Клубничный блеф. Каван

Глава 26

Таллия

Когда-то я считала поцелуи чем-то не особо приятным, но необходимым. Ведь все люди целуются, и им это нравится. Да и в книгах поцелуи — это нечто необъяснимое, но меня это не коснулось. Так вот, теперь я поняла, что целовала не тех мужчин.

Словно губы созданы для определённых людей и исключительно только для их поцелуев, как, к примеру, душа или сердце. Вероятно, когда губы встречаются, то они создают поистине потрясающий мир, который поглощает и открывает новые возможности, показывая другие эмоции, и меняет человека. Наверное, не просто так Спящая красавица ждала поцелуя определённого мужчины, который мог её оживить. Поцелуи, действительно, живительны.

После моих слов Каван снова целует меня, и теперь я знаю, что нравлюсь ему. Не может так целоваться мужчина, которому женщина неприятна. А Каван целуется, как голодный и сильный зверь, словно хочет проглотить меня. Его губы напористы, но при этом мягкие, упругие и властные. Они подчиняют меня себе, и я медленно, даже немного робко, отвечаю Кавану. Я не уверена в том, что внутри меня есть столько же силы, как в нём, но с каждым движением его губ на моих, с каждым вкусом его дыхания моё тело загорается всё сильнее. Кожа становится невероятно чувствительной, и я ощущаю, как моё тело подаётся вперёд, ближе к теплу тела Кавана.

Сердцебиение заглушает звуки и создаёт странный шум в голове.

А мои губы двигаются. Они двигаются сами на губах Кавана. Они играют свою соблазнительную роль. Поощряют и наказывают, горят и требуют большего. Каван касается кончиком языка моих верхних зубов и задевает губу. Искра. Она проносится по моему телу и вылетает изо рта с тихим стоном. Мои пальцы крепче цепляются за голову Кавана, боясь, что этот миг исчезнет, и всё тепло, сводящее меня с ума, испарится.

Я делаю то же самое, что и он, и мне нравится, когда Каван встречает мой язык своим. Он нежно ласкает его, проводит кончиком языка между моих губ, и они приоткрываются. Ещё один стон. Каван надавливает на моё тело, играя со мной. Я не могу удержаться на коленях и наклоняюсь назад, утягивая Кавана за собой. А его язык ласкает моё нёбо, отчего перед закрытыми глазами сотни звёзд загораются ярким свечением.

Для меня так правильна и приятна тяжесть тела Кавана. Сильный и мощный мужчина весь состоит из плотных мышц, по которым гуляют мои руки. Пальцы задевают край ткани его футболки на бицепсах, играющих под упругой кожей. Я не могу перестать его целовать. Я упиваюсь его языком, зубами, покусывающими мои губы.

Его руками, ласкающими мои бёдра. Мои колени раскрываются шире, и Каван легко умещается между ними. В этот же момент я чувствую твёрдость на своей промежности и вздрагиваю от сладкого импульса, прошедшего по телу, выдыхая стон ему в губы.

Внутри меня образовывается жгучая жажда близости. Мне хочется ощутить его кожу, вдохнуть её аромат. Я цепляюсь за футболку Кавана, и он отрывается от моих губ. Часто дыша, озадаченно смотрю на него, не позволяющего себя раздеть.

— Ещё рано, Таллия, — шепчет он.

— Но я…

— Я знаю. Я дам тебе то, что ты хочешь, но не свой член. Он причинит тебе боль, а я не хочу этого. Сегодня не хочу. Сегодня я контролирую себя и покажу тебе другое удовольствие. — Каван немного приподнимается, и мне приходится отпустить его футболку, когда он проводит ладонями по моим рёбрам, обжигая огнём кожу, спрятанную под тканью.

— Тебе ничего не нужно делать, Таллия. Ты сказала мне так много, и я почувствовал себя полным идиотом. Я дал тебе выбор, но не увидел правильного ответа, потому что привык к отказам и холодности. Но разве ты можешь быть холодной? Ты обжигающая, — его хриплый голос проникает в моё сознание и дурманит его.

Каван поднимает мою футболку и внезапно опускается ниже. Его губы касаются моего пупка, и я вскрикиваю от неожиданности. Он удерживает меня. Крепко. Властно.

