Купчиха

Глава 22

Вечером в общем зале трактира было относительно людно, по крайней мере все столики оказались заняты, кроме двух, один их которых хозяин держал для постояльца и поспешил усадить за него Теодора, как только тот спустился в зал. Так что свободным оставался один столик в углу.

Тео оценил то, как трактирщик вывернулся, чтобы люди формально могли исполнить приказ графини и не собираться больше, чем по трое. Вместо обычных в таких заведениях длинных столов здесь стояли маленькие столики, характерные скорее для столичных элидианских кофеен. За такой столик и двое-то с трудом усаживались. Третий, может, и нашёл бы себе место, но тарелку ему поставить было бы уже некуда.

Так что формально тут не к чему было придраться: за каждым столиком сидели в лучшем случае двое. Зато пели хором всем залом. Тео узнал многие песенки, их любила напевать Виола. Так что когда затянули жалостливую балладу про коня, всадника и бесконечную дорогу в ночь, он стал потихоньку подтягивать, а когда грянули малопристойную "В речке я купалась", то и вовсе запел в голос. Кажется, это был правильный ход: сидевшие за соседним столиком мастеровые, до этого с подозрением на него косившиеся, расслабились, признав за своего, и не таясь продолжили разговоры. Речь шла о том, стоит ли бежать из графства прямо сейчас или немного подождать. Один, помоложе, готов был бросить всё, лишь бы спастись самому и спасти жену с детишками, а второй его отговаривал, уверяя, однако, не в том, что всё изменится к лучшему, а в том, что бежать может быть ещё опаснее, чем остаться.

— Мы же не знаем, Юрген, что они за воротами города вытворяют, — рассудительно журчал он, — Да, многие бежали, но получил ли от них кто-нибудь весточку, мол, доехали хорошо? А если ЭТИ их на дороге догоняют, грабят и убивают? Об этом ты не думал?

Молодому эти слова, видимо, открыли глаза.

— А ты прав, Миккель, — зашептал он, но так, что его слова были отлично слышны Тео за соседним столиком, — двоюродный брат моей жены бежал вместе со своей семьёй, но с тех пор от них не было никакой, самой крохотной весточки. Боги знают, что с ними случилось. По-твоему, они попались этим сволочам? Полагаешь, пересидеть, выждать лучше выйдет?

— Да уж не пороть горячку, — рассудительно откликнулся Миккель, — Побег, он на то и побег… Это я к тому, что его подготовить надо, а это дело небыстрое. А там, глядишь, что-то переменится.

Интересно, на что они надеются? — подумал Теодор, — На возвращение графа Ульриха? Или на какое-нибудь чудо? Конечно, если графиня внезапно преставится, Хельмуту и его банде придётся срочно убираться не только из графства, но и из страны вообще. То-то он так торопится, грабит направо и налево: не надеется, что сможет долго тут продержаться. Но пока проклятие старушку доконает, эти красавчики успеют разорить обывателей подчистую.

Размышляя таким образом, он заметил, что за единственный свободный столик уселся новый посетитель. Так как он не пришёл с улицы, можно было заключить, что это ещё один постоялец. Если бы не многолетний опыт в деле охраны, Тео не обратил бы на этого человека ни малейшего внимания. Но уж слишком он был… нарочито незаметный. Одет как купец средней руки, в добротную, но безликую одежду, возраст средний, рост средний, даже лицо какое-то усреднённое. Помести портрет такого в хрестоматию с подписью "типичный гремонец" — и попадёшь в яблочко.

Вот только Тео прекрасно знал, что нет на свете людей, которые добровольно поставили бы на себе клеймо "средний", особенно среди купцов. Все желают выделиться из общей массы хоть чем-нибудь. Если не лицом и не одеждой, так хоть манерами. Особенно вот такие невзрачные. Кто усы себе отрастит или забавно выстриженную бороду, кто наденет яркий сюртук или в крайнем случае навяжет кричащий галстук, а уж если ничего примечательного в свою внешность внести не сумеет, то будет привлекать внимание другими способами. Развязным, наглым поведением, удручающей требовательностью, шутками-прибаутками или ещё как-нибудь, но никогда не станет стараться быть незаметным. А этот тип именно что старался.

Так ведут себя те, кто не хочет, чтобы его заметили, а это либо воры и мошенники, скрывающиеся от закона, либо агенты тайной службы. Почему-то Тео готов был биться об заклад, что перед ним как не вор, а такой агент.

Был бы рядом Мельхиор, он бы, возможно, вспомнил этого человека и подтвердил подозрения Тео. Пока маг разведывал что и как, тот регулярно попадался в поле его зрения. Но Мельхиор, натурально, не обращал внимания на такой бесцветный персонаж и вряд ли мог что-то добавить к наблюдениям Теодора.

Бывший наёмник задумался: что здесь делает агент гремонской короны? За делами в графстве наблюдает? Эх, недолго Хельмуту осталось щеголять в мундире графской стражи. Ведь не может быть, чтобы этот смазанный тип плохо выполнял свои обязанности и не отослал своему начальству подробный отчёт о творимых в Эгоне бесчинствах. А если так, то скоро старая кошёлка предстанет перед судом короля, а вместе с нею и вся её свора.

Эх, знать бы, когда это произойдёт! Теодор даже не рассуждал, к добру это выйдет или к худу, он просто надеялся под шумок вывезти из Эгона дочь с внуком. А там пусть король Губерт разбирается с Ульрихом сам. Парень ни в чём не виноват, так что головы не лишится, а захочет король оставить его на графстве или подберёт более подходящую кандидатуру, одним богам ведомо. И то хорошо, и другое неплохо.

Поразмыслив, Тео склонился к мнению, что будет лучше, если графом Эгоном станет кто-то другой, а Ули вернётся в университет, отказавшись от титула. Граф может признать мальчика и отобрать его у Вилечки, а студент таких прав не имеет. А новому владетелю придётся заводить своих собственных наследников. Эди таким образом выпадет из списка наследников графства.

Но даже если Ули станет графом, отдавать ему Эдмона Тео не собирался. В этом случае надо будет сбежать из Гремона до церемонии официального признания. При той неразберихе, которая скоро воцарится в графстве, это будет вполне возможно. Дорогу они уже разведали, так что есть шанс добраться до родины в целости и сохранности. А там обряд в храме Доброй матери и Эди получит такого отца, какого заслуживает. Ведь Мельхиор не откажется его усыновить. А уж тогда они будут в полной безопасности. Своих граждан Элидиана не выдаёт даже в качестве наследников чужих графств.

