Лепестки под снегом

Вдали от усадьбы

Анна шагнула за ворота усадьбы и не оглянулась.

Она не дала себе шанса увидеть знакомый силуэт среди окон, не позволила себе разглядеть, загорится ли в его кабинете свет, как будто он услышал её шаги и бросился её искать.

Она не позволила себе верить в это.

Дорога перед ней утопала в белизне снега, покрытого тонкой ледяной коркой, сквозь которую скользили её шаги. Темнота ещё окутывала утро, но где-то за облаками начинал подниматься серый, тусклый рассвет.

Снег завалил всё вокруг, превратив мир в пустыню холода и безмолвия.

Но самое страшное было впереди. Она знала, что метель начнётся.

Ещё в усадьбе она слышала, как ветер поднимается за окнами, как деревья стонут под его тяжестью. Но ей было всё равно.

Она не могла ждать.

Каждый шаг, который она делала по этому заснеженному пути, был шагом прочь от него, прочь от этой жизни, от этих чувств.

И каждый шаг болел.

Кучер, согласившийся её отвезти, молча правил лошадьми, поглядывая на неё из-под шапки. Вопросов он не задавал, но в его взгляде читалось понимание.

— Будет сильная буря, — негромко сказал он, когда они уже отъехали от усадьбы достаточно далеко. — Не стоило вам ехать сегодня, барышня.

— Стоило, — ответила Анна, не поднимая глаз.

Она не могла остаться. Она не могла дождаться утра и увидеть, как он читает её письмо. Она не могла вынести мысли, что он просто отложит его в сторону и продолжит свою жизнь, как будто ничего не случилось.

Чем дальше они отъезжали от усадьбы, тем сильнее крепчал ветер.

Снег летел в лицо, въедался в кожу даже под тёплым платком. Лошади трудно пробирались через перемёты, и скорость их движения замедлилась. Анна вцепилась пальцами в край сиденья.

Внезапно телега резко накренилась, и кучер стиснул зубы.

— Проклятье, — пробормотал он. — Дорогу замело.

— Насколько? — спросила она, пытаясь перекричать ветер.

Он покачал головой, оглядывая заснеженное поле.

— До деревни ещё день пути, но дальше идти опасно.

Анна закусила губу.

Она не могла позволить себе ждать.

— Мы должны ехать дальше.

Кучер посмотрел на неё с сомнением.

— Барышня, в такой буре даже кареты не идут.

Она глубоко вдохнула, пытаясь удержаться на грани разума и эмоций.

— Я заплачу вам вдвое, если вы довезёте меня.

Кучер хмыкнул.

— Да не в деньгах дело. В жизни.

Анна сжала пальцы в кулаки, ощущая, как по лицу текут ледяные капли снега. Она не могла вернуться. Если она повернёт обратно, если она даст себе ещё один день в том доме, то не выдержит. Она сделает глупость. Она начнёт искать его взглядом, начнёт ждать ответа. А ответа не будет.

— Хорошо, — сказала она, отрываясь от мыслей. — Тогда я пойду пешком.

Кучер резко повернулся к ней.

— Вы что, совсем?

— Я дойду сама.

Он грозно нахмурился, спрыгнул с козел и тяжело вздохнул.

— Послушайте, барышня, — он сцепил руки в замок, будто пытаясь сдержаться. — У вас есть голова на плечах? Пешком — это верная смерть.

Анна упрямо сжала губы.

— Я справлюсь.

— Да что с вами, девки, не так? — он выругался, обернувшись к лошадям.

Анна не ответила. Она просто сделала шаг вперёд. Кучер выдохнул, с силой стянул с себя тёплую накидку и накинул ей на плечи.

— Ладно. Довезу до постоялого двора, а там дальше разберётесь.

Анна почувствовала, как внутри сжалось что-то горячее и болезненное.

— Спасибо.

Кучер сплюнул в снег и взобрался на козлы.

— Вот ведь упёртая…

Она не спорила. Она просто села обратно, закрыла глаза и дала буре унести её мысли туда, где уже ничего не болит.

Анна вышла из телеги и сразу почувствовала, как слабость пронзила её тело.

Её ноги дрожали после долгой дороги, а руки были до боли замёрзшими, даже несмотря на плащ. Ветер, гулявший над заснеженной деревней, не был таким свирепым, как в пути, но от этого не становилось легче.

Анна подняла глаза. Перед ней был её дом. Тот, о котором она мечтала в каждую бессонную ночь в усадьбе Орловых. Тот, который должен был стать её прибежищем, безопасным местом. Тот, который больше не был ей родным.

