Клятва похоти и ярости

Глава 15

Джио

Мой член был твердым, как камень, и прижимался к бедру Эмилии, когда она извивалась у меня на коленях. Отпечатки моих ладоней оставили на ее коже такой отпечаток, который я хотел бы оставить навсегда. Предполагалось, что это будет простой способ подчинить мою маленькую кошечку, поставить ее на место, напомнить, что она не может убежать от меня. Но я терял себя в ней так же сильно, как она терялась в милой покорности, которую даже не понимала.

Ее идеальная маленькая киска обхватила мои пальцы, пытаясь засосать меня глубже. Я хотел посмотреть, как она развалится на части и будет стонать мое имя, желательно в мой член, но это было наказанием для ее непослушной задницы. Она получит мой член только тогда, когда будет умолять и даст мне то, что я хочу. Хотя мне было почти больно не трахать ее, поэтому я сам причинял ей страдания, доводя ее до оргазма снова и снова, пока она не стала умолять меня позволить ей кончить.

— Пожалуйста, — выдохнула она срывающимся голосом.

Маленькая девственница была безвольной, и я бы оставил ее в таком состоянии, если бы пришлось, вкушая мир удовольствий, который ее невинный разум до сих пор даже не мог постичь. Чего она не знала, так это того, что какой бы беспомощной она ни казалась, лежа у меня на коленях, на самом деле у нее была вся власть, потому что то, как она сломалась и подчинилась так красиво, сводило меня с ума.

Я развязал галстук на ее руках и бросил ее обратно на кровать. Черт, она была великолепна, грудь вздымалась, волосы растрепались, тушь размазалась по лицу. Она всегда была хорошенькой, но сейчас она была чертовой богиней. Это была ее самая необузданная, самая чистая форма. Сейчас между нами не было ни стен, ни ненависти, ни когтей. Были только она и я. Вожделение и потребность.

Платье, которое ранее вечером придавало ей образ грации, теперь было задрано на талии, нижнее белье отодвинуто в сторону, обнажая розовую киску. Она была воплощенным искушением и даже не подозревала об этом.

— Джованни.

— Джио, — поправил я ее, потому что только мои враги и моя мать называли меня Джованни.

— Джио.

Я застонал. Мое имя на ее губах было похоже на сжатие моего пульсирующего члена.

Обхватив ее за талию, я приковал ее запястья наручниками к кровати так же, как и прошлой ночью. Она уставилась на меня снизу вверх, зрачки расширились, губы приоткрылись, сдерживаясь. Блять. Она была так возбуждена, что я знал, что она, вероятно, стала бы умолять меня трахнуть ее, если бы я ей сказал, но я должен был держать себя в руках. Прямо сейчас она балансировала на грани между душевным и физическим. Слишком много, слишком быстро, и вся эта уязвимость, это сладкое доверие исчезнут. И я хотел этого больше, чем своего следующего вздоха.

— Это твое наказание, Эмилия. — Я сжал в кулаке простыни и наклонился, чтобы поцеловать ее, желая ощутить вкус слез на ее губах, ее отчаяния. — Ты не сможешь кончить, пока не усвоишь урок.

— Я усвоила, — почти умоляла она.

— И в чем же заключается урок, крошка?

— Я… не должна убегать?

Я улыбнулся ей в губы, хотя во мне вспыхнул гнев.

— Нет. Урок в том, что ты моя во всех, черт возьми, отношениях. Я говорю тебе не пить вино, ты этого не делаешь. Ты отрицаешь, что ты моя… это чревато последствиями. Ты убегаешь и подвергаешь себя риску…

У нее перехватило дыхание.

— Мне жаль. — Но это было не так. Завтра, когда она не будет под кайфом от эндорфинов и гормонов, она снова попытается сбежать. Устроит пожар, зарежет меня ножом… кто знает, что она придумает. Борьба была в ее характере, и именно это привлекало меня в ней. И этот танец преступления и наказания был тем, которым я бы наслаждался с ней снова и снова.

— Ты будешь моей женой, Эмилия. Даже если ты еще не смирилась с этим. — Я отстранился, встав над ней на колени и расстегивая ремень. В ту секунду, когда я сжал свой член в кулаке, ее взгляд был прикован к нему. Я ласкал его сильно и быстро, мои яйца уже готовы были взорваться после того, как я наблюдал, как она корчилась и кричала в течение последнего часа.

