Клятва похоти и ярости

Глава 9

Эмилия

Я сидела посреди кровати, а грохот кастрюль на кухне возвещал о приходе Джованни. Очевидно, он любил готовить по вечерам. А еще он злился, когда я не ела. Прошлой ночью он буквально стоял в дверях и смотрел, как я поглощаю тарелку макарон. Я бы никогда в этом не призналась, но, возможно, это было лучшее, что я когда-либо пробовала. По крайней мере, если бы мне пришлось выйти за него замуж, мне не пришлось бы готовить. Нет худа без добра, когда меня насильно связывают с мафиози-психопатом-убийцей. Недостатком является, о, все остальное.

Однако этого не произошло, потому что это был тот самый момент, который я планировала с тех пор, как вчера поговорила с Ренцо по телефону. Побеги были моей специальностью, и я убегала от своего отца и его людей больше раз, чем могла вспомнить. Я никогда раньше никому не причиняла вреда, но, когда я посмотрела на маленький нож в своей руке, я поняла, что другого выхода действительно не было. Я не собиралась выходить замуж за этого человека, и возвращение в Чикаго только для того, чтобы меня передали Маттео, не было возможным. Джованни не собирался отпускать меня, и, насколько я могла судить, ключ-карта от входной двери все время была при нем. Что касается людей, охранявших это место… Я бы взяла их пистолет и перешагнула через них при необходимости.

Я вскочила на ноги и прижала лезвие к запястью, одернув манжету рубашки Джованни, чтобы прикрыть его. Пока я шла по коридору, мой пульс участился. В конце коридора я остановилась, собираясь с духом перед тем, что мне нужно было делать дальше.

Джованни легко передвигался по кухне и казался почти расслабленным. Почти. Точно так же, как отдыхающий лев все еще подергивает хвостом. Я поймала себя на том, что изучаю его — широкие мышцы спины, тонкую талию и подкаченную задницу. Ни один мужчина не имел права так выглядеть, и образ его обнаженного тела до сих пор запечатлелся в моей памяти. Он был похож на какой-то ядовитый цветок, манящий меня своей красотой.

Он положил помидоры на разделочную доску и нарезал их, его движения были осторожными и четкими. Он, наверное, знает, как обращаться с ножом, учитывая все эти убийства. Я, с другой стороны…

Я отогнала эту мысль. У меня было два варианта — застать врасплох или соблазнить, потому что я была чертовски уверена, что не стану нападать на него в лоб. Он был мужчиной, к тому же мафиози. Что означало, что он был сильнее, жестче и гораздо более опытнее в нанесении увечий и убийстве людей. Я сделала два шага на открытое пространство, прежде чем он взглянул на меня.

— Эмилия.

Что ж, это было неожиданностью. Черт. Смогу ли я вообще соблазнить его? Тот единственный раз, когда Мэтт Джонс поцеловал меня в женской раздевалке, совсем не придавало мне опыта в этом деле.

— Привет. — Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно, когда неуклюже запрыгивала на кухонный островок.

Он переложил помидоры в кастрюлю и повернулся ко мне лицом, сложив мощные руки на груди и натянув ткань рубашки. При мысли о том, что я попытаюсь одолеть его, он внезапно показался мне еще больше, еще более устрашающим.

— Что готовишь? — Мягко, ненавязчиво. Внуши ему ложное чувство безопасности.

— Болоньезе. — Он шагнул ко мне. — Но на самом деле ты здесь не для этого, крошка. Тебе все равно, что я готовлю.

— Я… — Он знал?

Он прижался ко мне между ног, обеими ладонями скользя вверх по моим бедрам и приподнимая ткань рубашки. Он старался не давить на пулевое отверстие, которое оставил у меня в ноге. Даже этой мысли было недостаточно, чтобы моя кожа перестала покалывать от его теплых прикосновений, а сердцебиение учащалось с каждым дюймом, который он приближал к моему нижнему белью. Я могла это сделать. Он делал это легко. Моя рука опустилась ему на грудь, двигаясь вверх, пока я не обхватила его за шею сзади.

— Ты прав. Мне все равно, что ты готовишь. — Когда я наклонилась и коснулась губами его подбородка, он зарычал, впиваясь пальцами в мои бедра, словно собирался повалить меня на столешницу и сорвать с меня одежду.

