Лавандовое утро

Глава 8

Джоселин лежала в постели, заложив руки за голову, и разглядывала потолок спальни. Дом принадлежал ей, но с тех пор, как она приехала, у нее совсем не было времени, чтобы осмотреть его.

Она бросила взгляд на часы у кровати и увидела, что еще нет семи, до одиннадцати можно было никуда не спешить. Вот и нашлось время, чтобы наконец-то осмотреть дом, причем основательно, а не бегло, как раньше.

Она быстро умылась и оделась, не позаботившись о том, чтобы подсушить волосы феном. Бросив взгляд на умытое лицо, подумала, не сделать ли макияж. Мисс Эди была почитательницей школы Эсте Лаудер, которая считала, что женщина постоянно должна пользоваться косметикой. Даже в конце своей жизни мисс Эди тщательно причесывалась и всегда наносила легкий макияж.

Однако в это утро голос мисс Эди, казалось, звучал тише, чем обычно, и Джос не захотелось тратить время на «камуфляж», как выражался ее отец.

Она прошла по верхнему этажу дома, запоминая, где что расположено. Ее спальня была обставлена лучше всего. Во второй спальне стояла только кровать и рядом с ней — столик, а третья вообще пустовала.

В конце холла были окно и дверь. Джос уже знала, что дверь выходит на узкую винтовую лестницу, ведущую к другой двери, закрытой на замок. Чердак. Рамзи говорил ей, что он забит разными сундуками со старой одеждой и дневниками. Как настоящий исследователь, она с нетерпением ждала, когда увидит эти старые дневники, и гадала, не содержит ли какой-нибудь из них правдивую историю Дэвида, друга мисс Эди.

Спустившись вниз, она вошла в гостиную, посмотрела на знакомую мебель, и на нее нахлынули воспоминания. Они с мисс Эди провели много времени на этой желтой кушетке. Когда потребовалось заменить обивку, они с пристрастием изучили фабричные образцы и выбрали материал с рисунком, изображающим пчел. Они подолгу беседовали и смеялись, сидя на этой кушетке…

Джос поспешила уйти из комнаты, потому что от этих воспоминаний до боли перехватило горло. В столовой необходим новый стол и больше стульев. Внизу была еще одна ванная и маленькая гостиная, в которой стоял только небольшой шкафчик с двумя лампами на нем.

Джос зашла в кухню, села за стол и огляделась. Ей нравились и большая раковина, и тяжелый сосновый стол, но плита казалась бельмом на глазу. Джос представила себе большую плиту из нержавеющей стали с шестью горелками.

— И с двумя духовками, — произнесла она вслух.

Но совершенно нелепо тратиться на такую дорогую плиту, подумала она. Помимо всего прочего, Джос не умела готовить. Она часто пекла пирожные-корзиночки или печенье для чаепитий, которые мисс Эди организовывала в рамках своего фонда, но не считала это серьезной готовкой. Однако беседы с Люком о газоне и воспоминания о лавандовом печенье снова заставили Джос вернуться мыслями к кухне и к… да, к своему дому.

Она заглянула в холодильник и обнаружила, что там есть яйца, молоко, апельсины и хлеб. Похоже, что кто-то положил все это в холодильник во время ее вчерашнего отсутствия. Сара? Рамзи? Почему-то она не подумала, что это могла быть Тесс.

Джос взяла одну из сковородок и приготовила себе яичницу и тосты, а пока ела, соображала, как лучше обустроить кухню. Если она получит достаточно денег, чтобы модернизировать ее, то что нужно сделать в первую очередь? Заменить все оборудование, облицевать плиткой и сменить освещение. От этих грандиозных замыслов ее бросило в дрожь.

Однако было уже начало одиннадцатого, пора одеваться для встречи с Рамзи.

Джос слышала о ресторане «Треллис» и знала, что он достаточно высокого класса. Поэтому она надела новые льняные брюки палевого цвета и топ из нежного розового шелка. Кажется, Рамзи нравится, когда женщина одета консервативно?

Ее чемодан, по-прежнему не распакованный, лежал на полу. Из кармашка на молнии Джос достала вставленную в рамку фотографию, на которой она стояла рядом с мисс Эди. Белл сделала эту фотографию сразу после того, как получила в подарок на день рождения цифровую камеру. Конечно, близнецы никогда не получали специальных приглашений в дом мисс Эди, но обе они любили появляться там неожиданно, словно надеялись увидеть что-то, что от них скрывалось. «Зачем ты приходишь сюда? Скучный дом и жалкая старушка. Что здесь можно делать?»

Джос обычно ничего не отвечала, от этого они заводились еще больше. Стоит ли пытаться объяснять что-то двум девчонкам, чьи мысли заняты одними нарядами?

Джос знала, что просить у них это фото совершенно бессмысленно, близнецы никогда бы не отдали его просто так. В лучшем случае они заставили бы ее что-то сделать, например, выполнить за них школьные задания. В худшем — они уничтожили бы фотографию, просто чтобы насолить ей.