Размышления на волнующую тему не помешали Тео исподтишка следить за агентом. Делал он это в силу многолетней привычки, не надеясь ни на какой результат, но внезапно заметил, что хозяин, проходя мимо столика подозрительного типа, положил на него нечто, очень напоминавшее записку. Он очень старался сделать это незаметно, но для намётанного глаза всё было очевидно. Но бумажка на столе не появилась, её будто корова языком слизала. При этом посетитель сидел так, как будто кроме супа в тарелке его ничего в этом мире не интересовало.

Занятно, — подумал Тео, — очень занятно. Известие он получил и, раз не стал читать, наверняка должен переправить его дальше. Эх, жаль, нельзя проследить за ним в номере и узнать, так это, или не так.

Он зря волновался. Нагревшийся в кармане амулет, выданный Мельхиором, показал: произошло нечто магическое. А что могло случиться в городе, где магов наперечёт? Только отправка магпочты, для чего быть магом совсем не обязательно. Видимо, агент понадеялся на то, что засечь его действия некому, и послал сообщение прямо из собственного кармана. Знать бы ещё кому…

Всё прояснилось рано утром. Теодор как раз успел встать, умыться и позвонить в колокольчик, чтобы несли завтрак, как раздался звук, от которого кровь холодела в жилах. Если бы Тео не сталкивался с подобным раньше, то подумал бы, что демоны вернулись в этот мир. На самом деле это был всего лишь сигнал, который подавал со стен дозорный при виде надвигающейся неприятельской армии. Но о каком неприятеле могла идти речь в мирном Гремоне?

Тел плюнул на завтрак, сунул ноги в растоптанные, зато удобные сапоги и бросился вон из трактира. Он оказался не одинок: со всех сторон к главным воротам города сбегались люди, он с трудом пробился сквозь толпу к городским воротам. Там уныло отирались трое городских стражников, явно не представляющие себе, как лучше поступить. У одного из них на поясе висел огромный железный ключ, а на шее подвеска с крупным опалом. Тео знал такие: такие ключи не надо поворачивать в замочной скважине, достаточно вставить его туда, а опал поместить в специальное гнездо на тех же воротах, как охранные плетения разомкнутся и ворота откроются сами.

Но несмотря на то, что солнце уже встало и по закону ворота пора было открывать, они стояли запертые. Около них колонной высился Хельмут, который вполголоса что-то говорил стражнику с ключом.

Запрещает отпирать, — догадался Тео, — а за стеной — королевская армия.

Кроме Хельмута, других замковых стражников видно не было. Народ шумел, не зная, что предпринять. Хельмута тут по привычке боялись, но уже слышны становились возгласы, предлагающие выдать его королю, чтобы заслужить милость. Графинин прихвостень договорил, затем повернулся и величественно прошествовал прочь. Толпа перед ним расступалась, а затем снова смыкалась. Никто не решился его задержать.

Стоило Хельмуту исчезнуть из вида, как стражник опомнился: бросился к воротам и сунул ключ в замочную скважину. Затем взялся за подвеску и, не снимая её с шеи, прижал камень к незаметной выемке на одной и створок. Что-то натужно загудело, а затем огромные ворота пришли в движение и начали потихоньку открываться.

Вовремя.

Перед ними действительно стояло королевское войско, если не всё, то большой отряд. Он заполнил собой все открытое пространство под городскими стенами.

Впереди на породистом гнедом коне гарцевал юноша в вычурном костюме герольда, в руках у него был свиток, в другой — амулет, усиливающий голос. Выглядел он очень недовольным. Видимо, ему поручили потребовать от горожан открыть ворота именем короля, а они и сами открылись, не дав юнцу показать себя.

Из-за его спины выехал другой всадник с небольшой свитой. Немолодой и далёкий от канонов красоты, он выглядел очень представительно, что подчёркивал могучий конь особой боевой породы. Только такое животное и могло носить на себе герцога фар Ниблонга, правую руку короля Губерта, носящего в добавлению к титулу почётное звание "опора трона"". В отличие от собственного сопровождения, сверкавшего начищенной бронёй, он не стал защищать своё крупное, тучнеющее тело металлом, ограничился кожаным нагрудником, зато плащ у него за спиной стоил столько, что на эти деньги можно было построить целый городской квартал.

Теодор чуть было не бросился бежать, но вовремя вспомнил, что его не узнать, и остался на месте. Нет, внимание "королевского крокодила", как его звали в народе, привлекать не следовало. Герцога он знал хорошо и совсем не горел желанием с ним встречаться. Уж больно плохо они расстались прошлый раз, когда лет восемь назад Тео не посчастливилось с ним столкнуться. Тогда Теодор не позволил герцогу арестовать того, кого наёмник подрядился защищать. Ниблонг был этим очень недоволен и пообещал припомнить непрошеному защитничку его неуместный энтузиазм.

— Именем короля! — крикнул наконец герольд, а герцог махнул рукой.

Армия у него за спиной стала перестраиваться, переходя из походного положения в бивуачное, а свита и отряд солдат человек в пятьдесят последовал за свои господином прямиком в городские ворота.

Хельмуту каюк, — подумал Тео и бочком, бочком стал отступать вдоль стены. Сейчас следовало незаметно удалиться, скрыться из глаз герцога и его сопровождения, а затем дуть что есть мочи в трактир, хватать Трули и удирать из города. Пока армия его величества короля стоит на городском выгоне, самое время сматываться из графства. Ни графиня, ни её присные ничего им не сделают, потому что заняты спасением собственной шкуры, если, конечно, успели смыться.

А если не успели… Всё равно, время есть, но его мало, очень мало. Фар Ниблонг действует медленно, но верно. Для начала всех, кого сможет, переловит, потом станет допрашивать. У Хельмута очень мало шансов скрыться: графиня ему тут не помощница, самой бы выкрутиться, а горожане любят его как собака палку и при любом удобном случае выдадут с головой, равно как и всех его сподвижников.