Это было оно. Момент, который определит мое будущее. Я едва могла дышать от страха, но надеялась, что он примет это за возбуждение. Меня снедало чувство вины, потому что я была не такой, как он. Я не была убийцей, и он однажды спас меня, спас моего брата… Но он все равно был моим похитителем, а я бы никогда не подчинилась ему или прихотям таких людей, как мой дядя. Его губы дразняще коснулись моего горла, и на секунду все замерло. То, как он обнимал меня, прикасался ко мне, хотел меня… На секунду мне показалось, что это нечто большее, что-то вроде судьбы, но именно здесь я убила судьбу. Вытащив лезвие из рукава, я крепко сжал его шею сзади. А затем я направила нож ему в грудь. Он отпрянул, оттолкнув меня быстрее, чем я думала, и отвел удар, но не раньше, чем нож рассек ему ребра. Шипение боли сорвалось с его губ, и он прижал одну руку к боку, а другой обхватил мое запястье, сжимая до тех пор, пока лезвие со звоном не упало на столешницу.

— О, принцесса. Ты колебалась.

Мое сердце бешено заколотилось, страх душил меня раньше, чем это сделала его скользкая от крови рука. Он убьет меня? Он притянул меня к себе, пальцы впились в мое горло с такой силой, что я не могла дышать. Его нос коснулся моей щеки, прежде чем зубы впились в челюсть.

— Мне нравится, когда ты дерешься, — простонал он. — Что ты собиралась сделать, Эмилия? Убить меня и бежать в зал, где ждут мои люди?

— Я не пыталась убить тебя, просто ранить…

— Достаточно, чтобы сбежать. — Он отстранился, и мой ледяной взгляд встретился с его. Он всегда был пугающим, но сейчас в его глазах не было ни капли жалости. Это был человек, который не колебался. Если бы мы поменялись ролями, я бы сейчас истекала кровью на полу.

Он рассмеялся, и это прозвучало жестоко и язвительно.

— Небольшой совет, Эмилия. Если тебе когда-нибудь удастся вонзить нож мне в грудь, лучше убедись, что убила меня, потому что я буду охотиться за тобой даже на краю света.

Я подпрыгнула, когда он прикоснулся кончиком ножа к моему бедру, проведя им вверх по внутренней стороне ноги. Это была легкая царапина, которой было недостаточно, чтобы повредить кожу, но я вздрогнула.

— Ты собираешься наказать меня? — Прошептала я, представляя, как он вонзает этот нож в мою ногу и оставляет шрам на другом бедре.

— Тебе бы этого хотелось? — Лезвие скользнуло по моим трусикам, и я резко втянула воздух, прежде чем он прижался ко мне сильнее, зажав плоское лезвие ножа между нами. Черт, почему это было так возбуждающе?

— Чтобы я отшлепал тебя и привязал к своей кровати. — Он изучал меня так, словно представлял все способы, которыми мог бы трахнуть и убить меня. — Я думаю, ты бы так и сделала. Думаю, ты хочешь этого. — Хватка на моем горле усилилась, пальцы скользнули по коже. Он мог убить меня в любой момент, но я инстинктивно знала, что он этого не сделает.

Я чувствовала себя… живой, балансирующей на грани с ним. Хриплое дыхание сорвалось с моих губ, когда он провел лезвием по основанию моего горла. Он дернул меня к краю столешницы, и слои ткани между нами не смогли смягчить его плотное давление на мою киску.

— Я знаю, ты представляла, как я раздвигаю эти сладкие бедра и беру то, что принадлежит мне, Эмилия.

— Я не твоя, — выдавила я из себя.

— О, но это так.

Что-то дикое пробилось на поверхность моего сознания и заставило меня жаждать этой смертельной игры. Нож медленно опустился между моих вздымающихся грудей, где он разрезал пуговицу. Она заскользила по кухонному кафелю, и он сдвинул ткань в сторону, огибая мой набухший сосок тем самым лезвием, которым я только что порезала его. Я была рабыней ощущений, мое тело было парализовано, а мозг боролся с тем, что бы это ни было.

— И скоро ты узнаешь это так же точно, как если бы я выжег на тебе свое имя. — Еще одно движение его бедер, и искры пронзили меня насквозь.

— Джованни…

— Но я не трахаю женщин, которые этого не хотят.

А разве я не хотела? Эта мысль потрясла меня.

— И каким бы страстным ни было твое сладкое тело, — он постучал себя по виску, — это не так. Пока.

— Я никогда не захочу.

Улыбка, появившаяся на его губах, говорила о том, что он знает что-то, чего не знаю я.

— Лгунья. Мы оба знаем, что если бы я захотел, то лишил бы тебя этой сладкой невинности прямо здесь, на этом столе, и ты бы стонала мое имя, как хорошая девочка.

