Леди Некромант

Глава 24

Дверь закрылась, пузырек уютно лежал в ладони и отогревал заиндевевшее, бьющееся с перебоями и через боль сердце. На глаза навернулись слезы, и сдержать их, как и благодарственную молитву Триединой, образумившей моего мужа, я не смогла. Обхватив себя руками, беззвучно плакала.

У меня ведь не было сомнений в том, что Эстас Фонсо придет ко мне в спальню вовсе не для разговоров! Кому или чему удалось изменить его отношение за каких-то полчаса? Настолько, что кипящая ненависть превратилась в понимание!

Хотелось бы, конечно, думать, что вдали от леди Льессир у моего супруга внезапно заработал разум, но с образом предателя, который обрек целый город на уничтожение, такое самопроизвольное прозрение не сочеталось. Ему явно помогли додуматься до правильных выводов. Но кого он слушал?

Ответ подсказал пузырек в руке. Кажется, чудесным избавлением от насилия я обязана Дьерфину Дарлу. Радует, что командир готов прислушиваться к советам. Еще больше обнадеживает то, что у него в друзьях умный и порядочный человек. Хочется верить, что они все же друзья, а не просто сослуживцы.

Заснуть так и не получилось — память все время подбрасывала мне то один, то другой кусок прошедшего дня, разбавляя видения образами знакомства с Рысьей лапой и некоторыми ее обитателями.

Командир был закономерно зол из-за платья и волос, да любой на его месте реагировал бы так же. При этом держался вполне сдержанно, нужно отдать ему должное. А словам «Я не хочу и не собирался принуждать» я поверила. Очень искренне он их произнес, так, будто его оскорбило предположение. Кажется, заслугу лекаря я сгоряча преувеличила.

Вспоминалось общение с леди Льессир, куцые обрывки записей о заседаниях военного трибунала, обвинения, выдвинутые против Эстаса Фонсо.

Как все-таки странно. Королева и за восемь лет не простила его. А для нее Хомлен — всего лишь точка на карте, стратегически важный пункт. Но хомленцы явно не держали на командира крепости зла. Почему так? Ведь их дома сжег Каганат! Их близкие погибли!

Что-то здесь не сходилось. Оставалось надеяться, что Артуру удастся найти документы в архиве. А пока он ищет, нужно будет выпытать подробности у лекаря или у самого Фонсо. Как показал опыт, мой муж вполне способен спокойно разговаривать.

Промаявшись без сна до самого утра, я почти не восстановила резерв и, глянув в зеркало, убедилась в том, что выгляжу именно так, как приятно было бы видеть Ее Величеству Мариэтте. Мертвенная бледность, темные круги под покрасневшими глазами, светлые губы, очевидная усталость. Пудра лишь укрепила зеркало во мнении, что я больна. Даже подводка, подчеркнувшая глаза, сделала акцент не на разрезе и величине, а на красных прожилках мелких сосудов. И как только умудрилась?

Успокоив себя тем, что леди Льессир возрадуется и поскорей уедет, я надела привычное черное платье, досадливо покосилась на часовенку, видимую из моего окна. Серебристые стрелки показывали без малого семь — привычка снова подняла меня с рассветом, а до позднего в честь праздника завтрака оставалось еще два часа. Этого времени вполне хватило бы, чтобы вызвать Артура, и я, сообразив, что забыла вечером закрыть дверь, пошла исправлять это упущение.

Мне оставался лишь шаг, когда в дверь тихо постучали. Дождавшись ответа, в комнату вошел Эстас Фонсо. Праздничная форма сменилась повседневной, но украшенной торжественной перевязью. На темно-рыжих волосах у лба блестела вода, от командира ощутимо пахло пихтой. Тоже не мог уснуть?

Супруг коротко кивнул мне, бесшумно притворил дверь.

— Доброе утро, миледи, — прозвучало мрачно и глухо. — Боюсь, одной лишь кровью на простынях отделаться не получится.

— После ваших слов утро перестало быть хоть сколько-нибудь добрым, — вздохнула я.

— Служанка леди Льессир вчера вечером попыталась пройти в эту часть крепости, — сухо, будто докладывал мне обстановку на поле боя, сообщил Фонсо.