Поэтому Джос подождала, пока близнецы уйдут, затем вынула из камеры флэшку, скопировала файл на свой лэптоп и вставила флэшку обратно. Позже близнецы дразнили ее этой фотографией, поскольку знали, что Джос хотела бы иметь ее, но она только пожимала плечами. Она оказалась права, вскоре они стерли этот файл с флэшки.

Теперь Джос поставила фотографию на столик у своей кровати. Она и мисс Эди стояли перед кустом роз «Мистер Линкольн». Глубокий красный цвет роз приятно контрастировал с белым льняным платьем мисс Эди. Она с любовью улыбалась Джос, и Джос отвечала ей таким же взглядом. Увидев эту фотографию в первый раз, Джоселин еще яснее поняла, почему близнецы так ревниво относились к этой дружбе. Даже их любящая мать никогда не смотрела на них так, как мисс Эди — на Джос.

Взглянув еще раз на часы, Джос поспешила закончить процесс одевания и через минуту уже бежала по ступенькам к парадной двери. Открыв дверь, она онемела. На крыльце стояли три женщины, и она чуть не сбила их.

— Очень извиняемся, что напугали вас, — сказала одна из них.

— Вы торопитесь на встречу с Рамзи, да? — спросила другая.

Она была в джинсах и безрукавке и выглядела слишком молодо для своих седых волос.

Джос видела этих женщин в церкви, но, хотя ее знакомили с ними, не могла вспомнить их имена. Насколько она понимала, одна из них была матерью Рамзи. Или Люка?

— Извините, но я никак не могу задержаться. Я уже опаздываю, — быстро проговорила Джос.

— Не волнуйтесь, он подождет вас, — сказала третья женщина. — Мы пришли забрать нашу посуду и спросить, как вы себя чувствуете. Вам понравилась запеканка из тыквы, которую я сделала?

— Я… да… — забормотала Джос.

Откуда она знала, кто что сделал?

— Не обращайте на нее внимания, — сказала женщина в джинсах. — Мы знаем, как вы поступили с продуктами. Это была идея Тесс, да? И благодаря вам девушки сделали доброе дело.

— Да, — кивнула первая женщина. Ее волосы были покрашены в темно-рыжий цвет, что очень шло ей, но слишком полная талия говорила о том, что она не затрудняет себя гимнастикой. — Мы все знаем, какая Тесс великодушная. — Говоря это, она вращала глазами и, казалось, еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Тот тон, каким они говорили о Тесс, заставил Джос молчаливо поблагодарить Люка зато, что он никому не сказал о своем позднем визите в дом Джос. Она не хотела, чтобы ее обсуждали так же, как Тесс.

— Посуда на кухне, — сказала Джос, спускаясь по ступенькам к машине. — Разберитесь там сами, и большое спасибо вам за все. Вы очень радушно встретили меня. Я даже не знаю, как благодарить вас! — Быстро открыв дверь машины, она села за руль.

Высунув руку из окна, она помахала им, выезжая за ворота. Женщины продолжали стоять на ступеньках.

— Возможно, я удостоюсь славы самого невежественного янки, который когда-либо приезжал в Эдилин, — пробормотала про себя Джос.

Минутой позже она увидела офис Рамзи и его самого, сидящего на тротуаре перед входом. Рядом с ним стояла большая корзинка для пикника, а сидел он на сложенном пледе. Увидев, что Джос подъезжает, он встал, поднял плед и взял корзинку в руки. Когда Джос подрулила к обочине, он открыл пассажирскую дверцу, поставил вещи сзади и сел впереди.

— Она больше, чем выглядит снаружи, — заметил он, оглядывая салон машины.

— Держу пари, что вы говорите это на всех ваших свиданиях.

— Только на некоторых, — сухо поправил он.

— Итак, куда мы едем? — спросила она, собираясь повернуть в сторону Уильямсберга.

— Нет, — сказал Рамзи. — Нам прямо.

— Но…

— Что но? — спросил он.

— Ничего, — ответила она. — Я полагала, что мы едем в Уильямсберг?

— Я думал об этом, но у нас еще будет время съездить туда. Я хотел бы, чтобы мы провели некоторое время наедине.

— Наедине, — медленно повторила Джос.

— Что?

— То, что вы сказали. И мне это нравится. «Наедине».

— Поверните здесь, — сказал Рамзи у знака, сообщавшего о том, что здесь кончается территория природного заповедника. — Или, может быть, мне самому сесть за руль?

— Нет, не нужно.

— И сколько же дам пожаловало к вам сегодня утром?

— На удивление мало. Три женщины стояли у двери, когда я вышла. Я чуть не сшибла их.

— И кто же это?

Она растерянно посмотрела на него.

— Правильно, — улыбнулся Рамзи. — Вы не знаете. Что ж, опишите их.

— Темно-рыжие волосы, крашеные. Совсем не атлетического сложения.

— «Не атлетического». Какой вы дипломат. Это мать Кена. Вы ведь встречались с ним, правда?

— Я думала, что встречусь с ним сегодня у вас в офисе, но вы уже ждали меня на улице.

— Это идея Тесс. Она сказала, что все соберутся разглядывать вас, и поэтому если я действительно хочу поговорить с вами, то должен вас увезти.

— А-а-а… — протянула Джос.

— Что означает этот звук?

