Клятва похоти и ярости

Глава 17

Джио

Мысль об Эмилии в моей постели оказалась невыносимой. Мне все равно нужно было навестить Неро, поэтому я вышел из квартиры еще до того, как солнце полностью взошло. Первые красные отблески рассвета отражались в воде, когда я пересекал мост, выезжая из города, резкие ноты «Metallica» звучали в моих динамиках в тщетной попытке прогнать усталость.

Отношения с мафией становились все более напряженными, и мне следовало сосредоточиться на этом, но мысли все время возвращались к Эмилии. Я спрашивал себя, кажется, в сотый раз, какого черта я делаю с ней. Почему с ней? Что такого особенного было в этой девушке, что я не мог просто оставить все как есть? Я не мог ответить на этот вопрос, как не мог поступить разумно и отослать ее обратно. Просто не мог. Ситуация, которую я должен был полностью контролировать, вышла из-под контроля и оказалась в руках девушки, которая понятия не имела, какой властью на самом деле обладает.

Когда я подъехал к огромному стеклянному особняку, который был домом Неро в Хэмптоне, его охранники впустили меня. В отличие от моего собственного дома, в его доме было тихо. Ему не нужны были люди для охраны. Эта мысль была смешной. Я вошел на кухню и увидел их экономку Марго, стоявшую у плиты, как раз в тот момент, когда дуло пистолета коснулось моего затылка. Марго только улыбнулась и покачала головой, как будто это было забавно.

Я вздохнул.

— Уна.

Жена Неро встала передо мной, прижимая к бедру ребенка и пряча оружие в кобуру. Одетая во все черное, она выглядела так, словно собиралась выступить в качестве полноправной тактической группы. Вероятно, так оно и было. Если Неро был страшен, то и Уна была устрашающей, даже с Татьяной на бедре. По отдельности их репутация была кровавой. Вместе Неро и Уна были предметом ночных кошмаров. Я никогда не мог заставить себя полностью доверять русской наемной убийце, независимо от того, как долго она была с моим лучшим другом.

— Почему ты в моем доме, Джио?

— Мне нужно увидеть Неро.

— Он поднимает Данте. Мне нужно идти. — «Убить кого-нибудь» не прозвучало вслух. Она поцеловала малышку в макушку и подтолкнула ее ко мне.

Я рефлекторно схватил ее, глядя в широко раскрытые глаза цвета индиго, точно такого же странного цвета, как у ее матери.

— Скажи Неро, что ее переодели и накормили.

Марго вручила ей кружку с кофе, а Уна схватила черную сумку, в которой, несомненно, было полно оружия, и выскользнула за дверь. Тем временем Татьяна смотрела на меня так, словно я был воплощением незнакомой опасности. Я сел за кухонный стол и укачивал ее, пока ждал. На мгновение меня охватило чувство умиротворения. Она была такой невинной, такой совершенно чистой и не тронутой жестокостью этого мира.

— Осторожнее. Ты выглядишь слишком уютно. — Голос Неро заставил меня поднять взгляд. Его обычный костюм исчез, а на его месте были футболка и спортивные штаны. Он был не менее устрашающим из-за своего роста и габаритов, но это было просто… странно. Я никогда не мог соотнести Неро, безжалостного босса мафии, которого знал всю свою жизнь — даже до того, как он стал настоящим боссом, — с этой его версией.

— Господи. Выглядишь как настоящий папочка, — сказал я с ухмылкой.

Он отмахнулся от меня.

— Я все еще могу надрать тебе задницу. Хочешь продемонстрирую?

Я ухмыльнулся.

— Нет. Я держу ребенка.

Данте ворвался в комнату, как вихрь детского хаоса, с растрепанными черными кудряшками и глазами Уны, уставившимися на меня. Малышу было всего три года, и, клянусь Богом, в нем был дьявол.

— Джио. — Он выглядел таким чертовски счастливым, когда увидел меня, хотя я знал, что ему нужно. Он остановился рядом с моим стулом, и я вытащил из кармана пакетик с конфетами, протягивая его, как будто это было что-то вроде вымогательства. С этими словами он бросился к двери.

Неро схватил его сзади за рубашку.

— Не раньше завтрака, Данте.

Я рассмеялся, когда мой друг уставился на меня.

— Ты придурок.

— Придурок! — Объявил Данте, и я откинул голову назад от смеха.

Неро усадил Данте на высокий стул, с силой согнув ему ноги, когда тот повел себя так, словно у него было трупное окоченение. Вся эта сцена была такой странной и в то же время такой обычной, что на мгновение я почувствовал жгучую зависть. Неро был боссом мафии, женатым на русской наемной убийце, но у них была частичка блаженства здесь, вдали от крови, денег и власти. Что-то более важное. Это было то, ради чего он сделал шаг назад, и оно того стоило.

Я представил это с Эмилией, представил ее с моим ребенком. На секунду я захотел этого так сильно, что стало почти больно. Затем я моргнул и вернулся в реальность. Мне нужно было разобраться с проблемами, на чем-то сосредоточиться.

— Пойдем. Неси мою принцессу. — Неро взял два кофе, а Марго поставила перед Данте тарелку с овсянкой, которая, я был уверен, скоро будет на них обоих.

Мы прошли в гостиную, и я обратил внимание на кремовую мебель и хрустальную люстру. Он почти не менял обстановку с тех пор, как получил дом от своего отца, и я не понимал почему. Не то чтобы он был близок с Чезаре. Он убил его и занял его место, черт возьми.

Неро поставил напитки на стол, прежде чем забрать у меня Татьяну. Я на самом деле скучал по ее небольшому весу в своих руках. Неро приподнял бровь, глядя на меня, когда посадил ее себе на плечо.

— Ты… — он прищурился, — задумался?

— Не смеши.

Он рассмеялся и взял свой кофе.

— Ну, если верить «Таймс», ты теперь помолвлен.

— Это было только для вида.

— С девушкой, на которой ты согласился жениться в обмен на сотрудничество с компанией? Это было только для вида…

Он сел в кресло, а я плюхнулся на диван.

— Это… Она… — Черт, как я собирался объяснить свою сделку с Эмилией?

— Она сбежала. Ты не хочешь принуждать ее, но они также пытались убить ее, поэтому ты не выгоняешь ее обратно. — Он сделал глоток кофе, поглаживая Татьяну по спине, его рука охватывала все ее тело. — Ты чертовски предсказуем, Джио.

— А Джексон и Томми сплетничают, как старухи.

— Томми сплетничает с Уной.

— А Уна сплетничает с тобой.

— Поцелуй Смерти не сплетничает. — Он фыркнул. — Она передает полезную информацию.

Я провел пальцем по отражению солнечного луча на подлокотнике кресла, не желая смотреть на него, пока говорил об Эмилии. Я чувствовал себя слишком… слабым, наверное.

— Ты же не собираешься сказать мне, что я веду себя глупо и должен отослать ее обратно или искупаться в ее крови.

Он пожал широким плечом, Татьяна дернулась в такт этому движению.

— Томми сказал, что она тебе подойдет. Тебе не помешает немного добра. — Это было почти… приятно от Неро. Если бы только это маленькое добро действительно хотело меня.

— Однако ты пришел не для того, чтобы поговорить о своей будущей жене. Что привело тебя сюда, помимо очевидного? — Он откинулся на спинку стула, и даже в таком непринужденном состоянии, с ребенком на груди, Неро излучал силу.

— Я пришел, чтобы предупредить тебя. Мы поймали какого-то бандита с украденным товаром. Джексон сделал свое дело. Убил его.

Он приподнял бровь.

— Он нашел крысу?

— Нет.

Его медленный выдох, казалось, усилил напряжение в комнате. Я знал, что он был зол, потому что если и были две вещи, которые Неро ценил больше всего, то это верность и страх, и тот факт, что у кого-то хватило смелости предать его, приводил его в бешенство.