План удался. Герцог двигался по городу медленно, так как не хотел отрываться от своей свиты на узких улочках. Поэтому Тео успел, добежать до трактира, схватил свою сумку, благодаря богов, что надоумили её не разбирать, кинул хозяину плату за постой, вывел мула из стойла и поволок его к тем воротам, до которых, он был уверен, солдаты короля пока не добрались.

На деле вышло не совсем так. Ворота стояли открытыми, городской стражи видно не было, зато снаружи разбил лагерь отряд королевских солдат. Человек двадцать пять, — навскидку определил Теодор. Он прямо пошёл в ворота как ни в чём не бывало, его тут же остановили:

— Кто таков? Куда идёшь?

Он прикинулся веником.

— Томас Миллер, работник с приисков госпожи графини. Был в городе по делам, возвращаюсь обратно.

И, предупреждая все вопросы, которые ему могли бы задать, заговорил с заговорщическим видом:

— А вы прибыли, чтобы графиню здешнюю укоротить? Ой, хорошо! Ой, правильно! Давно пора! Этот её Хельмут, от него же житья никому нет! В городе из-за его дел половина лавок позакрывалась, ничего не купишь. Да и нас обирает, неправильный процент считает. А ещё… У нас все говорят, будто крадут они. Королю одну добычу показывают, ну, для налога, а на самом-то деле втрое больше с прииска получают!

Кажется, он перестарался. В глазах начальника отряда, который случайно подошёл его послушать, загорелся хищный огонёк.

— Стой, Томас Миллер, — Ты утверждаешь, что графиня и её помощник обманывали короля? Отлично! Сейчас же идём к герцогу, свидетелем будешь!

— Ой, — заныл Тео, — Прямо сейчас? Так герцог-то небось ещё до замка не добрался. Когда ещё он меня выслушает? Этак весь день пройдёт, а я не евши. Слушайте, — вдруг оживился он, — Давайте по-другому. Я от своих слов не отказываюсь, всё как есть господину герцогу обскажу. Только ведь о приисках говорить надо где? На приисках. Там, на месте, не только сказать — показать можно, сразу будет видно, где уворовано и сколько. У нашего начальника две бухгалтерии, в одну всё как есть заносят, а другую для короля рисуют. Я знаю, где они лежат, случайно подглядел. Давайте я сейчас поеду к себе на прииск и прослежу, чтобы никто раньше времени не узнал, что тут люди короля. А вы завтра нагрянете с проверкой.

— А что это ты так против своей графини выступаешь? — вдруг засомневался один из солдат.

— Действительно, — с подозрением подхватил его слова начальник отряда, — почему ты так настроен?

— Да какая ж она моя? — развёл руками Тео, — Я-то нездешний, из Альтенбурга буду. На лето сюда нанялся, думал, разживусь денежкой дочке на приданое. Эти сволочи меня в прошлой декаде на пять гитов обсчитали. И вообще, я — честный гражданин и не могу спокойно смотреть, как обманывают моего короля.

Начальник рассмеялся и махнул рукой:

— Ладно, проваливай, Томас Миллер. Но не думай: я тебя запомнил. Хотя… Стой! С сопровождением поедешь. Эй, ребята!

Подбежали два молодых парня, на вид сущие олухи, но здоровые и вооружённые. Тео, который в душе уже ликовал от успеха своей выдумки, пригорюнился. Конвой ему сейчас был совсем не в жилу. Он бы легко пришиб обоих, не посмотрел бы ни на рост, ни на оружие, но два пропавших солдата — это два пропавших солдата. У фар Ниблонга такое с рук бы не сошло и за ним начали бы охоту. Поэтому он забормотал.

— Ребята — это хорошо, очень хорошо, по лесу ехать — никто не тронет беднягу Миллера. Только вот если он вопрутся за мной в наш лагерь, то вся скрытность к демонам полетит. Наш-то управляющий не лыком шит, мигом догадается и концы попрячет. Если уж так-то, то надо всем отрядом заявиться и сразу занять и контору, и склады, а потом уж разбираться.

— Что-то ты больно умён для того, кто нанялся на прииски, — недоверчиво нахмурился начальник отряда, — Прямо целый план тут составил. Неплохой, между прочим, надо будет так и сделать. Только потом, потому что сейчас наша задача — охранять эти ворота. Так как ты додумался, Томас?

Тео выпрямил спину и гордо взглянул на молодого служаку.

— И я в армии служил! Не хуже прочих! До капрала выслужился, а потом женился и в штатскую жизнь перешёл. Но такая наука не забывается!

Кажется, эти слова перевесили чашу весов в его пользу. Военный приказал тем, кто держал мула под уздцы, отпустить животину и бывшего капрала Миллера заодно. Погрозил ему вслед всяческими карами, если дело обернётся не так, как он предложил, но не стал посылать вслед своих олухов.

Теодор поначалу трусил полегоньку, но как только забрался так далеко, что его не смогли бы увидеть и даже услышать солдаты, достал нож, крикнул: "Трули, домой!" и больно ткнул унылую скотинку в зад. Мул тут же преобразился, заржал и понёсся вперёд как бешеный. Тео только и успел подумать: "Не погорячился ли я?", а потом всё его внимание и все силы были направлены на то, чтобы не свалиться с бешено скачущего мула.

Бывший наёмник жалел об одном: о своём решении приободрить мула таким нестандартным способом. Кто же знал, что у этой кроткой на вид скотинки характер похуже, чем у самого норовистого жеребца? Трули нёсся с такой скорость, что, казалось, его копыта не касаются земли. Это было бы на руку Теодору, если бы он был уверен, что мул скачет прямиком к себе домой. Но это явно было не так.

Тео не мог пожаловаться на свою зрительную память, а если верить ей, то они давно оставили позади то место, где нужно было сворачивать с основной дороги в горы. Мул регулярно срезал путь по каким-то кустам и буеракам, но неизменно снова возвращался на проторенный путь. Наконец он стал уставать, скорость немного снизилась и Теодор попытался совладать с нравным животным. Сжал ногами бока посильней и натянул поводья.

Эх, не надо было этого делать. Трули резко затормозил, будто наткнувшись на преграду, и поддал задом так, что всадник выронил поводья, вылетел из седла и рухнул на дорогу перед мордой злобного мула. Чудом Тео отделался несколькими ушибами, а не проломил себе голову об камень. Несмотря на боль, он вскочил, ожидая, что вредное животное может затоптать его, но, видимо, запас злонравия закончился: выбросив седока, Трули отошёл в сторонку и с недовольным видом принялся ощипывать придорожные кустики.

