Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле

Глава 7

Рвения Беатрис хватило, чтобы она сама кинулась искать кошку.

– Да помогите же мне поднять крышку рояля! – позвала Бенджамина любовница.

Вампир помог. Никакой кошки внутри инструмента не обнаружилось.

– Ну что? Убедились? – Персивальд подошел ближе, чтобы осветить струнное нутро. На лице старика читался восторг. – Мы честное сообщество спиритуалистов. Вот вам и доказательство, что дух Шекспира снизошел до нас. Нам всем пора вернуться к столу и задать, наконец, вопросы величайшему поэту и драматургу…

Пока Перси вещал, я стояла, окаменев. На стульчике перед роялем сидел призрачный мальчик лет десяти. Смотрел на меня, улыбаясь. Его руки лежали на клавиатуре. Я повертела головой, чтобы понять, видит ли его кто–то, кроме меня, но присутствующие смотрели куда угодно, только не на сотканного из лунного света ребенка.

Я улыбнулась малышу, понимая, что моя связь с таинственным туманом вышла на новый уровень. Да, фантом по–прежнему был виден только мне, но сегодня он обрел четкую форму и смог извлечь звук на рояле. А это уже достижение! Нематериальный дух заставил звучать материальный предмет.

А значит, появилась возможность установить с ним более тесный контакт. Я уже устала разгадывать ребусы: то плетку на шее игрока с ипподрома, то автомобильные очки на женщине, близко не умеющей водить мобиль. Пусть бы он выражался яснее. Умеет же вздыхать, значит, мог бы и поговорить со мной.

Я закусила губу, подавляя в себе желание обратиться к ребенку при всех. Мы же вызвали дух Уильяма Шекспира, и звучало бы нелепо, если бы я вдруг спросила у него: «Мальчик, ты откуда?»

Между тем мальчишка, подмигнув мне, взмыл в воздух и, обернувшись туманом, завис за спиной Беатрис. Уже знакомая мне рука опустилась на ее плечо: как раз там, где был след от укуса вампира.

Я закрыла ладонью рот, понимая, что значит этот жест. Над леди Шелди нависла беда. Но какая? Туман, так и не оставив подсказку, растворился в воздухе.

– Ой, что–то мне не по себе, – прошептала Беатрис и изволила потерять сознание. И конечно же так ловко, чтобы в итоге оказаться в руках вампира. Я ни на секунду не усомнилась, что она притворяется, поняв, что проиграла. Вывести меня на чистую воду не удалось, а спектакль заканчивать эффектно надо.

Расторопная Дженни попыталась привести гостью в чувства. Она выбросила из вазочки тюльпаны и окатила нежную Беатрис водой. Мутной жидкости хватило, чтобы паклей повисли шелковые локоны, а ткань декольте потеряла цвет и набрякла от влаги.

Досталось и Бенджамину. Теперь его белоснежную рубашку трудно было назвать свежей. Балморалы больше не блестели дорогой кожей, а со штанин стекала вода. Под приглашенными гостями набралась приличная лужа. Никогда не думала, что наша ваза настолько вместительная.

Водные процедуры не помогли. Беатрис не пожелала возвращаться к нам.

– Я отвезу ее домой, – поняв, что болтовня со старым приятелем из шестнадцатого века откладывается, граф подхватил любовницу на руки и направился к входной двери. Открыл ее пинком, окончательно сломав замок. Дженни, спохватившись, полетела следом с верхней одеждой гостей.

– Ваша Светлость, будьте осторожны! Туман не шутит! – крикнула я, чтобы предупредить вампира. Пусть я и обиделась на него, но зла не желала. Бенджамин поднял на меня глаза и коротко кивнул. Остальные, конечно, ничего не поняли.

– В ветреную погоду тумана ждать не следует, хотя дождь вряд ли прекратится, – наставительно произнес Перси и поднял воротник сюртука.

Мы все вышли на крыльцо и наблюдали, как граф устраивает моментально пришедшую в себя леди Шелди на сиденье рядом с водительским. Заведя мобиль, граф резко развернулся и укатил в ночь.

– Потащил к себе кровь сосать, – Дженни выразительно сплюнула. – Видно же, что не здесь познакомились. Она весь вечер глаз с него не спускала.