— Оказалось, что этим парнем был Шейн О'Хара. Племянник Патрика.

Улыбка, появившаяся на губах Неро, была чуть ли не безумной. Безумный ублюдок.

— Пэдди разозлится.

— Да, он захочет возмездия.

Неро повернул его шею в сторону.

— Ладно. Давай покончим с этим дерьмом. Позвони Джексону. Сегодня вечером мы отправимся уничтожать банду. — Он поднялся на ноги, и я последовал за ним, встав перед ним.

— Ты же знаешь, что в конечном итоге это нас погубит. У нас хорошие отношения с Рафом и Чикаго. В Нью-Йорке мы неприкосновенны, потому что храним там грязное дерьмо. — Годы; Я много лет работал над тем, чтобы расставить все фигуры на доске. Никто не любил привлекать к себе внимание и уничтожать всю толпу… это привлекало такое внимание, которое имело обратный эффект. — Мы начнем кровавую баню, и этот пузырь защиты исчезнет.

— Ты только что сказал, что они собираются напасть на нас. Я не просил тебя управлять моим городом только для того, чтобы ты ходил на цыпочках вокруг этого дерьма.

— Нет, ты попросил меня руководить, потому что тебя не волнует дерьмовая политика, необходимая для ведения бизнеса.

Татьяна начала суетиться, и мне пришлось улыбнуться при виде того, как Неро из маньяка-убийцы превратился в тихоню.

— Судя по тому, что я слышал, ты все равно отдаляешься от Рафа.

Я закатил глаза.

— Нет, я просто не собираюсь складывать все яйца в одну корзину. Он не хочет переезжать никуда, кроме Чикаго, и это нас подкосило.

— Да, что ж, теперь он у меня в заднице, а это значит, что Анна и Уна тоже у меня в заднице. Итак, сегодня вечером мы разберемся с этим дерьмом, все вернется на круги своя, и моя задница будет в безопасности.

— Мы оба знаем, что ты помешан на деньгах и войне, Неро. Что ж, я зарабатываю тебе деньги. Война все испортит. И, что более важно, это рискованно. У тебя есть семья…

Его брови сошлись на переносице, и я понял, что он ненавидел это. Ненавидел то, что ему приходится сдерживать себя, чтобы защитить то, что он любит. Но Неро и Уна повидали достаточно крови и смертей, чтобы хватило на всю жизнь. Возможно, они не были людьми, которые ценили тишину, но они в ней нуждались.

Я похлопал его по плечу.

— Просто прикрывай свою спину и держи Рафа подальше от меня еще немного. Если все пойдет наперекосяк и мне понадобятся большие пушки, ты знаешь, я позвоню тебе. — Я провел пальцем по пушистым волосам Татьяны, испытывая искушение потребовать, чтобы он вернул ее, прежде чем я уйду. Хотя я бы не стал давать ему никаких патронов. — Присмотри за ними. — Я повернулся к двери. — О, и Уна сказала, что ребенка покормили и переодели. — Я рассмеялся, выходя из его дома. От войны до детей в одно мгновение. Теперь это была его жизнь, и, черт возьми, я думал, что, возможно, захочу этого.

Пока я был здесь, я заглянул в свой собственный дом. Когда я приехал, был уже день и там было больше мужчин, чем обычно. Джексон позвонил вчера вечером, и вызвал на сегодня. На улице, в одиночку, солдат можно было подстеречь слишком легко, а я не собирался передавать О'Харе трупы. На кухне царила атмосфера оживления, воздух наполняли ароматы кофе и выпечки. И я не скучала по Ренцо Донато, сидевшему рядом с Томми за моим кухонным столом. Он был так похож на Эмилию, и на краткий миг где-то на задворках моего сознания промелькнуло чувство вины.

Парень не сделал ничего плохого, только попытался защитить свою сестру. Разве я не сделал бы то же самое для своей сестры? Моя единственная сестра была старше и вышла замуж задолго до того, как я смог что-либо предпринять. Но старая семья не позволила бы, чтобы их дочери подвергались насилию в браках по расчету. Очевидно, у Компании не было подобных сомнений, учитывая, с какой легкостью Серхио отдал Эмилию. Трахни ее, женись, мне насрать.

Тем не менее, Ренцо был в Компании, и он украл мою невесту и помогал ей бежать — в течение четырех дней.

— Томми, почему племянник Серхио Донато бродит по моему дому? — Я взял со стола почту и просмотрел ее.

— Джексон воспользовался камерой. Я подумал, что ты предпочтешь Ренцо в гостевой комнате, а не ирландского ублюдка. Меньше крови на простынях.

Я взглянул на него, когда он улыбнулся, склонившись над кружкой кофе.

— Кроме того, разве он не собирается стать твоим шурином в ближайшее время?

Ренцо посмотрел на меня так, словно я был самим дьяволом.

— Если ты сделаешь что-нибудь, то не только вернешься в ту окровавленную камеру, но и твоя сестра заплатит за это, — предупредил я.

Томми фыркнул.

— Поверь после того, как я вчера вечером увидел ее в том платье, он ни за что не стал бы прикасаться к твоей сестре так, чтобы ей это не понравилось.

И теперь Ренцо выглядел так, будто убил бы меня, если бы мог. Я не смог сдержать улыбку.

— Я думал, мы должны были быть «союзниками». — Он произнес это насмешливо, как будто все это было шуткой.

— Ты видел на мне обручальное кольцо, Донато? — Я просмотрел письмо о каком-то городском собрании.

— Нет.

— Правильно. Значит, мы не семья. И это делает тебя потенциальным врагом, раз ты сидишь за моим гребаным столом.

Он замолчал, набивая рот едой.

— Я удивлен, что ты оставил принцессу в одиночестве, — сказал Джексон, проходя мимо меня и засовывая кружку под кофеварку. — Я слышал, она пырнула тебя ножом, затем попыталась поджечь твою квартиру и почти сбежала прошлой ночью.

— Эмилия — настоящая заноза. — Мой взгляд встретился с самодовольным взглядом Ренцо. — Однако она была наказана. — Я подумал, что он представил себе всевозможные ужасные вещи, когда его улыбка исчезла. И меньше всего — то, что я отшлепал его младшую сестру и кончил на нее. — Не нужно выглядеть таким убийственным, Ренцо. Ничего такого, что втайне не нравилось бы ее маленькой упрямой заднице.

Джексон усмехнулся, когда у меня зазвонил телефон.

— Легок на помине, — сказал я, выходя в коридор.

— Серхио.

— О'Хара только что прикончил четверых моих парней в кафе средь бела дня. — Дерьмо. Началось. — Не хочешь рассказать, что, черт возьми, происходит?

— Давай просто скажем, что одного из любимых питомцев нашего общего друга пришлось усыпить.

— Черт возьми. — Последовало еще несколько ругательств. — Я еду в Нью-Йорк. Нам нужно встретиться.

— Отлично. В восемь часов. В «Яме» в Пустоши. Пустошь была нейтральной территорией. Я точно не мог отправиться в Чикаго прямо сейчас.

Эмилия напряженно сидела на пассажирском сиденье, пока я медленно продвигался в плотном потоке машин, не отрывая взгляда от проносящейся мимо суеты нью-йоркских улиц. Черное платье, которое было на ней, идеально облегало ее фигуру, и я изо всех сил старался смотреть на дорогу.

Сегодняшний день был дерьмовым, О'Хара расправился с двумя моими парнями в Чикаго. Настроение у меня было паршивое, и все же в море смерти и хаоса Эмилия была как луч чистого белого света, в котором мне хотелось греться. Даже если прямо сейчас не мог этого сделать. Она рассеянно крутила на пальце кольцо моей матери, что, как я предположил, было вызвано нервным тиком.

— Куда мы едем? — спросила она, когда мы, наконец, въехали на мост и выехали из города.

