Лепестки под снегом

Пламя в снегах

Ветер бил в окна, тяжёлые снежные хлопья метались в свете фонарей, кружась в безумном танце. За весь день буря только набирала силу, и теперь даже самые нетерпеливые гости признали очевидное: усадьба стала их временной тюрьмой. Дороги замело, экипажи не могли выехать, а снег уже достиг крыльца, оставляя лишь узкие проходы, которые слуги пытались расчистить, но вскоре бросили эту затею.

Графиня Орлова принимала эту новость с обычным хладнокровием. Ни одна эмоция не дрогнула на её лице, когда слуги доложили, что, возможно, никто не сможет покинуть дом в ближайшие два дня. Она лишь спокойно подняла бокал с вином и велела приготовить дополнительные комнаты для оставшихся гостей, добавив, что дом Орловых готов к любым капризам природы.

Однако далеко не все встретили новости так спокойно. В коридорах витала нервозность: кто-то боялся за срывающиеся планы, кто-то — за свою безопасность. Женщины шептались о том, что буря разыгралась не на шутку, мужчины хмурились, зная, что завтрашняя дорога может стать опасной.

Анна старалась не прислушиваться к этим разговорам. Она провела почти весь день в библиотеке с детьми, перечитывая Лизе и Павлу старые сказки. Здесь, среди книжных полок, в уютном свете лампы, можно было ненадолго забыть о тревожной атмосфере, царившей в доме.

— Как думаешь, завтра снег растает? — спросила Лиза, заворачиваясь в тёплый плед и устраиваясь ближе к Анне.

— Думаю, он будет лежать ещё долго, — Анна улыбнулась, поглаживая переплёт книги.

— Но мы всё равно пойдём гулять, правда?

Анна посмотрела в окно. Там за стеклом бушевала метель, скрывая очертания деревьев, стирая привычные формы мира.

— Конечно, если погода позволит, — мягко ответила она.

Лиза удовлетворённо кивнула и снова погрузилась в книгу, а Анна украдкой бросила взгляд на Павла. Мальчик сидел с привычно нахмуренным выражением лица, пытаясь изобразить серьёзность, но было видно, что он тоже прислушивается к разговору.

Дверь в библиотеку распахнулась, и в тёплую комнату ворвался поток холодного воздуха. Анна обернулась и увидела одного из слуг. Его лицо было напряжённым, а взгляд — строгим.

— Гувернантка, вас к графине, — его голос звучал уважительно, но в интонации чувствовалось нетерпение.

Анна напряглась.

— Сейчас?

— Да. Немедленно.

Что-то в его тоне заставило её сердце сжаться. Она быстро поднялась, почувствовав тревогу, охватившую её с новой силой. Что могло произойти? Она не сделала ничего, что могло бы вызвать недовольство графини. Может быть, Лиза или Павел сказали что-то лишнее?

Лиза тревожно посмотрела на неё.

— Ты вернёшься?

Анна сжала её ладонь в тёплом жесте.

— Конечно. Продолжайте читать, — она улыбнулась, но в душе не было покоя.

Когда за ней закрылась дверь, их голоса стихли.

Она шла по коридору, стараясь сохранять невозмутимый вид, но внутри бушевал ураган.

Графиня не вызывала её без причины.

Когда Анна вошла в гостиную, её встретило тепло от большого камина и негромкий гул голосов. Здесь было оживлённо: гости, что остались в усадьбе, вели беседы, сидя в мягких креслах. Несколько мужчин стояли у камина, грея ладони и перебрасываясь комментариями о буре. Дамы, в своих богатых платьях, сидели у столиков, пряча усмешки за бокалами с вином.

Графиня Орлова сидела в своём любимом кресле у окна. Спокойная, безмятежная, словно буря снаружи была не больше чем лёгким неудобством.

— Гувернантка, — произнесла она, не потрудившись повернуть голову.

