Леди Некромант

Глава 42

Новостями о более раннем развитии каганатских даров я с мужем тогда не поделилась. Он уснул, я не посчитала правильным будить. Устроившись на стуле у окна, читала книгу, которую заприметила в библиотеке во время вечерних посиделок до Нового года. Заметки одного известного путешественника, рассказывавшего о восточных обычаях.

Эту книгу в значительно урезанном варианте изучали в пансионе, подготавливая будущих жен чиновников и дипломатов к общению с представителями Каганата. А в библиотеке супруга обнаружился полный труд. Там, кроме описания быта, брачных и погребальных традиций, кроме статей о правилах приема гостей и особенностях этикета, нашлись заметки и о магии.

Сведения были очень поверхностными, ведь чужаку-путешественнику львиную долю просто не рассказывали, отделываясь словами «Я ничего не знаю о мэдлэгч. Это тайна». Но эти скупые знания были лучше, чем ничего. Хоть какая-то база, которая позволила бы мне подробней расспросить Ердена о волшебстве, раз уж каганатская магия так сильно отличается от итсенской.

Когда служанки принесли ужин, я разбудила мужа, в который раз удивившись тому, как естественно и просто стало называть его «лорд Эстас». И объяснялось это не только тем, насколько созвучен мне оказался навязанный супруг, но и вмешательством лекаря, подчеркнувшего важность обращения по имени в трудную минуту. Не думаю, что без тех слов я решилась бы на объятия, когда они были нужны, или на «лорд Эстас», хотя муж давно этого заслуживал.

Супруг, смущенный тем, что уснул, ожидая меня, пытался спрятать неловкость за разговором, но я запретила ему шептать и насиловать больное горло. Лекарь, заглянувший проведать и осмотреть больного, постельный режим одобрил, меня за то, что постоянно отпаивала супруга, похвалил и, конечно же, заметил баночку с растиркой. Повернувшись ко мне, встретился взглядом:

— Был жар?

Я кивнула и, сказав, что не буду мешать осмотру, ушла в гостиную.

О чем мужчины беседовали, не знаю, но, когда я вернулась, господин Дарл казался вполне довольным, а супруг — приободрившимся.

— Вы с этим лазаретом света белого не видите, — заметил лекарь. — Может, пусть Джози с больным побудет, а вы с детьми? Хоть на улицу будете выходить, хоть погуляете.

Я покачала головой:

— У меня пока не очень удачно складываются отношения с Тэйкой. К сожалению. Поэтому думаю, лучше, чтобы она привыкала ко мне постепенно. А сейчас ей нужно познакомиться с Ерденом, принять его. Под присмотром Джози больше шансов на скорый успех. Главное — наладить общение между детьми. Обоим сейчас непросто.

— Я рад, что вы это так видите, леди Кэйтлин, — просипел муж.

— Уверена, мы еще найдем с Тэйкой общий язык. Ей нужно время, для нее многое изменилось за какой-то месяц, — я хотела утешить супруга, но неожиданно поняла, что действительно переживаю из-за сложных отношений с девочкой.

Хотелось пусть не любви и уж точно не картинно-идеального благополучия, но дружеского расположения, вежливого интереса. Хотелось не ждать выпада, колкостей, скрытых улыбкой. Надоело чувствовать стену отчуждения, которую Тэйка мастерски выстраивала на магическом уровне. Кроме того, что это было просто неприятно и даже раздражало, отторжение ребенка влияло на обитателей крепости. И чем больше силы наберет дар девочки, тем ощутимей будет это влияние на чужие эмоции. В первую очередь, разумеется, на эмоции отца.

Умом я понимала, что от всего отрицательного отношения нужно избавляться сейчас, до начала обучения. Если дар Тэйки действительно проснется раньше, именно мне придется на первых порах учить девочку. Если над отношениями не поработать, она не воспримет науку, будет делать мне назло и может покалечить себя или других.

Отстраняться и изображать лишь гостью три года в Рысьей лапе, как собиралась, я больше не могла. Это было бы слишком безответственное и даже опасное поведение. Значит, придется активней улучшать общение, заинтересовывать ребенка, а не ждать, что когда-нибудь что-то решится само, без моего живейшего участия, и так, как нужно. Наивно было полагать, что подобное развитие событий вообще возможно. Ни разу еще этого со мной не случалось, и вероятность такого поворота теперь тоже стремилась к нулю.

— Раздевайся, — скомандовал Дьерфин, когда леди Кэйтлин вышла в гостиную. — Послушаю тебя, спину намажу. Грудь растереть — это, конечно, хорошо, но это только полдела.

— Жена растирала. И спину тоже, — не встречаясь взглядом с лекарем, просипел Эстас.

— О, — так, будто эти слова вызывали лишь сдержанный профессиональный интерес, ответил Дарл. — Приятно, что она позаботилась о твоем здоровье.