— Люк сказал, что Тесс руководит вашей жизнью. Вообще-то все так говорят.

— Просто она очень хорошо делает свою работу. Признайтесь, что вы ревнуете и вам нравится придираться к ней.

Джос рассмеялась:

Извините, но это не так. Она порой бывает и слишком резкой, и слишком колючей, но я почти готова полюбить ее.

— Если так, то вы вторая женщина в городе, которая способна на подобное отношение к Тесс. Вы и Сара. Все девушки в офисе в ужасе от нее. Когда они собираются в комнате отдыха и перемывают ей кости, Тесс, прежде чем войти, громко кричит «вхожу», а после этого дает им три секунды, чтобы они замолчали.

— И они ненавидят ее за это? — удивленно спросила Джос, пожимая плечами.

— Поверните здесь, на эту грунтовую дорогу. Так, правильно. Припаркуйтесь под этим деревом.

— Вы собираетесь устроить еще один пикник?

Они остановились в очень красивом месте. Раскидистые деревья склонялись над поляной, издалека доносилось журчание воды.

— Хотя здесь так красиво, что я готова приезжать сюда каждый день.

— Тогда пойдемте, — сказал Рамзи и двинулся вперед.

Джос последовала за ним по тропинке, которая вывела их на луг, пестревший цветами.

Пока они пересекали луг, Джос думала, что Рамзи хочет сказать ей что-то важное. И надеялась, что его слова не заставят ее плакать.

Когда он оглянулся, она воскликнула:

— Боже, до чего же здесь красиво! — и ничем не выдала свои мысли.

— Нет места лучше для того, чтобы в пасмурный денек выкурить здесь трубку виргинского табака.

— Это научное наблюдение?

— Да. И совершенно безвредное. — Он шел впереди, и солнце освещало его волосы и голубую рубашку. — Продолжайте смотреть на меня так, и давайте никогда не будем возвращаться в офис, — сказал он, поддразнивая Джос.

— Почему же, мистер Макдауэлл?

Подойдя к группе деревьев, он замедлил шаг и подождал, пока Джос догонит его.

— Эти деревья посадил мой отец, — сообщил он, когда они вошли в тень.

— Вы хотите сказать, что эта земля принадлежит вам?

— И моей сестре. Они с мужем построили дом на другом конце луга.

— Вы тоже планируете строиться здесь?

— Может быть, — ответил Рамзи. Теперь они стояли у маленького, кристально-чистого ручейка, над которым склонились ивы. — Вам нравится это место?

— Очень. Где вы предполагаете поставить ваш дом?

Он бросил на нее пристальный взгляд.

— Боитесь, что я сооружу какое-нибудь бетонное чудовище посреди этого луга? — Он расстелил плед.

— Честно говоря, это промелькнуло в моей голове.

— Чуть дальше есть место, где когда-то сгорел старый дом. Деревья там вырублены, и место открытое. Я построю свой дом там и сохраню все как есть. — Рамзи подошел к ручейку, поставил корзинку на плед и открыл ее. — Я даже не представляю, что в ней. Это Тесс… — Он замолчал.

— … Тесс собирала, — закончила Джоселин его фразу. — Я знаю. Легко представить себе эту картину. Вы, наверное, слышали, что мы сделали с подаренными продуктами?

— Да, — улыбнулся Рамзи. — Это в духе Тесс. Она обожает всем помогать.

Взглянув на Рамзи, Джос снова подумала, как много связывает его и Тесс.

— Не слишком увлекайтесь, — сказал он, вытаскивая из корзинки батон, и она поняла, что он подразумевает бесконечные сплетни о нем и Тесс. — Если этот хлеб из магазина тетушки Хелен, то здесь не мука, а всякая всячина вроде коры и веток.

— Вы не любите экологически чистые продукты?

— Люблю! — громко сказал он, а затем, понизив голос, признался: — Но иногда, когда выезжаю из города, я захожу в какое-нибудь заведение и заказываю сандвич с тунцом, зеленью и майонезом, и все на белом хлебе. Причем предпочитаю французский батон. И каждый раз со страхом жду, что откуда-то вдруг появится тетя Хелен и прочтет мне лекцию о здоровом питании.

— Скажите ей, что такой сандвич особенно хорошо идет с текилой.

Рамзи рассмеялся:

— Вижу, что вы уже узнали кое-что о жителях города?

— Ну, разве что немного, — уклончиво ответила Джос и, опустившись на колени, начала распаковывать корзинку. Она оказалась полна деликатесов, которые особенно любила Джос: сыр бри, крекеры, оливки, три сорта ягод, домашний паштет, салат из капусты и бутылка сока. — Прекрасно!

— Я думаю, Тесс видела вчера, что вы ели, запомнила и все это упаковала.

— Научный подход, — рассмеялась Джос, раскладывая продукты на скатерти.

Внизу были тарелки. Джос открыла бутылку и начала разливать сок в бумажные стаканчики, но он перехватил ее руку, приложил бутылку к губам и сделал несколько глотков.

Глядя на кристально-чистую воду ручья, Джос спросила:

— И все-таки мне кажется, что вы хотите мне что-то сказать, но боитесь?