— Миледи, — Анна почтительно склонилась, чувствуя, как взгляд хозяйки наконец задержался на ней.

Графиня жестом велела подойти ближе.

— Сегодня в доме не хватает рук, — её голос был ровным, но в нём сквозила холодная твёрдость. — Часть служанок не может выполнять свои обязанности, поэтому ты заменишь их.

Анна внутренне напряглась.

Она не была служанкой. Её место — в детской, рядом с Лизой и Павлом.

— Миледи, но…

— Это не обсуждается, — графиня подняла руку, призывая к молчанию. — Ты будешь следить за порядком в гостиной и выполнять распоряжения.

Анна встретилась с её взглядом, и в нём читался приказ, а не просьба.

— Да, миледи, — прошептала она.

Но внутри всё сжалось.

Она знала, что это будет испытанием.

Она знала, что теперь она будет на виду у всех, среди людей, которые видели в ней лишь слугу.

Но больше всего её беспокоило не это.

Она знала, что он тоже будет здесь. Александр.

Анна чувствовала взгляды, едва переступила порог гостиной. Просторное помещение, залитое мягким светом свечей, мерцание хрусталя, негромкие разговоры гостей — здесь всё было таким же, как и прежде. Как будто снежная буря, обрушившаяся на усадьбу, не имела к ним никакого отношения. Но она знала: стоило ей приблизиться, как это уютное равнодушие сменится любопытством.

Она делала свою работу, стараясь не задерживать взгляд ни на ком, но всё равно замечала, как кто-то украдкой наблюдает за ней. Дамы обменивались взглядами, чуть улыбаясь в полоборота, мужчины смотрели оценивающе, словно пытаясь понять, почему гувернантка оказалась среди них. Она знала эти взгляды, знала, что за ними скрывается не интерес, а снисходительное любопытство, не доброжелательность, а тонкое презрение.

Она не должна была быть здесь. Она — всего лишь гувернантка. Девушка без имени, без титула, без защиты. Но сегодня у неё не было выбора. Графиня сказала своё слово, и Анна подчинилась.

Она разливала вино в бокалы, поправляла скатерти, ловила на себе взгляды, от которых хотелось исчезнуть. Атмосфера была на грани — никто не выказывал явного недовольства, но напряжение росло. Как будто все ждали момента, когда кто-то заговорит.

— Что-то новенькое в этом доме, — лениво протянул один из гостей, прерывая общее молчание.

Анна замерла.

За столом, чуть в стороне от остальных, сидел мужчина средних лет — хорошо одетый, ухоженный, с лёгкой небрежностью в осанке. В его взгляде не было злости, только изучающая насмешка, как если бы он рассматривал не человека, а новую диковинку.

— Обычно такие, как она, не выходят за пределы детских комнат и служебных помещений, — продолжил он, лениво обводя зал взглядом. — Или мне только кажется, что теперь в этом доме прислуга получает особые привилегии?

В воздухе повисла напряжённая тишина. Кто-то отвернулся, делая вид, что не слышал, кто-то сдержанно усмехнулся, кто-то едва заметно кивнул, соглашаясь. Никто не сказал ни слова в защиту.

Анна знала, что должна молчать. Её учили не спорить, не перечить, не реагировать. Но что-то внутри неё сжалось. Этот тонкий, вроде бы незначительный комментарий резанул сильнее, чем открытая грубость. Она сделала глубокий вдох, подавляя желание ответить, но прежде чем успела сделать хоть шаг, раздался глухой звук — бокал с вином с силой опустился на стол.

Анна резко вскинула голову.

Александр.

Он стоял чуть в стороне, но теперь вся его фигура излучала напряжение. Его взгляд, направленный на мужчину, был холоден. В этом взгляде было что-то такое, от чего даже самые невнимательные гости насторожились.

Мужчина усмехнулся, но его голос стал менее расслабленным.

— О, прошу прощения, — протянул он с ложной вежливостью. — Я, кажется, задел чьи-то чувства?

