Красивый. Наглый. Бессердечный

Глава 17.

Детство заканчивается, когда начинаются взрослые игры

Это какой-то дурацкий сон. Я не пила, но ощущение, будто в меня влили литр чего-то крепкого, липкого и вонючего.

До одури хочется на воздух. Вдохнуть свежести и чистоты.

Когда шла сюда с Киром, не следила за дорогой, вся была в новых переживаниях. Теперь заблудилась в своём кошмаре, и не могу найти выход.

Я так хотела, чтобы первый поцелуй запомнился мне навсегда!

Реальность меня не пощадила, и спустила с небес на землю при помощи мощного пинка от Кира Рейгиса.

Зажравшегося мажорика, который не способен ни на что другое, кроме гулянок и выпивки!

А я-то дура! Купилась на внешность, на статус и харизму. Мужскую энергетику, которую излучал Кир, приняла за внутренний трепет, за знак свыше.

Он же просто богатый ублюдок, напичканный тестостероном.

Я что, зря её слюнявил?

При воспоминании о гадкой фразе слёзы застилают глаза. Очки сразу потеют, и я слепо тыкаюсь в стены, двери.

Не могу протереть очки, боюсь уронить и превратиться в слепого котёнка. Поэтому окружающие кажутся мутными пятнами.

Всхлипывая, дергаю ручки, пытаюсь зайти. Везде меня встречает пьяный смех.

- Куда ты, красотуля? – Чей-то мужской голос глумливо тянет слова. – Всё только начинается...

Резкий рывок в сторону. Меня тянут за руку.

- Отпусти её, что ты делаешь, идиот? – какая-то девушка пытается заступиться.

- Да я же с любовью.

- И я тоже... – ещё один парень подходит сзади, кладёт руку на плечо.

- Вы что, совсем уже? Уберите руки! – мечусь в панике.

- Пацаны, вы чего? Реально! Отпустите её, это уже не смешно! Пусть идёт. – Снова начинает девушка.

- Сама иди, Сонька. Нам и здесь хорошо.

Резким движением сбрасываю чужую руку с плеча, но она издевательски ползёт по спине снова. Паника подступает к горлу, в ушах с бешеной скоростью колотится пульс.

- Я сейчас закричу! Пошли вон, идиоты! – Требую в истерике.

- Ей плохо уже, кретины. Полицию сейчас вызову! – Девчонка хватает меня за руку, тащит куда-то по коридору. Открывает дверь туалета и заталкивает туда.

- Сиди здесь, я их уведу. – Тихо добавляет. – Не надо было приходить. Не место тебе здесь.

Закрываю дверь на щеколду, несколько раз дергаю витую ручку, чтобы удостовериться, что ко мне никто не ворвётся.

И только теперь, плюхаюсь на пол. Стукнувшись спиной о дорогой керамогранит, начинаю реветь. От воя в груди всё рвется на куски.

Плачу горько, захлебываясь от возмущения и обиды.

Я никогда не подпускала к себе ни одного парня. Не влюблялась, не очаровывалась. Мне было некогда, я училась, работала, старалась заслужить одобрение мамы.

Впервые я решила попробовать, как это? Чувствовать себя живой, настоящей?

К горлу свежий порцией рыданий подкатывает воспоминание о том, как Кир брезгливо вытирает губы. Тело подкидывает свежую порцию мерзких ощущений от чужих ладоней. Что случилось бы, не заступись за меня незнакомая девушка? Посмеялись бы надо мной или случилось бы что-то похуже?

Это не место для тебя!

А где моё место? В бургерной? В библиотеке? На кухне с мамой? Там, где грязь, труд, нищета и скука?

Что плохого в том, что я хочу узнать, как можно жить по-другому?

Утыкаюсь в ладони и зубами мучаю свои искусанные губы.

Пальцы пахнут лавандой – пропитались запахом коврика, на котором сижу. Наверное, он стоит дороже нашей с мамой месячной зарплаты.

Только не смотря на роскошь и ароматные отдушки, грязи и дерьма в богатом доме оказалось куда больше, чем в нашей крохотной комнатушке.

Ненавижу их всех! Ненавижу так, что печёт в груди. Так, что самой жутко.

Всех, кто смеялся. Уродов, которые меня лапали в коридоре. Даже девчонку, которая меня заперла в туалете. Наверное, положила глаз на одного из этих пьяных красавцев.

А больше всех я ненавижу Кира Рейгиса. За себя, за всё зло, которое творится по его воле. За Таньку, которую споили...

Танька!

Сняв очки, тыльной стороной ладони вытираю злые слёзы. Встаю и плещу воду себе в лицо. Облокотившись ладонями на холодную раковину делаю несколько глубоких выдохов.

Господи, как я могла... Совсем про неё забыла. Будто кроме моих переживаний не существует ничего важнее.

Надеваю очки на нос, стараюсь не смотреть на себя в зеркало. Берусь за ручку двери и не могу заставить себя сделать ещё хоть шаг.

Мы пришли вместе, и уйдём отсюда вместе.

Внушаю себе: успокойся, успокойся... Стараюсь не дрожать. Но, что делать, если внутри всё колотится.