— Стоило догадаться, что поверенная пошлет шпиона, — нахмурилась я, мысленно оправдывая намерение Артура разнести кабинет высокородной интриганки.

— К счастью, господин Дарл догадался и перехватил ее еще на лестнице.

— Он прозорлив, — похвалила я.

Эстас Фонсо кивнул.

— Да. Этого не отнять. Я рад, что он сохранил трезвость ума, — командир чуть замялся, но добавил: — Правда, его сложившаяся ситуация не затрагивает напрямую.

Вот как? Неужели супруг испытывает неловкость и пытается хоть как-то оправдаться?

— Когда эту комнату увидят служанки, здесь должно быть больше разрушений, — сухо продолжил командир.

Я вопросительно вскинула брови, но уточнить ничего не успела.

— Благодаря служанке поверенной все рыси без исключения убеждены в том, что без права годи не обойтись. Что вы никогда не разделите со мной постель по доброй воле. Что вы побрезгуете законным мужем после принца, — глядя мне в глаза, заявил Эстас Фонсо.

Злость пополам с горечью затопила сердце. Как это в духе леди Льессир, как это в духе королевы! Обе старались унизить и Фонсо, и меня так, как лишь возможно. Жаль, что Артуру не побезобразничать и в кабинете Ее Величества! Через защитные чары, наложенные на королевский дворец в столице, он не пробьется!

— Миледи, — муж шагнул ко мне, по-прежнему глядя в глаза. — Я приструню их. К вам будут относиться с должным уважением. Об этом не беспокойтесь.

Он говорил уверенно, серьезно. Чувствовалось, что моя репутация ему и в самом деле небезразлична. Я благодарно улыбнулась:

— Спасибо, милорд. Уверена, кровь на простынях окончательно убедит всех сомневающихся.

Он кивнул и подошел к постели.

— Здесь нужно устроить беспорядок, — командир взял подушку и явно собирался разорвать наволочку.

Я метнулась к нему, схватила за запястье, заглянула в глаза:

— Погодите, прошу! Зачем беспорядок?

— Я же объяснил, — нахмурился он. — В вашу добрую волю никто не поверит. Рыси знают, что я был вчера беспримерно зол. Ваш отказ не улучшил бы мне настроение. Должны быть очевидные следы борьбы. Именно этого ждут.

— Чтобы потом вас всю жизнь считали насильником? — поразилась я.

— Боюсь, обрезанные волосы и леди Льессир уже подготовили людей к тому, что возможно лишь такое развитие событий, — мрачно ответил Фонсо. — Либо так, либо право годи. Чтобы до него не довести, я готов потерпеть слухи.

— Но я не готова! — возмущенно возразила я. — Мой муж никогда не опустится до насилия! Я никому не позволю очернять вас!

Он недоуменно нахмурился, смерил меня долгим взглядом.

— Но леди Льессир…

— Просчиталась, — жестко закончила я за него. — Ошиблась. В столице меня считают рассудительной. Ее Величество назвала меня разумной. Она не огорчится, узнав, что мы с вами сознательно отнеслись к супружеским обязанностям. Думаю, это ее даже порадует. Она ведь устроила этот брак.

Эстас Фонсо закрыл глаза, медленно выдохнул, а я почувствовала, как расслабилась его рука. Когда супруг снова посмотрел на меня, во взгляде больше не читалась обреченность. Командир даже слегка улыбнулся. Приятно знать, что он переживал из-за молвы о себе. Хоть какие-то представления о чести сохранились.

— Я рад, что вы так относитесь к ситуации, — признал муж.

Он отвернулся, отложил подушку, я выпустила его руку и смущенно отступила на шаг.

— Когда вы говорили вчера, что мне нужно будет изображать злость на вас, вы тоже исходили из варианта с беспорядком? — уточнила я.

Он кивнул.

— Вы уже догадались, что я не стану так делать? — заглянув мужу в глаза, я даже позволила себе улыбку.

Фонсо снова кивнул:

— Но полное взаимопонимание будет выглядеть странно и неправдоподобно.