Ещё бы ему быть довольным, — подумал Тео, — удила-то мешают. И что теперь делать? Как искать дорогу в потаённую долину? Да, какого демона мулу вздумалось бежать куда попало, почему он не поспешил домой?

Последний вопрос был риторическим, вряд ли Теодор предполагал, что кто-то сможет на него ответить. Оставалось уповать на одно: успокоившись, Трули побежит-таки домой. Значит, нужно снова его оседлать.

Поэтому он стал подкрадываться к упрямой скотине, говоря ласковые слова и показывая пустые руки. Напрасные хлопоты: мул подпускал его довольно близко, но, когда Тео уже готов был схватить за повод, взбрыкивал задними ногами и отбегал в сторону с тихим ржанием. Наконец, через полчаса мучений, бывшему наёмнику удалось поймать Трули и даже залезть в седло. Он уже решил, что дело в шляпе, но не тут-то было. Вредное создание упёрлось и не желало трогаться с места. Силовой метод потерпел поражение.

Тогда Тео пришлось снять с мула седло и уздечку, стреножить и пустить попастись в ближайших кустиках. Сам он сел на землю, вытащил из сумки сухие галеты и фляжку с водой и тоже стал закусывать, проклиная графиню, Хельмута и герцога Ниблонга. Ведь утром он так и не позавтракал.

Прошло часа два, прежде чем Трули сменил гнев на милость и согласился снова дать надеть на себя сбрую. За это время он старательно общипал все окрестные кусты и отыскал в них ручеёк, из которого напился, после чего подобрел. Тео взобрался на своего ушастого товарища и сказал прямо в большое, мохнатое ухо:

— Трули, домой!

Мул слегка повернул голову и глянул на него недоверчивым глазом, затем, убедившись, что никакого подвоха нет, спокойно затрусил по тропинке назад. Видимо, он и отсюда отлично знал дорогу к дому. По крайней мере Тео очень хотелось в это верить.

Он почувствовал огромное облегчение, когда Трули повернул в горы именно в том месте, которое Тео запомнил как начало тайной тропы. Да, всё верно: вот дерево, вот кусты, а вот знакомая скала и камни напротив. Он вздохнул с облегчением и дал животному волю: пусть везёт, дорога ему хорошо известна.

Какое-то время мул упорно трусил вперёд и вверх, огибая валуны и скалистые отроги, но когда Тео стал наконец узнавать местность и понял, что вон за тем нагромождением камней начнётся спуск в долину, Трули вдруг снова засбоил. Остановился и ни в какую не соглашался сдивнуться с места. Тео подозревал, что, будь у него в сумке морковка или яблоко, вредная скотина сменила бы гнев на милость. Но ничего подобного он с собой не захватил, поэтому, тяжело вздохнув, он снова расседлал мула, затем пнул его в зад посильнее. Отсюда он и сам найдёт дорогу.

К удивлению Тео, Трули резво потрусил куда-то в сторону, как будто родное стойло интересовало его меньше всего. Мужчина пожал плечами, удивляясь дурацкому поведению животного, а затем взял сумку в одну руку, седло с упряжью в другую и потопал в нужном направлении. Он и так потерял с этой нравной скотиной слишком много времени и не желал больше медлить. Если Трули так умён, как Стефан о нём рассказывал, то вернётся домой рано или поздно.

До нагромождения валунов он топал бодро, но, поднявшись на самый верх, не стал очертя олову бежать вниз с приветственными криками, а, как положено опытному наёмнику, спрятался за камнями и скрытно оценил обстановку. Сообразительный парень этот Трули, — только и мог себе сказать Теодор, когда увидел во дворе дома Стефана силуэты совсем не тех людей, которых надеялся там увидеть. Даже издалека легко было разглядеть двух здоровых парней, одного просто в рубашке и штанах, другого в форме замковой стражи. Они не несли караул, а просто слонялись по двору, заглядывая во все постройки. Если Виола с мальчиком, маги и Эльза со Стефаном находились здесь, то они, очевидно, спрятались. Умный мул учуял чужих и не пошёл к ним, предпочитая отсидеться в кустах.

Тео отбросил в траву сбрую Трули, закинул сумку за спину, вытащил из-за пояса нож и опустился на землю. К дому ему предстояло подбираться скрытно, а значит ползком. Далековато, но ничего, он и не из таких передряг выбирался. Для начала надо разведать, что тут и как. Если Вилечка с сыном в плену — одно дело, если ей удалось скрыться — другое. Надо надеяться на лучшее, поэтому будем думать, что они сбежали. Если нет… Если хоть один гад хоть пальцем тронул девочку и малыша… Нет, не надо думать о плохом. Хорошо бы ещё выяснить, где маги. Очень будет жалко, если они попали в плен к этому Хельмуту и его парням. Маги — они тоже люди. Если его внезапно огреть тяжелым по затылку, он точно так же потеряет сознание, от простого человека не отличишь. Но если они не дали себя схватить… О, тут есть шанс отловить гадов и предоставить их герцогу Ниблонгу на блюдечке. Имея такой товар, можно будет поторговаться. Но сначала, конечно, переловить. Не обязательно всех, Ниблонг мёртвым будет рад не меньше, чем живым. Вот только Хельмута следует доставить по возможности живым: пусть даёт показания на графиню. К гадалке не ходи: герцог именно за этим и приехал. Значит, будем ловить. Хельмут наивно думает, что он охотник? Напрасно. С момента прибытия в графство "королевского крокодила" он превратился в дичь и дело чести для Теодора — добыть этот ценный трофей. В таком деле маг — незаменимый помощник. На Ули надежды мало, а вот Мельхиор — мужик толковый, с ним вместе они со всем справятся.

Он подобрался довольно близко к изгороди, которая отделяла двор с хозяйственными постройками, и тут заметил, что стражников там четверо. Два, как он и видел сверху, бродили там и сям, зато двое других несли службу: караулили дверь в дом, стоя под навесом на веранде. Логика подсказывала: если сторожат дом, значит, там нечто ценное. Пленники?