— На встречу. — Я не стал вдаваться в подробности и объяснять ей, с кем она была и почему.

Серхио пытался убить ее, и я не хотел, чтобы страх заставил ее совершить какую-нибудь глупость. Например, сбежать посреди Пустоши. Ее бы в мгновение ока продали на улице.

Остаток часа мы провели в молчании, и я крепко сжимал руль, испытывая почти инстинктивное желание прикоснуться к ней, вывести ее из себя. Но прямо сейчас мне не нужно было думать ни об Эмилии, ни о женитьбе, ни о каком-либо будущем и прошлом, чтобы найти крысу и положить конец этой войне. Это продолжалось слишком долго, и со смертью Шейна О'Хары это было в одном шаге от того, чтобы перерасти в кровную вражду, которая охватила бы несколько поколений.

Я свернул на грязные улицы Пустоши. Городок находился в нескольких милях от Нью-Йорка и представлял собой беспорядочное скопление обветшалых многоквартирных домов и разрисованных граффити, заколоченных витрин магазинов. Это место было рассадником преступности, которым управляли «Руины», группа криминальных авторитетов, которые использовали его как нейтральную территорию. Неро пригласили присоединиться, но, конечно, он плохо ладил с другими. Я припарковался в боковом переулке и помог Эмилии выйти из машины. Она огляделась, как будто кто-то собирался выскочить и пырнуть ее ножом.

— Не смотри так испуганно, принцесса. Я защищу тебя.

Она пристально посмотрела на меня, разглаживая рукой перед своего платья. Она выглядела неуместно, как цветок, растущий в куче дерьма.

— Ты привел меня на встречу со своими наркодилерами?

Я рассмеялся.

— Не совсем.

Я вытащил пистолет из нагрудной кобуры и сжал его в ладони, когда мы пересекали улицу, направляясь к неприметному зданию. Тротуар был завален мусором, в котором рылся странный бездомный.

— Зачем ты на самом деле привел меня сюда? — Ее голос слегка задрожал, когда она посмотрела на пистолет в моей руке.

— Я не собираюсь убивать тебя, Эмилия. — Я закатил глаза. — Я же сказал тебе, у меня встреча.

— Это ты так говоришь. — Она огляделась по сторонам, словно могла подхватить какую-нибудь заразу, просто прогуливаясь по тротуару. — Насколько я знаю, ты собираешься выбросить мое тело в мусорный контейнер. Похоже, это популярное место для убийства. — Она что-то бессвязно бормотала, хотя, даже говоря о том, что я убью ее, она придвинулась ближе, прижимаясь всем телом к моему боку.

Я обнял ее, притягивая еще ближе. Мне очень нравилось чувствовать ее рядом, нравилось, что она стремится ко мне в поисках безопасности.

Я остановился перед простой черной дверью с единственной лампочкой над ней, все окна в здании были заколочены.

— Я бы никогда не убил тебя, принцесса. — Я постучал в дверь. — Живая ты для меня гораздо ценнее.

Она не успела ответить, как дверь открылась, и изнутри донеслась тихая мелодия.

Там была маленькая темная комната с единственным письменным столом, за которым сидел пожилой мужчина в костюме. Я положил свой пистолет на стол, а затем другой, все еще пристегнутый к моей груди. Мужчина положил их в сейф в задней части комнаты, прежде чем обыскать меня. Он посмотрел на Эмилию, и я покачал головой, призывая его прикоснуться к ней. Видимо, передумав, он пригнулся и попятился, махнув нам в сторону двойных дверей в глубине зала.

Как только я переступил порог, меня окружили тихие звуки джазовой музыки. На первый взгляд «Яма» выглядел как клуб высокого класса, что дико противоречило его внешнему виду. Обитые бархатом кабинки и хрустальные люстры украшали заведение, а группы мужчин и женщин собирались за прозрачными занавесками, которые создавали иллюзию таинственности. Красивые официантки подавали напитки, уделяя гостям свое внимание. Это было место, где мужчина мог воплотить в жизнь любую фантазию, если у него было достаточно денег. Но это была красивая ложь, скрывавшая то, что скрывалось за ней. «Яма» принадлежал братве, и в переводе с английского это слово означало «яма». Прямо под нашими ногами, в недрах здания, находилась арена для боя. Мужчины часто тратили больше денег, делая ставки на кровь и насилие, чем на шлюх. А на ринге устраивались бои без правил, способные удовлетворить даже самых кровожадных. Было время, когда Неро и Джексон любили выходить на этот грязный ринг. До того, как мы стали теми, кто мы есть. Все это заведение было машиной для зарабатывания денег, процветающей на самых низменных желаниях человека.

Эмилия осталась рядом со мной, и я хотел прижать ее к себе, но не сделал этого. «Яма» был змеиным гнездом, полным людей, которые в любой момент могли стать врагами. Неразумно показывать опасным людям свою слабость. Для всего мира она была моей невестой, Донато, невестой по расчету, к которой я не должен был испытывать никакой привязанности. Но для любого, кто осмеливался присмотреться, Эмилия была слабым местом.

Мы пересекли клуб, лавируя между едва одетыми официантками и танцовщицами. Я понял это в ту же секунду, как Эмилия заметила Серхио и его спутника, сидевших за столиком в глубине зала, потому что она резко остановилась, ударившись каблуками, прежде чем отшатнуться назад.

— Эмилия…

— Ты отдаешь меня им? — В ее голосе было столько боли, столько предательства, столько чертова страха.

На мгновение я забыл обо всем, о притворстве и слабости, обхватив ее лицо обеими руками, прямо там, в центре клуба, где все могли видеть нас.

— Нет, милая. Это деловая встреча. Я взял тебя с собой, потому что сейчас здесь небезопасно, и я хочу, чтобы ты была со мной.

Я не стал уточнять, что со мной она может оказаться в большей опасности. Это было эгоистично, но, по крайней мере, я мог ясно мыслить, пока видел ее. Крыса добралась до моих высших чинов. Я хотел доверять своим людям, но простой факт заключался в том, что никто не защитил бы ее так, как я.

— Тогда почему здесь Маттео? — Ее взгляд метался по сторонам, как будто она искала пути к отступлению. Она была в состоянии полной боевой готовности.

— Я не знаю, кто…

— Пожалуйста, не позволяй им забрать меня, Джио. — В этих темно-зеленых глазах промелькнул ужас, и я провел большим пальцем по ее скуле.

— Крошка, ты же знаешь, я буду рядом с тобой вечно, если ты позволишь.

— Пожалуйста. — Она слегка задрожала, и мне захотелось развернуться и увести ее подальше от этих мужчин, от этой так называемой семьи, которые могли так с ней поступить. Но мне нужно было поговорить с Серхио, и я не спускал с нее глаз.

Когда я получу то, что хочу, я убью Серхио Донато только потому, что он чем-то напугал ее. Но ей не обязательно было знать, на что я готов пойти, чтобы удержать ее. На секунду я даже забыл о нашей сделке или угрозах ее дяди, которые я использовал в качестве рычага давления.

— Ты моя, Эмилия. Он тебя не тронет. Я обещаю.

Она моргала, пока стеклянный блеск слез в ее глазах не исчез. Я взглянул туда, где Серхио наблюдал за нами с пристальным интересом. Мужчина рядом с ним, однако, смотрел так, словно я только что нагадил в его кукурузные хлопья.

Эмилия наконец кивнула, и я убрал руки с ее лица и переплел свои пальцы с ее.

— Пойдем. Это не займет много времени.

Когда мы приблизились к столу, она крепче сжала мою руку, выражение ее лица стало совершенно непроницаемым. Эмилия держалась настороженно, но я всегда мог видеть каждую эмоцию, отражавшуюся на ее лице. Она была страстной, непостоянной и временами даже ранимой, но я с трудом узнал ту версию, которую она представила своему дяде сейчас. Дикого существа, которого я поймал, нигде не было видно, и она была стойкой принцессой мафии. Она не хотела, чтобы они видели ее страх. Хорошая девочка. Я сжал ее руку.