О мой Бог. Ядовитые слова вертелись у меня в голове, но так и не сорвались с губ. Я не могла не представить, как вес Джованни прижимает меня к прохладной поверхности, пока он душит и трахает меня…

— Но я хочу не только твое тело. Поэтому… Я обдумал твою сделку.

Я на минуту задумалась, прежде чем поняла, что он имел в виду. Во мне зародилась надежда.

— Ты отпускаешь Ренцо?

— Нет. Но я предложу тебе другую сделку. — Он отпустил мое горло и заправил волосы мне за ухо. По моей щеке потекла струйка крови, а его пристальный взгляд изучал меня так, словно я была чем-то желанным. Кто-нибудь когда-нибудь смотрел на меня так?

Он приблизил губы к моему уху, и меня окутал его древесный аромат.

— Только когда ты будешь умолять меня, когда твоя маленькая киска будет жаждать моего члена… тогда я женюсь на тебе. — Улыбка, появившаяся на его губах, была такой же сногсшибательной, какой я и ожидала ее увидеть. Он был прекрасен, и на мгновение я поддалась соблазну этого монстра.

Мне потребовалась секунда, чтобы осознать его грязные слова и осознать, что он бросил мне спасательный круг, карту, по которой я могу бесплатно выйти из тюрьмы.

— Я никогда не буду умолять тебя лишить меня свободы. Итак, если я этого не сделаю, а ты не женишься на мне, что тогда? — Отпустил бы он меня? Надежда была такой робкой.

Ухмылка, изогнувшая уголки его губ, была зловещей.

— Тогда я верну тебя твоей любящей семье.

Мой желудок сжался, когда моя надежда увяла и умерла. Гнев пронзил меня, горячий и быстрый, и я толкнула его в грудь, хотя это ничего не дало.

— Семье или тому человеку, который хочет моей смерти? — Серхио, Маттео… это было одно и то же. — Это просто принуждение. Я никогда не захочу выйти замуж за мужчину, который купил меня только для того, чтобы подставить моего дядю.

Он протянул руку, запутался пальцами в моих волосах и запрокинул мою голову назад с такой силой, что у меня защипало в затылке.

— Что я только что сказал, Эмилия? — Я впилась в него взглядом, когда горячее дыхание обдало мое лицо. — Я сказал, что хочу, чтобы с твоей киски капало.

Так что я не могла просто умолять сохранить мне жизнь. Я должна была хотеть его.

В тот момент я ненавидела его, но если бы он положил руку мне между бедер, то нашел бы то, что искал. И я была уверена, что он знал это, знал, что он мне нравится, и он загнал меня в угол, из которого у меня уже были средства выбраться. Мне оставалось только умолять. Оставалось только делать то, что он хотел. Чего хотел мой дядя. Только все было еще хуже. По крайней мере, если бы он заставил меня, я все еще могла бы сохранить свою гордость, свое достоинство. Он хотел лишить меня этого.

Я скользнула по нему взглядом, позволяя всем признакам отвращения, которые я испытывала, отразиться на моем лице.

— Этого никогда не случится.

Его губы дрогнули, и эта невыносимо сексуальная ухмылка появилась на его идеальном лице.

— Я не могу дождаться, когда почувствую свое кольцо на твоем пальце и твою кровь на моем члене, крошка. — Он почти простонал эти слова, прежде чем моя ладонь коснулась его щеки.

Прикосновение кожи к коже испугало меня. Я не хотела этого делать и приготовилась к ответному удару. Вместо этого он просто прикусил нижнюю губу и схватил меня за руку.

— Продолжай причинять мне боль, принцесса. — Он прижал ее к своим ребрам, темная ткань его рубашки промокла насквозь. — У меня от этого так чертовски стоит.

Я попыталась вырвать свою руку, но он не позволил мне, зажав ее под своей.

— Ты больной.

— Да, это так. Но помни, я могу приковать тебя к своей кровати и взять у тебя все, что захочу, Эмилия. — Его лоб прижался к моему, скользкие пальцы переплелись с моими на его боку, как будто мы были каким-то образом связаны клятвой крови. — И ты бы наслаждалась каждой секундой. Тогда ты действительно была бы моей послушной маленькой рабыней.

Словно почувствовав, что я дошла до предела, он отпустил меня и отступил назад. Я слезла со столешницы, прежде чем отшатнуться от него. Затем практически убежала в свою комнату не потому, что испугалась, а потому, что часть меня хотела того, что он предлагал, чего-то настолько первобытного, что это выходило за рамки разумного.

Я могла бы поклясться, что услышала низкий раскат смеха после того, как за мной захлопнулась дверь.