Эстас кивнул, вспоминая алые щеки девушки, то, как она прятала взгляд, как дрожал ее голос. Сразу становилось понятно, что, если она и видела раньше обнаженного мужчину, то лишь на картинах, на уроках истории искусства. Потому ее забота была особенно ценной, а робкие поначалу, но неизъяснимо бережные прикосновения ускоряли сердце так, что дышать становилось трудно.

Вспомнились объятия в лесу, ее искренность, душевность. Из-за жара и уже довольно долгого воздержания, не иначе, хотелось взять ее за руку, заглянуть в лицо, посмотреть в чудесно-изумрудные глаза и спросить, по-прежнему ли она считает близость с ним недопустимой. Но от этой бредовой, продиктованной лихорадкой идеи, он отказался. Ведь дело было не столько в плотском влечении, сколько в позабытом ощущении уюта, которое неизменно возникало в ее обществе.

Кто бы мог подумать, что некромантка, носительница темного дара, «черная ведьма» будет в действительности настолько сердечной. Казалось, она сияла внутренним светом, и хотелось быть рядом, наслаждаться теплом и беречь ее, заботиться о том, чтобы свет не погас, чтобы никакое зло ее не коснулось.

Как сказать об этом, Эстас не знал. Он даже намекнуть не смел, опасаясь разрушить хрупкую приязнь. И пусть тактичные замечания Дьерфина подтверждали собственное ощущение, что он жене хоть сколько-то нравится, спокойней не становилось.

Оттого Эстас искренне радовался возможности молчать и пить горячее, ограничивая общение лишь словами искренней благодарности. Так вероятность ляпнуть глупость была невелика.

Дьерфин ушел, короткий разговор о детях и Джози прервался. Леди Кэйтлин передвинула стул так, чтобы свет стоящей в изголовье лампы падал на страницы.

— Я сейчас принесу питье, а потом почитаю вам, — жена положила книгу на стул, шагнула к двери.

— Леди Кэйтлин, я действительно очень признателен вам за заботу, но не стоит, — зашептал Эстас, глядя в глаза черноволосой красавице. — Вы устали, который день ухаживаете за Ерденом, не спите по ночам. Может, вы пойдете отдыхать? Я справлюсь сам. Я ведь уже взрослый.

— Взрослые тоже нуждаются в заботе и помощи, но очень редко в этом признаются. Даже себе, — она как-то смущенно улыбнулась и вышла. А он потупился, зная, что жена укорила его справедливо.

Эстас Фонсо терпеть не мог просить о помощи, об одолжении. Это было пыткой, самой настоящей и мучительной. Просьба о помощи унизительная. Она — признак слабости, незнания, неспособности просчитать последствия заранее, чтобы принять все меры и сделать так, чтобы помощь не понадобилась вообще.

С заботой было еще сложней. Отец всей жизнью показывал, что нужно заботиться о жене всегда и о детях, пока они не достигли определенного возраста и степени самостоятельности. Преподаватели учили, как заботиться о подчиненных, слугах и сослуживцах. Священники наставляли, как правильно заботиться о душе, праведных мыслях и поступках.

И никто не учил, как принимать заботу. Причем заботу не выпрошенную, не оплаченную, не корыстную, а проявленную от чистого сердца. Как принимать такой драгоценный и неожиданный подарок, Эстас не знал.

Судя по звукам в гостиной, леди Кэйтлин вернулась, налила в большую чашку узвар из чайника, а остаток поставила на чуть тлеющую горелку. Жена делала так и раньше, чтобы напиток не остывал.

— Книжка про пиратов? — стараясь скрыть замешательство, Эстас улыбнулся, посмотрел девушке в глаза.

И тут же поплатился за невнимательность — его пальцы коснулись рук жены, когда она подавала чашку. Мимолетное прикосновение леди Кэйтлин смутило, она отвела взгляд. Эстас видел у приятного касания лишь один недостаток: продолжительность. Слишком короткое.

Леди Кэйтлин покачала головой:

— Нет, не про пиратов. Про мэдлэгч.

Он недоуменно вскинул брови.

— Так называют шаманов Каганата, — пояснила супруга, садясь на стул и раскрывая книгу. — В буквальном переводе слово означает «знающие».

— Хорошая идея. У Ердена непривычный дар, чем больше будем знать об особенностях мальчика, тем лучше.

Шепотом изображать деловой тон было сложно, но Эстас честно пытался. Он рассудил, что познавательная книга в данном случае лучше романа. Тот сделал бы вечер очень семейным, а хрупкие отношения могли подобное сближение и не выдержать.

— Я выбрала эту книгу не только из-за Ердена, — жена покачала головой, открывая нужную страницу на закладке. — Он вполне умеет контролировать себя и дар, а устои, воспитание Каганата не позволят ему причинить вред кому-нибудь в Рысьей лапе.

Командир кивнул. Он знал, что восточные соседи очень трепетно относятся к гостеприимству, к долгу жизни и крови. Знал, что Ерден и его родственники никогда сознательно не навредят никому из обитателей крепости.