Мужчина, сидевший рядом с Донато, был моложе, возможно, моего возраста, но от него исходил тот же мерзкий вид, который говорил, что он убил бы собственную бабушку, если бы ему это было выгодно. Он провел рукой по взъерошенным темным волосам, окидывая Эмилию пристальным взглядом, который заставил мои пальцы потянуться к пистолету.

— А, Гуэрра. — Серхио вскочил на ноги, когда мы подошли, и я пожал протянутую руку, хотя предпочел бы отрезать ему пальцы. — И ты привел мою племянницу. Какой приятный сюрприз. — Его глаза-бусинки метались между мной и Эмилией. — Это Маттео Романо, мой советник.

Я пожал руку другому мужчине, прежде чем Серхио притянул Эмилию к себе и расцеловал в обе щеки. Она не сделала ни малейшей попытки прикоснуться к нему, все ее тело напряглось в его объятиях. Он пытался убить ее. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и притянул Эмилию к себе. Когда Романо двинулся к ней, она прижалась ко мне всем телом. Мужчина слегка ухмыльнулся, наслаждаясь ее реакцией. Потребовалась вся сила воли, чтобы не уткнуть его носом в стол прямо здесь и сейчас. Но здесь, в клубе, насилие было недопустимо, и я хотел, чтобы эта встреча поскорее закончилась.

Эмилия сидела рядом со мной, но я знал, что она хочет сбежать.

— Хорошо выглядишь, Эмилия, — сказал Серхио. — Согласен, Маттео?

Взгляд другого мужчины скользнул по ней, и она холодно посмотрела на него в ответ.

— Да, Эми, ты всегда была жемчужиной семьи Донато.

Она напряглась, и моя рука скользнула по спинке стула, а пальцы скользнули по ее плечу.

С меня хватит этого дерьма.

— Ты хотел встретиться лично, Донато, и вот я здесь.

— Да. Ты здесь. Ты убил мальчишку О'Хара, и теперь мои люди расплачиваются за это.

— Твои люди — пушечное мясо, Донато. Это то, что ты сам предложил.

Его челюсти сжались, на лбу заметно запульсировала вена.

— Мы не договаривались о том, что ты начнешь отдавать долг крови.

— Да, но есть много вещей, которые «не входили в наше соглашение». Например, он пытался убить собственную племянницу.

За столом воцарилась тишина, а я продолжал гладить Эмилию, стараясь успокоить как себя, так и ее. Я бы не стал демонстрировать всплеск эмоций этому человеку.

— Это война, Серхио. Люди умирают. — В любом случае, люди мафии и Компании. Мои люди не должны были умирать, и это ранило меня гораздо глубже, чем я когда-либо показывал.

— Ты потерял двоих. Только сегодня я потерял восьмерых, и кто знает, может, на этом все и закончилось. Ты убил его чертова племянника.

Я пожал плечами, потому что знал, что это ошибка, но это было семейное дело. Мы ни за что не извинялись. Стоило мужчине извиниться, как он проявлял слабость и его атаковали.

Официантка принесла бутылку вина и наполнила четыре бокала, прежде чем удалиться.

Взгляд Маттео скользнул по ее полуобнаженной заднице, прежде чем вернуться к тому, о чем шел весь разговор, — к Эмилии. Он уставился на нее так, словно неделю шел по пустыне, а она была стаканом воды.

Я сделал глоток вина, гадая, закричит ли Романо, как маленькая сучка, если я разобью бокал и воткну сломанную ножку ему в горло.

— Я вижу, ты пришла в себя, Эмилия. — Серхио кивнул на кольцо на пальце Эмилии, и она побледнела. — Я впечатлен, что тебе удалось приручить ее, Джованни.

— Есть определенная привлекательность в том, чтобы покорять диких, — сказал Маттео, все еще не сводя глаз с моей невесты и пуская на нее слюни, как слюнявый пес.

Мои пальцы, сжимавшие бокал с вином, напряглись, и Эмилия слегка наклонилась ко мне. Я выдохнул, напряжение спало, когда аромат моего шампуня смешался с ее сладким запахом, окутавшим меня. Это было на нее не похоже, и я не был уверен, то ли она просто настолько ненавидела своего дядю, чтобы выступить единым фронтом, то ли Романо заставлял ее чувствовать себя настолько неуютно, что она искала безопасности в моем присутствии.

— Мистер Романо, если Вы и дальше будете так смотреть на мою невесту, то узнаете, как именно я заработал свою репутацию.

Серхио усмехнулся, как будто все это было большой игрой.

— Итак, как вы знаете, я собирался отдать Эмилию другому. Мужчину можно простить за то, что он смотрит на то, что у него могло бы быть.

В одно мгновение я вышел из себя, и, словно почувствовав это, Эмилия схватила меня за свободную руку под столом. Она, черт возьми, дрожала от ужаса, и это привело меня в ярость.

— Никакого «могло быть». — Я пристально посмотрел на мужчину, который думал, что может получить то, что принадлежит мне. — Это невозможно. Эмилия моя. — Я поднял ее руку и провел губами по пальцам, по рубину, который занимал в ней почетное место.

Ее пристальный взгляд встретился с моим, и, хотя ее маска все еще была на месте, я увидел, что в ее глазах начали появляться морщинки. Когда я снова посмотрел на Романо, он притворно улыбнулся, но ярость и легкое подергивание глаз скрыть не удалось. Это был человек, который чувствовал, что ему что-то причитается.

— Теперь мы можем вернуться к делу?

— Да. — Серхио выпрямился. — Я хочу нанести удар по банде скоординированной атакой через несколько дней. Они убили моих людей, и я не сомневаюсь, что в ближайшие дни они убьют еще больше — твоих и моих. Давай нанесем им сильный удар.

Это был путь, по которому я не хотел идти, но я не собирался отказывать Серхио в его жажде крови. Неро предложил тот же план. Разница в том, что лицом всего этого будет Компания, а не мы.

— Отлично. Джексон проработает все детали.

Серхио поднялся на ноги.

— Я собираюсь оставить Маттео в Нью-Йорке для поддержания связи. Я верю, что в твоем городе он будет в безопасности. — Это был многозначительный комментарий.

Я перевел взгляд с Серхио на Эмилию. В Маттео Романо было что-то такое, что пугало ее. Мог ли я обещать ему безопасность? Технически, это я начал с Шейна О'Хара, так что у меня не было особого выбора.

— Никто его не убьет. — Это было самое большее, что я мог предложить.

Я поставил Эмилию на ноги рядом с собой и пожал руку Серхио, снова проигнорировав Романо. Мужчина просил перерезать ему яремную вену. Эмилия не попрощалась ни с кем из них.

Как только мы скрылись из виду за их столиком, она выскользнула из моих объятий и практически побежала к выходу. Оказавшись на улице, она отодвинулась от меня и на минуту подняла лицо к небу.

— Эмилия. — Я коснулся ее руки, и она вздрогнула. — Поговори со мной, крошка.

— Нам не о чем говорить. — Она направилась через дорогу к машине.

В одном я был уверен: нам было о чем поговорить, черт возьми, потому что девушка, которая молча просидела всю встречу, была не тем человеком, с которым я провел последнюю неделю.

Поездка домой прошла в тишине, в которой каждый вздох казался зловещим. Эмилия была так погружена в свои мысли, что с таким же успехом могла находиться на другом континенте, и я знал, что это как-то связано с Романо. То, как она на него отреагировала… Мне было интересно, что он с ней сделал, но это был темный и опасный путь. Такой, который привел бы к тому, что я нарушил бы свое слово, данное Серхио.

