Красивый. Наглый. Бессердечный

Глава 31.

В жизни нет безвыходных ситуаций, есть только непринятые решения

Кир

Из деканата я выхожу взмыленный, зато не такой взрюканный. Даже удовлетворённый и гордый собой.

В руках стопка бумаг, которые Арине нужно подписать. От неё требуется только заявление, и она уходит в академ или переводится на заочный.

А что будет со мной?

Вот сама и определится, но учиться она продолжит. Пока одну проблему, но помог решить.

Немного отпускает, даже настроение повышается.

Опишу в лицах наш диалог с универовскими бюрократами, чтобы понимала, что я это сделал сам. Без давления отца и его протекции.

Уже представляю, как положу перед ней бумаги, и увижу лёгкий персиковый румянец смущения.

Подхожу к кофе-автомату и, приложив карточку, жму на эспрессо. Умники в деканате выпили из меня все соки, нужно пустить по жилам немного кофе, а то свалюсь с ног.

Пока автомат гудит, цедя напиток, телефон в кармане вибрирует сообщением. Достаю, смотрю на экран и настроение тут же опускается на уровень плинтуса.

«Завтра журналисты будут у нас дома, ты даёшь интервью. Как с девчонкой? Можешь порадовать меня?»

Да пошёл ты! У «девчонки», вообще-то есть имя!

Но почему-то набираю:

«Да. Всё норм».

Автомат довольной отрыжкой сообщает, что кофе готов. Тяну за ним руку и снова вибрация.

Чёрт! Чуть не проливаю раскалённый эспрессо, пытаясь прочитать.

«Они к ней рано или поздно прорвутся, учти»

Зависаю пальцем над клавиатурой, но, кладу телефон обратно в карман. Обойдётся без ответа.

Кайфовое настроение скукоживается, отец даже на расстоянии умудряется меня доставать.

Отхожу к окну, и, отпивая из стаканчика, пытаюсь написать Арине. Надо ей сказать, что у меня есть хорошие новости.

Долго туплю над мессенджером, несколько раз набираю сообщение, но каждый раз, кажется, что пишу какую-то фигню. Или сухо, или непонятно.

Наконец, когда получается что-то более-менее приличное, вспоминаю, что отправлять-то некуда. Стукнув себя по лбу, позволяю ладони стечь до подбородка в жесте конченного идиота.

Потому что раздолбанный мобильник Ромашиной после вечеринки нашла горничная в нашем доме.

Даже не знаю, где этот телефон. В мусорном ведре, наверное.

Это она больше недели без связи? Вот я кретин-то... Вряд ли мать купила ей новый.

А я, идиот, дарил ей розы с медведями.

Пока я моргаю, пытаясь сообразить, что мне делать с новой проблемой. Телефон снова оживает, в этот раз – входящим вызовом.

Да блин, задолбал!

Не глядя на экран, раздражённо рявкаю.

- Я же сказал, всё нормально. Чего ещё?

- Кирюха, у тебя, может и нормально, а у меня – не очень. – Недовольный голос на том конце.

Узнаю Дэна. Подкатив глаза к потоку чуть не издаю протяжный стон, его ещё не хватало.

Перехватываю телефон другой рукой и делаю хороший глоточек кофе. Хотя в данной ситуации я бы предпочёл виски.

- Привет, чо-каво... Как поживаешь. – Стараюсь говорить непринуждённо.

- Сегодня выписали, ты даже не пришёл проведать. – Хорошо, что цифровой сигнал не передаёт влагу, а то через динамик меня окатило бы слезами. Столько обиды в голосе Дэна я ещё не слышал.

- Чего к тебе приходить, у тебя родители-сёстры палату оккупировали, кудахтали там над тобой. С ними там тереться? По головке тебя гладить?

- Ну и гад же ты, Рейгис. – Недовольное сопение. – Так-то из-за тебя я без тачки.

- Не переживай, ты теперь страдалец. Лапка заживёт, тебе папа новую купит.

- Хер там, – продолжительный стон, будто его пытают на дыбе. – У бати теперь проблемы. Он больше не уважаемый член общества, а отец зарвавшегося мажора.

- Не переживай, у тебя отец в загсобрании, вот пусть и принимает законы, чтоб оградить себя от народного гнева.

- Очень смешно. Куча штрафов за превышение скорости всплыли, анонимные жалобщики и хейтеры активизировались. Соцсеты закрыл все, задолбали в комментариях орать. Это всё из-за тебя!

Раздражённо выплёвывает в меня эту тираду. Видимо понял, что разжалобить не получается, решил давить на совесть.

- Ну... – отпиваю кофе, - сочувствую. Я что ли на твоей тачке гонял?

- Ты, блин, охренел в конец? – Взрывается Дэн. - Из-за тебя и твоей биксы мы все в полном дерьме! Я сотряс чуть не заработал. Если бы инвалидом остался?

Перед глазами всплывают светлые волосы, измазанные кровью, тонкие руки, обмотанные трубками.

- От меня ты что хочешь? – Ставлю недопитый стаканчик на подоконник, кофе больше не лезет в горло.

- Сделай что-нибудь? Пусть эта девка всем скажет, что сама виновата. Так-то мои родители ей цветы покупали. На операцию тоже подкинули.

Внутри снова раскручивается маленький вихрь недовольства, угрожающий перерасти в торнадо гнева. Чего они все пристали ко мне? И это мерзкое «девка» режет уши.

- Я не понял, Арине публично вынести благодарность твоим предкам за благородный жест и извиниться перед тобой за то, что ты остался без тачки?

- Мне плевать, пусть скажет журналистам, что вышло недоразумение. Если скажет, что сама виновата, вообще, всё будет прямо зашибись! Чо такого-то... Поехала кататься с парнями, ну отвлекла меня от дороги.

В груди уже жжёт нестерпимо, будто между рёбрами горячие угли.

- Ты думай, что говоришь. Она не отмоется потом. Это кем надо быть, чтобы сесть в машину с тремя малознакомыми парнями, ещё и отвлекать их по дороге.

- Тебя чего её репутация заботит? Ты о своей думай. Отмоется она, не переживай. Денежными купюрами отстирается. Таким больше ничего и не надо...

- Каким таким?

- Убогим, будто сам не знаешь.

- Да пошёл ты! – выкрикиваю с яростью и бросаю трубку.

Чтобы этот кретин не решил мне перезвонить, быстренько блокирую Дэна.

Сам не знаю, чего так взбесился. Убогим, скажет же тоже... Сам-то, прямо, благородных кровей! Пальчик сломал, чуть с ума не сошёл – навещать его надо, жалеть и поддерживать.

Опираюсь на подоконник и смотрю в окно. Из сизых туч сыплет мокрый снег, внизу пешеходы – все сплошь в черном, оскальзываясь, идут по тротуару. На душе темно и паршиво, также, как и на улице.

Да что это такое происходит? Они все рассуждают так, будто Арина прокажённая, и единственный способ общения с ней – это деньги.