Он подобрался довольно близко к изгороди, которая отделяла двор с хозяйственными постройками, и тут заметил, что стражников там четверо. Два, как он и видел сверху, бродили там и сям, зато двое других несли службу: караулили дверь в дом, стоя под навесом на веранде. Логика подсказывала: если сторожат дом, значит, там нечто ценное. Пленники?

Порадовавшись, что рачительный Стефан выложил низ изгороди из больших камней, Тео стал пробираться вдоль неё к огороду. Там был второй вход в дом — через кухню. Вряд ли у тех, кто захватил потаённую долину, достаточно людей, чтобы охранять ещё и его.

Как только между ним и охранниками встала стена дома, Тео поднялся на ноги. Нечего ползать: самая уязвимая поза. С этой стороны даже окно было только одно, да и то, как он знал, в чуланчике при кухне. Вряд ли там поставлен наблюдатель. А если кто-то караулит кухонную дверь… Что ж, один правильно нанесённый удар и он будет караулить уже обитель ушедших.

Тео не сомневался в своём решении: вряд ли перед ним друзья или некто нейтральный. Форма замковой стражи наводила на мысль, что здесь успели окопаться приспешники Хельмута, а они — враги. Может, он тоже тут? Прячется от Ниблонга точно так, как прятались они от него самого?

Обдумать эту мысль у него не хватило времени: задняя стена дома кончилась, за углом виднелся огородик и распахнутая настежь дверь в кухню. Людей рядом Тео не заметил, зато услышал сердитый голос, перемежаемый невнятным чавканьем:

— Эй, кончай жрать, у тебя уже скоро из ушей попрёт! Ну и что, что вкусно? Это на всех, понял? Эй, а ну пошёл отсюда!

Что-то загремело и из дверей вылетел человек, прижимающий к груди лепёшку, разрезанную вдоль и начинённую всякой всячиной. Плюхнулся в самой нелепой позе на живот, но добычу из рук не выпустил. Тео ожидал увидеть толстяка, но изгнанный из кухонного рая оказался высоким, тощим парнем. Бывший наёмник знал таких. Самый опасный тип обжоры: может съесть столько, что никакому жирдяю не снилось. Куда девается съеденное, понять невозможно, на едоке оно никак не отражается. Всё как в бездонную пропасть проваливается, правильно его с кухни прогнали.

Проглот поднялся, не выпуская еду их рук, отряхнулся и, не оглядываясь, пошёл туда, где уже бродили в поисках неизвестно чего его товарищи. Тео подобрался к двери поближе и только хотел туда заглянуть, как стукнуло что-то внутри: к выкинувшему обжору парню присоединился второй. Он заявил:

— Что ты тут копаешься? Давай, собери поесть командиру. Да вина не забудь: у него уже горло пересохло местных допрашивать.

— Они что-нибудь сказали? — спросил первый под аккомпанемент льющейся жидкости.

— Нет, молчат. Завзятые какие-то попались. Баба ругается и проклинает, а мужик так вообще ни слова. А ведь этот Ульрих тут был, это точно. И он, и пащенок его.

Тео сжал зубы, чтобы не заорать от ярости. Эти скоты мучают Стефана и Эльзу! А точно ли Эльзу: Вдруг там Виола?

— Ну, на дороге они нам не встретились, выходит, подались в горы, — рассудительно заметил первый, — Графчик-то мог бы проскочить незамеченным, а вот баба с ребёнком — вряд ли. Только, говорят, отсюда по горам не выбраться, если ты не скалолаз. Мальчишка ещё маленький, куда ему. Так что отсиживаются где-то поблизости. Проголодаются — вылезут.

— Думаешь, командир напрасно с этими время тратит? — сердито возразил второй, — Ты пойди, ему это скажи. Посмотрим, что ты потом запоёшь.

Выходит, — прикинул Теодор, — сообразительных тут немного, как бы не один этот, который прогнал обжору с кухни, и есть. Все остальные на своего командира только что не молятся. Вывод: это Хельмут. Ищут бабу с ребёнком, значит, Виола с Эди бежали. Вряд ли ушли далеко, он ещё от Стефана слышал, что выбраться отсюда непросто, дорога только одна и он сам по ней пришёл. Надо думать, ребята спрятались где-то недалеко.

Он нырнул в куст, росший у двери, и снова прислушался. На этот раз не услышал ничего интересного, так как умник не собирался спорить с глупцом. Просто наливал вино, резал мясо, производя при этом обычные кухонные звуки. Затем снова заскрипела внутренняя дверь и застучали подкованные сапоги: присланный забрал поднос и унёс еду начальству. Тео ещё немного подвинулся и увидел наконец тог, кто находился в кухне сквозь щель между дверью и косяком. Благоразумный стражник подвинул себе табурет, водрузился на него и отхлебнул из высокой глиняной кружки, в каких принято было подавать пиво. Затем вздохнул и пробурчал себе под нос:

— Ну, и зачем мы сюда припёрлись? Боги не дадут соврать: как крысы в крысоловку залезли. Командир то, командир сё… Грабить он горазд, а вот головой думать… Да и я хорош, не надо было лезть в это дело. Правильно мама говорила: сиди дома, будешь здрав.

Этот тип тоже был Теодору отлично знаком. Вроде мужик разумный, прекрасно понимает, как правильно и хорошо, но вот действовать будет так, как прикажут. Не сознательный злодей, а злодей по обстоятельствам, волей своих начальников. Пусть по его мнению это глупо, вредно, жестоко и безнравственно, зато есть приказ или мнение вышестоящего. Такие люди хороши, когда у них достойное начальство, а с плохим они становятся ужасными.

Тип, что сидит сейчас в кухне, прекрасно соображал, что деяния Хельмута в Эгоне — преступление, но участвовал, не отказывался. Наверняка грабил, мучил и убивал, понимая, что творит зло, что рано или поздно его ожидает расплата. А потом, когда подошло войско герцога… Ведь мог бы не тащиться за Хельмутом в горы, сбежать и спрятаться среди мирного населения. Но нет, тот велел, а этот не рискнул смыться. Ну и дурак, хоть и умный.

Сейчас этот персонаж утолит свою жажду… Хорошо бы ушёл к своему командиру, тогда можно было бы войти в дом и посмотреть, что там и как.