Я позволил ей молчать, пока мы не возвращались домой. Но на этом все. После вчерашнего вечера я понял, что моего маленького котенка нужно подталкивать. Эмилия никогда бы не пришла ко мне по доброй воле. Но она хотела. О, как же она хотела. Однако ничто в этом мире не могло удержать ее от меня, даже ее гордость. Эмилия была на грани срыва, поэтому я подталкивал ее и собирал осколки обратно, когда это случалось.

Когда мы вернулись домой, Эмилия казалась потерянной и рассеянной, она задержалась в проходе между дверью и кухней.

Я протянул ей стакан воды.

— Выпей.

Она сделала, как ей было сказано.

Я поставил пустой стакан на стойку, прежде чем убрать волосы с ее лица.

— Иди, ложись в мою постель, крошка. Мне нужно сделать пару звонков. — Я прижался губами к ее лбу, и она наклонилась ко мне, положив ладони мне на грудь. Я не мог отрицать, что какая-то часть меня любила ее нежное принятие, но я также был обеспокоен, потому что, даже будучи самой слабой, Эмилия всегда сопротивлялась мне.

Я пошел в свой кабинет и позвонил Неро, затем Джексону. Когда я закончил, было уже далеко за полночь. Я мог бы пойти и поспать в одной из свободных комнат. Мне следовало это сделать, но я этого не сделал.

Эмилия лежала на боку в моей кровати, свернувшись калачиком, и казалась такой маленькой и хрупкой. На ней все еще было платье, волосы наполовину заколоты. Когда я подошел к ней с рубашкой в руке, ее остекленевшие глаза не отрывались от города за окнами.

— Сядь.

Она повиновалась, как робот, которым управляют. Я снял с нее платье, прежде чем надеть через голову рубашку. Она была такой кроткой, что я даже не мог насладиться ее видом в кружевном нижнем белье.

— Эмилия, — я притянул ее к себе. Она моргнула, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. — Поговори со мной.

Ее рот открылся, затем закрылся.

— Зачем? Мы не друзья, Джио.

О, мы были чем-то большим, чем друзьями.

— Нам не обязательно быть врагами.

— Я думаю, что да. — Ее слова прозвучали прерывистым шепотом. Ей нужно было, чтобы мы были врагами, потому что в тот момент, когда она впустила меня, мы оба знали, что я полностью поглощу ее.

— Я тебе не враг, Эмилия, и если бы ты действительно так думала, то не оказалась бы в моей постели.

Она опустила взгляд на простыни, как будто осознав правоту моих слов.

— Итак, скажи мне, кто для тебя Маттео Романо? И насколько сильно мне нужно заставить его страдать прежде, чем убить?

Она издала смешок, который больше походил на рыдание. Пролилось еще больше слез, и я увидел, как она сломалась. Стены, о которые я бился снова и снова, треснули, как будто были сделаны всего лишь из песка.

— Не плачь, крошка.

Я лег на кровать, полностью одетый, и прижал ее дрожащее тело к своей груди. Слезы пропитали мою рубашку и кожу во второй раз за несколько дней. И я хотел этого — каждой слезинки, каждого кусочка боли, каждого страха, которые жили в ее голове. Эти слезы были как клеймо ее боли, как будто она вытатуировала себя на моей проклятой душе. Я погладил ее по волосам, не ожидая, что она действительно заговорит.

— Он — мое наказание, — прошептала она, — если я не выйду за тебя замуж.

Конечно. Серхио знал, что на нее нужно будет давить, чтобы она согласилась.

— Серхио угрожал тебе Маттео?

— Я сказала ему, что он не может заставить меня давать клятвы этому мужчине. — Она сжала в кулаке мою рубашку. — У меня был выбор: вести себя как настоящая принцесса и выйти за тебя замуж, или он отдаст меня Маттео. В качестве его шлюхи.

Я крепче сжал ее талию, представив себе все способы, которыми мог бы убить их обоих. Так много сломанных костей, так много крови. Но не только они сделали это с ней, и впервые за целую вечность я почувствовал вину, настоящую вину.

— Что Маттео с тобой сделал? — Я изо всех сил старался, чтобы в моем голосе не слышалось раздражения, но это было невозможно.

Этот мужчина, очевидно, что-то с ней сделал, иначе он не был бы козырной картой Серхио, и мой разум разбушевался, а сердце бешено заколотилось. Он смотрел на нее так, словно думал, что она принадлежит ему, что он может обладать ею…

— Это не имеет значения.

Но это имело значение.

— Эмилия… — Я колебался. — Пожалуйста, просто скажи мне, он…? — Блять. — Потому что, клянусь Богом, если он прикоснулся к тебе против твоей воли, я пошлю людей убить его прямо сейчас. Мне плевать на твоего дядю.

— Нет, он ко мне так не прикасался, — прошептала она. — Но он бы это сделал. Он настоящий монстр.

Серхио поставил ее перед выбором между плохим и еще худшим — человеком, которого она явно считала жестоким, или человеком с репутацией жестокого.

— Значит, ты сбежала, потому что знала, что я тоже монстр.

И тогда я поймал ее и предложил сделку. Я заставил ее поверить, что отправлю ее обратно в Чикаго, заставив выбирать между теми же двумя судьбами. Я был ничем не лучше их.

— Я думала, что ты такой же, — сказала она так тихо, что я едва расслышала ее.

Я погладил ее по волосам, вынимая шпильки и проводя пальцами по спутанным прядям.

— Да, крошка. — Но я бы не стал им, по крайней мере, для нее.

Мы погрузились в тишину, ее тихое дыхание было самой сладкой мелодией.

Я обнимал ее всю ночь, будил, когда ее мучили кошмары, и успокаивал, пока она снова не засыпала. Снова и снова. Мне оставалось только гадать, насколько сломленной на самом деле была Эмилия Донато, скрывавшаяся за этой броней, и почему девятнадцатилетняя девушка была такой настороженной. Что, черт возьми, Романо с ней сделал, что так преследовал ее во сне? Скоро я это выясню. Я обещал Донато, что Маттео Романо переживет мой город. Я не уточнил, в каком состоянии.

Глава 18

Эмилия

Я стояла на тротуаре и смотрела на здание в индустриальном стиле передо мной. Сквозь зарешеченные окна пробивался свет, изнутри доносилась тяжелая музыка. Очевидно, Джио владел ночным клубом, и, увидев его на том Гала-концерте, я поняла, в чем дело. Он прятался за маской законности.

Я вдыхала прохладный ночной воздух, радуясь, что выбралась из квартиры. Последние два дня я была практически заперта там с Томми. У Джио были дела, которые нужно было уладить, и, как бы сильно он ни любил лично наблюдать за мной, очевидно, это было слишком опасно. Я думала, что мне понравится это место, но на самом деле мне не хватало его присутствия, и это меня беспокоило. Я просто лучше спала, когда он был рядом, вот и все. Очевидно, мое подсознание было предателем, как и мое тело.

Я последовала за ним по темному переулку, где воняло мусором, и через заднюю дверь вошла в здание. Внутри был темный коридор и лестница, ведущая в офис. Все было просто — письменный стол, кожаный диван, несколько мониторов, на которых были видны различные ракурсы с камер наблюдения.

Дальняя стена была полностью стеклянной и выходила на оживленный ночной клуб внизу. Я подошла ближе, наблюдая за танцующими и выпивающими людьми. Они выглядели такими свободными, как будто ничто их не волновало, кроме ритма музыки и, возможно, чувственных прикосновений партнера. Это было похоже на новый, запретный мир, который я внезапно захотела попробовать на вкус. Это было похоже на побег.

Рука Джио легла мне на бедро, притягивая меня к себе. Он ничего не сказал, но в этом и не было необходимости. С тех пор как я не выдержала и поплакалась ему после той встречи с Маттео, я чувствовала себя как стекло, сквозь которое он видел меня насквозь.