— Вы правы. Думаю, можно ограничиться немного подчеркнутой заботой обо мне, — предложила я и осторожно подметила: — Все-таки первый раз вообще больно, а ваш настрой не располагал к нежности. Даже если мы договорились, что соитие должно быть добровольным.

Он виновато потупился. Командир определенно корил себя за вчерашнее поведение и не слишком сердечный прием. Радостно видеть очередное подтверждение тому, что у мужа есть совесть.

— Конечно, добровольным и никаким другим, — он вздохнул и даже посчитал нужным извиниться. — Прошу прощения за вчерашнюю резкость. Я узнал о свадьбе всего три дня назад. Мне нужно немного свыкнуться с внезапно изменившейся ситуацией.

— Да, многое поменялось за короткое время.

Он кивнул и предложил:

— Можно прийти в трапезную с небольшим опозданием. Показать, что вам неприятно ходить по лестнице.

— Хорошая мысль, — покладисто согласилась я.

Представление для леди Льессир — достаточно серьезный повод поступиться принципами. Можно и слабость показать, лишь бы поверенная поскорей уехала.

— До завтрака еще много времени, — как-то неуверенно проронил муж. — Вы позволите мне остаться и задать пару вопросов?

— Конечно, — я жестом предложила Эстасу Фонсо кресло у стола, сама села на постель.

В его желании поговорить не было ничего странного или предосудительного. Напротив, стоило поблагодарить командира за то, что он явно старался наладить общение. Но эти разумные мысли и напускное благодушие, к сожалению, не притупляли волнение. Я решительно не знала, как себя с ним вести и чего ждать.

Он помолчал немного, рассматривая мои сложенные на коленях руки.

— Вы сегодня снова в черном, — начал командир, наконец. — Вы носите траур?

— Совершенно верно, — подтвердила я. — По отцу. Он скончался совсем недавно.

— Соболезную.

— Благодарю, — поспешила ответить я до того, как муж сказал что-нибудь о преимуществах некроманта в вопросе общения с умершими. — Но и после истечения срока траура я буду носить только черное.

Он удивленно изогнул бровь:

— Почему?

— Я некромант.

Не объяснять же, что образ ужасной ведьмы защитит меня от непочтительного отношения куда надежней всех попыток командира приструнить солдат. Всем укоротить языки он не сможет, а в Хомлене и вовсе бессилен. Он сам должен понимать, что остриженные волосы — клеймо продажной женщины — будут привлекать ко мне слишком много внимания и мужчин. Ореол таинственности, образ жуткой колдуньи и подспудная угроза страшных проклятий некроманта — мой ключ к спокойной жизни, броня от насмешек, оскорблений и тухлых яиц, брошенных в спину.

Фонсо нахмурился, кивком указал на коровий череп, который я повесила вместо картины.

— Это обязательное украшение?

— Совершенно необходимое, — подчеркнула я. — В некоторых помещениях в крепости появятся подобные вещи.

— Я прошу вас обойтись без этого, — прозвучало напряженно и сухо. — У меня маленькая дочь.

— Именно поэтому подобные вещи появятся в некоторых комнатах.

— Хотите ее запугать? — бросил он, не дав мне никакой возможности объяснить. — Она и так в ужасе от истории с этим черепом! Она видела, как светились ваши глаза в храме! Она вас уже боится, нет смысла усиливать впечатление!

После этих слов желание что-либо растолковывать пропало окончательно. Разумеется, дорожи я отношениями, даже такое выраженное отрицание не остановило бы меня. Но в сложившихся обстоятельствах я посчитала, что тратить силы на препирательства с зашоренным отцом просто глупо. Он не поймет. Не захочет. Как не хотел вчера до последнего осознавать очевидное.

— Это не украшения. Это защитные артефакты. Их будет столько, сколько понадобится, — отрезала я.

— В них нет необходимости! — выпалил супруг. — Я прекрасно справляюсь с обеспечением безопасности и без них!

Обидно. Разговор так неплохо и спокойно начинался. Я вздохнула, посмотрела супругу в глаза.

— Командир Фонсо.

Он окинул меня недовольным взглядом. О, милордом быть приятней? Я не против так обращаться, если поведение соответствует.

— Давайте сойдемся с вами на постулате, что я из-за дара вижу другие угрозы. На другом уровне. Вы защищаете мечом. Я — артефактами.