Но этим желаниям не суждено было осуществиться. Разумник допил то, что было в кружке, вышел на крохотное заднее крылечко, прислонился и застыл в дверном проёме. И что прикажете с ним делать? Тео бы не замялся, приложил парня так, что тот бы не встал, но рано, рано! Мало ли как дело пойдёт, а вдруг этот тип успеет подать сигнал своим или другим способом привлечёт их внимание? Не стоит себя рассекречивать прежде, чем доподлинно узнаешь истинное положение дел.

Итак, ясно: через кухню путь закрыт. Может, через чердак? Там, сзади, вроде виднелся лаз…

Теодор медленно и осторожно отступил под прикрытием куста на исходную позицию, и тут услышал странные звуки:

— Пст! Пст!

Медленно повернулся, озираясь, но никого не увидел. Затем звуки повторились и к своей великой радости Теодор увидел знакомое носатое лицо мага, выглядывающее из-за бочки для дождевой воды. Мгновение — и он оказался рядом с Мельхиором. Вцепился в него обеими руками и, памятуя, что нужно вести себя тихо, заглянул в магу глаза с таким выражением, что тот аж вздрогнул.

— Виола с сыном в безопасности, — шепнул Мельхиор, — я пришёл выручать Стефана с Эльзой. Поможете?

Он говорил очень тихо, практически без голоса, одними губами, но стражник на крылечке вдруг насторожился. Приподнялся на носочки, закрутил головой…

Мельхиор мигом задвинул Тео за спину и произнёс одно слово:

— Спать!

Человек в дверях кухни осел на землю бесполезным кулём.

Теодор, увидев это, только и произнёс своё сакраментальное "Эх!". Мельхиор щёлкнул пальцами и пояснил:

— Можем говорить без опаски: я накрыл нас куполом, не пропускающим звуки. И не обижайтесь, что я вас толкнул, просто опасался, что вы попадёте под действие заклинания, поэтому хотел, чтобы вы были у меня за спиной.

— Снова здорово! Не вы, а ты, приятель, — хмыкнул Тео, — Опять церемонии разводишь? А ведь мы скоро родственниками станем. Как там Вилечка?

Маг пожал плечами.

— Надеюсь, что хорошо. По крайней мере, когда я уходил, у неё было всё в порядке. Это она меня послала. Сказала, что ты должен вернуться, да и Эльзу со Стефаном бросать не годится. Это ведь они нас предупредили, что в долину идут чужаки. А им сказали собаки.

Тут он смутился и пояснил:

— То есть не сказали, а дали понять. Но это такие толковые существа… Они даже молча тебе объяснят всё лучше, чем иной человек языком.

Теодор вспомнил Трули и кивнул. Действительно, звери иногда бывают куда умнее некоторых людей.

— В общем, — продолжил Мельхииор, — Виола с сыном сейчас в горах, собаки с ними. Тут недалеко, но дорога трудная, я битый час обратно добирался. Ули их охраняет, если что — применит магию. А я отправился выручать Стефана с супругой. У меня есть план, но я буду рад посоветоваться с опытным человеком. Они ведь нас не только предупредили: нарочно остались, чтобы задержать чужаков, дать нам уйти как можно дальше и спрятаться как можно лучше.

— Хельмут их допрашивает, — зло буркнул Тео, — у этого ублюдка ни чести, ни совести. Уверен, он не стесняет себя в методах. Я хотел перебить стражу по-одному, а затем войти, но с твоей магией вижу и другие варианты. Например, ты можешь всех усыпить.

Мельхиор скорчил неопределённую гримасу, которая показывала, что в принципе усыпить-то он может, но не очень хочет это делать.

— Что тебя останавливает? — напрямую спросил Тео.

— Усыпить я могу всех сразу, без разбора, но вот снять потом заклинание смогу тоже только со всех одним махом. Хотелось бы, чтобы Стефан женой не попали под его действие, а то тащи их потом на себе…

Теодор почесал в затылке.

— А если всех усыпить, затем Хельмута с его парнями связать покрепче, а тогда уже снимать тоже со всех? Пойдёт? А почему, кстати, ты не встретил этих гавриков на подходе и не усыпил заранее?

Мельхиор досадливо махнул рукой.

— Да это все Ульрих… Испугался. Мало ли кто там идёт, нападение на посланных законными властями — уголовное преступление. В общем, запугал Виолу и она решила: надо отступить, а затем выяснить, кто пришёл. Хельмута графиня послала?

Тео натужно рассмеялся.

— Если бы… тут такие дела заворачиваются… Я имею в виду — в графстве. Сюда с армией прибыл сам герцог фар Ниблонг. Слышал о таком?

Несмотря на то, что Мельхиор числился подданным Валариэтана, он отлично знал, кто такой герцог Ниблонг.

— Старый Зиги? — удивился он, — "Королевский крокодил"? Ого, и насолила же Гедвига всем, кому могла. Ей не поздоровится, боюсь, и нам тоже. Все знают: Губерт присылает этого человека, чтобы зачистить местность. Так что надо бежать отсюда как можно скорее. Ты хорошо придумал про связывание: я видел моток отличной верёвки в конюшне. Так что всех усыпляем, врагов связываем, затем будим Стефана с женой, а там — за Виолой с мальчиком. Пойдёт?

Тео хлопнул будущего зятя по спине:

— Принято! Ты отличный парень, Мельхиор, с тобой можно иметь дело. Всегда знаешь, на каком ты свете. Я рад, что Виола наконец это оценила.

Тот пожал плечами.

— Не знаю, что именно и как она оценила, но надеюсь, она не откажется от своих слов. Да всё это ерунда, Тео, лишь бы без потерь выбраться из той каши, которую заварила здешняя графиня. Как ты мог заметить, я недолюбливаю молодого графа Эгона, но даже ему не хочу зла. А за Вилечку и мальчика в пыль обращу любого. Ладно, хватит разглагольствовать, пошли. Держи вот этот амулет, — он сунул в руку Тео небольшой кругляш на верёвочке, — и не выпускай. Он позволит тебе не заснуть.

Виола с грустью смотрела в окно сарая, за которым расстилался луг. Псы, котрых Стефан послал стеречь своих гостей, сидели у её ног. Общая напряжённая атмосфера сказывалась и на них: никто не порывался бегать, лаять или играть. И сказали охранять и они охраняли.

