Клятва похоти и ярости

Глава 16

Эмилия

Я проснулась в тусклом свете своей воспетой тюремной камеры, в голове немного стучало. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что мощная рука обхватила меня за талию, а горячее, тяжелое тело прижалось к моей спине. Джованни. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня, и я вырвалась из его объятий, чуть не свалившись с кровати, но тут же вскочила на ноги.

Он сел, волосы его были в беспорядке, простыни свисали до бедер. Меня бесило, что он выглядел таким разгоряченным, отдохнувшим и удовлетворенным после того, как подрочил на меня. А я тем временем стояла здесь в дурацком платье, которое он заставил меня надеть, покрытая его спермой, измученная ночными кошмарами и напряженная до предела. Он отшлепал меня, привязал к кровати, а потом обнимал, пока я плакала. И я позволила ему. Я позволила ему. За одну ночь Джованни оставил меня более уязвимой в эмоциональном плане, чем я когда-либо была, но не по своей воле. Это было грубейшее насилие.

— Убирайся нахуй.

Он приподнял бровь, и мне захотелось стереть с его лица эту сексуальную ухмылку.

— Ты не хочешь, чтобы я уходил, Эмилия.

— Я ненавижу тебя, — прошептала я, и слова прозвучали гораздо более сокрушенно и сдавленно, чем мне хотелось.

— Потому что я наказал тебя? Или потому, что ты моя?

— Я, блять, не твоя!

— Ты хотела быть моей прошлой ночью. — Ухмылка превратилась в улыбку, и он откинулся на кровать, закинув руки за голову. Его взгляд скользнул к моей груди, туда, где он кончил на меня. — А ты сейчас чертовски похожа на мою.

Я хотела причинить ему боль, заставить его почувствовать себя таким же беспомощным, какой была я, потому что я так устала от того, что мужчины контролировали меня. Хотя он был прав: я умоляла его заставить меня кончить, хотела его, и от этого было только хуже. Он манипулировал мной, изворачивался и играл мной, как пешкой, которой я, черт возьми, всегда была.

Сгустился красный туман, ярость охватила меня, и я захотела причинить ему боль, но не смогла, потому что он был неуязвим. Не успела я опомниться, как запустила лампой в стену, и фарфор рассыпался по полу. Затем я сорвала со стены один из телевизоров.

— Властный психопат, засранец. — Она упала на пол, и разрушение было таким приятным, я накормила злобное существо, которое теперь корчилось у меня под кожей. Затем я перевернула тумбочку, раздраженная тем, что у него не было больше декоративного хлама, который можно было бы выбросить. Я была так поглощена своим неистовством, что даже не заметила, как он пошевелился, пока он не оказался прямо передо мной, выглядя лучше, чем мог бы, в одних трусах. Это разозлило меня еще больше. Единственным небольшим утешением, которое я нашла, была повязка, приклеенная к его боку, но даже осознания того, что я его порезала, было недостаточно, чтобы успокоить меня.

— Эмилия…

Мои руки уперлись ему в грудь, и он просто позволил мне это сделать. Что-то во мне было раскрыто настежь, зияющая пустота ужасной боли и парализующей слабости, которые внезапно выплеснулись наружу. Я не могла это контролировать, потому что не могла контролировать ничего. Слезы вырвались наружу, когда я ударила его кулаками, а его полное отсутствие реакции только еще больше разозлило меня.

— Вы все одинаковые! По крайней мере, мой дядя или отец никогда не привязывали меня к кровати, так что поздравляю, Джио. Официально, ты худший человек, которого я когда-либо встречала.

— Ты заслужила это наказание, крошка, и ты это знаешь.

— Потому что я хочу жить подальше от вашей дерьмовой мафии?

— Тебе никогда не избежать мафии — моей или твоего дяди. Кровь за кровь, и ты родилась с этой кровью в жилах.

Невеселый смешок вырвался из моего горла.

— Ну и что? Это моя обязанность, и я должна просто лечь и поиграть в твою секс-рабыню?

— Прошлой ночью ты, кажется, очень хотела моего члена. Не притворяйся, что это не так.

Моя ладонь со звучным хлопком коснулась его щеки. Его лицо исказилось, прежде чем он улыбнулся. Он, блять, улыбнулся, когда розовые контуры моих пальцев расцвели на его коже. Он, наверное, мечтал о том, как снова сможет наказать меня, но я уже не боялась.

— Ты просто злишься, что я не позволил тебе кончить.

— Пошел ты, Джио. — Я хотела ударить его еще раз, потому что хотела увидеть реакцию. Я получила ее.