Напряженно наблюдая за выражением лица собеседника, я укоряла себя за то, что использовала наверняка незнакомое ему ученое слово «постулат». Но муж, кажется, сложностей с ним не испытал. Недоумение на лице точно не отразилось.

— Отчего-то раньше мы отлично справлялись и без черепов. Значит, и впредь можно будет обходиться, — жестко заявил он.

— Раньше вы отлично справлялись и без жены, — хмыкнула я. — Ее Величество посчитала это своим досадным упущением и поменяла правила игры. Черепа на стенах — одно из последствий ее решения.

Он не возразил, только сложил руки на груди.

— Не переживайте, — утешила я. — Это всего лишь на три года. Они пройдут быстрей, чем сейчас кажется.

Разговор прошел не так, как Эстас рассчитывал.

С одной стороны, он был тронут и благодарен виконтессе за то, что она избавила его от дурной славы. Конечно, остриженные волосы невесты и общее возмущение хомленцев белым платьем в какой-то мере оправдали бы грубость хевдинга с женой. Но пятно на репутации — все равно пятно.

С другой стороны, приятно, что она приняла извинения, но он ожидал, что виконтесса будет покладистей. Хотя бы на первых порах! Хотя бы согласится не пугать Тэйку черепами! Все-таки леди приехала в чужой дом. Наводить с порога свои порядки, диктовать условия она не имела никакого права!

Более того, виконтесса дважды за одну короткую беседу подчеркнула обусловленные правом Аттирса временные рамки. Она явно собиралась оставаться в Рысьей лапе только гостьей. Не хозяйкой и не настоящей женой, а к Тэйке Эстас и сам не хотел бы ее подпускать.

Спускаясь на этаж ниже, чтобы проверить, встала ли дочь, командир Фонсо вспоминал твердый взгляд леди Россэр, непреклонность, которую отражали жесткие черты лица этой несговорчивой упрямицы. Отступать виконтесса явно не собиралась.

Ладно, ничего. С этим можно разобраться и позже. Главное — спровадить леди Льессир. Нужно хорошо разыграть спектакль и лучше не думать о том, что случится, если он и виконтесса будут недостаточно убедительны. К счастью, в кадетском корпусе учили правилам формулирования магических клятв и безопасной работы с такими документами.

В тексте договора с королевой была лазейка, формулировка, на которую Эстас обратил внимание еще во время разговора с поверенной. К тому же Ее Величество забыла или не захотела прописать освидетельствование консуммации брака, не упомянула даже осмотр лекаря.

Несколько раз за эту бессонную ночь прочитав слова клятвы, Эстас убедился в том, что леди Льессир старательно вводила его в заблуждение, натравливала на жену. И он от всего сердца благодарил Триединую за фразу «новобрачные должны прийти к соглашению о добровольности соития, в противном случае в силу вступит право годи».

К соглашению они с леди Россэр действительно пришли. Они сошлись на том, что изнасилование не выход. Факт соития, как оказалось, в клятве прописан не был, магии не за что наказывать Эстаса. А крови, спектакля и всеобщей уверенности в том, что консуммация совершилась, должно хватить, чтобы избежать права годи.

Главное, чтобы поверенная уехала. Тогда общий уровень раздражения снизится, а Фонсо перестанет напоминать себе большую бочку с маслом, загорающуюся от малейшей искры. С тех пор, как гонец привез приказ Ее Величества, Эстас Фонсо сам себя не узнавал. Резкие и поспешные суждения, неспособность выслушать доводы в сочетании с общим мрачным настроем — отличные условия для того, чтобы беседы с навязанной женой проходили вовсе не так, как нужно.

Уговаривая себя, что с серьезными темами, а лучше с разговорами вообще, пока стоит подождать, командир подумал, что виконтессе в разы тяжелей, чем ему. Он в привычной обстановке, рыси его поддерживают. У леди Россэр, находящейся в более уязвимом положении, из знакомых лиц только горничная. Нужно время, просто нужно время, а Триединая расставит все на места.

Всем сердцем надеясь, что после отъезда ядовитой леди поверенной станет легче, он постучал в дверь к Тэйке. Дочь открыла сразу. Выглядела встревоженной и бледной и тут же бросилась обниматься.