Кроме меня, некому... Я её найду и вытащу отсюда.

Решительно толкаю дверь и выхожу обратно.

Толкаю одну дверь за другой, заперто, пусто или её там нет. При виде парней, стараюсь испариться.

- Кого-то потеряла? – На окне кухни, забросив на подоконник стройные ноги в грубых черных берцах, курит девчонка в голубом коротком платье. На щеках подтёки туши, шиньон на голове съехал и выглядит неопрятным гнездом.

Но доверия к ней у меня больше, чем к незнакомым парням.

- Привет. Потеряла подругу. В серебристом топике, брюнетка, волосы вот такие, – делаю отчерк ладонью по своему плечу, демонстрируя длину. – Не видела?

- А... Невысокая такая, новенькая. – Девчонка смачно затягивается. Протягивает мне сигарету. – Будешь?

Отрицательно машу головой.

- Вроде, она с Тохой пошла и этим пареньком. Рыжий такой. Ты бы следила за подругой, накидалась она, будь здоров.

- Куда увели? – Вспоминаю стеклянный Танькин взгляд, и меня вновь начинает колошматить от волнения.

- А я знаю? На шезлонгах у бассейна посмотри. Обычно там все трахаются. – Равнодушно втирает бычок в пепельницу.

- Что? Каких шезлонгах?

- Да вон там, крытый бассейн, видишь? – Показывает рукой в окно.

Что мне делать? Бежать за помощью? Да и кого мне просить? Девчонку в берцах? Я же здесь одна!

Я должна узнать, что с подругой. Может быть, Таня и не поблагодарит меня за вмешательство. Но, если что-то случится, я себе этого не прощу.

Где-то со стороны прихожей, где остались моя куртка и шапка, раздаются мужские голоса. Нет, туда я не пойду!

- Ну-ка подвинься!

Сажусь рядом с девчонкой, перебрасываю ноги через подоконник.

- Вы бы не пили, если не умеете. Что ты, что подруга... – Девчонка спокойно, как теорему по геометрии, преподносит мне свой вывод.

Не обращая внимания на её умозаключения, прыгаю в какие-то кусты. Здесь низко, первый этаж.

– Двери же есть, - бесцветно замечает девчонка, склонившись ко мне в темноту. И добавляет в сторону. – Напьются и шарахаются.

- Да пошла ты...

Дергаюсь, вырываясь из плена колючих кустов, и слышу звук рвущейся ткани. Прощайте колготки, прощай юбка.

Где-то на задворках сознания всплывает мутная мысль о том, что мать меня убьет. Только это уже неважно.

Тороплюсь к стеклянному павильону, который мне показала девчонка. Она что-то кричит мне вслед с подоконника, но я уже не слушаю.

В бассейне горит свет, и я отлично вижу с тёмной улицы, что там происходит. Танька лежит на шезлонге, странно запрокинув голову назад. Майка разодрана, ноги неестественно подогнуты в коленях.

А над на коленях стоит жирная туша Тохи, трогает обнажённую Танькину грудь. Перекатывает, как шар, туда-сюда. С интересом смотрит на это зрелище, и уголок его рта похотливо ползёт вверх.

Что?! Во рту пересыхает от ужаса. Колочу руками по стеклу!

- Уйди, не трогай её! Не прикасайся!

Он едва реагирует на стук. Бросает равнодушный взгляд в мою сторону и демонстративно припадает ртом к Танькиной груди. Вторую сжимает так сильно, что я вижу вмятины от ногтей на белой коже.

Танька стонет и слегка ведёт головой.

- Ей же больно! Не трогай! – Ору со всей мочи.

Тоха лишь слегка приподнимает голову, и нарочито улыбнувшись мне, встаёт, дергает молнию на своих джинсах, снова склоняется на Танькой и ползёт рукой под её юбку.

- Ублюдок! – Вою в бессильной злости.

Танька вяло шевелится. Пытается приподнять голову и опустить колени. Он настойчиво разводит ей ноги и вновь лезет рукой.

- Не-е-ет!

Продолжая колошматить по окнам бассейна, бегу вдоль стены, пытаясь найти вход. Найдя двери, дёргаю их со всей силы. Ломлюсь, не помня себя.

Заперто!

- Не прикасайся к ней! - Ладошками луплю по прозрачным створкам. Шезлонг скрыт за фикусом, но я уже боюсь что-то увидеть. – Отпусти!

Боюсь не успеть и успеть. Даже если я войду, будто я смогу ему помешать. Он посмеётся надо мной, будет рад свидетельнице. А потом эта жирная похотливая бухая тварь сделает то же самое со мной.

Но уйти я не могу. Не смогу потом с этим жить. Я должна попытаться... Больше некому его остановить.

- Гад! Я звоню в полицию! - Обливаюсь слезами, захлёбываюсь в крике

- Подожди, не ори! – Мою руку впечатывает в стекло чья-то широкая ладонь. – Успокойся.

Меня отодвигают в сторону. Затем звон разбитого стекла и мужская рука, обмотанная курткой, лезет в отверстие и открывает замок изнутри.