С удивлением взглянув на нее, он покачал головой:

— Никогда не сяду играть с вами в покер, и не просите. Чем я себя выдал?

— Не знаю. Но ваши глаза сегодня необычайно серьезны. И из того, что я слышала, привозить девушку сюда на второе свидание не в ваших правилах.

— Ужасно жить в городе, где все тебя знают как облупленного, — сказал он, но не улыбнулся. — Я не спал сегодня всю ночь. И мой отец тоже не спал, он заявил, что мне пора подумать над большим семейным секретом.

— И сейчас вы хотите рассказать его мне? И это что-то плохое, да?

— Может быть, — ответил Рамзи, не глядя на нее. — Это зависит от того, как вы воспримете.

— Тогда не тяните, скажите все.

Он положил себе на тарелку еды, словно хотел потянуть время, прежде чем начать говорить.

— Мисс Эди и мой дед были большими друзьями и обменивались письмами вплоть до его смерти. Когда я был ребенком, дед читал мне эти письма, а когда он стал старым, их ему читал я. Мисс Эди много писала о вас. Она гордилась вашим интеллектом, но никогда не упоминала о вашей способности разбираться в людях.

Джос слушала его внимательно. Если он читал письма, написанные мисс Эди, тогда он должен многое знать и о ней самой. И это открытие поразило Джос. Она пыталась успокоиться, но сердце как бешеное колотилось в груди. Он собирается сообщить ей что-то ужасное?

Рамзи улыбнулся.

— Мы вместе с дедом следили за карьерой ваших сводных сестер, — сказал он. — Весь путь — от их первых рекламных проспектов до Милана. Они действительно были такими неприятными, как говорила мисс Эди?

— Много хуже, — нетерпеливо ответила Джос. — Вы хотите сказать мне что-то настолько плохое, что не можете подобрать слова?

— Дело в том, что никаких денег нет, — быстро сообщил он.

— Нет денег?

— Прошлой ночью отец сказал мне, что вы получаете дом, но денег нет. Совсем нет.

— Я не понимаю, — вздохнула Джоселин. — То есть я вовсе не ожидала миллионов, но мисс Эди жила в достатке. Я могу обеспечить себя сама, но этот дом будет требовать постоянных вложений.

— Я знаю, — мягко сказал Рамзи. — И я, то есть моя семья… мы поможем вам с этим. Но мисс Эди не оставила вам ни пенни. Что касается расходов мисс Эди… — Он пожал плечами.

— Как долго она жила без средств?

— Она зарабатывала, пока не переехала во Флориду. После этого Эдилин-Мэнор и все, что она делала для города, а также расходы Бертрана оплачивались…

— И кто же оплачивал ее дом во Флориде и всю благотворительную деятельность?

— Мой дед.

— И он, должно быть…

— Александр Макдауэлл.

Джоселин смотрела на воду ручья и думала обо всем, что узнала за последние несколько дней.

— Муж Лиззи? — мягко уточнила она.

— Мисс Эди рассказывала вам о нем?

— Нет. Она не рассказывала мне ни об Эдилине, ни о людях, которые здесь жили. Я не знала, что она владеет этим огромным старым домом, не знала… — Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Мисс Эди упомянула Алекса и Лиззи Макдауэлл в письме, приложенном к завещанию, и Сара тоже говорила про Лиззи, которая была замужем за «самым богатым человеком в городе», поэтому я всегда рассматривала их вместе.

— Двоюродная бабушка, — вздыхая, сказал Рамзи.

— Что?

— Лиззи была двоюродной бабушкой Сары. Она вышла замуж за моего деда в начале Второй мировой войны, но из того, что я мог понять, все это началось еще раньше.

— Что началось? — спросила Джос, глядя на него. Она видела напряжение на его лице. Ему было очень неприятно говорить ей все это. Она улыбнулась. — Вперед, рассказывайте. Я была бедной вчера и остаюсь такой же сегодня. Ну так что? Я никогда от мисс Эди не ожидала финансового вознаграждения, поэтому вовсе не разочарована.

Он повернулся к ней, казалось, этот разговор совершенно лишил его сил. Она налила чашку сока и протянула Рамзи.

— Я предпочел бы, чтобы это было вино.

— Я тоже.

Он поднял чашку:

— За вас, мисс Джоселин, за лучшую из всех леди, которые когда-либо жили на свете.

Джос засмеялась:

— Что же, по-вашему, я должна была сделать? Закатить истерику? Разозлиться на любимую подругу, которая не оставила мне денег в своем завещании?

— А что сделали бы близнецы?

Джос рассказала ему о кусочках угля, которые мисс Эди огранила на манер драгоценных камней и оставила им.

— Я была на работе, когда они обнаружили это, и не снимала телефонную трубку, но они оставили несколько едких сообщений на моем автоответчике. Я прослушивала их снова и снова. Не думаю, что когда-нибудь еще испытывала такое удовлетворение.

По виду Рамзи можно было понять, что он страшно угнетен тем, что ему надо сообщить ей. Видимо, новость и впрямь была ужасная.

— Расскажите мне всю историю, — попросила Джос. — Почему ваша мать поддерживала женщину, к которой не имела никакого отношения?