— Папа, она тебя не прокляла?

Первый вопрос о виконтессе расставил в рунах все черточки. В сердце всколыхнулась еще не улегшаяся злость, захотелось немедленно отчитать болтливых служанок, настраивающих Тэйку против леди Россэр. Жаль, это ничего не даст, пока горничная леди Льессир рассказывает им всякие небылицы. Женщины охочи до такого. Да что там, мужчины с не меньшей охотой слушают и пересказывают! Ох, нелегко же будет в первые месяцы!

— Отчего бы ей меня проклинать, милая? — как мог спокойно и недоуменно спросил Фонсо. Он погладил дочь по голове и завел в детскую.

— Она ведьма! — заглядывая ему в глаза, выпалила Тэйка.

— Мы же с тобой договорились, что ты ее так не называешь, — чуть строже напомнил командир. — Мы с ней хорошо поладили вчера.

— Ты с ней на празднике даже не разговаривал, — нахмурилась девочка.

Конечно, наблюдая весь вечер за отцом, она не могла не заметить, что он игнорировал виконтессу. Досадный и глупый промах, который Фонсо не допустил бы, если бы узнал о свадьбе раньше, если бы успел хоть немного смириться. Но что толку теперь беситься из-за случившегося? Надо исправлять.

— Верно, но не потому, что она мне не нравится. Я должен был уделить время леди Льессир. Она очень важная дама, подруга Ее Величества. И она скоро уедет, а леди Россэр останется. У нас будет много времени для разговоров.

— Я не хочу с ней разговаривать, — насупилась Тэйка и тем самым положила начало второй за утро беседе, которая пошла совсем не так, как хотелось бы Эстасу Фонсо.

Попытки объяснить дочери, что не нужно бояться виконтессу, были изначально обречены на провал. Положа руку на сердце, он и сам в возрасте Тэйки если бы не боялся, то долго избегал бы некромантки. Та, в свою очередь, кажется, именно этого и добивалась. Носила черное, как растреклятая ворона, даже не пыталась скрывать обрезанные волосы, а россказни служанок и сияющие глаза леди окончательно настроили Тэйку против новоявленной мачехи.

Эстас Фонсо предпочитал не думать о том, что в сложившихся обстоятельствах нужно как-то исхитриться создать такую семью, которую и виконтессе Россэр, и ему самому хотелось бы сохранить через три года. Пока задача казалась невыполнимой, и завтрак в обществе леди Льессир лишь укрепил это ощущение.

Я надеялась до завтрака перекинуться хоть парой слов с Джози, но Марика сказала, что служанка леди Льессир попросила мою личную горничную о помощи. Мол, наглаживание атласных лент нельзя доверять кому попало. Мелочный ход, нужный только для того, чтобы лишить меня поддержки после болезненной первой ночи.

К превеликой радости, разыгранный спектакль «сношение было грубым, но добровольным» поверенную удовлетворил. Она хищно улыбалась и сказала, что очень рассчитывала на благоразумие Эстаса Фонсо, потому велела подготовить все к отъезду.

Теперь, когда консуммация брака состоялась, леди Льессир обращалась к Эстасу Фонсо «виконт» и, не жалея сил, проговаривала двойную фамилию.

Меня это постоянное напоминание о клейме на чести моего рода бесило. Командир, хотя я искренне полагала, что ему будет приятно новое титулование, тоже злился. Он по-прежнему отлично держал себя в руках, был вежлив и обходителен, но на магическом уровне я чувствовала, как растет его злость. А она была велика, раз эмоции неодаренного смогли влиять на магический фон.

Лекарь этого оскорбления почтительным упоминанием титула не понимал. Косился на Фонсо, поглядывал на меня, в разговор старался не вмешиваться и по большей части отвлекал Тэйку. Вернее, пытался, насколько позволяла тема беседы.

Леди Льессир говорила об убранстве моей квартиры в столице и вообще вдруг решила уделить внимание моему темному и жуткому дару. Я честно пробовала ее останавливать, но поверенной слишком нравилось пугать девочку и предостерегать ее отца.