Я крепко стиснула зубы, чтобы не высказаться более резко. Дженни права. Вампиру не впервой раздевать Беатрис и доставлять ей «особое» наслаждение.

– Как вы думаете, кто играл на рояле? – спросила леди Сайрус, зябко потирая плечи скрещенными руками. На улице ощутимо похолодало.

– Уильям Шекспир. Кто же еще? – ответил ей Перси. – Эх, какой сеанс испортили!

Спиритуалисты, понимая, что вечер не удался, потихоньку разъехались.

Я так и осталась стоять на крыльце, дожидаясь, пока Дженни приведет салон в порядок и погасит свечи. Я не знала, что больше ввергло меня в уныние: тот факт, что призраком оказался ребенок, безвременно покинувший наш мир, или злость на вампира, укатившего с любовницей. Ясно был одно – я всю ночь буду плакать.

Дженни вышла на крыльцо и сунула мне в руки пальто, которое я тут же накинула на плечи. Секретарша принялась закрывать дверь. Амбарный замок был огромным и еле пролез в поржавевшие ушки.

– Вот такой у вас водитель, – буркнула секретарша, понимая, почему у меня нет настроения. – Повез эту мокрую курицу, нет чтобы позаботиться о хозяйке. Поссорились, что ли?

Справившись с замком, она раскрыла над моей головой зонт. Дождь припустился с новой силой. На лужах лопались пузыри.

– Да. Я разорвала с ним все отношения…

– Когда узнали, что ваш водитель вампир?

– Нет. Когда узнала, что он целуется с мокрой курицей.

– А вам хотелось, чтобы он целовался с вами? Не боязно, что всю кровь выпьет?

– Он хороший. Жаль, что вампир.

– Правильно сделали, что отправили его куда подальше. Вампиры – это баловство. Красив, но ведь пустой. Никакого от него толка. Выпьет всю кровь, пока молода и хороша собой, а потом – здравствуй, одинокая старость. Вам замуж надо за приличного джентльмена. Чтобы как за каменной стеной. И детей нарожать, пока не поздно.

Я повернулась к Дженни.

– И это слова суфражистки? А как же речи про самостоятельность и независимость от мужчин?

– От одиночества все. Разве же я не желала себе мужа и деток? В партийную ячейку записалась по совету знакомой. Мол, социалисты – сплошь мужчины. А когда поняла, что в их мыслях, кроме идей революции, ни для кого места нет, а из женщины они превратили меня в бесполого товарища, пошла в суфражистки. Душу там отвожу, ругая этих псов. Все не так тоскливо вечерами.

Я вздохнула. Тоже, что ли, в суфражистки податься?

Из темноты вывернул кэб и остановился прямо перед нами.

– Леди Грей и леди Моррис? – спросил кэбмен, всматриваясь в наши лица.

Мы с Дженни одновременно кивнули.

– Садитесь, довезу. За все заплачено.

– Кем заплачено? – секретарша сделала строгое лицо.

– Господином на мобиле. Велено одних в ночь не отпускать, а если будете сопротивляться, следом ехать, пока до дома не дойдете.

– Какой же он заботливый, – уважительно откликнулась Дженни.

– Я же говорю, хороший.

Меня довезли первой, я жила ближе.

Наскоро перекусив и переодевшись ко сну, я забралась в кровать. Открыла окно, чтобы впустить в спальню запах дождя. Говорят, под дождь плачется легче. Но как я ни жалела себя и свою неудавшуюся жизнь, вызвать слезы не удалось.

В голове роились мысли, начиная от вопросов, кто украл записи Дженни и откуда взялся мальчик–призрак, заканчивая фантазиями, как Бенджамин избавляет себя и любовницу от мокрой одежды. Ясное дело, Беатрис задалась целью увести его от меня, вот и превратилась в обморочную девицу.

Я уже представляла, какой завтра поднимется скандал, когда все узнают, как леди Грей зарабатывает на кусок хлеба. Для высшего общества занятие гаданием было так же неприлично, как если бы я подалась в актрисы или в танцовщицы эротических танцев.

Я вздохнула. Повернулась на другой бок, решая задуть свечу и еще раз попробовать выдавить из себя слезы.

– Не спишь? – раздалось от окна. Я подскочила на месте. На подоконнике, перекинув одну ногу в мою спальню, сидел Бенджамин. – Надо поговорить.

– Ты один или с гробом? – я натянула одеяло повыше.