Эдмону было скучно и он несколько раз пытался затеять возню с собаками, но те числили себя на посту и на подначки не повелись. Мать тоже старалась его угомонить, она прекрасно понимала, что отсюда до дома Стефана совсем недалеко, если поднять шум, то их услышат. Она ласково, но твёрдо уговаривала сына не шуметь, даже придумала игру в разведку: для начала требовалось научиться ходить и говорить так, чтобы не услышали и не заметили чужие. Поначалу Эди заинтересовался, но вскоре игра без беготни и криков ему надоела. Поэтому, похныкав немного для порядка, он устроился в уютном гнёздышке, свитом из тряпок и старого сена, и заснул.

А Виоле не спалось, хотя делать было катастрофически нечего, только сидеть и ждать новостей.

Всё произошло так внезапно. Они сидели за столом в Эльзиной кухне и наслаждались сладкой творожной запеканкой, как вдруг прибежали собаки. Вообще-то в дом им дорога была заказана, но тут они влетели, жалобно повизгивая, и стали бодать колени своего хозяина широкими лбами. Стефан тут же поднялся и сказал:

— В долину идут чужие, скоро будут здесь.

И добавил в ответ безмолвный вопрос остальных:

— Собаки сказали. Видите, как хвосты поджали: они считают, что чужаки злые и опасные. Собирайте вещи: вас надо спрятать.

— Зачем прятаться? Мы с ними легко справимся, — заметил Ули.

— Если бы знать, что это простые бандиты, тогда да, — возразил ему Стефан, — а если это стража? Сейчас вы с ними справитесь, а потом нас всех притянут как сопротивлявшихся законной власти. Пять лет рудников, это самое меньшее. Вы-то уйдёте, а мне здесь жить.

Мельхиор кивнул и испарился. Побежал собирать вещи. Виола тоже ринулась за своей сумкой. Она подсознательно ждала чего-то такого и каждое утро, несмотря ни на что, складывала все их с Эди вещи в торбу, чтобы в случае опасности не остаться без чего-то нужного и ценного.

Через несколько минут они снова оказались в кухне, где Эльза заканчивала укладывать корзину с едой. Щедрая хозяйка размахнулась: тем, что виднелось, втроём можно было питаться дней пять, а она продолжала подкладывать всякие вкусности для милого мальчика Эди. Стефан волевым усилием прекратил это, отняв корзину у своей жены, и вручил её Ульриху. Тот сообразил: прошептал заклинание уменьшения веса и подхватил ношу так, чтобы все видели: ему не тяжело.

Мельхиор пробурчал что-то себе под нос и Виола даже поняла что. Он не доверял таким заклинаниям: скоро действие закончится и хорошо, если в этот момент корзина будет стоять на чём-то твёрдом. Гораздо лучше здесь подошёл бы амулет из тех, которыми маг торговал в Эделе. Привесил к ручке — и пользуйся хоть целую луну. Вертевшийся под ногами Эди тоже расслышал бурчание Мельхиора и гордо закивал, показывая, что разделяет мнение мага.

Виола предложила Стефану и Эльзе уйти вместе с ними, но мужчина отказался.

— Это неразумно. Если в доме никого не будет, они тут же примутся нас искать, а спрятаться особо негде. Конечно, путь на пастбище нужно знать, но при желании они его отыщут. Других выходов из нашей долины нет, если только вы не умеете лазить по скалам. В общем, не стоит торопиться и пороть горячку. Мы с Эльзой останемся дома и постараемся сплавить гостей. А вы посидите пока наверху, на улице сегодня тепло, не замёрзнете. Дождь пойдёт — там сарай есть. Если ничего страшного, просто люди в горах заблудились, мы с Эльзой покажем им дорогу к городу. Если это враги и они ищут вас, стану морочить им головы. У вас будет время подумать о том, как отбиться, всё-таки двое магов — это не шутки. Маги у графини служили, но вряд ли они сотрудничают со стражей.

Мельхиор тогда хмыкнул и забурчал что-то вроде: не маги, а маг. Видел он этого старикашку, из которого песок сыплется. В горы такой точно не потащится. Эди услышал его слова и захихикал.

Стефан вышел их проводить на крыльцо и что-то пошептал своим псам, которые тут же окружили Виолу и мальчика, всем своим видом показывая, что надо следовать за ними.

— Собачки мои вас проводят и посторожат, я им приказал, — пояснил мужчина, — если будет опасность, покажут. Как — вы уже видели. А за нас с Эльзой не беспокойтесь, мы в своём доме и нам тут ничего не грозит.

Виола очень сомневалась, что действительно оставляет радушных хозяев в безопасности. Мельхиор её успокоил, показав знаками, что незаметно кинул под порог подслушивающий амулет. Кто бы ни пришёл в дом хранителя здешних мест, он об этом узнает. А если что-то будет грозить Стефану и его жене, примет меры.

До пастбища они долетели как на крыльях. Эди бежал впереди, гордый тем, что запомнил дорогу и теперь может служить провожатым. Но они ещё не достигли пастбища, как сработал амулет-подслушка. В дом ворвались сразу несколько человек, схватили и связали Стефана, затолкали в кладовку Эльзу и стали рыскать повсюду в поисках "графёнка, бабы и пащенка". По голосу Мельхиор сразу опознал Хельмута, а из отрывочных фраз сложил картину: Ульрих, Виола и Эдмон нужны начальнику замковой стражи как заложники. С их помощью он планировал торговаться, но вот отдавать своих пленников живыми не собирался. С кем у него должен был состояться торг, Мельхиор так и не понял, а Ульрих не смог подсказать, он тоже пребывал в растерянности.

Первым порывом мага было бежать спасать хозяев приютившего их дома, но он взял себя в руки. Сначала отвести на место и устроить Виолу с сыном, дать им с Ули инструкции, а уж затем возвращаться в усадьбу Стефана. Так он и объяснил Виоле, чем очень её порадовал. Она же напомнила ему: сегодня должен вернуться Тео. Что, если он нарвётся на людей Ульриха? Мельхиор сказал, что будет действовать по обстоятельствам, но пообещал дождаться Тео. С них же взял слово не двигаться с места, если не будет прямой и непосредственной угрозы. Потеряться в горах, да ещё с ребёнком — самое плохое, что может с ними случиться, тут никакая магия не поможет.

