Красивый. Наглый. Бессердечный

Глава 22.

В каждом плане скрыт ключ к новой возможности

Кир

Попетляв по узким дворам машина останавливается около старого двухэтажного барака.

- Квартира пять, вперед!

Это единственные слова, которых я удостоился. Отец сам сел за руль, и всю дорогу только глухо матерился, иногда посматривая в навигатор.

На заднем сиденье рискую подать голос:

- И куда же мы приехали? – Послушав многозначительное молчание, рискую продолжить. - Ты не взял водителя, потому что стыдно было сюда ехать? Что за трущобы?

Затылок отца пару секунд не шевелится, потом ко мне поворачивается лицо, в котором читается плохо сдерживаемая злость.

- Шуточки оставь для своих дружков-насильников. Будь благодарен за то, что я даю тебе шанс всё исправить. Понял?

Осознание накатывает волной дурноты.

- Э... Это ЕЁ дом?

В ответ снова лишь молчание. Бросаю взгляд на полусгнившую, почерневшую от времени деревяшку. Как только здесь люди живут?

Я понимал, что рано или поздно мне придётся встретиться с Ариной. Но лучше бы поздно...

До сих пор перед глазами её бледное лицо, залитое слезами. Застывшее, как маска, в своём горе. Жуткое сочетание, от которого у меня до сих пор комок в горле.

Мне жаль её, искренне жаль! Наверное, жить в бедности, в разваливающемся доме - непросто. Но я не испытываю вины ни перед ней, ни перед её подругой. И не могу понять, почему белобрысая так обиделась из-за невинной шутки. За что мне просить у неё прощения? За то, что поцеловал? За то, что спас её перепившую подругу?

- Я... Я не пойду. Я вообще не при чём здесь!

- Ты пойдёшь! – Шипит, наставив на меня палец, будто я приговорён к высшей мере. - Пойдёшь, как миленький!

- Но, что я скажу?

- Мне плевать, что ты ей скажешь. Проси прощения, обещай деньги, угрожай, умоляй. Заявления быть не должно. У меня из-за тебя куча проблем, щ-щ-щенок!

- Но папа...

- Я звонил её матери вчера, предлагал договориться. Но она ответила, что это решение приняла её дочь. И она не вправе ей мешать. – Задумавшись, жуёт губами. - Моя дочь – не я!

- Что?

- Её мать сказала странную фразу: «Моя дочь – не я!». Понимаешь, о чем это?

- Повезло девчонке с матерью. Не мешает дочери высказывать свое мнение, – криво улыбаюсь, - и не давит. Мне бы так...

- Я уже говорил тебя насчёт шуточек. – Палец с идеально отшлифованным ногтем вновь чуть ли не утыкается в мой нос, - третьего предупреждения не будет.

Благоразумно закрываю рот.

- Как хороший отец, я сделал всё, что от меня зависит. Теперь твоя очередь. – От его кривой ухмылки у меня мороз по коже. - Сходи, заодно на экскурсию... Если меня попрут с работы, возможно, станешь жить в одной из этих квартир.

- Теперь ты шутишь? – Пытаюсь выдавить улыбку.

- Ты отлично знаешь, я никогда не шучу.

И по его взгляду вижу, да – не шутит!

Хлопнув дверью, выхожу из машины. Не оглядываясь шагаю к единственному подъезду. Знаю, что отец смотрит на меня сейчас. Гордо выпрямляюсь и стараюсь уверенной идти походкой монарха, которому принадлежит весь мир. Жаль, что трепещущее от волнение сердце не так легко поддаётся дрессировке.

Распахиваю тугую скрипящую дверь. Даже домофона нет.

Что мне ей сказать? Ума не приложу!

Медленно поднимаюсь, прислушиваясь. Вокруг тишина. Пахнет котами и канализацией.

Есть же люди, которым этот мрачный подъезд не кажется декорацией к фильмам ужасов. Ходят каждый день по стёртым ступеням, касаются руками щербатых перил, в нетерпении ждут субботы и зарплаты.

Меня даже передёргивает. Не хотелось бы быть среди них! Отец пугал? А, если нет?