С рычанием он схватил меня за запястье, затем за другое, одной рукой заводя их мне за спину. Я забилась в его объятиях, когда он прижал меня к своему почти обнаженному телу.

Его хватка на моих запястьях усилилась, когда другая его рука скользнула вниз по моей груди, по остаткам его засохшей спермы на моем теле.

— Или, может быть, ты просто злишься, что я тебя пометил. Ты выглядишь такой красивой, крошка.

Моя кожа пылала, его прикосновения были проклятием, с которым я не могла бороться.

— Такой испорченный. Злой.

— Не прикасайся ко мне, — выдохнула я, закрыв глаза.

Он заставлял меня желать того, чего я не хотела. Я как будто даже не узнавала себя.

— Пожалуйста.

Он не отпустил меня.

— Мы оба знаем, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, заставил тебя кончить. Моими пальцами. Моим языком. Членом.

Все мое тело задрожало от желания, когда его губы прошептали что-то на моей щеке, но это было ненастоящее, просто манипуляция.

— Но сейчас ты не очень хорошо справляешься с подчинением.

— Это не было подчинением…

— И как бы мне ни нравилось видеть себя в тебе… — Он отпустил меня и отступил на шаг. — Иди в душ, принцесса.

Я нахмурилась, глядя на него, сбитая с толку и пошатывающаяся.

— Не волнуйся. Скоро я помечу тебя гораздо сильнее. — Один палец коснулся моего горла. — Моя хватка на твоем горле, моя сперма в твоей тугой киске, мое имя…

Я отшатнулась от него, отчасти испытывая тошноту от этой мысли, отчасти — любопытство. Это чертово любопытство дорого мне обошлось.

— Прими душ. Сейчас.

Я вдруг почувствовала себя онемевшей, опустошенной, и мои ноги, казалось, двигались сами по себе. Когда я вошла в ванную, он последовал за мной, шлепая босыми ногами по кафелю.

— Что ты —

Он включил душ, затем встал передо мной.

— Снимай платье, Эмилия.

Я отпрянула от него, сверкнув глазами.

— Джио, я не…

— Сними это чертово платье, пока я не сделал это за тебя.

— Пошел ты.

Он закрыл глаза и, тяжело вздохнув, потер переносицу. Мой взгляд упал на его напряженный бицепс, на то, как напряжен каждый мускул.

— Я пытаюсь помочь тебе, принцесса. Хоть раз в жизни, просто доверься мне. — Довериться ему? Идея была нелепой. Не правда ли?

— С чего бы мне тебе доверять? — Прошептала я.

Его взгляд встретился с моим, холодный и уверенный.

— Потому что я знаю, что тебе нужно, и я собираюсь дать тебе это.

— Я не хочу, чтобы ты…

— Раздевайся, Эмилия. — Это был приказ, отданный человеком, который привык, чтобы ему подчинялись.

Тишина, повисшая между нами, казалась еще более напряженной из-за шума воды, льющейся по кафелю позади меня. Мои легкие были слишком стеснены, а ванная слишком мала.

— Раз.

Когда он поднял палец, каждая клеточка моего существа закричала от негодования. И все же какая-то часть меня, которая была так жестоко разоблачена прошлой ночью, доверяла ему, хотела подчиниться.

— Что произойдет, если ты досчитаешь до трех? — Я выдохнула и поняла, что эти слова были как красная тряпка для быка, как только они слетели с моих губ.

Его глаза вспыхнули.

— Плохие девочки не кончают, крошка.

Я прерывисто вздохнула, сквозь всю ярость, которую я так отчаянно пыталась сдержать, пробилась тонкая ниточка волнения. Неужели я действительно собиралась это сделать? Желание восстать против него боролось с необходимостью просто перестать думать и бороться, просто чувствовать. Джованни был кайфом, который заставил меня на мгновение забыть о моей мрачной реальности, и когда его глаза встретились с моими, он пообещал мне забвение, не произнеся ни единого слова.

Трясущимися пальцами я потянулась к застежке-молнии, звук ее расстегивания, словно выстрел, разнесся по комнате. Я не была уверена, что кто-то из нас дышит, когда нащупала эту условную грань между вожделением и яростью. Ткань соскользнула с моих плеч и упала к ногам, оставив меня в одних стрингах и повязке на бедре. Я никогда не была обнаженной перед мужчиной, никогда не была так беззащитна — физически или эмоционально — как с ним в этот момент. Прохладный воздух коснулся моих сосков, и они напряглись под его горячим взглядом. Джио издал тихий стон и прислонился к туалетному столику, освобождая мне место.

— Теперь трусики, крошка. — Его голос был низким и хриплым, и любая сдержанность, которую я могла бы почувствовать, исчезла при виде неприкрытого желания на его лице.