Вот и сидела Виола у окошечка, подперев щёку кулачком. Ждала. Каждому известно: ждать да догонять — ничего нет хуже. Особенно ожидание жестоко: каких только ужасов человек себе не придумает, пока вот так томится без свежих известий. Дома бы она нашла, чем себя занять. Погоняла бы официанток и продавщиц, проверила бы по десятому разу приходно-расходные книги, влезла бы на кухню и выдумала новый десерт, на худой конец повздорила бы с Региной. А здесь только Ули, смотрящий на неё с собачьей преданностью. От него в деле успокоения раздёрганных нервов толку мало. Скажи ему лишнее слово — начнётся очередное выяснение отношений. Виола терпеть этого не могла, считала, что и так всё всем понятно.

Ульрих несколько раз пытался завести разговор о том, что да как теперь будет. Он готов отказаться от магии и занять своё место в графстве, если Виола тоже с ним останется. Эту мысль он пытался преподнести несколько раз и под различными соусами, но усталая, раздражённая женщина только шипела в ответ что-то вроде:

— Отстань, не до глупостей сейчас.

Ули хотел было поискать союзника в сыне, но немного опоздал: Эдмон как раз заснул, умаявшись. Так что граф мотался из угла в угол, время от времени натыкаясь на сердитый взгляд Виолы как на физическое препятствие. Хорошо ещё, в корзинке, собранной Эльзой, нашлось много всяких вкусностей вроде колбасок и сыра. Так что вместо объяснений в любви он грыз очередной бутерброд и этим успокаивался.

Время шло, Мельхиор не возвращался. Уже коровы сами забрели в сарай и всем своим видом потребовали, чтобы их подоили, уже Эди выспался, встал и захотел, чтобы его покормили, а от ушедшего на разведку мага не было ни слуха, ни духа.

Виола сунула сыну такие же бутерброды, как те, которыми пробавлялся Ульрих, а затем задумалась. Хочешь, не хочешь, но коров доить надо, а то они на все горы мычать начнут. Только вот как это делается? Ей, потомственной горожанке, искусство дойки казалось чем-то запредельным. Вроде как надо привязать скотину, вымыть вымя и подставить под него подойник, а потом сесть на скамеечку и дёргать за соски. Или она что-то путает?

Спросила у Ульриха, он тоже не знал. Хоть и прожил чуть не год в потаённой долине, питаясь по преимуществу парным молоком, но доить коров ему не привелось, это делали либо Эльза, либо Стефан.

Неизвестно, как бы она справилась с поставленной задачей, всё закончилось на мытье вымени. Ульрих не успел принести затребованные ею вёдра с водой, как собаки, уныло лежавшие у входа в сарай, вдруг вскочили и опрометью метнулись к тому месту, откуда начинался спуск к дому. Через минуту из-за камней показались две головы, а там и фигуры полностью: одна высокая, худощавая, другая пониже и поплотнее. Затем высокий повернулся, нагнулся и подал кому-то руку: из-за камней появилась третья голова: седая.

— Ура! Тео и дядя Мельхиор вернулись! — завопил Эди и бросился к ним со всех ног.

Действительно, это были Теодор, Мельхиор и Стефан. Первые два имели бодрый вид, а вот Стефан как-то сразу стал стариком. По крайней мере двигался он с видимым трудом. Виола сразу поняла, что приставать к нему с дойкой будет с её стороны непростительной наглостью. Придётся справляться самой, не мучить же бедных животных: вон у них как вымя от молока раздуло.

Но к счастью Стефан не разделял её точку зрения. Доковыляв до сарая, где под руководством девушки Ульрих подогревал воду в вёдрах до комнатной температуры, он радостно возгласил:

— Хвала богам, я не опоздал! О, и подойники чистые?! Ну, мои красавицы, сейчас я вас подою!

Виола с довольным видом ретировалась, а Эди, наоборот, подбежал и спросил:

— Дядя Стефан, а можно, я посмотрю, как ты коровок доишь?

Остальные, радостно переглядываясь, тихонько покинули сарай: Тео с Мельхиором было, что рассказать, а делать это всегда лучше без детских ушей.

Мельхиор сообщил, что им удалось повязать всех людей Хельмута с ним во главе: сейчас они лежат в пристройке, куда хозяева убирали на зиму садовый инвентарь. На всякий случай маг их снова усыпил, чтобы ни у кого не возникло даже поползновений к побегу. Эльза осталась в доме и сейчас лежит: её сильно побили, синяки по всему телу, но, к счастью, внутренних повреждений нет.

Если кто боится, что это было нападение на стражу при исполнении, то может успокоиться. Ситуация поменялась: сейчас сам Хельмут — человек вне закона. Как так случилось лучше расскажет тот, кто всё видел собственными глазами.

После всеобщих охов и ахов Теодор вкратце изложил то, чему был свидетелем в городе. Эгон занят королевскими войсками, графиня скорее всего арестована, сейчас командует там правая рука короля, знаменитый герцог фар Ниблонг или, как его зовут в народе, "королевский крокодил". Какой приказ ему отдал король Губерт, неизвестно, но все знают: крокодил наводит порядок в соответствии со своими представлениями о нём, которые зачастую сильно отличаются от общепринятых. Считается, что он правая рука короля, но в делах он держит только одну руку: свою собственную.

Отдельно Тео остановился на том, что предшествовало явлению фар Ниблонга и высказал мысль: в городе уже не первый день находились его агенты, с которыми герцог держал постоянную связь. По крайней мере одного он видел собственными глазами в трактире. То есть, обо всём, что тут творилось, ему хорошо известно.

Никто не стал возражать и спорить, все согласились с его выводом. Остался только один вопрос: что теперь делать? У Теодора, Виолы и Мельхиора разногласий не было: бежать как можно скорее, стараясь, чтобы их не поймали. Ульрих же сомневался.

— Этот фар Ниблонг прибыл, чтобы прекратить бесчинства, чинимые графиней и её людьми. Он должен восстановить меня в правах. Надо идти к нему, а в качестве жеста доброй воли выдать Хельмута.

Его прекрасные глаза цвета грозового неба сейчас сияли синевой. Он торжествующе улыбался. Все остальные переглянулись и воззрились на него, как на ненормального. Мужчины молчали, зато Виола не стала скрывать своих сомнений:

— Ты уверен, что герцог прибыл именно для этого? Это королевский-то крокодил?