Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле

Глава 16

– Ко мне ночью приходил Бенджамин, – сообщила я Дженни, вытирая нос о пододеяльник. Другого ничего под рукой не оказалось. – Он уже знает, что я изменила ему с Саймоном.

– И что? Он простил? Вы будете вместе? – секретарша подалась вперед. У ее ног стояла корзина с вещами, которую я так и не разобрала.

– Я не знаю.

Дженни скорчила разочарованное лицо. Насладиться любовной историей не получилось.

– Но хоть что–нибудь сказал?

– Сказал, что всегда наступает время, когда его женщины расстаются с ним. Я не исключение. Живым нужна семья, дети, а он этого дать не может. Я потеряла его, Дженни.

– А Саймон? Он как? Попользовался и бросил?

Меня резануло определение Дженни, но я проглотила его. Сама виновата, что выставила себя в дурном свете.

– С Саймоном не поймешь, когда он говорит серьезно, а когда шутит.

– Но у вас хотя бы есть к нему чувства? Или вас связала только похоть?

– Чувственная похоть, – я опустила глаза.

– Все, хватит. Нечего слезы лить, – Дженни поднялась. – Темнеет, пора собираться домой. Хорошо хоть он у вас есть.

– Кто он?

– Дом. С вашей любовью к чувственным приключениям удивительно, как вы не попали в руки смазливых мошенников, – Дженни встряхнула помявшееся в корзине платье и сунула мне.

Одевшись, я зашла к доктору. Он сообщил, что за лечение заплатил мистер Кавендиш.

– Не хотите с ним попрощаться?

– Я попрощалась с ним еще вчера, – ответила я, надевая шляпку. – Спасибо вам за все. Передавайте привет Афродите и вашим девочкам.

В кэбе Дженни отчиталась за проведенную дома работу. Замки на дверях заменены, на окнах новые шпингалеты.

– Сейчас поужинаем и решим, как жить дальше, – оптимистично сообщила она. – На сытый желудок и думается легче.

Секретарша строила планы на будущее, а я грустила, что все лучшее у меня уже случилось. Впереди лишь серость будней и одиночество.

– Хорошо, что ты у меня есть, – призналась я, беря секретаршу под руку и кладя голову ей на плечо. – Мне теперь не так паршиво, как после смерти Генри.

– Не рассчитывайте, что я буду с вами долго. Скоро я познакомлюсь с будущим мужем и подарю ему сына–пожарного. Вам бы тоже следовало ребеночка родить. Все не одна.

– Не от кого.

– А мистер Кавендиш? Он же человек?

– Бог знает, кто он такой, – я удрученно покачала головой.

Еще неделю назад я понятия не имела, что на свете существуют Черные судьи – извечные антагонисты вампиров. Но, познакомившись, я четко усвоила: ни с первыми, ни со вторыми лучше не связываться. Для них люди – игрушки. В своем долголетии они утрачивают такие понятия, как семья, любовь к единственной женщине, счастье стать родителями.

Я ехала домой с полным убеждением, что больше никого из них близко к себе не подпущу. Лучше быть одинокой, чем мучиться от любви, которая не ценится бессмертными существами.

После признания Бенджамина, я уверовала, что они передают друг другу женщин, когда те им надоедают. А наигравшись, отпускают, чтобы они успели устроить свою жизнь. Я даже заподозрила, что Саймон появился в моем доме с благословения Бенджамина.

«Решено. Пусть оба идут к чертям!»

Но кто бы мне позволил стать свободной? Я только успела похвалить Дженни за новые крепкие замки, как услышала, что кто–то напевает в гостиной. Мы обе рванули туда и замерли с открытыми ртами на пороге.

В кресле у камина сидел вампир. Огонь весело подпрыгивал на смолянистых поленьях, а в руке Бенджамина искрилось рубиновым цветом вино. Еще целый строй пыльных бутылок ждал своей очереди на каминной доске.

– Ее ласкал я между ног, пока не закричала,

Устал и я, и мой язык, а ей все было мало.

Она сосала артишок с особенным усердьем,

Мне не забыть сей сладкий рот в годину лихолетья.

Кромсал мой меч и пел клинок, впиваясь в вражье тело:

Так мстил за смерть любимой я, прекрасной Консуэло.

Заметив нас, Бенджи прекратил петь и развернулся к нам всем корпусом.