Ее невинное любопытство было таким жгучим, и когда ее язычок скользнул по губам, словно она хотела попробовать его на вкус, я был готов. Может, я и дразнил ее, но мучил себя не меньше. Со стоном я кончил, разбрызгивая струйки спермы по ее шее и груди, некоторые попадали на кожу, другие впитывались в атлас ее платья. Был момент, когда мы оба просто смотрели друг на друга, и наше учащенное дыхание наполняло комнату. Она была сногсшибательна в таком виде, покрытая моей спермой. Моя.

Я поднялся на ноги и застегнул брюки. Когда я поправлял ее нижнее белье, с ее губ сорвался стон. Она была такой чувствительной, что я знал, что мне едва ли придется прикоснуться к ней, чтобы заставить ее кончить прямо сейчас.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Я поцеловал ее в лоб.

— Плохим девочкам нельзя кончать, крошка. — Затем я одернул на ней платье и направился в ванную. Когда я вернулся со стаканом воды и таблетками тайленола, она нахмурилась, и в ее глазах, полных похоти, промелькнул гнев. — Открой.

Она колебалась, прежде чем открыть рот. Она училась. Я положил ей на язык Тайленол и едва сдержал рычание, когда ее губы сомкнулись вокруг моих пальцев. Затем я обхватил ее затылок и поднес стакан к ее рту.

— Выпей все, принцесса.

Она выпила, и я отставил стакан в сторону, прежде чем провести пальцами по ее щеке.

— Хорошая девочка.

Может, она и разозлится, но поблагодарит меня утром, когда у нее не будет раскалываться голова и ныть задница. Я поднялся на ноги и направился к двери.

— Джио, пожалуйста. Не оставляй меня в таком состоянии. — Она дернула за ремни, ее голова запрокинулась на подушки, беззащитная и покрытая моей спермой. Я понял, что мне стало дурно от того, что это зрелище так сильно понравилось.

— Мы оба знаем, что если я тебя не развяжу, то ты сама освободишься. И, как я уже говорил, плохие девочки не кончают, крошка.

Затем я ушел.

После этого я никак не мог уснуть, поэтому пошел в свой кабинет и налил стакан виски, наблюдая за ней в камеру. Связанная и извивающаяся от разочарования. Мой член снова затвердел, когда я подумал о том, как она наконец подчинилась. Окончательно. И теперь она была такой беспомощной, такой красивой в красном атласе и моя. Моя личная навязчивая идея.

Я осушил полбутылки виски, наблюдая, всегда, черт возьми, наблюдая. Ее дыхание выровнялось, сон сам нашел ее несмотря на то, что ее руки были привязаны к кровати.

Клянусь, сообщение от Джексона было единственным, что удержало меня от того, чтобы пойти туда и трахнуть ее. Сделка или нет. Умолять или нет.

Я застегнул пуговицы на рубашке и спустился вниз. Прохладный ночной воздух окутал меня, прогоняя туман первобытной потребности из моего сознания.

Внедорожник Джексона стоял на холостом ходу у обочины возле моего дома, мимо него сновало ночное движение. Он и Томми сидели впереди с серьезными лицами. Этого было достаточно, чтобы, наконец, лопнул пузырь блаженства, созданный Эмилией. Я сел на заднее сиденье, и они оба обернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Надеюсь, это было хорошо.

Джексон с ухмылкой оглядел меня с ног до головы.

— Я же говорил. Он по уши погружен в это дело.

Я отшил его, раздраженный тем, что на самом деле не был по уши в этом деле.

— Ирландский боксер, который был у нас в подвале, мертв.

— Ладно. Он тебе что-нибудь дал?

— Не совсем.

Томми тяжело вздохнул, бросив на Джексона неодобрительный взгляд.

— Он ничего не сказал. Но оказалось, что это был Шейн О'Хара. — Он приподнял бровь. — Племянник Пэдди.

Дерьмо. Война есть война, и люди гибнут. Хотя я остро переживал каждую потерю, семья — это другое. Это требовало возмездия.

— Они знают, что он у нас? — спросил я.

Томми кивнул.