— Я дышу тобой. Твоим ароматом нежности и невинности. Он дурманит меня. — Каван ведёт носом и губами выше, поднимая мою футболку. Я никогда не была обнажена перед мужчиной, но сейчас не думаю о скромности и стыде. Я жду, когда его губы коснутся моей ноющей и требующей его рук груди.

— Прости за то, что я такой идиот. Прости за то, что тебе пришлось стараться показать мне, что мои мечты могут сбываться.

Ты в моих руках, — его дыхание обжигает мою кожу, а прохлада вокруг холодит, когда Каван стягивает с меня футболку и отбрасывает её в сторону. Горящим, тёмным взглядом он окидывает мою грудь с вызывающе стоящими сосками. Я даже не дышу.

— Чёрт, ты то, на что у меня должна быть аллергия. Запретное.

Притягательное. Клубничное. Сладкое. Прекрасное, — произносит Каван, проводя ладонью между моих грудей, и я резко выдыхаю от удовольствия, почувствовав его прикосновения.

— И я буду боготворить тебя. Я раб. Я уничтожен. Возрождён. Я пал и поднялся, чтобы служить. — Его ладони сжимают мою грудь, и с грудным стоном Каван обхватывает губами мой сосок.

— О господи, — выдыхаю я вместе с ярким воплощением желания, ударившего меня в низ живота. Моя спина прогибается от удовольствия. Я жмурюсь, ощущая его рот на своём соске. Язык Кавана, словно змея, кусает и зализывает мои раны. Он кружит у соска, втягивает в себя. Его ладони сдавливают мою грудь. Каван целует её, сводя меня с ума. Теряюсь в своих мыслях, и лишь отдаюсь чувствам, кипящим в моём теле. Они такие горячие, словно лихорадка. Меня бросает в пекло вместе с его ртом. С губ срываются стоны намного громче, чем раньше. Каван целует мои ключицы. Он покрывает каждый кусочек моего тела своими поцелуями, поднимаясь по шее всё выше и выше.

— Ты так прекрасна, Таллия, — шепчет Каван мне на ухо. И сейчас я чувствую себя именно прекрасной, значимой и красивой.

Нахожу губы Кавана и целую его, словно от этого зависит моя жизнь. Я впиваюсь в его рот жадным поцелуем, пробуя языком на вкус губы, получая в ответ низкий рык. Его пальцы путаются в моих волосах. Он вжимается в моё тело, а я двигаюсь под ним, приподнимая бёдра, чтобы снять давление внизу живота. Оно болезненное и острое. Оно, наконец-то, пробуждает мои инстинкты.

А они так коварны.

Каван отрывается от моих губ, убирая мои руки со своих плеч и скользит телом по моему ниже. Он задевает губами мои соски, лаская бёдра, которые льнут к его шершавым ладоням. Каван цепляет мои трусики и, продолжая целовать мой живот, спускает нижнее бельё всё ниже и ниже, пока оно полностью не исчезает с меня. Я лежу обнажённая, возбуждённая и раскрытая перед ним.

— Ты везде слишком красивая, Таллия. — Взгляд Кавана прикован к моей промежности. Я хочу свести ноги, потому что для меня это слишком, но Каван грубо ударяет по внутренней стороне бёдер. Я вскрикиваю от внезапности, а затем моё тело выгибает. Рот Кавана накрывает мой клитор, и он втягивает его в себя. По телу несётся заряд сильного потока, бьющего по каждой клеточке моего тела, отчего я приподнимаюсь и хватаюсь за его голову.

Шум в ушах перекрывает мои стоны. Язык Кавана скользит по моим половым губам, и он сосёт их. Я чувствую себя настолько напряжённой, что мне хочется кричать. Мои ноги раскрываются шире. Каван хватает меня за ягодицы и подбрасывает мои ноги, которые ложатся ему на плечи. Его лицо похоронено между моих бёдер, и он творит невероятное своим языком. Моя кровь бурлит и кипит, терзая меня. Я ёрзаю и мечусь на простынях, сильнее цепляясь за них пальцами. Царапаю. Скулю. Стону. Выкрикиваю имя Кавана, заставляющего меня сходить с ума от жара внизу живота. Он вводит в меня один палец, и я дёргаю бёдрами ниже, чтобы полностью вобрать его в себя. Мне мало силы. Словно мне нужно быть подчинённой порокам. И мне хочется двигаться. Напряжение повышается до немыслимой точки с каждым рваным и поверхностным вздохом. Моё тело живёт само. Оно выгибается дугой. Бёдра двигаются, как и язык Кавана. Он всасывает мой клитор, проникая в меня уже двумя пальцами, и мне совсем не больно. Мне так хорошо и мало. Мало силы… мощи… давления.

