Красивый. Наглый. Бессердечный

Глава 8.

Самые сильные щиты куют те, кого мы не замечаем

- Надо же, как вас мало... - Снятиновская обводит немногочисленных студенток таким строгим взглядом, что могла бы изрешетить стены, как шрапнелью.

Приспустив очки на кончик носа, подозрительно шевелит губами. Считает нас.

Девчонки дружно, как по команде, склоняют голову. Шорохи на задних рядах стихают.

- Восемнадцать человек из тридцати. Что с остальными?

- Заболели... – робко отвечает Инна Глушкова.

- Сразу двенадцать человек?

- Грипп ходит... – встревает писклявый голос с задней парты.

- М... – Многозначительно хмыкает Сятиновская. – Знаю я этот грипп. Уже пару недель, как вашу группу поразил этот недуг. Приходят к третьей, а то и четвертой паре, если вообще появляются.

Мы склоняемся ещё ниже. Странное чувство, когда ты не при чём, но испытываешь неловкость за отсутствующих, будто виновата.

- Так не пойдёт, милые дамы. Вы пришли сюда учиться, а не развлекаться.

- У Маринки, по ходу, климакс начался. – Танин шёпот обжигает ухо. – Злющая какая! Чего она нам-то высказывает?

- Чтобы мы другим передали. – Едва повернув голову, тихо отвечаю ей.

- Разговорчики! – Рявкает Снятиновская. – Не хотите мне объяснить, что происходит?

Девочки молчат. Хотя, что тут скажешь?

Отсутствующие сейчас отсыпаются.

Не известно, что вчера происходило – «покатушки» на машинах, посиделки на лавочках в парке или вечеринка у Кира. Наш чат, сначала регулярно транслировавший фотоотчёты с тусовок, в последнее время замолчал, а первоначальные кадры были подчищены.

Я даже была рада этому. Как бы не запрещала себе, рука так и тянулась открыть фото. Боялась, не хотела... Но сладкий мазохизм, подглядывать за кадрами незнакомой и непонятной мне жизни, начал входить в привычку.

Я убеждала себя, что это праздный интерес, но чувствовала лёгкую зависть к тем, кто был частью того мира. Они были свободны и делали, что хотели!

На одной из фото Кир стоял на фоне толпы девчонок вполоборота и смотрел в камеру через плечо пустым и холодным взглядом. И таким пугающе-притягательным был этот взгляд, что я сохранила снимок в галерею.

Первую неделю отчеты о вечеринках систематически появлялись в чате, и служили лучшей рекламой. Популярность Кира росла, быть приглашенной на его тусу – становилось своеобразной меткой качества.

Прежде единая и организованная группа девчонок постепенно разделялась на несколько лагерей – на домашних девочек со строгими родителями, «заучек», которых, в принципе, не интересовали такие развлечения, и тех, кто успел поучаствовать в студенческом веселье.

У движения тусовщиц были постоянные участницы, вроде Полины и Ани, были те, кто засветился всего раз – бесплатная выпивка и еда, почему бы и нет?

Тусовщицы на переменах активно обсуждали друзей Кира, делились впечатлениями и хихикали, листая фотографии в телефонах и показывая их друг другу. Кажется, они и приходили только для того, чтобы обменяться впечатлениями и обсудить, что делать дальше.

До меня часто долетали отрывки их разговоров – глупые восторги девчонок и односложные ответы Кира.

- Треть группы, а то и больше завалит сессию, - разоряется Снятиновская, будто не понимает, что её послание адресовано не тем людям. – Дисциплина на нуле. Чем вы думаете? Другие преподаватели тоже жалуются...

- Знаешь, как её называют старшекурсники? – снова шепчет Таня. – Мадам Брошкина.

Невольно поднимаю глаза на лицо Снятиновской, излучающей смесь недовольства и раздражения. Фокусируюсь на огромной броши с перьями, украшающую цветастую кофточку, и фыркаю. Прозвище прямо в точку.

- Ромашина! – Моя фамилия звучит для меня, как удар грома. – Что смешного? Может поделишься с нами со всеми?

Быстро склоняю голову и замираю. Чувствую, как кровь отливает от лица.

Снятиновская подходит к нашей парте, останавливается рядом.

- Я жду. – Голос режет воздух, как лезвие ножа. - Или ты считаешь, что ваши шутки того, о чём я сейчас говорю?

- Нет, не считаю... – выдыхаю в парту еле слышно.

- Где остальные?

- Я не знаю...

- Никто ничего не знает. Что ж, отлично! – Довольные нотки сытой тигрицы в голосе. – Прошу на лобное место... С удовольствием заслушаем ваш доклад. Надеюсь, вы готовы?

Встаю, и дрожащими руками собираю с парты стопку бумажек. Что-то я, конечно, расскажу, но серьезный доклад – вряд ли.

Господи, мне так нужна повышенная стипендия!

Сердечко чуть не выскакивает из груди, когда встаю перед группой.

Девчонки смотрят с сочувствием, Танька показывает кулачок – мол, держись. И эта немая поддержка меня немного воодушевляет. Сглатываю, перебираю листочки с записями, которые успела сделать накануне в библиотеке.

Какое счастье, что нет Кира и его команды, перед ними я бы точно растерялась.

Запинаясь начинаю рассказывать.

- Что вы блеете? - Встревает Снятиновская.

Нет, она не Брошкина, она Мымра! А я ещё надеялась на её протекцию.

- Ваш курс, самый слабый и бестолковый из всех, что учились здесь последние лет десять. – Медленно начинает Снятиновская. – Вы ещё не сдали ни одной сессии, но уже демонстрируете неуважение к предметам... К специальности, которую вы выбрали! Что будет дальше? – она постукивает ручкой по столу. – Половину из вас отчислят уже этой зимой!

- Простите, тема была слишком сложная. – Прижимаю бумажки к груди. - У меня не было времени подготовится.

- Есть простой секрет, как все успевать – меньше развлекаться!

- Но я...

- Чего вы к ней пристали? – Раздаётся сиплый от волнения голос. – Чего вы к нам всем пристали?

На последней парте привстаёт со своего места Стас.

Мымра приспускает очки на кончик носа. Недовольно сверлит взглядом возмутителя спокойствия.

- Арина не развлекается, она работает по вечерам. – Стас выдыхает, будто собирается с силами. – У нас всё нормально было, пока вы не приняли к нам этого... Рейгиса. С него и начинайте. Уберите его, всё будет, как раньше.

- Да, уберите меня! - Кир, держа руки в карманах, заходит в аудиторию. За ним следом семенит Полина. – Попробуйте...