Прошло два дня, а я все еще пыталась перековать свою защиту, но это было трудно. Я устала. Устала вести битву, в которой, казалось, мне никогда не победить. Устала кататься на эмоциональных американских горках страха и решимости. Встреча с дядей и Маттео только усугубила это, напомнив, что они всегда будут рядом, будут следить за каждым моим шагом, даже если мне удастся сбежать. Если он не сможет заполучить тебя, никто не сможет. Я никогда не буду по-настоящему свободна. И в момент моей слабости Джио молча предложил мне отсрочку, место для отдыха, даже если это было в объятиях человека, который должен был быть моим врагом. Но в какой-то момент я перестала воспринимать его таким, и в его объятиях я почувствовала себя ближе всего к миру, чем когда-либо, несмотря на то что, казалось, всю жизнь шла война.

Завтра, сказала я себе. Завтра я буду сражаться.

Джио поцеловал меня в макушку. Я не забыла наше утро в душе, то, как он заставил меня кончить, используя только грязные слова и мои собственные пальцы. То, как он ласкал себя и стонал мое имя. Тем не менее, с тех пор он ничего не предпринимал. Ничего, кроме сладких поцелуев, которые были скорее успокаивающими, чем сексуальными. Он позволял мне выплакаться на нем… Не обращая внимания на размытые границы, это было похоже на клубок пряжи, спутанные нити, которые я не могла распутать. Этот мужчина мог заставить меня ненавидеть его, желать его и тосковать по теплу его объятий — и все это на одном дыхании. Секс был простым. Я понимала, что секс — это мотивация, но это… что бы ни происходило сейчас, это не имело смысла.

— Зачем ты привел меня сюда? — спросила я.

— Потому что у меня есть кое-что для тебя.

Я повернулась к нему, заметив напряжение, отразившееся на его лице. Я знала, что он теряет людей, что бы ни происходило между моим дядей и ирландцами, ситуация обострялась. Он был боссом мафии, жестким и безжалостным, но эти мертвые люди явно тяготили его. И все же он был здесь и предлагал мне подарки.

Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно. Что мне жаль его людей, что я вижу, чего ему это стоило. В дверь, ведущую в главный зал клуба, постучали, и я попыталась отстраниться от него, но деваться было некуда. Симпатичная блондинка вошла внутрь, музыка усилилась вместе с ее появлением. Ее покачивающиеся бедра дрогнули, когда она заметила нас, взгляд сузился, когда она увидела Джио, прижавшегося ко мне. Она поставила напиток на его стол, сверкнув страстной улыбкой. Я мгновенно возненавидела ее абсолютно без всякой причины, что было несправедливо.

— Нам нужно поговорить, — сказала она низким и хриплым голосом, ее взгляд блуждал по Джио, когда он отодвинулся от меня и сел за стол.

Очевидно, она здесь работала, и если еще не трахалась с ним, то хотела бы. Почему меня это так задело? Он был великолепен. Конечно, она хотела его трахнуть. И она была горячей штучкой, так что он, вероятно, воспользовался ей. Есть девушки, с которыми я трахаюсь, а теперь есть девушка, на которой я женюсь. Была ли она одной из тех девушек, которых он трахал? Интересно, заставил ли он ее умолять об этом? Не похоже, что ему пришлось бы это делать. Наказывал ли он ее? Привязывал ли к кровати и шлепал ли?

— Не сейчас, Лейла. — Он взял напиток, едва удостоив ее взглядом.

— Это важно, Джио.

Не Джованни, а Джио. Имя, которое он требовал, чтобы я использовала только тогда, когда заставлял меня ласкать себя для него. В моем нутре зашевелилось что-то злобное, и я сглотнула.

— Ну, тогда говори.

Женщина многозначительно посмотрела на меня.

— Ты можешь обсуждать дела в присутствии Эмилии.

Я была уверена, что она хотела обсуждать не дела.

Я хотела показать ей средний палец. Левой рукой. Не то чтобы она могла не заметить массивный камень, который, по его настоянию, я надевала всякий раз, когда выходила из пентхауса. Это было глупо. Мне было все равно, что делал Джио и с кем он трахался, но, очевидно, мне было все равно, потому что я оказалась за его стулом. Моя левая рука опустилась ему на плечо, прежде чем скользнуть вниз по груди… Взгляд Лейлы прожег мой, и я подавила ухмылку, когда в ее красивых карих глазах вспыхнул гнев.

— Все в порядке, — сказала я, изображая уверенность, которой на самом деле не чувствовала. — Я пойду выпью. — Я произнесла эти слова, но какая-то мелочная, но неуверенная часть меня хотела, чтобы Джио остановил меня, выбрал меня. Но для чего? Потому что все это время я пыталась заставить его сделать что угодно, только не выбирать меня. Боже, мне нужно было остановиться, уйти отсюда и позволить ей трахнуть его. Но я не могла.

Я наклонилась и завладела его губами, чисто для виду, просто чтобы донести суть до этой сучки, прежде чем уйти. Прежде чем я смогла отстраниться, он схватил меня за подбородок, превратив поцелуй из чего-то целомудренного в нечто совсем… иное. Зубы скользнули по моей нижней губе, его язык нашел мой. Мой разум мгновенно затуманился, и я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его губ, его прикосновений, обжигающих мою кожу.

— Лейла, уходи, — рявкнул он.

Я хотела увидеть тот разъяренный взгляд, который, я была уверена, должен был быть у нее прямо сейчас, но он не отпускал меня, и я не могла отвести взгляд от этих глаз, которые казались бесконечными глубинами самого синего океана. На секунду зазвучала музыка, прежде чем дверь захлопнулась, снова перекрывая все звуки. Я начала вырываться, но он дернул меня вперед, заставляя оседлать его бедра.

— О, нет. Ты не убежишь после этого маленького представления. — Он обхватил меня сзади за шею, прижимая к себе.

— Какое представление?

Он усмехнулся и запустил пальцы в мои волосы, нежно притягивая мою голову в сторону.

— Ты точно знаешь какое. — Теплое дыхание коснулось моего горла раньше, чем это сделали его губы. — Ты такая сексуальная, когда ревнуешь, принцесса. — Его губы опустились ниже, а язык время от времени проводил по моей коже, вызывая покалывание.

— Я не ревную.

— Значит, тебе все равно, если я позволю тебе сходить за выпивкой, пока я позову Лейлу отсосать мне?

Эта мысль привела меня в иррациональную ярость, мне захотелось пнуть его под дых и выцарапать ей глаза. Какого черта? Это было неправильно, и осознание этого вывело меня из того возбужденного похотью транса, в который он меня ввел.

— Я… — я попыталась слезть с его колен, но он не позволил мне. — Мы должны…

— Шшш, все в порядке, крошка. — Он погладил меня по щеке, как будто я была каким-то испуганным диким животным.

— Это не…

— Да, это так. — Он обхватил мое лицо обеими руками, заставляя меня посмотреть на него, но я не хотела этого делать.

Я не хотела, чтобы он был свидетелем этого… Что мне не все равно, что я хотела, чтобы мужчина, который выменял меня, как собственность, хотел меня и только меня, даже когда я не могла дать ему ничего от себя.

Его большие пальцы погладили мои щеки.

— Я бы убил любого мужчину, с которым ты трахалась, только за то, что он прикоснулся к тебе.

— Это… — Психопатично? Безумно? Невероятно сексуально? Черт.

— Я знаю, и мне все равно. Я теряю рассудок, когда дело касается тебя.

Я встретила его непреклонный взгляд, такой уверенный в себе.

— Ты знаешь меня всего неделю, Джио.

— Вот именно. Мне страшно подумать, каким неустойчивым я стану через несколько недель. — Он взял мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Или месяцев. — Еще один поцелуй. — Лет. — И еще. — Перестань пытаться объяснить это рационально, Эмилия. Это не так. Ты сражаешься ради борьбы.