Оно разрывает меня изнутри. А затем яркий всплеск, испепеляющий моё тело на частички жаркого удовольствия. Мой разум не поддаётся контролю. Он подчинён этой силе.

Выкрикиваю имя Кавана, сотрясаясь в крупных конвульсиях.

Сжимаю ноги. Царапаю кожу его головы своими пальцами. Не могу унять дрожь, она обжигает меня и возносит в невероятно приятный мир спокойствия и гармонии. Всё моё тело размякает. Оно становится невесомым и слишком чувствительным к прикосновениям. Это именно то, о чём я когда-то читала. Оргазм.

Если ещё секунду назад мне хотелось пребывать в том пиковом состоянии постоянно, то сейчас… уже ничего не хочется.

Каван поднимается по моему телу и убирает волосы с лица. Я лениво приоткрываю глаза, улыбаясь ему.

— Это было так… невероятно, — шепчу я. Моё горло иссушено, отчего я облизываю губы.

— Не могу не согласиться. — Каван падает на бок рядом со мной.

Это так странно. Я лежу обнажённая, а он полностью одет. Его губы и подбородок блестят от моих выделений, и он постоянно облизывается, прикрывая глаза, и едва ли не урчит. Это очень странно и теперь немного некомфортно.

— Нет, не нужно. — Каван перехватывает моё запястье. Наши взгляды встречаются. — Побудь ещё немного для меня божеством в истинном своём проявлении.

Я понимаю, что он просит не одеваться.

— Но ты ведь замурован, — шепчу я.

Каван вздыхает и отпускает мою руку. Он садится на кровати и стягивает с себя футболку, обнажая торс и спину. А там множество татуировок. Они все различные. Есть боксёрские груши, нож с розами, клыки, какие-то линии, словно ветки с сухими листьями. Я придвигаюсь ближе к его спине и провожу кончиком пальца по одной из линий.

— Это завораживает, — признаюсь я. — Твои татуировки. Они что-то для тебя значат, да?

— Да. Татуировки стоит делать только тогда, когда не можешь выразить словами какие-то чувства, — кивает Каван и ложится на кровать. Он притягивает меня себе на грудь, и я упираюсь в неё подбородком. Каван накрывает моё обнажённое тело покрывалом, а я обдумываю то, что случилось. И ведь вроде бы всё хорошо. Это был мой самый первый оргазм, но что-то не так. Лицо Кавана не выражает ничего, абсолютно ничего, кроме усталости.

— А какие эмоции тебе сложно выразить?

— Хорошие.

— На это есть причины?

— Ты хочешь узнать о них прямо сейчас, Таллия? — Каван проводит пальцем по моим припухшим губам.

— Если ты хочешь поделиться со мной.

— Не хочу портить всё то, что сейчас внутри меня. Мне комфортно. Я удовлетворён и даже счастлив, — мягкая, но вынужденная улыбка появляется у него на губах, словно он хочет убедить меня во лжи.

— Ты уверен? Ты же не… ну, не…

— Трахнул тебя? — подсказывает Каван.

Смущённо киваю и покрываюсь алым жаром на щеках. Он ещё шире улыбается и целует меня в губы. Я чувствую странный привкус, и это ещё больше смущает меня. Это ведь мой запах, и Кавану совсем непротивно.

— Ты ещё не готова к этому. Я тоже не готов. Хотя так хотел этого, но понимаю, что могу всё разрушить. Я и так вёл себя, как мудак. Ты была права, Таллия. Я считал, что стал противен тебе, или ты осознала, что мы на людях и не хотела, чтобы они поняли, что мы вместе. Затем ты смеялась, болтая с кем-то, как оказалось, это был твой друг, но я ревную тебя к нему. Это злит меня, и я знаю, что никак не могу на это повлиять. Потом ты вела себя крайне странно и сбежала от меня, а я решил, что лучше оставить всё так, как есть.