— Я не знаю, и мой отец не знал. Все, что нам было известно, — это то, что семья мисс Эди была самой уважаемой в городе, но семья Алекса Макдауэлла была самой богатой. Мы знаем, что что-то плохое… ужасное случилось в тысяча девятьсот сорок первом году, и мисс Эди помог мой дед Алекс, но мы не знаем деталей. Большую часть своей жизни мисс Эди работала…

— С людьми, пострадавшими во время пожаров, — сказала Джос.

— Верно, она поддерживала своего брата и оплачивала содержание Эдилин-Мэнор. После ухода на пенсию она переехала в Бока-Рейтон.

— В дом по соседству с нами. — Джос подтянула к себе колени, обхватила их руками и приготовилась внимательно слушать, — принадлежавший вашему деду.

— Да. Кроме поддержки своего брата и содержания поместья, мисс Эди еще помогала всем нуждающимся, которых встречала на своем пути. Но больше она не работала. Мой дед купил этот дом, и она жила в нем без всякой оплаты.

— Почему она не вернулась обратно в Эдилин? — спросила Джос.

— Это часть большой тайны, — ответил Рамзи. — Дед говорил, что Бертран хотел переехать во Флориду и жить с сестрой, но мисс Эди настояла, чтобы он оставался в Эдилине и присматривал за домом. Бертран должен был сохранить дом. Но ни он, ни она не имели ни семьи, ни наследников.

— Значит, он не проиграл семейное достояние в азартные игры? — спросила Джос.

— Нет, — ответил Рамзи. — Мой дед сказал, что Бертрану нравилось, чтоб люди считали его заядлым игроком, который проигрался на скачках. Бертран говорил, что это намного лучше, чем быть просто разорившимся неудачником. А теперь хорошая новость, — улыбнувшись, сообщил Рамзи. — Ваш дом свободен от всяких обязательств, и вы можете продать его, если захотите. Это могло бы принести около миллиона.

— Миллион или около? — Она все еще сидела, поджав ноги к подбородку и глядя на воду. — А что с Люком? Вы сказали, что вы оплачиваете его счета. И я должна буду оплатить этот долг, когда получу наследство?

Рамзи пожал плечами:

— Он зарабатывает не так много, поэтому я оплачивал это из…

— Из собственных денег, — мягко продолжила Джос.

— Не надо беспокоиться о Люке. Он не бедный. И… имеет другой доход.

— Что вы имеете в виду?

— Понимаете, его жизнь не была легкой, но деньги — это не его проблема.

Она поняла, что Рамзи больше не скажет ничего.

— Чего я не могу понять, так это как мисс Эди могла жить так широко, не имея собственных денег? Мы ездили в оперу. Она устраивала благотворительные обеды. Как могла она делать все это, если не имела денег?

— Это была ее работа. Мой дед основал благотворительный фонд, и мисс Эди управляла им. Дед знал, что его сыну, то есть моему отцу, это занятие будет поперек горла, поэтому остановил свой выбор на ней.

— Управлять фондом, живя в Бока-Рейтон? — удивилась Джос. — Это не кажется вам странным?

— Я думаю, мой дед доверял мисс Эди больше, чем кому-то другому. И еще она не хотела возвращаться в Эдилин, потому что не очень комфортно жить в городе, где люди судачат о том, что она так и осталась старой девой. А мой папа сказал, что она просто не хотела жить со своим братом.

— И кроме того, холодный климат был губителен для ее ног.

— Я уверен, что были и другие причины. Ясно одно: мой дед и мисс Эди устроили все так, что оба были довольны. Мой дед говорил, что она выполняет большую работу по управлению фондом.

— Она потратила много денег на меня, — мягко добавила Джос.

— Вчера вечером папа сказал мне, что мой дед и ваши дедушка и бабушка были друзьями. Я думаю, именно поэтому он купил дом в Бока-Рейтон, чтобы мисс Эди могла быть рядом с ними.

Джос вздохнула.

— Еще одно заблуждение… или новая тайна… Мисс Эди никогда не говорила мне, что мои дед и бабушка были друзьями ее друга. — Она вздохнула. — Слишком много секретов. Знают ли в городе о том, что семья Харкорт не имела средств?

— Нет. — Рамзи поморщился. — Все это держалось в секрете, до вчерашнего вечера даже я не знал. Дед обычно пару раз в год навещал Бертрана, и они вместе распивали пятидесятилетний бренди и посмеивались над бедностью семьи Харкорт. Джос, я понимаю, трудно поверить, что я ничего не знал об этом. Я верил документам, которые видел, и считал, что вы унаследовали около трех миллионов долларов в придачу к дому. Перед своим приездом сюда вы спрашивали меня по телефону о деньгах, и я сказал вам все, что знал на то время. Я бы никогда не стал…

Джос слышала мольбу в его голосе, слышала, что он не хочет, чтобы она плохо думала о нем. Она и не думала так, но полагала, что спасет его от унижения, не отвечая ничего.

— Что такого сделала мисс Эди, чтобы ваш дед столько лет заботился о ней и ее брате?