Был ли он прав? Я чувствовала, что половину времени сражаюсь сама с собой и только причиняю себе вред в процессе. Я просто не могла остановиться…

— Я не хотела… Просто… — Я вздохнула, сосредоточившись на точке за его плечом, чтобы не смотреть на него, когда проявлю слабость. — Она смотрела на тебя как… — Черт, я даже не могла произнести это вслух.

— Как будто она могла заполучить меня.

Я кивнула, и он прижался губами к моим губам, уговаривая, выпытывая у меня то, что мое тело хотело предложить, в то время как разум отказывался сдаваться. Этот поцелуй сказал, что я принадлежу ему, что я особенная, и впервые в жизни я хотела быть особенной. Для кого-нибудь. Для него. Я обнаружила, что придвигаюсь ближе, пока его твердое тело не уперлось мне между ног.

— Я ей не достаюсь. — Еще один поцелуй. — Если хоть один мужчина хотя бы раз посмотрит на тебя не так, как надо, крошка, я выцарапаю ему глаза.

Блять. Мне нужно было вспомнить, почему это была плохая идея. Завтра.

Он схватил меня за бедра обеими руками, прижимая к себе так, что мое тело покрылось мурашками.

— Если кто-то думает, что может быть с тобой, я обязательно напомню ему, с кем именно ты должна быть. — С кем, а не для кого — я не упустила разницу.

— Джио, — выдохнула я, когда он прижался ко мне. Мои бедра двигались сами по себе, стремясь к тому сладкому кайфу, который мог дать только он. Через несколько секунд я уже разваливалась на части, дрожа и цепляясь за него, когда меня захлестывали волны удовольствия. И когда я кончила, все, о чем я могла думать, это о том, как здорово было бы на самом деле трахнуть его.

Он прикусил мою губу, затем поднялся на ноги и посадил меня на свой стол. Его телефон завибрировал на деревянном столе, и он с улыбкой взглянул на экран.

— Этому человеку, например…

Через несколько секунд дверь со щелчком открылась, и Филипп втолкнул вперед другого мужчину, приставив пистолет к его спине. На голову ему был надет мешок, и я замерла, недоумевая, что, черт возьми, происходит. Филипп оттащил стул в угол комнаты, прежде чем усадить на него своего пленника, и я заметила пятна крови на бледно-голубой рубашке мужчины. Его запястья были привязали кабелем к подлокотникам кресла, а затем Филипп ушел.

— Этот мужчина думает, что может заполучить тебя. — Кроме Джио, был только один мужчина, который думал, что может заполучить меня, и который мог разозлить самого Джио, — Маттео Романо. Истекающий кровью, связанный и беспомощный. Джио заставил меня снова посмотреть на него. — Он может заполучить тебя, Эмилия?

— Никогда.

— И я никогда не позволю ему заполучить тебя. Ты мне доверяешь?

— Да. — Я была удивлена правдой, прозвучавшей в этом единственном слове.

Он погладил меня по лицу, прикосновение было успокаивающим и благоговейным.

— Он не может тебя видеть, но он все слышит. Я собираюсь напомнить ему, что ты принадлежишь мне, и никогда не будешь принадлежать ему.

Маттео боролся в своих оковах, издавая низкое рычание, и я не могла не улыбнуться его беспомощному состоянию. Неужели я действительно собиралась это сделать? При этой мысли меня охватил легкий трепет. Я знала, как работают такие мужчины, как Маттео. Они жаждали чистоты, быть первыми, кто прикоснется, кто возьмет. Что бы ни случилось, Маттео всегда будет знать, что я запятнана другим, что я хочу другого. И все это время он был связан и окровавлен, вынужденный слушать то, чего я никогда ему не дам. Это была не та месть, которой я жаждала, но это было хоть что-то.

Я встретилась взглядом с Джио и кивнула.

— Хорошая девочка, — практически промурлыкал он, прежде чем поцеловать меня. Поцелуй был более грубым, чем предыдущий, собственническим, требовательным, утверждающим.

— Ты моя, Эмилия Донато. — Он произнес эти слова, словно клятву, касаясь моих губ. Я пыталась придумать аргумент, но ничего не пришло в голову, когда его зубы впились в мою шею, а затем он провел теплым языком по ней. Он толкнул меня обратно на стол, его пристальный взгляд впился в мой, словно ожидая, что я остановлю его, когда он стянул с меня нижнее белье.

— Хорошая девочка, — прошептал он, когда я не стала протестовать, и поцеловал меня еще раз. — Я бы никогда не позволил ему увидеть тебя такой.

Я знала, что он этого не сделает.

— Ты собираешься заставить меня кончить, Джио? — Слова прозвучали у меня на языке как чужие. Но я хотела, чтобы он это сделал. Сегодня я больше не могла терпеть поддразнивания.

Он застонал, глаза его сверкали.

— Осторожно. Я сделаю гораздо больше, чем просто заставлю тебя кончить, если ты будешь так говорить.

Он сжал внутреннюю сторону моих бедер, грубо раздвигая их. Прохладный воздух обдал чувствительную плоть, когда он уставился мне между ног. Обычно я чувствовала себя неловко, но его внимание придало мне сил.

— Черт, ты выглядишь идеально, крошка.

Я так сильно хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, нуждалась в этом. На этот раз я не была связана или скованна; я не могла притворяться, что ничего в этом не было нежелательным. Его прикосновения были подобны яду в моей крови, с каждым грубым прикосновением, каждым резким царапаньем его зубов по моему горлу я все больше и больше подпадала под его чары. Моя сердцевина пульсировала, отчаянно требуя чего-то.

Он наклонился и поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, так нежно, но это было похоже на удар молнии по моему телу.

— Скажи мне, что ты моя, Эмилия.

Я покачала головой и не успела предупредить, как его язык скользнул мне между ног.

— Джио! — Черт возьми.

Я оторвалась от стола, когда меня обдало жаром. Его язык идеально обвел мой клитор, сорвав с моих губ череду стонов. Я хотела всего этого, хотела ощутить бессмысленное, ядовитое наслаждение, которое мог предложить только он. Я хотела погрузиться в сладкое забытье, где ничто не могло коснуться меня, и моей дерьмовой реальности не существовало. Он был моей болезнью и моим лекарством.

Я корчилась на столе, на самом краю, когда он остановился.

— Тогда скажи мне, что ты не моя, и я остановлюсь.

Черт.

— Нет.

Он продолжил, на этот раз скользнув двумя пальцами в мою влажную киску. Черт. Он остановился.

— Скажи мне…

— Я тебя чертовски ненавижу, — выдохнула я, и он рассмеялся, обдавая горячим дыханием чувствительные места и заставляя меня застонать от разочарования.

Он снова облизал меня, и я запустила пальцы в его волосы, сильно потянув, как будто могла заставить его дать мне то, что я хотела. Он прикусил внутреннюю сторону моего бедра, и острая боль пронзила нарастающее во мне наслаждение.

— Пожалуйста.

— Скажи это. Скажи, что ты моя, Эмилия, и я вылижу эту сладкую киску и заставлю тебя выкрикивать мое имя, как будто я твой личный бог.

Черт, он был таким грязным.

— Я…

Он нежно поцеловал мой клитор, и все мое тело задрожало от желания.

— Я жду, крошка.

Это были просто слова, слова, которые, я знала, он хотел, чтобы Маттео услышал. Слова, в которые, как я внезапно поняла, я хотела, чтобы Маттео поверил, потому что, даже если бы я не принадлежала Джио, я бы никогда не стала его.

— Я твоя, — выдохнула я.

Он промурлыкал, прижимаясь ко мне, заставляя меня вздрогнуть.

— Снова.

— Я твоя, Джио. — И эти слова не были ложью.

Он со стоном укусил меня за бедро.

— Да, черт возьми, это так.