Крыша осела под тяжестью снега, став ниже, чем она помнила. Ставни на окнах были наполовину сломаны, одна из досок угрожающе свисала, будто дом сам отказывался держаться на ногах.

Крыльцо было покрыто снегом, но оно уже не выглядело гостеприимно.

Раньше в это время из трубы шёл дым, а тепло от печи чувствовалось, даже когда она стояла на пороге.

Сегодня дым не поднимался в небо.

Анна сглотнула, пытаясь справиться с чувством тревоги.

"Ты дома. Всё будет хорошо."

Она забралась на крыльцо и постучала в дверь.

Никакого ответа.

Она постучала сильнее.

Где мама?

Где Павел?

Она уже хотела постучать ещё раз, но дверь дрогнула и медленно отворилась сама, будто её никто не держал изнутри.

Анна задержала дыхание.

В доме было холодно. Так холодно, что её ноги дрогнули от пронизывающего мороза.

Но самое страшное — не мороз. Самое страшное — тишина.

Раньше здесь всегда что-то происходило. Мама варила суп, бранила Павла за то, что он не снял ботинки у двери. На столе всегда стояла чашка тёплого молока, потому что мать всегда знала, когда она вернётся.

Сегодня этого всего не было. Только пронзительный холод и запах гари.

Анна сделала шаг внутрь и в тот же миг резко вдохнула.

В углу стоял пустой сундук, который когда-то был забит её отцовскими инструментами. Полки были наполовину пустыми, будто мать продала всё, что могла.

Стол накрывала серая, поношенная ткань, но под ней не было еды. Как давно они не ели досыта? Как долго ждали её, надеясь, что она спасёт их?

— Кто там?

Голос был слабым, почти хриплым.

Анна резко повернулась, и её сердце упало в пятки.

В дверном проёме стояла её мать.

Только это не была та женщина, которую она помнила.

Её спина согнулась, лицо потеряло цвет, а глаза, которые всегда были полны решимости, теперь казались усталыми и потухшими.

Анна замерла.

— Мам… — её голос сломался.

Глаза матери расширились, но вместо радости в них появилось что-то другое.

— Ты… ты пришла?

Анна почувствовала укол боли. Как она могла задать этот вопрос? Как она могла сомневаться в этом?

Она бросилась к матери, обняла её, почувствовала, насколько она стала хрупкой, почти невесомой.

— Я здесь. Я… вернулась.

Но мать не обняла её в ответ. Её пальцы дрожали, но она не протянула рук к дочери.

Анна отстранилась, всматриваясь в её лицо.

— Мам?

И тут она поняла.

Её мать не рада её возвращению. Тишина между ними была разрушающей. Анна ожидала чего угодно — слёз, радости, упрёков. Но не этого безразличия. Не этого страха в глазах матери.

— Ты не должна была приходить, — прошептала она.

Анна замерла.

— Что?

Мать отвернулась, её пальцы цеплялись за ткань платья.

— Ты не должна была возвращаться, Анна. Это всё… ещё хуже, чем ты думаешь.

Анна почувствовала, как ледяная рука страха сжала её сердце.

Анна не верила своим ушам.

Она так долго мечтала о возвращении, представляла, как мать обнимет её, как Павел бросится к ней с улыбкой.

Но теперь она стояла в холодном, опустевшем доме, а мать смотрела на неё не с радостью, а с тревогой.

— Что ты имеешь в виду? — голос Анны дрожал, но она заставила себя говорить.

Мать отвела взгляд.

— Ты не должна была возвращаться.

Анна не могла этого понять.

Как её собственная мать может говорить такое?

— Мам… — она сделала шаг вперёд, но женщина покачала головой, будто запрещая ей приближаться.

— Ты не понимаешь, — голос матери сломался. — Мы… мы больше не можем здесь жить.

Анна затаила дыхание.

— О чём ты говоришь?

Мать сжала пальцы в кулаки, как будто старалась сохранить самообладание.

— Дом… — она сглотнула, прежде чем продолжить. — Он больше нам не принадлежит.

Мир дрогнул.

Анна не сразу поняла смысл этих слов.

— Как… как это?

Она подалась вперёд, словно её тело само отказывалось принять правду.

— Я же отправляла деньги! — в голосе зазвучала паника. — Каждый месяц! Я работала…

Мать покачала головой.

— Этого было недостаточно.

Анна не могла дышать.