— Я не знаю. И мой папа не знает. Вчера вечером он сказал мне, что когда его отец показал ему счета Харкортов, у него было много вопросов, но дед не ответил на них. Папа сказал, что в течение многих лет он задавал эти вопросы сотни раз, но дед отказывался обсуждать их. Единственное, что он говорил, так это то, что Эди верила в него, когда никто не верил, и если бы не это, его жизнь превратилась бы в ад. Он говорил, что всему, что он имеет, он обязан мисс Эди.

— Что это значит? — спросила Джос. — Может быть, она посоветовала ему купить акции Американской стальной компании по десять центов за штуку? Он купил, акции взлетели — и вот он богач! Может быть, что-то вроде этого?

— Нет. Если бы это было так, дед смог бы в открытую учредить для нее фонд. Это стало бы легендой города, и все согласились бы, что он в долгу перед ней. Но здесь было что— то, что делалось в секрете. Что бы ни сделала мисс Эди для моего деда, это было сделано так, что город ничего не знал.

— Этот город? Здесь двое мужчин навещают Тесс в субботу вечером, и на следующее утро об этом знают все.

— Верно. Но что-то случилось, что-то очень важное… И именно поэтому после того, как мисс Эди прекратила свою работу с доктором Бреннером, мой дед принял на себя заботу о ней и ее брате.

— Я начинаю думать, что все, что она говорила мне, было ложью.

— Она не лгала, когда говорила, что любит вас. Она писала деду, что вы были для нее подарком от Бога, скрасившим дни ее старости, — сказал Рамзи, приблизившись к ней и положив ладонь на ее руку. — Я помогу вам, Джос. Действительно помогу.

— То есть окажете мне финансовую помощь, подобно тому как делал ваш дед? Действительным владельцем Эдилин-Мэнор является ваша семья.

— Значит, Люк работает на меня? — сказал Рамзи, и в его голосе было столько веселья, что Джос не выдержала и рассмеялась.

— Что бы он сказал, если бы узнал, что вы платили ему из своего кармана?

— Вероятно, врезал бы мне. У него самый сильный левый хук, который я когда-либо видел. Думаю, в детстве это можно было понять по моему лицу.

— И что бы он получил в ответ?

— Ничего, — ответил Рамзи. — Я подставил бы вторую щеку.

Она снова рассмеялась. Потом затихла, задумчиво глядя на воду ручья.

— Что ж, значит, я должна найти работу. О! Я знаю. Почему бы вам не пристрелить Тесс и не взять меня на освободившееся место?

Рамзи ничего не сказал. Только в притворном ужасе вытаращил глаза. Она ухмыльнулась, продолжая игру:

— А почему нет? Я ношу платья, правда, юбки едва достигают колен, но зато никаких ковбойских сапог.

— Если вы не прекратите, я донесу на вас Тесс.

Джос подняла руки, словно защищаясь от удара.

— Вы знаете, что она мне сказала, когда мы впервые встретились?

— Нет, — ответил он. — Но я слышал, что вы, в свою очередь, сказали ей. Что-то про мед, который манит сильнее, чем смазливое личико.

— Не совсем так, но придумано хорошо. — Она начала распаковывать корзинку, но Рамзи сидел неподвижно.

— Я хочу сказать вам кое-что еще.

Джос снова села на плед.

— Интересно, что же еще вы можете мне сказать? Что я в долгах? Пожалуйста, не говорите мне, что есть какие-то долги, которые я унаследовала и обязана выплатить, а иначе мне грозит тюрьма, куда бессердечные кредиторы…

Он посмотрел на нее с удивлением:

— Вы читаете те же книги, что и Сара?

— Нет, другие. Так что же еще вы должны сказать мне?

— Честно говоря, я хотел сохранить этот секрет. — Он перевел дыхание. — На самом деле, планируя этот пикник, я не собирался говорить вам об этом. Но вчера вечером узнал всю ложь, которая вдалбливалась вам в голову… Я не могу заставить себя сказать вам даже малейшую неправду в добавление ко всей этой лжи.

— Это похвально, — без улыбки ответила она.

— Знаете, — сказал Рамзи, — тут возникала еще одна идея, и сегодня днем…

— Да, я знаю.

— Вы знаете?

— Люк сказал мне. Он заберет меня в два, по крайней мере он собирался это сделать. Правда, он сказал, что когда вы договариваетесь с девушками о втором свидании, то всегда приглашаете их в ресторан «Треллис», поэтому предложил заехать за мной туда.

Рамзи фыркнул:

— Ах вот оно что? Понимаю… Он хотел, чтобы вы поверили, будто я отстал от века и всегда повторяюсь? На самом деле я никогда не повторяюсь и, кроме того, вовсе не так часто назначаю свидания. И вообще я собирался говорить вовсе не о Люке. Задуман маленький спектакль с пирожными, где для вас отводится главная роль.

— С пирожными?! Это какой-то южный сленг, о котором я ничего не знаю?

— Нет, это все мой длинный язык. После того как я ушел от вас в субботу вечером, я зашел к Тесс.

— Чтобы поговорить обо мне, — напомнила Джос. — Я уже знаю.

Рамзи бросил на нее быстрый взгляд, как бы пытаясь понять, что скрывается за ее тоном.