— Как, по-твоему, я узнал, что это он? О'Хара назначил награду за того, кто его похитил.

Я уставился сквозь ветровое стекло на сверкающие небоскребы, возвышавшиеся вокруг нас.

— Значит, он наш. Отправь тело обратно в качестве сообщения. Продолжай воровать нашу наркоту, и вот что произойдет.

Джексон ухмыльнулся, и я уже не в первый раз задумался, беспокоит ли его что-нибудь.

— Хочешь, я сначала пришью ему пальцы обратно?

Томми ударил его по затылку.

Они будут мстить, и О'Хара придет не за моими солдатами. Он придет за моей семьей, а эти двое и Неро были самыми близкими людьми, которые у меня еще оставались. И женщина, которую я только что публично объявил своей невестой…

Я распахнул заднюю дверь.

— Утром я пойду к Неро и предупрежу его. Приостанови все, кроме поставок Переса.

— Раф не…

— К черту Рафа прямо сейчас. Пэдди О'Хара жаждет крови, и мы ни черта не сможем сделать, пока не поймаем крысу. — Мафия всегда была на три шага впереди, пока я не найду ее. — Найди ее. — И когда мы это сделаем, я собираюсь устроить из его смерти настоящее испытание. Я вышел на тихий тротуар и вернулся в пентхаус. Сексуальное напряжение, которое душило меня, теперь отступило перед лицом этой жестокой дозы реальности, и я отправился спать.

Крик вырвал меня из сна. Светящиеся красные цифры на часах показывали два часа ночи. Еще один пронзительный крик, и я вскочил, схватил пистолет с тумбочки и сжал его в ладони. Я вышел в коридор и на цыпочках прокрался к комнате Эмилии, тихо открыв дверь, почти ожидая увидеть какого-нибудь бандита, пытающегося убить ее. А может, они и были… в ее снах. Света от экрана телевизора было достаточно, чтобы подчеркнуть ее напряженную фигуру и легкий блеск пота, покрывавший ее связанное тело.

Положив пистолет на комод, я присел на край кровати и коснулся ее руки.

— Эмилия.

Ее глаза открылись, и она попыталась отстраниться от меня, но не смогла, потому что все еще была привязана к кровати. Находясь в полубессознательном состоянии, она запаниковала, сопротивляясь и вырываясь, ее дыхание было прерывистым. Я и раньше видел ее в кошмарных муках перед камерой, но это было другое.

— Эмилия, прекрати.

Она этого не сделала, и мне пришлось прижать ее к кровати, чтобы освободить. К тому времени, как наручники упали с ее запястий, она дрожала и плакала, а когда попыталась вырваться, я притянул ее к себе. Ее попытки отбиться от меня были слабыми и нерешительными, как будто то, что преследовало ее во сне, украло ее пыл. Я подозревал, что это было больше связано с ее наказанием, чем с самим кошмаром. Я почувствовал момент, когда она подчинилась мне. Это было прекрасно. Почти чертовски духовно. Но она разрушила стену, какой-то жизненно важный барьер, и меня не удивило, что ее демоны воспользовались этим в полной мере.

Ее напряженные плечи медленно расслабились, и она уткнулась лицом мне в шею, и я почувствовал, как слезы увлажняют мою кожу. И мне это понравилось, потому что я хотел увидеть ее такой, какая она есть, разбитой. Я хотел каждую ее частичку, включая те, о которых она еще не знала, и те, которые я хотел раскрыть. Но больше всего я хотел почувствовать ту уязвимость, которую она никогда не показывала.

— Дыши, крошка. Это просто кошмар. — Мои пальцы скользнули по шелковистым прядям ее волос, и на них остался аромат моего шампуня. Еще один способ, которым я отметил ее.

Я ждал, приготовившись к гневу, который всегда кипел в ней, но он так и не пришел.

— Спи, принцесса. — Я потянул ее на кровать и прижал к себе.

Она не сопротивлялась и не спорила, и это меня беспокоило. Как и тот факт, что она позволила мне держать ее на руках еще долго после того, как ее слезы перестали капать мне на грудь. Я не был уверен, было ли это даром или проклятием, потому что моя маленькая кошечка была в тот момент совершенно сломлена. Мне оставалось только гадать, какие демоны могли похитить ее душу.