Когда я стягивала кружевной лоскуток с ног, костяшки его пальцев, вцепившихся в край туалетного столика, побелели, как будто он физически удерживал себя на месте.

— Заходи в душ, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Я встала под теплую воду. Только когда стеклянная дверь закрылась, он пошевелился, словно ему нужен был щит между нами. Я чувствовала себя добычей, запертой в клетке, где за решеткой рыщет монстр, готовый меня сожрать.

Его свирепый взгляд прожигал меня сквозь запотевшее стекло.

— Раздвинь ноги, крошка.

Меня охватило смущение, и я заколебалась. Я никогда не стояла перед ним обнаженной, но он хотел, чтобы я раздвинула ноги, чтобы он мог все видеть… Он приподнял бровь и поднял два пальца, когда я не сразу подчинилась. Я впилась в него взглядом несмотря на то, что по моим венам разлился прилив предвкушения.

— Дай мне увидеть твою прелестную розовую киску.

Черт, почему его грязные слова были такими горячими? Стекло между нами запотело еще больше, и я поняла, что он не может меня разглядеть. Это было намеренно? Это придало мне немного смелости, и я раздвинула ноги.

— Хорошая девочка.

Эти два слова были для меня как удар током, и я сразу же вернулась к прошлой ночи, отчаянно желая доставить ему удовольствие, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

— Джио…

Его ладонь прижалась к стеклу, а другая рука скользнула вниз по его телу, по его животу.

— Прикоснись к себе для меня, Эмилия.

Я ненавидела делать то, что мне говорили, но желание кончить вспыхнуло с новой силой, как будто прошлая ночь никогда не прекращалась. Было что-то в том, как он приказывал мне, что делало это намного лучше, чем просто получить удовольствие самой.

Когда мои пальцы скользнули между ног, я не смогла сдержать стон, вырвавшийся у меня.

— Обведи клитор, принцесса, — приказал Джио, издав прерывистый стон.

Я едва могла видеть его сейчас, но этот звук вызвал у меня желание, потребность. Проведя рукой по стеклу, я очистила его настолько, что смогла увидеть его спущенные боксеры и сжатый в кулаке толстый член. Он выглядел диким, неуправляемым, его ярость подпитывала мою собственную. Я прижала свободную руку к его руке по другую сторону стекла, как будто могла дотронуться до него, почувствовать его.

Он хмыкнул, дыхание участилось вместе с моим, когда я сделала то, что он сказал. Я была так близко, балансируя на выступе, за который он оставил меня цепляться прошлой ночью. Только теперь я чувствовала себя намного выше, как будто падение будет бесконечным. Но теперь я контролировала ситуацию, по крайней мере, так мне казалось.

— Засунь два пальца в киску, крошка.

Я так и сделала, и оргазм, на грани которого я балансировала, прекратился, но на смену ему пришло удовольствие другого рода, обжигающее и растягивающее, которое заставило меня возжелать грубых пальцев, которыми он ласкал меня прошлой ночью.

— Хорошая девочка. Почувствуй, какая ты влажная и тугая для меня. Представь, как хорошо будет, когда я трахну тебя. — Его голос будоражил мои чувства, рисуя в моем воображении непристойную картину.

Я снова вздохнула и уставилась на него, поглаживая его член, представляя, каково это — чувствовать его внутри себя.

— Теперь прижми большой палец к своему клитору. Точно так же, как сделал бы я, если бы прикасался к тебе прямо сейчас.

Я подчинилась, и с моих губ сорвался стон. Я и раньше заставляла себя кончать, но это было по-другому. Вид Джио, неистово поглаживающего свой член, заставил меня устремиться к чему-то грандиозному.

— Эмилия, — прорычал он мое имя. — Кончи для меня.

И я кончила, все мое тело взорвалось, когда я увидела, как он рычит и дергается, извергая сперму на руку и живот. Джованни Гуэрра, потерявший контроль надо мной, был самым сексуальным, что я когда-либо видела, и это заставило меня почувствовать себя сильной так, как я никогда раньше не чувствовала.

Пьянящее наслаждение пронзило меня, лишив сил все мои конечности. Он не прикасался ко мне, но с таким же успехом мог и прикасаться, потому что во время этого оргазма мне казалось, что он переставляет все мои части во что-то, чего я больше не узнавала.

Я отшатнулась к стене душевой, хватая ртом воздух. Взгляд Джио встретился с моим сквозь размытый след, который я оставила на стекле, и я внезапно почувствовала себя оголенным нервом. Меня бросило в жар, потом в холод, и я почувствовала все до единой. Когда он открыл дверь и шагнул внутрь, я замерла.