— Признаться, я больше думала о Тэйке. Ерден назвал ее сегодня «мэдлэгч», и после этого я уверена, что ее дар будет каганатским. Чутье подсказывает, он не той же природы, что те, которыми одаривает Триединая.

— А чутье некроманта не ошибается?

Она улыбнулась, качнула головой:

— Никогда не ошибается. Еще Ерден сказал, что с пяти лет умеет обращаться в волка, но его наверняка учили этому. Дар Тэйки никак не подталкивали, поэтому подобное умение может проявиться само в любой момент.

— Час от часу не легче, — просипел Эстас.

— Не огорчайтесь, — утешила жена. — Дети не считают магию страшной или неестественной. Никакие проявления собственного дара, даже если это будет способность превращаться в животное, не напугают Тэйку. И вас не должны. Относитесь к этому, как к таланту петь или играть на музыкальном инструменте.

— Хороший совет, — Эстас отпил узвар, а леди Кэйтлин вложила закладку и закрыла книгу.

— Думаю, вы понимаете, что от того, как хорошо и быстро Тэйка научится владеть даром, зависит ее будущее. Вы, наверное, хотели бы, чтобы она училась в столице, в пансионе?

— Конечно, — согласился Эстас. — Там лучшие учителя.

Кроме того, там было еще соответствующее общество, полезные знакомства и родственницы хороших женихов. Пансион для Тэйки — ключ к достойной жизни, и Ее Величество это знала, прописывая условия клятвы.

— В пансион не принимают девочек с даром, если они не умеют им владеть, — подчеркнула леди Кэйтлин. — У нее есть время, не переживайте. Я научилась полностью контролировать магические всплески за несколько месяцев. А у Тэйки в запасе будет несколько лет.

Эстас вопросительно поднял брови, а жена пояснила:

— Ее магия проснется раньше. Не в десять. Ерден сказал, он стал мэдлэгч в семь лет.

Командир вздохнул, устало потер лоб. Новости были не слишком хорошие, но в выводах леди Кэйтлин Эстас не сомневался, полностью доверяя ее чутью и знаниям.

— Я с самого начала находила странным, что уже в таком возрасте дар девочки хорошо ощущается. Я связывала это с тревогами, страхами из-за перемен. В конце концов, не каждый день у нее появляется мачеха, — жена хмыкнула. — Тэйка закономерно посчитала, что я представляю угрозу для нее и для вас. Она тихая девочка и не хотела огорчать вас ярко выраженным противостоянием, но на магическом уровне она возводит серьезную стену, защищая себя и вас от меня.

Он нахмурился, огорченно покачал головой:

— Мне жаль. Я не знал. Я пытался объяснить ей, что вы не сказочная мачеха.

— Боюсь, пока она не захочет верить, никто ее не убедит, — леди Кэйтлин явно пыталась утешить. — Это не означает, что не нужно пытаться найти общий язык. До сих пор она меня сторонилась, но позавчера заинтересовалась книгой о рунах. Когда назначенный вами срок наказания будет подходить к концу, я займусь вышивкой.

Жена жестом привлекла внимание к расшитому серебряными знаками подолу и тонким полосам из рун и листочков, вьющимся по рукавам от запястий к локтям.

— Это девичьи премудрости и магические. Может, ей понравится учиться у меня. Надеюсь, что понравится, — подчеркнула она. — Потому что овладеть магией она сама не сможет. Самостоятельно научиться ни у кого не получается. Это и с наставником трудно.

— Я буду очень признателен, если вы ей поможете, — внимательно наблюдая за собеседницей, проронил Эстас. Голос на середине фразы подвел, и командир досадливо отметил, что слова прозвучали из-за этого жалобно.

— Конечно, помогу, — поспешила заверить жена так, будто и мысли не допускала, что возможно иное развитие событий. — Но должна сразу вас предупредить. Магия не терпит поблажек и потаканий слабости. Я буду строгой и требовательной. Из лучших побуждений и ради защиты и безопасности самой Тэйки, потому что небрежность и невнимательность могут закончиться трагедией. Ранением или даже смертью. А Тэйка будет вам на меня, страшную ведьму, жаловаться.

— Пусть жалуется. Я буду вас поддерживать.

Она кивком поблагодарила, и Эстас добавил:

— Вот так рождаются заговоры.

Леди Кэйтлин весело улыбнулась и, в который раз за последние дни быстрым движением заправила свесившуюся на лицо прядь волос за ухо. Движение явно было непривычным, в чем-то досадливым, и Эстас запоздало сообразил, почему так. Жена привыкла к косам, а сейчас волосы были слишком короткими, чтобы их заплести.

Наблюдая за девушкой, любуясь утонченными чертами бледного лица, Эстас решил, что вырежет для нее из кости гребень. Нужно присмотреться к вышивке на ее платье и полистать книгу о рунах, чтобы узор подобрать со значением.