Как этого может быть недостаточно?

Она жила в холодной усадьбе, терпела насмешки, старалась быть незаметной, чтобы только заработать эти деньги.

Но всё это было напрасно?

— Когда? — её голос сорвался.

Мать не ответила сразу.

Она прикрыла глаза, её плечи дрожали.

— Несколько недель назад.

Анна покачала головой.

— Но… мне никто не сказал…

— Мы не хотели, чтобы ты беспокоилась, — мать посмотрела на неё с мольбой, как будто боялась её реакции. — Анна, мы думали, что ты сможешь там остаться, устроить свою жизнь.

Анна замерла.

Её сердце застыло в груди.

— Ты… ты хотела, чтобы я осталась там навсегда?

— Разве там тебе не было лучше? — мать неуверенно улыбнулась, но эта улыбка была больной, измученной. — Ты ведь писала, что у тебя есть работа, что тебе хорошо…

Анна почувствовала, как что-то оборвалось внутри.

— Мам… я не могла остаться там.

— Но почему?! — в голосе матери прозвучало отчаяние.

Анна открыла рот, но не знала, что сказать.

Потому что ответ был слишком сложным.

Потому что если бы она осталась, она бы потеряла себя.

Но теперь она понимала.

Мать надеялась на это.

Мать хотела, чтобы она не возвращалась.

Не потому, что не любила её.

А потому, что ей нечего было дать дочери здесь.

Анна с трудом вдохнула.

— А где Павел?

Она должна была увидеть брата.

Она должна была поговорить с ним.

Но мать не ответила сразу.

Она отвела взгляд, её руки сжали край фартука.

— Он… ушёл.

Анна почувствовала новый удар в грудь.

— Как это — ушёл?

— Он работает… в городе.

— Один?

Мать едва заметно кивнула.

Анна закрыла глаза.

Её младший брат, который всю жизнь мечтал быть рядом с матерью, теперь был вынужден работать на чужих людей.

Он должен был учиться, расти, а не работать, как взрослый мужчина.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— А что я могла сказать? — голос матери задрожал. — Что ты должна вернуться и бросить свою работу, чтобы помочь нам? Ты бы сделала это, Анна. Я знаю. Но разве бы это что-то изменило?

Анна не знала ответа.

В комнате воцарилась тишина.

Она слышала только собственное дыхание, тяжелое и сбивчивое.

— Мам… — её голос сорвался. — Куда ты пойдёшь?

Мать пожала плечами, но её лицо выдало правду.

— Я не знаю.

Анна чувствовала, как её сердце сжимается.

Если бы она осталась в усадьбе, если бы она переступила через себя, может, ей удалось бы помочь?

Но теперь было слишком поздно.

Она подошла к матери, осторожно взяла её за руку.

— Я что-нибудь придумаю, — прошептала она.

Глаза матери наполнены слезами, но она лишь кивнула. Анна не знала, что будет дальше. Но одно она поняла точно. Ей больше некуда бежать.

Анна не могла уснуть.

Комната, в которой она выросла, была такой же холодной, как её воспоминания. Когда-то, много лет назад, отец принёс сюда маленький железный фонарь и говорил, что свет разгонит тьму, если его не гасить даже в самую страшную ночь.

Теперь же тьма внутри неё казалась бесконечной.

Она задумалась о нём. О человеке, который когда-то был её целым миром. Она помнила, как в детстве слушала его рассказы о том, как он строил этот дом своими руками.

— Когда ты вырастешь, Анна, — говорил он, укрывая её тёплым пледом, — у тебя всегда будет место, куда можно вернуться.

Она тогда верила ему. Но он не знал, что однажды этот дом перестанет быть их домом. Он не знал, что в один день его не станет, и вместе с ним исчезнет ощущение безопасности.

Отец умер внезапно.

Всё произошло зимой, когда дороги были покрыты снегом так же, как сейчас. Он ушёл в лес за дровами и не вернулся.

Анна помнила тот день до мельчайших деталей — молчание матери, её пустой взгляд в окно, пальцы, сжимающие молитвенник так сильно, что костяшки побелели. Когда его нашли, было уже поздно. Его застала буря. Его замело снегом, и он замёрз в нескольких шагах от дома.

Она долго не могла понять, почему именно так.

Почему именно он?

Почему именно в тот день?

Почему никто не услышал его?

Но потом поняла — на этот вопрос нет ответа.

После его смерти мир изменился. Мать перестала смеяться. Павел, который тогда был ещё маленьким мальчиком, перестал говорить на несколько дней.