Александр не ответил сразу. Он смотрел на него долго, выжидающе, и эта пауза была куда страшнее слов.

— Вы позволили себе слишком многое, — тихо сказал он.

Простые слова, но в них прозвучала угроза. Несильная, неявная — но те, кто знал Александра, поняли: он не оставит это просто так.

Гостиную накрыло молчание.

Анна чувствовала, как воздух стал тяжёлым, словно перед грозой. Она не знала, что будет дальше, но знала одно — это не закончится мирно.

Гробовая тишина накрыла гостиную, как плотное покрывало снега за окнами. Огонь в камине потрескивал, но его тепло больше не чувствовалось. В воздухе висело нечто тяжёлое, неизбежное, как перед грозой.

Анна не двигалась. Она стояла с опущенным взглядом, желая раствориться в этом огромном зале, исчезнуть, пока ещё можно. Но она не могла уйти. Она уже стала частью этого вечера, стала центром внимания, которого не хотела.

— Как много шума из-за одного неосторожного слова, — наконец проговорил мужчина, которому, казалось, вовсе не было страшно. Он снова взял бокал, расслабленно откинулся на спинку кресла и усмехнулся, не скрывая своей издёвки. — Александр, ты ведь понимаешь, что этим поступком только подогреваешь слухи?

Александр не ответил сразу. Он всё ещё смотрел на него так, что воздух между ними буквально наэлектризовался.

— Я не привык позволять людям говорить глупости у меня в доме, — произнёс он спокойно, но в этом спокойствии было куда больше угрозы, чем в любой вспышке гнева.

Мужчина чуть приподнял брови, словно не ожидал такого тона. Остальные гости тоже замерли. Кто-то склонился к соседу и что-то шепнул, кто-то, напротив, откинулся на спинку стула, явно предвкушая продолжение сцены.

— Глупости? — переспросил собеседник, изображая невинное удивление. — А по-моему, это здравый смысл. Или ты действительно хочешь сказать, что тебе важно мнение… — он медленно повернул голову и посмотрел прямо на Анну, — …прислуги?

Анна почувствовала, как внутри всё сжалось.

Вот теперь её заставили участвовать в этом разговоре.

Она всё ещё держала в руках серебряный поднос, но пальцы предательски дрожали. Она чувствовала, как на неё смотрят. И не только этот человек. Все.

Но хуже всего был он. Она не смела повернуться к Александру. Она знала, что он смотрит. И она знала, что он не промолчит. Раздался глухой удар.

Бокал мужчины с грохотом упал на пол, вино растеклось по мрамору, а сам он судорожно выдохнул, почувствовав на себе тяжёлый взгляд Александра Орлова.

— Если ты когда-нибудь ещё раз позволишь себе подобное, я лично покажу тебе, где твои границы, — его голос был низким, почти спокойным, но в этой тишине он прозвучал гораздо страшнее любого крика.

Мужчина на мгновение растерялся, но тут же усмехнулся, делая вид, что ничего серьёзного не произошло.

— О, прошу прощения, — его голос прозвучал излишне мягко, но в глазах играла насмешка. — Я, кажется, точно задел чьи-то чувства?

Александр не ответил. Но в комнате стало невыносимо душно.

Гости переглянулись, кто-то отвёл взгляд, а кто-то, наоборот, с интересом наблюдал за происходящим. В этот момент стало ясно, что произошло нечто большее, чем просто спор.

Слуги, стоявшие у стены, сделали вид, что их здесь нет.

Графиня сжала подлокотники кресла.

Софья слегка приподняла бокал, наблюдая за сценой с безупречной улыбкой.

— Вам пора в свои покои, — Александр говорил всё тем же холодным, ровным тоном, но теперь в нём слышалось не предложение, а приказ.