Он не ответил. Легко спрыгнул и, откинув угол одеяла в сторону, сел на кровать. Я заметила, что на нем были все те же несвежие рубашка и бриджи.

– Так быстро распрощался с любовницей?

– Беатрис никогда не была моей любовницей.

– А как же любовный трепет, который она должна испытывать, когда ты кусаешь ее в шею?

– Она хотела бы стать моей любовницей, но я против. Мне достаточно одной женщины.

– Не лги, я видела след от укуса на ее шее. И она говорила в опере о тебе, как о вампире, который является к ней, когда голоден. Сегодня след на ее шее выглядел совсем свежим.

– Я тоже заметил его. И даже решил, что в городе завелись другие вампиры. Но, приглядевшись, понял, что она нарисовала его. Достаточно было потереть, чтобы размазать краску.

– М, так ты тер ей шею? – я хмыкнула, представляя, как Бенджи прикасается к рисунку и ленивым движением ладони размазывает краску по шее вниз до самого декольте, под которым волнительно вздымается грудь Беатрис.

– Да, когда хотел придушить.

Вампир потянулся к пуговицам своей рубашки.

– Ты зачем ее расстегиваешь? – насторожилась я.

– Не нравится ходить в мокром. И так холодный, еще эта грязная рубашка, – ему надоело ее расстегивать, и он просто рванул застежку. По полу с шумом поскакали пуговицы.

– Ты что делаешь? Тебе не во что будет переодеться. Побежишь домой голый.

– Ты давно заглядывала в свою старую спальню?

– Да, а что? – я схватила свечу и побежала на цыпочках по ледяному полу в наши с Генри супружеские покои. Переехав в гостевую комнату, я больше туда не заходила.

Щелкнув замком, я распахнула дверь и обомлела. Бенджамин полностью поменял интерьер. Вместо нашей, достаточно скромной мебели, горделиво выпячивали полированные бока комоды и шкафы от Чиппендейла. Чему удивляться? Вампир привык жить в роскоши. Эта баснословно дорогая мебель из красного дерева только преумножала свою ценность из года в год. Изысканный гроб – наверняка творение того же мастера, занимал центральное место.

– Когда ты успел? – растерянно спросила я.

Выходит, Бенджи никуда не съезжал, как я себе надумала, а просто перебрался в более просторную комнату? Теперь ряды его обуви не стояли вдоль стены. К этой же спальне примыкала еще одна ванная, что тоже было удобно: нам не придется делить одну на двоих.

Но как же быстро освоился у меня вампир! Чувствовался многовековой опыт выживания.

– Ты вчера рано уснула, и в моем распоряжении оказалась целая ночь.

– Ты не воспринял всерьез, что я хочу с тобой расстаться? – я надула губы.

– Я так быстро, милая, не сдаюсь, – на его лице расплылась улыбка. – И правильно делаю. Вчера я никак не мог понять, что на тебя нашло, но теперь все встало на свои места. Беатрис мастер импровизаций. И ты попалась. Запомни, я всегда осторожен и не оставляю свидетельств на открытом месте. Я дорожу теми, кто дает мне кровь.

Теми?! Нет–нет, я не буду пытать его сегодня. У меня уже нет сил на ревность.

– Так ты укусил меня вчера или нет? – я оттопырила ворот ночной сорочки и заглянула под нее. Может, я не увидела следов, так как искала их на шее?

– Если бы я тебя укусил, ты бы не сомневалась.

– Но я же помню, как в блаженстве улетела к звездам! Правда, наутро никаких отметок на теле не нашла.

– Я просто усыпил тебя, заметив, в каком ты находишься состоянии. Мы, вампиры, это умеем. Достаточно прикусить мочку уха.

Я хлопала ресницами и чувствовала себя полной дурочкой. Выходит, Беатрис увидела меня в ложе с графом и, нарисовав помадой две красные точки, нарочно показала их мне. А потом, заметив, что я спряталась за портьерой, добавила устных «доказательств». Вот же гадина! А я, наивная, поверила, что они с Бенджамином находятся в любовной связи!

– Черт, я попалась на уловку этой наглой девицы. Но почему она преследует тебя?

– Имел глупость пригасить ее на танец на одном из балов, а потом прогуляться по ночному саду.

– Просто прогуляться?