А Анна…

Анна просто росла слишком быстро. Она пыталась быть сильной ради матери, старалась не плакать, не жаловаться, потому что в доме уже хватало горя. Она прятала свою боль, убеждая себя, что теперь это не важно.

Но сегодня, в этой пустой и холодной комнате, воспоминания навалилась на неё с новой силой.

Она не слышала, как открылась дверь.

Лишь почувствовала, как материнская рука коснулась её плеча.

— Ты не спишь?

Анна медленно села, отводя глаза.

— Нет.

Мать вздохнула, присела рядом.

— Я знаю, о чём ты думаешь.

Анна горько усмехнулась.

— Правда?

— Да, — мать положила ладонь ей на руку. — О нём.

Анна напряглась, но не ответила.

— Ты так и не простила себя, да?

Анна замерла.

Мать смотрела прямо в неё, её взгляд был спокойным, но пронзительным.

— Прости за что? — голос Анны сорвался.

— За то, что ты не пошла с ним в тот день.

Сердце застыло.

— Я…

Анна не могла говорить. Она не ожидала этих слов. Но мать не отвела взгляда.

— Ты была ребёнком, Анна. Но я знаю тебя. Ты всегда винила себя за это.

Анна закрыла глаза. Она и правда всегда винила себя. Если бы она тогда уговорила его взять её с собой…

Если бы он не ушёл один…

Если бы она хотя бы успела попрощаться… Но если бы ничего не меняет.

— Я не хотела возвращаться, — тихо сказала она.

Мать едва заметно улыбнулась.

— Но вернулась.

Анна кивнула.

— Потому что это мой дом.

Мать сжала её руку сильнее.

— Анна… этот дом нам больше не принадлежит.

Её дыхание перебилось.

— Я знаю.

Мать покачала головой.

— Нет, ты не знаешь всего.

Анна встретилась с её глазами.

И тогда мать сказала слова, от которых внутри всё похолодело:

— Этот дом принадлежит Орловым.

Анна не сразу поняла смысл этих слов.

"Этот дом принадлежит Орловым."

Она смотрела на мать, но её разум отказывался воспринимать реальность.

— Что… что ты сказала? — её голос сорвался, словно не веря в то, что услышала.

Мать отвела взгляд, её пальцы медленно гладили край старого платка, как будто это могло её успокоить.

— Я должна была сказать тебе раньше… — её голос был тихий, уставший, полный вины. — Но я… я не знала, как.

Анна резко вдохнула.

— Орловы… купили наш дом? — она произнесла это вслух, но слова казались чужими, будто не принадлежали ей самой.

— Он уже не наш, Анна, — мать едва заметно пожала плечами, словно смирившись с этим. — Его выкупили… ещё до твоего возвращения.

Анна почувствовала, как внутри что-то оборвалось.

Она оставила свою жизнь ради семьи.

Оставила себя ради них.

Но в итоге всё было решено без неё.

— Почему ты мне не сказала? — голос её дрожал от предательства.

Мать тяжело вздохнула, её глаза казались потемневшими от усталости.

— А что бы ты сделала? — её голос был тихий, почти сломленный. — Ты бы бросила свою работу? Ты бы пришла сюда и отказалась от всего?

Анна зажмурилась.

Она не знала ответа.

Она просто не знала.

— Почему именно Орловы? — её голос был глухим.

Мать помедлила, прежде чем ответить:

— Они всегда были частью нашей судьбы, Анна. Тебе стоило это понять ещё там.

Анна замерла.

Её сердце бешено колотилось, мысли путались.

Что это значит?

Как это связано с её отцом?

Как это связано с ней самой?

Мать положила руку ей на плечо, её прикосновение было лёгким, почти извиняющимся.

— Ты устала с дороги. Давай поговорим об этом завтра.

Но Анна не могла ждать.

Она должна была узнать правду.

Но…

Её тело предало её.

Она чувствовала тяжесть во всех мышцах, усталость накатывала с новой силой.

Она не могла бороться с этим.

— Хорошо, — её голос был слабым.

Она почувствовала, как мать осторожно ведёт её к кровати.

Её веки опустились сами собой.

Но даже во сне она знала — завтрашний день изменит всё.

------

Кто из Орловых владеет их домом и почему? Какой клубок тайн еще предстоит раскрыть Анне? дорогой читатель, поделись своим мнением в комментариях. И не забудь подписаться на книгу, чтоб не пропустить новую главу.