Мужчина сжал губы, но не нашёл, что ответить. Он коротко поклонился, поставил бокал на стол и вышел из гостиной, не сказав ни слова. Александр смотрел ему вслед, и в этой молчаливой сцене было больше власти, чем в любой угрозе. Анна не дышала. Она понимала: теперь все увидели. Вся усадьба поймёт, что произошло нечто большее, чем просто спор. Александр сделал шаг навстречу скандалу. И это было только начало.

Весь вечер Анна чувствовала на себе взгляды. Их было слишком много. Ловкие, скользящие, изучающие. Кто-то наблюдал за ней с любопытством, кто-то — с насмешкой, кто-то с явным подозрением.

После инцидента в гостиной воздух в усадьбе стал тяжёлым, как перед грозой. Никто больше не заговорил об этом открыто, но слова, которые не произносились вслух, звучали громче, чем любые обвинения.

Она видела, как слуги перешёптывались в коридорах, как гости наклонялись друг к другу, аристократки прятали улыбки за тонкими бокалами, исподтишка глядя на неё.

Теперь она была в центре внимания.

И это пугало.

Анна старалась не показывать, что заметила изменения. Она двигалась по дому, как тень, выполняя порученные ей задания, но теперь каждое её движение ощущалось чужим. Она больше не была невидимой.

— Ты слишком привлекаешь к себе внимание, Анна.

Она вздрогнула.

Софья стояла у входа в малую гостиную, сложив руки на груди. Она наблюдала.

— Я… — Анна хотела ответить, но не знала, что сказать.

Софья сделала несколько плавных шагов вперёд, её лёгкое платье мягко шуршало по полу. В её глазах не было открытой злости — только неуловимое изучение.

— Ты понимаешь, что натворила? — её голос был тихим, почти дружелюбным, но в нём чувствовалась сталь.

Анна почувствовала, как внутри всё похолодело.

— Я ничего не делала, — попыталась ответить она.

Софья мягко усмехнулась.

— О, Анна… — она покачала головой. — Ты можешь убеждать себя, что ничего не происходит. Но ты же видишь? Они уже начали шептаться.

Анна и сама это знала. Она слышала тихие перешёптывания, ловила косые взгляды, замечала скрытые улыбки.

Слухи распространялись.

— Ты не можешь не понимать, что это опасно, — продолжила Софья, делая вид, что говорит с заботой. — Особенно для тебя.

Анна прикусила губу, но Софья уже смотрела на неё с лёгкой усмешкой.

— Я просто не хочу, чтобы ты сделала ошибку, о которой будешь сожалеть.

Анна напряглась.

— Что вы имеете в виду?

Софья склонила голову набок.

— Я думаю, ты знаешь.

На несколько секунд между ними повисло молчание.

Анна понимала, что это не просто предупреждение.

Это был намёк.

Софья уже сделала выводы.

И она не собиралась оставлять Анну в покое.

Позже, когда Анна шла к своей комнате по тёмному коридору, она услышала, как кто-то спешно замолкает при её приближении.

— Говорят, он защищал её так, будто… — шёпот оборвался.

— Ты думаешь?..

— Разве это не очевидно?

— Бедная графиня…

Анна не стала останавливаться. Она просто прошла мимо, но её сердце билось слишком быстро.

Слухи уже жили отдельной жизнью.

И теперь они не остановятся.

Было поздно, но в доме ещё не спали. Усадьба дышала шёпотом — скрытые разговоры за дверями, тихие шаги слуг в коридорах, мерцающий свет ламп, дрожащий на стенах. Всё казалось обычным, но воздух был тяжёлым, насыщенным чем-то невысказанным.

Анна быстро прошла в сторону своей комнаты, надеясь, что сумеет избежать лишних встреч. Она устала. От взглядов, от перешёптываний, от того, что теперь она не могла двигаться по дому так, как прежде. Она больше не была никем.

И именно это её пугало.

Но прежде чем она успела дойти до своей комнаты, сзади раздался чёткий, уверенный голос:

— Гувернантка.

Анна остановилась.