– Дамы, – отсалютовав бокалом, осушил его до дна.

Я не знала, что сказать, поскольку впервые видела графа Винтерширского во невменяемом состоянии. Иначе он не произнес бы вслух таких похабных слов. Еще вчера ночью он был истинным джентльменом, сейчас же горланил песни времен крестовых походов.

– Переживает измену, – пожалела его Дженни. – Заливает горе вином.

– Милорд, вам достаточно, – произнесла я, направляясь к камину. Я собиралась отнять у вампира новую бутылку. На столе уже стояли три пустые.

– Не смей, – он поднял бутылку, чтобы я не дотянулась. – Тебе же будет лучше.

– И чем мне будет лучше? Меньше достанется? Чтобы не пила и не соблазнялась горячими красавчиками? – я была так измучена чувством вины, что уже не замечала слез. – Скажи, когда я тебя надоела? Это ты вызвал Саймона, чтобы в очередной раз передать ему свою любовницу? Не проще ли было сказать, что между нами все кончено? Я бы не стала цепляться. Не за что цепляться. Ты мне не муж и не отец моих детей. Надеюсь, когда–нибудь они у меня появятся.

Бенджамин поставил бутылку на пол. Выбравшись из кресла, крепко прижал меня к себе.

– Все, успокойся, – он погладил меня по голове, как маленького ребенка. – Не надо выдумывать сказки. Никто не станет добровольно избавляться от женщины, если любит ее больше жизни. И никто не виноват, что Саймон тоже влюбился. Нам всегда нравились одни и те же женщины. Но приехал он в Мун–таун не из–за тебя. Ему нужен я. Идет расследование. Все очень серьезно.

– Но я занималась с ним любовью! Всю ночь! До изнеможения! В этом тоже нет моей и его вины?

– Нет.

Я подняла голову, не веря своим ушам. Взгляд вампира был совершенно трезв.

– А кто же виноват?

– Дай мне новую бутылку.

– Нет, хватит.

– Я хочу кое–что показать, – он сам потянулся через мое плечо к каминной полке и взял одну из бутылок. – Смотри. Видишь?

Я ничего не видела. Пробка как пробка.

– Здесь след от иглы. Я проверил три бутылки, и в каждую был подмешен один из опаснейших компонентов лаунума. У вас не было шансов не проснуться в одной постели. Взаимное влечение, подогретое вином и лаунумом, толкнуло вас в объятия друг друга.

– И Саймон не почувствовал? Или воспользовался подвалившей удачей?

– Нет, не почувствовал, иначе не стал бы тебя травить. Лаунум медленно, но неотвратимо вызывает привыкание и требует повышения дозы. Даже если бы ты не стала горькой пьяницей, прикончив все эти бутылки, то оказалась бы в той же больнице, где лечили твою маму.

– Да, она постоянно принимала лаунум. Жаловалась на нервы, головные боли и ломоту в костях, когда он заканчивался. Но кто посмел?

– Тот же, кто ударил Саймона ножом и пытался повесить тебя, выдав за самоубийство.

– И кто же он?

– Я мельком видел его. Запомнил только большие усы. Прыткий. Я бы поймал его, но тебе был нужнее. Ты умирала.

– Так это ты вызвал карету скорой помощи? А в день, когда я напилась с Дженни, ты тоже приходил? Это ты оставил кошелек под моей подушкой?

– Я уже тогда понял, что ты не в себе. Думал, ты выпила маковую настойку, которую прописал доктор. Не смей ее принимать, даже если будет совсем плохо. Лучше я сам тебя убью.

– Но мы с Дженни пили то же самое, что и с Саймоном, и почему–то не оказались в одной постели, – парировала я не без иронии.

– Я не такая! – крикнула из–за двери секретарша.

– Все не такие, пока не отключится голова, – миролюбиво согласился Бенджамин, возвратив бутылку на каминную полку.

– Подозрительно, что на тебя гремучая смесь не подействовала, – я прищурила глаза. – Ты выпил целых три бутылки, а опустился лишь до похабной песенки.

– Милая, я едва сдерживаюсь, чтобы не повалить тебя на диван и как следует не отым…

Бенджи запечатал свой рот ладонью, и я поняла, что вино с лаунумом на него все же подействовало. Просто для «искры» следовало выпить еще и мне, тогда мы точно оказались бы голыми.