Затем он погрузил два пальца глубоко в меня и съел так, словно я была его последним блюдом. Я снова распалась на части, выкрикивая его имя, как он и говорил. Я хотела его, ненавидела его, нуждалась в нем. Этот оргазм разрушил все, что было до этого. Он разорвал меня на части и собрал по кусочкам, а его имя было выгравировано на моем сердце.

Тепло его губ покинуло меня, и я осталась лежать на столе, уставившись в потолок и хватая ртом воздух.

— Черт, ты такая красивая, когда кончаешь, Эмилия.

Я была в полном беспорядке, а он по-прежнему выглядел идеально, костюм по-прежнему был безупречен. Он вытащил свои пальцы из меня, и я сразу же соскучилась по этому ощущению. Он поднес их к моему рту, с силой проведя ими по моим губам. Не сводя с него глаз, я слизывала с него свой вкус, обхватывая языком его пальцы.

Он застонал и закрыл глаза.

— Такая идеальная. Моя. — Когда он поцеловал меня на этот раз, это был медленный и одурманивающий поцелуй, его язык скользнул по моему, разделяя мой вкус между нами. — И ты так хорошо разыграла представление для нашего гостя, принцесса.

Я посмотрела туда, где сидел Маттео, его тело было напряжено. Я почти забыла, что он здесь.

— Хотя ты так мило стонала мое имя, я не уверен, что должен позволить ему жить с этим воспоминанием. — Он посмотрел на жалкое подобие мужчины. — Серхио, наверное, разозлится, если я убью его помощника.

Джио поднял меня на ноги, помог надеть нижнее белье, прежде чем одернуть платье. Затем он поцеловал меня в лоб, задержавшись губами на моей коже, пока говорил.

— Теперь он знает. И если он когда-нибудь снова посмотрит на тебя так, будто хочет заполучить, я сделаю, как сказал, и лично подарю тебе его глаза, моя сладкая крошка.

И с этим ужасным, но в то же время странно романтичным образом, оставшимся у меня в голове, он подошел к Маттео. С мешком на голове я почти могла представить, что он кто угодно, просто безликое тело. Но когда Джио снял его, к горлу подступила тошнота. Он был лицом смерти моей сестры, страшилищем, которого я не могла не бояться. Маттео встретился со мной сердитым взглядом, его зубы стиснули кляп во рту. В таком виде он не казался таким уж страшным. Джио встал между нами, закрывая меня от него.

— Теперь ты точно знаешь, чье имя она будет стонать каждую ночь.

В то время как функционирующая часть моего мозга разозлилась из-за того, что он вообще сказал это — потому что, нет, я не буду стонать его имя каждую ночь, — сексуально озабоченной части нравилось, когда он обладал мной. Может быть, это было просто потому, что он заставил меня кончить. Дважды. Или, может быть, я просто так сильно хотела, чтобы кто-нибудь заботился обо мне.

— Ты не смотришь на нее и даже не думаешь о ее гребаном имени.

Конечно, его встретила тишина. Моя и Маттео.

Джио повернулся ко мне лицом.

— Я знаю, что он что-то сделал с тобой, Эмилия. — Я замерла, а Джио достал что-то из кармана и протянул мне. Нож. — Я считаю, что кровь — это весьма приятная плата за долг. — Он отступил в сторону и махнул рукой в сторону связанного Маттео.

— Джио, я не могу…

— Ты можешь, если хочешь. — Вот так. Если хочу.

Я уставилась на лезвие в своей руке, затем на Маттео Романо, человека, который был монстром во многих моих ночных кошмарах, а теперь был беспомощен. Человек, который, не задумываясь, бил мою сестру снова и снова, который приводил меня в ужас, теперь не мог поднять руку. Я схватилась за лезвие, что-то во мне поднялось, чтобы ответить на зов мести, о котором я даже не подозревала до этого самого момента.

Когда я подошла к нему, то представила заплаканное лицо моей сестры, когда она умоляла меня не спорить с Маттео из-за ее синяка под глазом в тот первый раз, потому что мне было всего шестнадцать и меня бы за это наказали. Я вспомнила, как он разговаривал с моими родителями, словно все они были одной большой счастливой семьей, в то время как моя сестра стояла позади него, словно тень в своем собственном доме. И, наконец, я представила ее лицо в гробу, какой умиротворённой она выглядела после смерти, в то время как последний год ее жизни был полон жестокости.

Маттео имел наглость пристально посмотреть на меня, когда я остановилась перед ним.

— Знаешь, я ненавижу тебя за то, что ты с ней сделал. — Я провела пальцем по лезвию, и страх, который я обычно испытывала рядом с ним, пропал. Потому что он был скован или потому что за моей спиной стоял монстр больше и злее. Тот, кто был бы на моей стороне… если бы я захотела. Если бы я ему позволила.

— Ты жалок. Жалкое подобие мужчины, даже по низким меркам моего дяди. — С каждой секундой моя ярость росла, воспоминания, о которых я старалась не думать, которые были слишком болезненными, теперь проносились в моей голове, как картотека. Я хотела, чтобы он умер, но сначала ему нужно было помучиться. Я не хотела, чтобы он выглядел красивым или умиротворенным в гробу, как она, но таким же изуродованным и мерзким, каким он был на самом деле. Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я подняла дрожащую руку, а он боролся со своими оковами, когда я прижала кончик ножа к его виску.

— Осторожно. Ты можешь остаться без глаза.

Странное чувство спокойствия охватило меня, когда я провела ножом по его щеке. Медленно, очень медленно. Кровь хлынула и потекла рекой, и это зрелище было подобно обжигающей порции виски, оседающей в моем желудке, или первому сладкому глотку самого изысканного десерта. Приятно. Да. Чистое удовлетворение. Его крики были приглушены кляпом, но я наслаждалась ими. Я вложила каждый дюйм боли, страдания и ярости в кусок металла в своей руке. Он заслужил это. Боль и унижение, ощущение слабости и бессилия. Кровь потекла по его коже, покрывая нож и мою руку, впитываясь в воротник его рубашки. Я хотела большего. Маленький демон на моем плече кричал об этом, требовал, чтобы этого было недостаточно. Я приставила лезвие к его горлу, и он замер, раздувая ноздри от частых вдохов. Его глаза встретились с моими, в них горела ярость и что-то еще — страх. Маттео Романо был напуган.

— Я вижу твой страх, Маттео. И я собираюсь получить от этого такое же удовольствие, как и ты от нее.

Он заставил ее жить в страхе, и никто не помог ей. Никто. Даже я. Слезы защипали мне глаза, и я сильнее прижала нож к его горлу, рука дрожала, под сталью выступила кровь. Рука Джио обвилась вокруг моей талии, теплое дыхание овеяло мою шею.

— Остановись, крошка, — выдохнул он мне в ухо.

— Он заслуживает смерти. — Мой голос дрогнул, и я поняла, что по щекам текут слезы.

— Но ты не заслуживаешь того, чтобы убивать его.

Я повернула голову к Джио, и он свободной рукой погладил меня по подбородку.

— Смерть оставляет след, принцесса. Даже на тех мужчинах, которые этого заслуживают.

Я встретила его взгляд, который был таким открытым, таким честным, словно он дал бы мне все, о чем бы я ни попросила. Словно прочитав вопрос в моих глазах, он повернул меня к себе лицом, отстранив от Маттео.

Он прикоснулся губами к моему уху.

— Я дал твоему дяде обещание. На данный момент. Если ты действительно хочешь убить его, я не стану тебя останавливать. Но обещаю тебе, что убью этого человека вместо тебя, когда все закончится. И я никогда не нарушу данную тебе клятву. — Он отстранился и поднял мою руку, коснувшись губами окровавленных костяшек пальцев, прежде чем вытащить из них нож. — Хорошо?

Я молча кивнула, когда реальность обрушилась на меня. Я была готова перерезать горло Маттео.

— Филипп! — Позвал Джио, и мужчина вошел в комнату, натянул мешок на голову Маттео и отвязал его, прежде чем вытащить наружу.