Красивый. Наглый. Бессердечный

Глава 20.

В богатстве и власти нет запретов, лишь возможности

Арина неделю спустя

Его глаза смотрят мне прямо в душу. Он проводит рукой по моим волосам, ласково заводит выбившуюся прядь за ухо. Прислонившись лбом к моему лбу шепчет жарко:

- В следующий раз трусики снимай заранее.

- Нет! Не прикасайся ко мне!

Отталкиваю Рейгиса, кричу и бьюсь в истерике.

Просыпаюсь тяжело дыша.

Сердце колотится так, что вибрация отдаётся во всём теле. Сажусь на кровати, обхватываю руками колени. Провожу рукой по лицу, стряхивая бисеринки пота.

Боже мой, когда уже всё закончится? Наверное, я не смогу забыть эту фразу до конца жизни.

Как только закрываю глаза, сразу вспоминаю разноцветные мурашки лазера, брезгливый жест, вытирающий губы, и похабно сжатую мужской ладонью Танькину грудь.

поднимаюсь с кровати и босиком топаю на кухню. Сегодня я уже не усну.

Не включая свет, шарю на полке там, где мама держит сигареты. Нахожу пачку и вытряхиваю содержимое на стол.

Чёрт, всего две штуки. Заметит, если возьму.

А не всё ли равно?

Распахиваю окно, усаживаюсь на подоконник, как та девчонка в берцах, что показала мне на бассейн. Нога на ногу и упереться в откос.

Неумело чиркаю зажигалкой.

Вздрагиваю и щурюсь от яркого света. Без очков в темноте я чувствовала себя почти комфортно.

- Арина, опять не спишь? – Мамин голос. Подходит ближе, набрасывает мне на плечи шаль. - Окно закрой, простудишься.

Все поняв без слов, возвращаю ей на протянутой ладони сигарету и зажигалку.

- Ты в порядке?

Не дождавшись от меня никакой реакции, сама захлопывает раму.

- Арина, - мама ласково касается моих волос, - Таня прошла экспертизу. Подтвердили, что она девственница, изнасилования не было. Он не успел...

В недоумении покачиваю головой. Таня сообщила об этом моей маме, не мне.

Хотя, чего я ждала?

После того, как мама и Таня пару дней уговаривали меня забрать заявление, я не хочу разговаривать с ними.

Неужели, только мне это нужно? Только меня рвёт на куски от несправедливости. От того, что им дозволено всё, а нам – ничего. Такие, как мы, для них - просто пустое место. Расходный материал. Можно посмеяться, унизить, изнасиловать.

Я подала заявление, как и обещала этому ублюдку. И мне сейчас не важно, что у его обдолбанного дружка в нужный момент что-то там по-мужски не сработало. Таньке повезло, но у другой девчонки может случиться более печальная история.

Да, я хочу, чтобы Рейгиса наказали – жестоко, по всей строгости. За наркотики или что там вливали Тане, за громкую музыку, за несовершеннолетних, которые там явно были.

А ещё я хочу, чтобы жирного урода посадили.

Только для полиции всё выглядит так, будто я покусилась на святое – непогрешимого сына прокурора, чистого, как слеза младенца.

Десятки людей подтвердили, что мы с ним целовались, а потом я убежала в истерике. Видимо, затаив лютую злобу на парня, который меня отверг, решила вызвать полицию и скорую. Из мести сорвала интеллигентную вечеринку, где молодежь играла в города и решала кроссворды.

«Спасибо тебе, что не сообщила о минировании...»

Да-да, именно так мне, простой заучке без роду-племени, заявил на очной ставке высокородный младший Рейгис.

Сказал это с едким сарказмом, надменно выгнув бровь.

А его адвокат посоветовал мне чуть ли не ботинки гадёнышу поцеловать за то, что Кирилл Рейгис не подает встречный иск о клевете, порочащей его честь и достоинство.

Ну, а то, что Таня с непривычки напилась, разорвала на себе одежду и уснула на шезлонге, откуда неоднократно падала – так кто её осудит. Бывает...

Теперь экспертиза, которую я так требовала, подтвердила, что я – наглая и завистливая врунья. С Таней всё в порядке! Синяки и ушибы – не в счёт.

Сам Антон Калецкий, сын генерала МЧС, героически поднимал Таньку несколько раз с каменных плит и укладывал отсыпаться на место. Истинный сын своего отца! Не мог пройти мимо человека, которому нужна помощь. Да, бедный Калецкий не всегда удачно хватал её за руки - Танька всё-таки не Дюймовочка. Бедный мальчик сам чуть не надорвался.

Даже Стас заявил, что сам спровоцировал драку и претензий не имеет. Хотя, возможно, в этом угадывается Танькино влияние.

Больше всего я поражаюсь подруге. Она взяла деньги!

Приняла ИХ правила игры!

На следующий день, проснувшись после злосчастной вечеринки Танька первым делом спросила о том, где купюры. Робко опустив глаза, но спросила.

Я собиралась вернуться в Универ, и засунуть эти деньги в глотку Рейгису, утрамбовать их ему в рот и залить кока-колой, чтобы мягче было глотать. Я же не зверь.

Только запихивая деньги в карман дублёнки, в которой вернулась, Танька стыдливо произнесла:

- Девчонкам нужно обувь зимнюю купить. Ты пойми, Арина... Синяки заживут, а жизнь... Жизнь продолжается.

Отчитав несколько зелёных бумажек, смущаясь, протянула их мне.

- На, возьми. У тебя ТАМ вещи остались. Пригодится, чтобы новые купить.

Мне захотелось ударить её тогда. Сильно, от души! За малодушие и слабость.

Но кто я такая, чтобы судить? У меня ведь нет маленьких сестёр, за которых я отвечаю.

- Нет, Таня, - с вымученной улыбкой сказала ей тогда, - тебе нужнее.

- Мы же сами виноваты, согласись? – Танька спрашивала, будто ожидала от меня одобрения. - Не надо ходить туда, где все только пьют и трахаются.

Я слабо кивнула. А, когда Таня ушла, опустив голову, со всей силы потянула себя за волосы, чтобы справиться с новой порцией боли.

Если и я сдамся, то ситуация забудется, будто ничего и не было. Просто две дурные пьяненькие заучки отчебучили чёрти что. Над ними будет потешаться весь факультет, а Кир Рейгис и его шайка будут и дальше творить всё, что захотят.

- Ты не ходишь на учёбу...

Мамин встревоженный голос вытаскивает меня из грустных мыслей.

Она засовывает сигарету обратно в пачку и прячет её на холодильник.

Я плохо вижу, без очков у меня минус восемь, но и не слепая. Будто не смогу достать их снова, если потребуется. Хотя, похоже, мама не особо и скрывается. Доверяет?

Отворачиваюсь, глядя на свой силуэт в окне.

- Арина, нужно учиться. Сначала будут шептаться, но потом появится новый повод для сплетен, и всё забудется.

- Нет... Я переведусь. – Угрюмо утыкаюсь носом в поджатые колени. Худенькая девчонка в отражении делает тоже самое.

- Я знаю, ты боишься встретить там его.

Фыркаю... Я не боюсь, мне противно! Гадко и омерзительно! Всем существом желаю им всем мучений и изощрённых адских пыток.

Мама молчит, ходит по кухне, вперед и назад, будто собираясь с духом. Я вижу, как мечется её тень в зеркале окна.

Отражение останавливается.

- Мне звонил сегодня Станислав Эдуардович...

- Кто это? – бесцветно интересуюсь.

- Отец Кира.