Я не стала рисковать и просить плеснуть вина в мой бокал. Так несложно привыкнуть и прослыть легкодоступной женщиной. Хотя на взгляд Дженни я такой уже была. Она стояла в дверях, уперев кулаки в бока. Приглядевшись, я поняла, что в одной руке она держит скалку. Когда–нибудь она пустит ее в ход.

– Давай все же поговорим, как старые добрые приятели, – я заняла свое кресло, а вампир упал в свое.

– Что ты хочешь узнать, мой добрый приятель? – Бенджамин уставился на огонь осоловевшими глазами.

– Во–первых, расскажи, куда ты исчез.

– Дженни, иди сюда! Тебе тоже стоит послушать историю коварного предательства, – помахал секретарше вампир. – Не бойся, я не буду к тебе приставать.

– У меня в руках скалка, милорд, – предупредила Дженни, усевшись на диван.

– Итак, девочки, – начал граф Винтерширский, вернув взгляд к огню. – В тот же день, когда я покинул ваш гостеприимный дом, меня убили.

Дженни вскрикнула. Вампир посмотрел на нее с улыбкой, и секретарша застеснялась.

– Кто? – выдохнула я, понимая, что самое страшное осталось позади. Вот он здесь, с нами, живой и здоровый. Ну почти живой и наверняка здоровый.

– Мои «любимые» родственники.

– Я так и знала! – я всплеснула руками.

– Не знаю, кто конкретно воткнул мне в спину осиновый кол, но это было очень больно. Предательство родных людей всегда проходит болезненно.

Я так и не поняла, было ему больно физически или душевно, но решила не перебивать, боясь, что он напомнит и о моем предательстве.

Теперь хотя бы стало ясно, почему его пра–пра вели себя нагло. Они были уверены, что вампир исчез навсегда.

– Все это произошло у ворот, когда я собирался покинуть замок, чтобы заняться расследованием убийства Беатрис. Мне накинули на голову мешок. Они подготовились заранее. Припасли ковер, в который завернули мое тело и сбросили в ближайший колодец. Благо, в нем давно нет воды. Быстро засыпали землей, чтобы никто не заметил дым: по их разумению вампир должен самовозгореться. Для остальных родственников, кто мог заметить возню у колодца, придумали легенду, что ищут клад.

– Я была в замке и видела кладоискателей! – воскликнула я, понимая, что мимо меня пробежали убийцы собственного «деда».

– Они еще неделю рыли колодцы, путая следы.

– Как ты выбрался?

– Копал, – Бенджамин посмотрел на свои идеально чистые ногти. – У вампиров отличный слух, поэтому в колоде я слышал все, что творилось в замке.

– Ты слышал, что я приходила?

– Да. И даже жалобы после того, как ты выпроводила моих пра–пра, не дав им забрать подарки. Черт с ними, с драгоценностями. Я больше переживал за гроб из красного дерева. Его лично для меня сделал мастер Чиппэндейл. Уникальная работа. А они похоронили бы в нем одного из засранцев. Простите, леди, за выражение.

– Кто–то в замке умер? – насторожилась я.

Бенджамин вздохнул.

– Три претендента на графский титул. Первый по старости, второй от внезапной апоплексии, ну а третий упал в колодец. Случайно.

– Ему явно помогли, – подала голос Дженни.

– И ты все так оставишь? Возмездия не будет? – возмущение переполняло меня. Я только представила, сколько дней вампиру пришлось рыть, чтобы выбраться из глубокого колодца.

– До того ли мне сейчас? – он посмотрел на меня с иронией. Я стыдливо опустила глаза.

Ну да, ему еще надо разобраться со мной. Одно дело желать меня, совсем другое простить измену. Пусть я была под действием лаунума, это мало меня извиняет. Без взаимного влечения мы с Саймоном не кинулись бы в объятия друг друга.

– Но они разграбили ваше состояние! – Дженни тоже жаждала расправы с пра–пра.

– Пусть это будет их добычей, пока они сами не сделались ею. Меня больше волнует другое: я попал в немилость к королеве. Об этом предупредил Саймон. Она ухватилась за идею, что во всех смертях в Мун–тауне виноват я, поэтому прислала Черного судью.

– Анонимное письмо, я знаю. Саймон рассказал, – я скривила лицо. – Кто–то постарался опорочить тебя в глазах королевы.