Я разрывалась между тайным желанием большего, но в то же время боялась его и всего, что он олицетворял. Я так боялась отпустить его и потерять еще больше контроля, которого он так легко лишил меня. Контроль, который я отдала ему в ту секунду, когда расстегнула молнию на том платье.

Джио не сделал ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне, просто встал под струю и смыл сперму со своего живота. Я осталась стоять у стены, молча наблюдая за его непринужденным спокойствием. Я даже не могла найти в себе сил устыдиться своей наготы, того, чем мы только что занимались, потому что он был совершенно бесстыден.

Вода струилась по его золотистой коже, татуировки изгибались и танцевали в потоке, мышцы вздувались и перекатывались при каждом едва заметном движении. Боже, он был подобен искусству.

В какой-то момент он снял повязку с ребер, и аккуратные стежки разделили пополам изображение льва на его коже. В какой-то момент мне захотелось оставить на нем шрам, потому что он уже оставил его на мне, физически и эмоционально.

— У тебя кровь.

Я оторвалась от созерцания и проследила за его взглядом, устремленным на мои ноги, где вода была окрашена в розовый цвет. Должно быть, я порезала ногу о разбитую лампу.

— Я в порядке.

Он вышел, не сказав ни слова, пока я стояла под струей воды, пытаясь прийти в себя. К тому времени, как я вышла из кабинки, я ожидала, что Джио уже давно уйдет. Вместо этого он был там и протягивал мне полотенце. Я взяла его и завернулась в него, как будто это могло защитить меня от него. От этого. Но я не могла перестать пялиться на его обнаженную грудь и следить за капельками воды, которые стекали по нему, прежде чем встретиться с полотенцем у него на талии.

— Если ты закончила смотреть на меня как на десерт…

Мое лицо вспыхнуло, и по комнате разнесся смех, когда он схватил меня за талию и посадил на туалетный столик, как ребенка.

— Что ты…

Он достал из шкафчика аптечку первой помощи и опустился на одно колено, положив мою ногу себе на бедро. Нетронутая белизна его полотенца мгновенно испачкалась малиновым пятном.

— Джио, я в порядке. — Смущение, наконец, прорвалось сквозь туман, в который он меня погрузил. Из-за прошлой ночи, из-за моей утренней вспышки гнева, из-за того, что только что произошло в душе, и из-за того, как он заботился обо мне сейчас — я не знала, как со всем этим справиться. Мне просто нужно было, чтобы он оставил меня в покое, чтобы я могла переварить все это и восстановить стены, которые он так легко разрушил. — Я могу сама о себе позаботиться.

Длинные пальцы сомкнулись на моей лодыжке, когда я попыталась вырваться.

— Эмилия, хоть раз в жизни перестань бороться.

Я закрыла рот, и он осмотрел мою ногу, а затем перевязал ее. У нас это вошло в привычку. Как только я подумала об этом, он поднялся на ноги и потянулся к влажной повязке на моем бедре, снял ее и осмотрел рану.

— Выглядит неплохо.

Я не знала, что сказать. Я едва могла смотреть на него. Я вскочила на ноги, и он схватил меня за подбородок, проведя большим пальцем по моей скуле, которая, как я знала, должна была покраснеть.

— Ты так чертовски невинна, крошка. — Его губы дрогнули, прежде чем он убрал руку. — Еще рано. Тебе лучше вернуться ко сну.

— Я не смогу.

Он наклонил голову, как будто ожидая, что я продолжу, и не успела я опомниться, как именно это и сделала.

— Из-за отсутствия окон… кошмары становятся хуже, — пробормотала я. Я чувствовала себя глупо, говоря это, как будто была маленькой девочкой, которая боялась темноты. — Когда я убегала из дома, отец запирал меня в подвале на пару дней в качестве наказания. — Почему я призналась в этом, я не знала. Может, просто хотела, чтобы он знал, что я не такая уж жалкая. Что у меня была причина.

— Что он делал? — Его голос стал пугающе тихим, и я представила, что именно так он звучал, когда отдавал приказ о чьей-то смерти.

— Я… ничего. — Я опустила взгляд в пол, желая, чтобы там разверзлась дыра и поглотила меня. — Это не было подземельем или чем-то в этом роде. Просто… изолированное место. Без окон.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Джио прочистил горло.

— Ты можешь спать в моей постели.

Я посмотрела на него, но, прежде чем успела отказаться, он прервал меня.

— Мне все равно нужно работать.

Затем он ушел, а я ничего не могла поделать, кроме как спросить себя, что, черт возьми, только что произошло.