Он слушал, нарочито восторгался, но взгляды на меня бросал закономерно напряженные. Пару раз попросил передать Ее Величеству, что восхищен мудростью королевы. Ведь она позаботилась не только о непорочной девушке из обедневшего рода, но и устроила судьбу мага с таким необычным и тяжелым даром. Мой супруг заверял, что бесконечно польщен тем, что именно его выбрали мне в мужья. Повторял, что приложит все силы, лишь бы оправдать доверие Ее Величества.

Подчеркнутая благодарность, сквозившая в каждом слове Эстаса Фонсо, поверенную раздражала. Я с любопытством наблюдала за их обменом любезностями и радовалась тому, что командир нащупал тот же способ бить леди Льессир по носу, что и я.

Она не получит истерик, вспышек негодования и недостойного поведения. Она не смогла опорочить меня — пятна крови на простыне играют против нее. Она не смогла превратить Эстаса Фонсо в насильника, хотя, судя по некоторым фразам, явно натравливала его вчера. Она, скорей всего, настроила против меня Тэйку, но от девочки поверенная этого не узнает. Ребенок в лучших дворянских традициях молчит или так же благодарит Ее Величество, как и Фонсо.

Леди Льессир, поверенная королевы, отражение настроения венценосной подруги, не получила все то, на что рассчитывала. Она не уедет победительницей! Значит, и Мариэтта Вторая не победила.

Приятное чувство, что удалось переиграть поверенную, сохранялось долго, даже после ее отъезда. И частично благодаря Эстасу Фонсо. Он догадался не просто написать благодарственное письмо, но и приготовить подарок для Ее Величества! Я за такое готова была обнять и расцеловать его!

В украшенной тисненой кожей и бронзовыми чеканными уголками квадратной коробке, которая сама по себе была произведением искусства, покоился волшебный шар — дорогая и редкая в столице вещь. Вырезанные друг в друге ажурные шары из кости, каждый со своим рисунком, создавались долго. Кропотливый труд, который отличали тщательность и выверенность деталей. Почти с таким же вниманием к мелочам Ее Величество Мариэтта Вторая устроила мой брак с Эстасом Фонсо. Хороший подарок, памятный, долговечный, изысканный.

Я уже представляла, что этот волшебный шар, покоящийся на приложенной деревянной подставке, украшает рабочий кабинет Ее Величества. Вот только диковинка не будет приносить той радости, которую Мариэтта Вторая надеялась испытать, создав этот брачный союз. Шар будет напоминанием о поражении, о том, что и вынужденная невеста, и принужденный муж держались с исключительным достоинством и не позволили никому позабавиться за свой счет.

Нужно будет потом вызнать, сколько супруг заплатил за это чудо. Пусть шар — подарок жениха свахе, но мне очень хотелось возместить часть затрат.

Леди Льессир, посредница и тоже сводница, проделавшая с невестой такой долгий путь, получила в дар ларец из темного дерева, украшенный кружевными картинами из кости. Таких вещей я в столице даже не видела. Хвала небесам, Триединая надоумила Эстаса Фонсо расстараться, приобрести для поверенной и королевы драгоценные оплеухи!

Ее Сиятельство уехала. Опустевшие повозки скрылись в лесу вслед за каретой, дышать стало легче, в лекаре Дарле заметно прибавилось жизнерадостности. Он улыбался заразительно, весело, оттого взгляд Тэйки, держащей за руку отца, казался еще более настороженным и мрачным.

Во дворе крепости появились служанки и кухарки с метлами. Женщины, не слишком-то дружелюбно поглядывая на меня, мели двор по направлению к открытым воротам. Пыль старались не поднимать. Мели сосредоточенно, молча, не переговариваясь.

— Это должно защитить от возвращения нежеланного гостя, — доверительно наклонившись ко мне, тихо пояснил господин Дарл. — Они выметают след.

— Любопытный обычай, — почти шепотом ответила я, решив не рассказывать о том, что мне созвучны действия женщин.

Неврод, злокозненных призраков детей, после развоплощения тоже нужно выметать. Но упоминать дар, мертвых детей и свою работу вообще я поостереглась. Эстас Фонсо, свободной рукой поправивший дочери воротник, мог не оценить тему беседы.