– Да, аноним свалил на меня все убийства, произошедшие за последний месяц, заодно обвинив тебя в пособничестве. Если бы дело расследовал другой следователь, мы с тобой давно сидели бы в Тауэре. А то и вовсе были бы закопаны в общей могиле вместе с ворами и убийцами.

– Саймону уже лучше, – я перевела беседу в более оптимистичное русло. – Надеюсь, температура его тела не такая, как на улице?

Я прощупывала, не сделал ли вампир следователя подобным себе.

– Нет, он по–прежнему живой и горячий. У нас с ним свои способы лечения. Главное, не опоздать, – Бенджамин лишний раз напомнил этим «у нас», что Саймон не человек. – Тебя, кстати, тоже пришлось возвращать к жизни.

– Меня?!

– Я ушел только тогда, когда приехала карета скорой помощи. Ты уже дышала, но еще была без сознания.

– Как ты спас Саймона? Он был одной ногой на том свете, я видела. И сам он уже не верил в выздоровление.

– Ему нужна была здоровая кровь. Его уже нехорошо пахла. Пришлось поделиться, – Бенджамин закатал рукав рубашки, и я увидела на предплечье свежую рану.

– Я тоже пила вампирскую кровь?! – меня передернуло.

– С тобой хватило искусственного дыхания.

– Что такое искусственное дыхание? – подала голос Дженни.

– Это когда рот в рот, – пояснил Бенджамин.

– Звучит, как какое–то извращение, – поморщилась секретарша.

– Скорее это похоже на поцелуй, – вампир посмотрел на меня ласково. – После лечения Саймона мне нужно было восстановить количество потраченной жидкости. Самый легкий способ – это хорошо выпить. Я вспомнил, что оставил у тебя приличный запас вина. Тогда и обнаружил, что кто–то подмешал в него яд.

– Убийцу надо остановить. Дженни уже заменила все замки в доме на случай, если у него есть наши ключи. А они есть, иначе как он мог беспрепятственно входить и выходить.

– Плохо, если он узнал меня, хотя я снес его одним ударом, – вампир поморщился. – Мне было бы спокойнее, если бы все думали, что я умер.

– Саймон с самого начала знал, что ты жив, – подсказала я.

– Неудивительно, ведь убить меня может только он.

Дженни выронила скалку.

– Да кто же такой этот Саймон? – спросила она, подбирая с пола оружие.

– Тоже из бессмертных, но ему повезло остаться живым. Правда, он более уязвим по сравнению со мной. Может умереть, например, от сепсиса. Или от пули в голову. Из колодца он точно не выбрался бы.

– Почему? Сил не хватило бы? – Дженни не утерпела уточнить.

– Задохнулся бы.

– Но разве это называется бессмертием? – засомневалась я.

– Если не подставлять голову под пулю, то вполне. Черные судьи уязвимы, но они единственные, кто легко расправляется с вампирами. Смерть от их руки для нас конечна.

– А еще он видит приведения, – подсказала я. Бенджи наверняка это знал, но у меня появилась идея. – Пусть бы он поговорил с туманом и выяснил, какое дело держит Генри в мире живых, а?

– Генри? Туман – это твой умерший муж? – вампир был удивлен.

Я совсем забыла, что мы ходили на кладбище уже после того, как Бенджамин пропал. Наперебой с Дженни мы рассказали, как обнаружили, что туман облюбовал могилу моего мужа.

– И вот теперь главный вопрос: он оберегает несчастную вдову или, наоборот, хочет извести? Саймон показал мне презабавные фотографии. Генри от души порезвился в публичном доме. Вдруг он остался должен кому–то из преступников? Или наоборот, нанял, чтобы убили меня? Не зря же выстрел на кладбище прозвучал в годовщину его смерти. Убийца точно знал, что я заявлюсь туда именно в этот день. Может, мы с Саймоном не единственные, кто видит приведения?

– Понять бы почему мы ему мешаем, – Бенджи смотрел на огонь.

– Ты мешаешь, так как встал на мою защиту. Начал оберегать. А я… Думаю, здесь какие–то незавершенные денежные дела. Как раз это объяснило бы, почему Генри сделался привидением. Ой, а может, в доме хранится что–то важное? Правда, я еще до похорон поменяла на сейфе код. Неужели дело в нем? Но тогда человек с усами должен был пытать меня, а не вешать.