— Я сказал ей, что… — Он в изнеможении покачал головой. — Не имеет значения, как и почему, но я сказал ей, что вы упомянули, что любите печь разные пирожные… особенно корзиночки. И тогда она посоветовала мне устроить этот спектакль с пирожными…

— Ничего не понимаю. Вы можете объяснить толком, о чем идет речь?

— Она посоветовала мне найти кого-то, кто срочно нуждается в пирожных, которые можете сделать только вы. Понятно?

Джос смотрела на него в оцепенении.

— Нет, ничего не понятно. Кому-то могут срочно понадобиться пирожные, и меня пригласят, чтобы испечь их? Но зачем все это?

— Сказать правду?

— Я этого и добиваюсь.

— Это дало бы мне повод узнать вас получше, мы получили бы возможность провести больше времени вместе. И вы бы проявили себя с наилучшей стороны. После нашей первой встречи я чувствовал, что мы…

— Избегаем в разговоре некоторых важных тем?

— Точно, — сказал он.

— Значит, после того, как вы ушли от меня, вы направились к Тесс, чтобы услышать ее компетентное мнение, как сделать так, чтобы мы больше общались друг с другом?

— Да, — застенчиво сказал он. — Простите, я…

Она прервала его, наклонилась и поцеловала в губы. Это не был страстный поцелуй, нет, скорее знак, что ей вовсе не неприятно то, что он сказал.

— Bay, — протянул Рамзи и, прищурившись, посмотрел на нее. — Это за… я полагаю, это потому, что я сказал правду?

Она не хотела объяснять, почему поцеловала его. Может быть, она и вправду чувствовала облегчение от того, что он ходил к Тесс, чтобы поговорить о ней. Мисс Эди утверждала, что Рамзи очень подходит ей, и, возможно, поэтому Джос чувствовала, что он послан ей свыше.

Она откинулась назад на плед и посмотрела на крону дерева над головой.

— Ну, так расскажите мне подробнее об этой затее с пирожными.

— Я бы лучше предпочел поговорить о поцелуях, — сказал Рамзи, придвигаясь к ней.

— Нет, не сейчас. — Она отодвинулась. — Я думаю, что сначала мне нужно решить кое-какие вопросы в своей жизни, а потом уж целоваться всерьез.

Рамзи разочарованно вздохнул и лег на спину.

— Тесс все заботы взяла на себя. Я имею в виду затею с пирожными…

— Выходит, еще до того, как она познакомилась со мной, она уже знала, что мне нужно чем-то себя занять?

— Да, — ответил Рамзи, закинув руки за голову и глядя на листву. — Но она не знает правды о деньгах. Джос, все, вероятно, говорят вам, что Тесс…

— Предупреждают меня, что Тесс…

— Правильно, предупреждают вас, что Тесс заботится обо мне всю жизнь, но это не так. Да, я научился слушаться, когда она вкалывает, как настоящая ломовая лошадь, но есть некоторые аспекты, касающиеся меня, о которых она не знает ничего. И вы возглавляете этот список. Наверное, это связано с тем, что я слышал о вас еще в раннем возрасте, но, Джос, вы мне очень нравитесь. Вы умная и веселая, и я наслаждаюсь общением с вами. Я чувствую себя с вами очень комфортно. Этого достаточно, чтобы заложить фундамент для наших отношений?

— Да. — Каждое сказанное им слово позволяло ей чувствовать себя все лучше.

Она не хотела признаваться, что ревнует к Тесс, и тем приятнее окончательно убедиться, что для ревности не было причин.

Джос заглянула в корзину.

— Вы съели весь паштет?

— До последнего кусочка. — Он повернулся на бок, его голова опиралась на руку, а глаза с теплотой смотрели на Джос.

Ей пришлось заставить себя отвести от него взгляд. Слишком быстро, подумала она. Чересчур быстро. Мисс Эди говорила, что женщины, которые слишком быстро переходят определенные границы с мужчиной, сильно обедняют свою жизнь, отказываясь от замечательного периода ухаживания. Она рассказывала, что Дэвид ухаживал за ней очень пылко. «Прошло много времени, прежде чем я согласилась… стать его подругой». Когда она произносила эти слова, то всегда краснела.

Джос было неприятно думать о том, чем это «пылкое» ухаживание закончилось, когда мисс Эди вернулась домой с ногами, сплошь покрытыми безобразными шрамами, и обнаружила, что ее возлюбленный Дэвид уже женат на другой.

— Так расскажите мне об этой истории с пирожными, — снова напомнила Джос, намазывая крекер маслом.

— Я не знаю подробностей. Кто-то вам позвонит, возможно, моя сестра и, возможно, сегодня вечером, и спросит, знаете ли вы, как сделать корзиночки с глазурью.

— Это будет тот детский праздник, на который вы приглашали меня?

Рамзи взял крекер, который она протянула ему.

— Да.

— Вы видели мою кухню?

— Конечно, — ответил он, жуя. — Кухня… — Он посмотрел на Джос. — Кухня оставляет желать лучшего. И видимо, сложно испечь пирожные без… без необходимых приспособлений.

— Думаю, у вас бы получилось.