И вот… ты обнажена, я чувствую тепло твоего тела и все эти восхитительные изгибы, которые хочу целовать до беспамятства, но не могу этого сделать. Не могу. Внутри меня какой-то барьер. Я боюсь испортить твою жизнь, Таллия. Боюсь причинить тебе вред.

И лучше пусть будет кто-нибудь другой рядом с тобой, чем я. В моей голове сейчас полно мусора.

— Потому что я… ничего не умею?

— Таллия, нет. Нет, что ты, — быстро говорит Каван. — Дело не в тебе. Дело в том, что мне, как оказалось, многого и не нужно.

Сам факт того, что ты открылась и не побоялась дать мне доступ к твоему телу, уже для меня достаточен. Я просто не хочу заходить дальше. Не знаю, почему появились такие ощущения, но я не стремлюсь больше обладать тобой.

Его слова ранят меня и сильно. Всё внутри меня сжимается от неприятной боли.

— И ты потерял интерес ко мне, когда получил сам факт согласия, — мрачно заключаю я, отталкиваясь от его груди.

— Таллия…

— Не нужно, Каван, я всё равно, ни черта, не понимаю в близости. Я испытала свой первый оргазм и чувствую огромную вину за собой. Правильно говорил Ал, когда мужчина добивается своей цели, то она перестаёт быть ему интересной. Да, между нами не было большего, и, наверное, мне стоит тебя поблагодарить за то, что ты не пошёл дальше и не лишил меня того, о чём я пожалею. — Закутываюсь в покрывало и быстро направляюсь в ванную.

— Таллия, это не так.

— А как, Каван? Как? — злобно спрашиваю, поворачиваясь к нему. — Поэтому сейчас я чувствую себя грязной. Чувствую, что это было странно… очень странно, словно ты галочку поставил. Я не хочу быть чьей-то галочкой. Мне кажется, что ты сам не знаешь чего хочешь. Ты выдумываешь за меня чувства и веришь в них, а это причиняет мне боль. Я не понимаю тебя и не пойму. Сейчас не хочу даже понимать, потому что ты объяснить мне не можешь, ограничиваясь словом «не готов». Но если ты не готов сейчас, то не будешь готов никогда. Вот в чём суть, Каван, я понятия не имею, что творится у тебя в голове. Да, я стараюсь тебе нравиться, и даже… бесстыдно вела себя, чтобы каким-то образом склонить тебя к честности, но ты отстранился, снова став холодным. Не понимаю, и мне… — прикладываю ладонь к груди, а глаза жжёт от обиды, — больно, понимаешь? Больно оттого, что ты отталкиваешь меня, хотя после таких моментов люди должны быть ещё ближе, но у нас всё иначе. И теперь я точно знаю, что ничего не получится. Чем больше я буду привыкать к тебе, тем сильнее ты будешь бороться с собой и отталкивать меня. Однажды ты оттолкнёшь так сильно, что я упаду и не смогу подняться. Знаешь, вместо того чтобы говорить мне о том, что тебе достаточно вот этой капли близости со мной, тебе следовало сначала разобраться в себе. Я понимаю, что ты привык к тем, кто удовлетворяет твои потребности и уходит, не говоря ни слова. Но я не шлюха и не одна из тех девочек, которых ты манишь пальцем. Я другая. И я была абсолютно искренней с тобой, а ты словно плюнул мне в душу. Не знаю… но мне точно сейчас не нравится всё, что случилось. Мне не нравится это, потому что ты ведёшь себя по какому-то собственному плану. Определись с тем, что ты хочешь от меня, а потом я тебя выслушаю. Потому что догадки о твоём состоянии меня уже доконали. Я больше не могу переживать за тебя и бояться боли. Не могу и не хочу. Поэтому скажи мне, что на самом деле происходит, или отпусти меня.

Каван хватает свою футболку и натягивает её через голову. Он встаёт, и его глаза становятся холодными и отчуждёнными.

— Ты права. Я остыл и отпускаю тебя. Мне больше ничего от тебя не нужно. Я…

Со слезами на глазах я оставляю его одного, сбегаю, чтобы не слышать этих ранящих меня слов и прячусь в ванной комнате.