Вампир отвел глаза. Настоящие джентльмены никогда не рассказывают о своих подвигах.

– Я не виню Беатрис, – я взяла Бенджи за руку. – Я прекрасно понимаю, как ты действуешь на женщин. Я помню нашу первую встречу.

«И последующую ночь», – мысленно добавила я.

– Иди в кровать, дорогая, еще заболеешь. Полы ледяные, а ты босиком. Руки холодные, как у лягушки. Прости, но согреть я тебя не смогу. Меня бы кто согрел.

– Моего тепла хватит на двоих, – я притянула Бенджамина к себе и крепко обняла.

Я на потом отложила все вопросы. Мы еще успеем обсудить и призрачного мальчика, играющего на рояле, и пропажу записей клиентов, и что делал граф с Беатрис в ночном саду, раз она так рьяной задалась целью стать его любовницей…

Все потом. Сейчас я хотела загладить вину. Нужно доверять любимым, а не изводить себя и их беспочвенной ревностью.

Бенджамин подхватил меня на руки.

– Ко мне или к тебе?

Я оглянулась на огромный гроб. Нет, туда я еще не хочу.

– Ко мне.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я быстро оделась и, прежде чем посмотреть, кто пришел, заглянула в свою бывшую спальню. Занавески на окнах были зашторены, но я разглядела, что вампир безмятежно спит в гробу. Закрыв дверь на ключ, я положила его в карман халата и поспешила вниз.

На крыльце я нашла взволнованную секретаршу. Ее рыжеватые волосы, обычно аккуратно собранные на затылке в узел, растрепались. Шапочка, украшенная петушиным пером, съехала на бок. В руках Дженни, про которую хотелось сказать, что на ней нет лица, была зажата кипа свежих газет.

С улицы доносились крики мальчишек–разносчиков прессы, наперебой вещающих очередную громкую сенсацию.

– Страшное убийство в благородном семействе! Отец нашел бездыханное тело дочери! Кто ответит за погубленную жизнь?

– Он убил ее! – выпалила, переступая порог, Дженни.

– Кто кого убил? – не поняла я.

– Твой вампир задушил Беатрис. Это же его мобиль? – секретарша глазами показала на припаркованный у ограды «Бенц». Быть может, единственный такой в городе, поэтому так легко узнаваемый.

Я захлопнула рот одновременно с входной дверью. Предсказание призрачного мальчика сбылось! В памяти услужливо всплыли слова Бенджамина, что он хотел придушить Беатрис. Так хотел или придушил?

Я выхватила из рук секретарши принесенные газеты и, распахнув настежь занавески в гостиной, упала на диван. Дженни скромно пристроилась рядом. Не надо было искать заметки о преступлении. Об убийстве Беатрис кричали крупные заголовки на первых страницах всех изданий.

Несчастный отец нашел тело дочери в ее спальне. Нет, никто из слуг не слышал, как она вернулась. Сам лорд Шелди явился домой за полночь и был уверен, что все домашние давно спят. Только когда Беатрис не вышла к завтраку, он поднялся к ней. Компаньонка, обязанная сопровождать леди Шелди, призналась, что та вчера заплатила ей за молчание. Беатрис не сказала, куда и с кем собирается. Дверь для слуг по просьбе хозяйки оставили открытой, чтобы та незаметно вернулась в дом.

– Почему ты решила, что убийца – граф Винтерширский? – спросила я у Дженни, рассерженно бросая газеты на пол. Везде печаталось одно и то же.

– А кто еще? Это же он вчера увез ее.

– Но мало ли кто мог пробраться в ее дом и совершить преступление?

– Я бы на вашем месте позвонила в полицию и сообщила, что граф скрывается у вас.

– Почему «скрывается»? Его автомобиль не мозолил бы глаза у моего порога, если бы лорд Найтинген считал себя виноватым. Уверена, он даже не подозревает, что Беатрис мертва.

– А если разбудить и расспросить? Пока соседи не подсказали полиции, где искать убийцу?

Вдохновленная идеей Дженни, я поспешила на второй этаж. Секретарша от меня не отставала. Она видела, как я доставала из кармана ключ и вертела его в замочной скважине. Стояла за моей спиной и почти не дышала, когда я позвала Бенджамина. Он не ответил, поэтому я на цыпочках прошла к гробу.

Гроб оказался пустым.