— Моя сестра научила меня только делать пасту. Это единственное блюдо, которое я умею готовить.

Джос жевала крекер, обдумывая услышанное.

— Думаю, ваша сестра делает все это для того, чтобы помочь своему холостому брату жениться на девушке, которая, как она полагает, богата и живет в самом роскошном и самом знаменитом доме в городе.

— Конечно. Моя мать уже отчаялась ждать, и моя сестра тоже считает меня безнадежным.

— Поэтому я — ваш последний шанс?

— Последний. — Рамзи горько улыбнулся. — У меня такое чувство, что вы уже что-то придумали.

— Вы знаете, какой сейчас последний писк моды в еде для детей?

— Подкрашивать все в фиолетовый цвет?

— Это уже старо, — сказала она. — Нет, новейшая идея — это смешать пучок очищенного шпината с шоколадом.

Рамзи посмотрел на нее с таким ужасом, что она рассмеялась.

— Это только звучит дико. На самом деле это вкусно и полезно. Вы кладете кабачок в биг-мак, а сыр и цуккини в хот-доги, которые обожают все дети. Подумайте, ведь есть дети, которые уже выросли и никогда не ели, например, брокколи? Задача в том, чтобы дети выросли большими и сильными. Вот когда пойдут в колледж, тогда будут выбирать сами.

— Целые поколения детей растут, не зная, например, вкуса настоящего шоколада, — заметил Рамзи, все еще пребывая под впечатлением от ее идеи, которая казалась ему абсолютно бредовой.

— У вашей сестры есть какие-нибудь деньги? Если она часть вашей семьи, она должна быть богата.

— Что? — переспросил Рамзи.

— Если ваша сестра позвонит мне и попросит испечь несколько дюжин пирожных для детского праздника, я, по-видимому, должна буду сделать это бесплатно. Но тогда это укрепит веру в то, что вместе с домом я унаследовала и кучу денег, и эта денежная ловушка проглотит все, что я зарабатываю. Поэтому я хочу спросить, сможет ли ваша сестра оплатить мои труды?

— Да, сможет. Ее муж работает у Буша и зарабатывает хорошие деньги.

— И конечно, еще есть трастовый фонд вашего деда?

— Есть и трастовый фонд, — улыбнулся Рамзи. — Ваша тревога немножко улеглась?

— Я не собираюсь посвящать всю свою жизнь приготовлению корзиночек с глазурью и всяких других пирожных, но сейчас я не могу придумать ничего лучшего. Сара говорит, что в Эдилине нет никакой нормальной работы.

— Никакой, насколько я знаю. Люди либо работают где-то в других городах, либо открывают собственный бизнес. Может быть, вы и Сара смогли бы что-нибудь создать вместе?

— Открыть магазин одежды, где я буду продавать корзиночки с глазурью? Не очень здравая мысль. Кроме того, чтобы зарабатывать деньги на этом, надо построить такую пекарню…

— Не забудьте, что на вашей шее будет сидеть еще и санитарный инспектор, — добавил Рамзи.

— Верно. Иногда я совсем забываю, что вы юрист.

— Это комплимент?

Джос посмотрела на ручей и задумалась.

— Ну, во всяком случае, у меня будет шанс показать миру, в лице Эдилина и окрестностей, на что я способна. Если я выполню эту работу с блеском, может быть, я смогу зарабатывать какие-то деньги, чтобы прокормить себя, пока… пока…

— Мне очень стыдно, — вздохнул Рамзи. — Ведь это именно я испортил вашу жизнь, заставив бросить работу и приехать сюда. Я сказал вам, что вместе с домом вам достались и деньги.

— Вот и не забывайте об этом. Я воспользуюсь этим, если мне потребуется взять взаймы. — Издалека донесся автомобильный гудок. — Который час?

Рамзи хмыкнул.

— Мне не нужно смотреть на часы, чтобы понять, что сейчас два. О чем вы договорились с Люком?

Она начала быстро убирать еду в корзинку.

— Растения для сада. Мы должны купить лаванду.

— Зачем? — Он поднял плед за один край, а Джос взялась за другой.

— Для печенья.

— Поразительно, но вы, кажется, совсем не расстроились, услышав, что разорены.

— Знаете, в экстремальной ситуации у человека открывается второе дыхание. — Когда снова послышался сигнал машины, Джос посмотрела на Рамзи.

— Пойдемте, — сказал он. — Я возьму корзинку.

— Спасибо, — поблагодарила она, направляясь к тропинке, но затем снова обернулась к нему. — Три двадцать пять.

— Что?

— Столько запрашивают в Нью-Йорке за лучшие пирожные. Три доллара двадцать пять центов.

— Ну разумеется, — буркнул он, но по его лицу можно было понять, что он в шоке от этой цены. — Прекрасно. Я согласую эту цену с моим зятем. Я готов рекламировать вас, но если пирожные, как вы их там называете — корзиночки? — окажутся ужасными, вы выставите меня круглым дураком. И тогда вам при всем желании работы не найти.

— Вот увидите, вы еще будете гордиться, — ответила Джос, когда сигнал прозвучал снова. — Ключи от машины в корзинке.

Рамзи кивнул, и она последовала за ним.