Мне нужно сейчас же принять душ и прийти в себя, потому что холод и пустоту я почувствовала намного раньше, чем они проявились в Каване. И я, правда, старалась. Я старалась изо всех сил дать ему то, что он хочет, но Каван не взял. Он похож на какого-то чёртового робота с одной установкой «рано, не готов, отойду в сторону». И я не знаю, нужно ли мне всё это. Я не чувствую себя желанной сейчас, только лишь брошенной. Мне больно и обидно, что вместо близости с ним и тепла, я получила сухие действия. Хотя для меня поступки Кавана были чем-то невероятным, для него же обычными и даже скучными. Вот что меня так сильно задело, так это то, что он даже не хотел снимать футболку, словно ничего не важно для него. Ему в руки приплыла удача, он схватил её и отпустил, посчитав, что недостоин или что-то в этом духе. Каван оказался в себе настолько неуверенным, что это подавляет меня, и я не знаю, как бороться с этими чувствами. Хочется помочь ему и всё бросить одновременно.

А его признание? Это ложь. Он что-то решил для себя и вновь выбрал другой путь, а это безумно больно.

Когда я выхожу из ванной комнаты, то Кавана уже нет в спальне.

Я смотрю на смятые простыни, и мне так жаль, что лучшая ночь обернулась для меня так плачевно. Теперь я и понятия не имею, что мне делать дальше. Переодеться и уехать или дать Кавану время для того, чтобы тоже осознать свои слова и понять то, что он причинил мне боль? Я думаю, что следует поговорить с ним, но в то же время боюсь увидеть безразличие в его глазах. Поэтому я просто сажусь в кресло и подбираю под себя ноги. Я надеюсь на то, что утром мы сможем обсудить всё нормально, а не на эмоциях. Я не понимаю, что не даёт Кавану двигаться дальше и так мучает его? Да, мне это очень важно. И в то же время я чувствую себя прилипалой. Одной из тех жалких женщин, которые бегают за мужчиной и готовы менять себя, только бы они были с ними. Я не хочу стать такой женщиной, поэтому завтра всё решу: или мы вместе, или идём каждый своей дорогой.

Внезапно я распахиваю глаза, и моё сердце бьётся в страхе. Я сонно оглядываю спальню и понимаю, что уснула, сидя в кресле, но что-то меня разбудило. Что-то плохое…

Дрожь проносится по моему телу, когда я слышу громкий и даже нечеловеческий крик.

— Каван, — шепчу, подскакивая из кресла и бегу к двери. Ор повторяется, и у меня кровь стынет в жилах. Я оказываюсь в тёмном коридоре, пытаясь понять, что происходит. Каван кричит во всё горло. Такого ужасающего крика я не слышала никогда в жизни, и он исходит из одной из спален.

Бегу туда и толкаю дверь. Сразу же нахожу Кавана, лежащего на кровати. Он мечется на постели, весь выгибается с раскинутыми ногами и руками и кричит. Такое чувство, словно его что-то сдерживает во сне. Это просто кошмар. Кошмар, вот и всё. Ему снится кошмар.

— Каван, — тихо говорю и сажусь рядом с ним. Он кричит, ударяет кулаками по постели, а я прижимаю ладонь к его мокрой щеке. Он весь вспотел. Капельки пота блестят на его лице и скатываются по вискам.

— Каван! Каван, проснись! Это всего лишь сон! Каван! — мне приходится повысить голос, чтобы разбудить его. Резко его глаза открываются, и губы изгибаются в страшнейшем оскале. Он обнажает зубы, а я отклоняюсь назад, когда из его груди вырывается рык. Всё происходит так быстро. Его кулак летит в мою сторону, я делаю небольшое движение вбок, и удар приходится мне в живот.

Скуля и крича от боли, я лечу на пол. Дыхание перехватывает, боль распространяется по всему моему телу. Я корчусь от этой боли, когда Каван оказывается надо мной. Я даже не успеваю прийти в себя, как меня хватают за шею, и пальцы Кавана сжимаются на ней.

Кислорода резко становится очень мало. Глаза Кавана блестят пугающим безумием, и он всё давит и давит мне на горло.

Чёрт… чёрт… кажется, он сейчас попросту убьёт меня.