Медленно обернулась и встретилась с ледяным взглядом графини Орловой.

Она стояла у двери в свою гостиную, спина прямая, лицо без единой эмоции. Только глаза выдавали её настоящее настроение.

— Войдите, — её голос был спокойным, но это было не предложение.

Анна сглотнула, но подчинилась.

В комнате было тепло, слишком тепло. Огонь в камине полыхал, отражаясь в тяжёлых бархатных портьерах. Здесь пахло дорогими духами, воском свечей, чем-то ещё — чем-то, что напоминало опасность.

Графиня не стала тратить время на светские любезности.

Она медленно села в кресло, сложив руки на коленях, и посмотрела на Анну внимательно, долго, оценивающе.

— Сегодня был интересный вечер, — наконец сказала она.

Анна молчала.

— Я наблюдала, — продолжила графиня, её тон был ровным, но в голосе слышалась сталь. — И знаешь, что я увидела?

Анна сжала пальцы в кулак, но ничего не ответила.

— Я увидела глупую девочку, которая забыла своё место.

Удар.

Слова прозвучали чётко, без намёков, разрезая воздух, как лезвие ножа.

Анна почувствовала, как внутри всё сжалось.

— Я позволяла тебе работать в этом доме, — голос графини оставался тихим, но от него веяло холодом. — Я позволяла тебе находиться рядом с моими внуками. Но ты, видимо, решила, что можешь претендовать на большее?

— Я ничего не… — голос Анны предательски дрогнул.

Графиня не дала ей договорить.

— Не смей мне лгать, — отрезала она.

Анна почувствовала, как сердце сжалось в тиски.

— Вам не о чем волноваться, миледи, — она старалась говорить ровно, но даже сама слышала, как неуверенно это прозвучало.

— Правда? — графиня слегка приподняла брови, с насмешливым интересом разглядывая её. — А мне кажется, есть.

Она медленно поднялась с кресла, подошла ближе.

— Видишь ли, девочка, — её голос был опасно мягким. — Мне неважно, что ты думаешь, неважно, что ты чувствуешь. Меня интересует только одно.

Она сделала паузу, и в эту секунду тишина стала удушающей.

— Ты не смеешь вмешиваться в судьбу моего сына.

Анна неожиданно для самой себя ответила:

— Я никогда…

— Никогда? — графиня усмехнулась, но в её улыбке не было тепла. — Ты действительно так наивна, что думаешь, будто я не вижу?

Анна молча стояла, чувствуя, как внутри растёт страх и… что-то ещё.

— Если ты рассчитываешь, что Александр бросит всё ради какой-то гувернантки, то ты, должно быть, живёшь в сказке, — голос графини был ледяным. — Ты думаешь, он может жениться на тебе? Позволить себе опозорить семью?

Сердце Анны болезненно сжалось.

Она не думала об этом. Она не позволяла себе думать.

Но эти слова…

Они задели её сильнее, чем она ожидала.

Графиня это заметила.

Она улыбнулась едва заметно, победно.

— Ты уйдёшь из этого дома, Анна, — сказала она спокойно. — Тихо, без скандалов.

Анна сжала пальцы в кулаки. Она не могла. Она не хотела уходить. Но что она могла сделать? Когда Анна вышла из гостиной графини, ноги были словно ватные. Она шла по коридору, но не слышала собственных шагов.

В голове звучал голос графини.

"Ты уйдёшь."

"Ты никогда не будешь одной из нас."

"Ты не смеешь вмешиваться в судьбу моего сына."

Анна не знала, сколько простояла в темноте.

Но когда она подняла голову, он уже стоял перед ней.

Александр.

Она не знала, сколько времени он был там.

Но по его глазам она поняла…

Он всё слышал.

---------

Что бы вы сделали на месте Анны? Ушли бы или боролись до конца? Делитесь своими мыслями в комментариях и подписывайтесь, чтобы не пропустить, как развернутся события дальше! 📖