Пару раз выдохнув для спокойствия и уверенности, жму на кнопку звонка. Эти секунды, пока мне открывают дверь, тянутся бесконечно. А вдруг её мать откроет? Может, это и к лучшему? Мать хотя бы не будет реветь и скорбно поджимать губы.

Нервничаю страшно. Сам от себя такого не ожидал. Будто сдаю самый важный экзамен в своей жизни.

За дверью бодрый топот и крик: «Я открою». Она сама откроет. Плечи опускаются, будто на них падает тяжелая бетонная плита.

Не уговоришь, будешь жить в соседней квартире!

Дверь распахивается. Арина застывает на пороге. Увидев меня, быстро оборачивается:

- Мама, это Таня, я на секунду.

Выходит в подъезд и захлопывает за собой дверь.

Бледная до синевы, губы аж серые! Но подбородок решительно вздёрнут.

- Почему ты не хочешь, чтобы мама знала? – Начинаю без предисловий.

Господи, что я несу? Какая мне разница?

- Не хочу и всё. Будет уговаривать. – Запахивает на груди шерстяную кофту и прижимается спиной к стене.

- А ты, значит, не хочешь, чтобы тебя уговаривали?

– Ты зря пришёл, я не могу тебе помочь. Просто уходи.

- Послушай, Арина. Мне жаль, что так получилось. Я не хотел... – сглатываю. – Пожалуйста, забери заявление. У отца серьезные проблемы.

- Теперь я понимаю, откуда ноги растут. – Будто смутившись, отводит взгляд в сторону, заправляет за ухо локон. У неё даже уши не проколоты, надо же! Я и не замечал, когда мы целовались... - Кир, разве не видишь, что это всё выглядит смешно и жалко.

- Ты о чём?

- Тебе и, видимо, твоему отцу другие люди интересны только, когда вы можете от них что-то получить. Пришёл бы ты сюда, если бы не необходимость?

- Нет, - пожимаю плечами. – Зачем, мне сюда приходить. Не понимаю...

- Вот и я о том же. Всё, Рейгис. Мне пора.

Берётся за ручку двери, и я накрываю сверху её ладонь.

- Подожди, Арина. Что ты хочешь? У меня нет сейчас карманных денег, я всё отдал... – кручу имена в голове, пытаюсь вспомнить, как зовут её долбанную подругу, – Тане отдал. Я думал, она поделится как-то... Тебе же нужны деньги?

Стёкла очков гневно вспыхивают отблесками.

- Да пошёл ты!

- Подожди... – Удерживаю её за запястье, не давая уйти. - Что ты хочешь? Может быть ноутбук? У меня есть, новый совсем. Хороший, игровой.

- Ты ничего не понял? Совсем-совсем?

Я ожидал, что она будет рыдать, но я ошибался.

Сейчас мне кажется, что в её голосе звенит презрение. Будто меня, убогого, пожалеть нужно. Меня?! Девочке из барака.

- Что мне понять нужно? – Уже начинаю заводиться, переговорам это не на пользу. – Просвети.

- Тебе же не стыдно. Совсем.

- А должно?

- Да, должно. Ты прикрываешь мерзкий чужой поступок. И ты считаешь, что это нормально. А, если бы обидели и оскорбили тебя?

- Такое невозможно.

- Как видишь, возможно.

Тихоня меня удивляет! Она, оказывается едкая и вредная.

Повернувшись ко мне, скрещивает руки на груди. Глаза за стёклами плохо видно, но уверен, у неё сейчас взгляд победительницы.

- Да брось, - вальяжно тяну слова. - Ты просто мстишь мне за мою шутку. Арина, ну что такого... Подумаешь, посмеялись немного. Чуть-чуть переборщил...

- Мне надоело. – Глаза гневно сверкают за стёклами очков. В линзах вижу отражение себя. Снова поворачивается и открывает дверь. – Я не заберу заявление. Счастливо оставаться, Рейгис!

Кровь бросается в голову. Это всё, сейчас она вот так возьмёт и уйдёт?

Схватив её за худенькие плечи, разворачиваю к себе. Она, опешив от моей наглости, мягко подчиняется.

Снимаю уродские очки, как тогда...

- Не бойся.

- Я и не боюсь!

А сама вспыхивает, опускает длинные ресницы. Будто я к ней с непристойностями лезу. Ещё как боится, дрожит как кролик. А ещё жгуче ненавидит.

- Арина, я... – Смотрю в глаза цвета спелого винограда и теряюсь от винегрета эмоций, который в ней бушует. – Чёрт, дурацкая была шутка. Если бы я мог изменить, повернуть время вспять.

- Что бы ты сделал?

- Я? Я бы не позвал тебя туда.

По розовым от смущения щекам тут же разливается бледность. Грубо выхватывает очки из моих рук, снова напяливает их на нос.

- Ты трус, Рейгис. А ещё инфантильный эгоист, если понимаешь, о чём я говорю. Ты не способен отвечать за свои поступки, ты даже не понимаешь их последствия. Я заберу заявление, и твоя жизнь войдёт в прежнюю колею? А что будет со мной? С Таней? С другими девчонками, над которыми вы куражитесь на своих крутых пати, - делает пальцами кавычки и скептично морщится. - Если ты ещё хоть раз посмеешь попросить меня забрать заявление.... – Выдыхает. - Если ты только попробуешь кому-то навредить, то поверь, я сделаю так, что тебя просто в труху сметут. Я пойду к декану, к ректору... Я пойду в СМИ. Но ты больше никого не обидишь и твои друзья тоже!

Упрямая до невозможности. Просто непрошибаемая!

Но невольно чувствую к ней какое-то уважение. Не смотря на хрупкую внешность, есть в ней какое-то сопротивление. Преграда, об которую можно сломать зубы.

Родись она несколько столетий назад, могла бы стать Жанной Д`Арк или что-то вроде этого. Та тоже была непримиримой девственницей.

Она смотрит на меня, как на исчадье ада. А мне даже забавно, у неё лицо, как открытая книга, даже в очках. Все эмоции на виду.

- Слушай, Арина Ромашина, быть идеалисткой – это, наверное, хорошо. Я никого не обижу и обижать не собираюсь. Просто прошу тебя, забери заявление и верь дальше в справедливый мир.

- Нет. Тебе не стыдно.

- Да блин! Всё, стыжусь так, что нет сил. По рукам?

- Ты совсем охамел! – Даже приподнимается на цыпочки, чтобы я понял, в каком она негодовании.

Надоела уже, хватит мне перед ней приседать. Понятно, же, что по-хорошему не может.

- Я даю тебе целый день, чтобы ты подумала.

- Иначе что?

- Узнаешь! – выдыхаю фразу прямо в её ухо и, не дожидаясь, пока она придёт в себя, спускаюсь вниз.

Дыхание сбивается, обжигая лёгкие болью, когда вижу, что отец ждет, нервно тарабаня по рулю. Ничего не спрашивает. И так видит всё по моему лицу.

Я для него так же открыт, как Ромашина для меня.

Когда я сажусь в салон, молча трогается.

- Решай проблему, Кир! – через зеркало заднего вида вижу его стальной взгляд. - Мне не важно как.

- Завтра заявления не будет. – Бурчу, отвернувшись в окно.

Вечером выхожу на крыльцо. Пока отец не видит, достаю из-под каменной кладки пачку сигарет – мою заначку на чёрный день.

Эта упрямая сучка так и не забрала заявление!

Самый тёмный день пришёл.

Щёлкаю зажигалкой и затягиваюсь, закрыв глаза. Не хочу смотреть на парковку, где стоит три чёрных машины, моя красная красотка где-то в автосалоне выставлена на продажу. Без неё наш автопарк выглядит уныло и мрачно.

Я и так пострадал, блин! Теперь мне вообще, конец!

На парковку вклинивается желтый порше в мятым бампером. Из окон звучит оглушающая музыка.

Дурацкая улыбка ползёт по лицу, потому что я узнаю машину Дэна. И в моей голове зреет новый план...

Не всё ещё потеряно, Кир! Не всё!