Лесной глуши неведомые тропы

Глава 20. Домой

Сердце было не на месте еще с ночи. Несмотря на то, что спалось мне плохо, проснулась я раньше Энги. Наскоро умывшись и одевшись в дорогу, я неспокойно бродила из угла в угол, раздираемая нехорошими предчувствиями. Когда совсем рассвело, я растолкала Энги и заставила его собираться.

— Что за спешка? — недовольно заворчал он и сонно заморгал.

— Не знаю, как ты, а я тороплюсь домой, — насупилась я.

Энги взъерошил и без того сбившиеся волосы и сладко зевнул. Я едва не взвыла от досады:

— Да скорее же!

— Ладно, ладно, — примирительно пробормотал он и принялся собираться.

Завтракали на ходу; вскоре нам предстояло съезжать с проселочных дорог в лес, поэтому следовало остановиться на ярмарке и основательно запастись провизией в дорогу. В этот раз я наотрез отказалась стеречь лошадей и вызвалась на закупки сама. Неведомое чувство заставляло меня оглядываться через плечо у каждого прилавка, и в конце концов я поняла, что у моих страхов есть основание: за мной следили.

Эти люди не были похожи на королевских гвардейцев. Скорее, на разбойников или наемников. Разношерстная компания нечесаных и небритых мужчин в грязной, оборванной одежде. Они пытались выдать себя за проезжих покупателей, но всякий раз, когда я оглядывалась, быстро отводили глаза и делали вид, что рассматривают товары на прилавках.

Сердце застучало в висках: не к добру это.

Поправив на плече лямку дорожной сумы, я расплатилась с последним торговцем, у которого покупала сушеные фрукты и орехи, дошла до конца торгового ряда и обогнула ярмарку с тыльной стороны. Завидев меня, Энги поднялся, подбежал ко мне и отобрал сумку. Я приблизила губы к его уху:

— За нами следят.

Надо отдать ему должное: он ничем не выдал своего беспокойства, только жилы на шее вздулись еще отчетливей.

— Кто? Гвардейцы? — одними губами спросил он.

— Кажется, нет. Какие-то оборванцы. Но точно наблюдают за мной.

Энги, как ни в чем не бывало, перекинул сумку через круп коня. Делая вид, что поправляет затяжки на подпруге, бросил несколько косых взглядов мне за спину. Я боялась обернуться, внимательно наблюдая за его лицом.

Оно оставалось безмятежным. Закончив возиться с сумками и подпругой, Энги помог мне взобраться на коня и мимоходом шепнул:

— Не оборачивайся. Едем к лесу. Посмотрим, отстанут ли.

— Я боюсь, — призналась я шепотом.

— Не бойся, — уверенно сказал он и ободряюще улыбнулся. — Их немного, в случае чего отобьемся.

Я последовала совету Энги и не стала оборачиваться. Но не смогла удержаться, чтобы не пустить коня вскачь быстрым галопом. Энги держался за мной: я могла поклясться, что слышала не только топот лошадиных копыт, но и его шумное дыхание.

Увы, погоня не отвязалась: следующие за нами молодцы перестали таиться. Тут уж оглядывайся, не оглядывайся, — ничего не изменится: помощи ждать неоткуда. Кажется, их пятеро, а Энги один.

Силы лошадей тоже были неравны: наши навьючены тяжелыми вещами, водой и едой, а лошади чужаков несли только их самих. Да и лошадь Огнеда, непривычная к долгим скачкам, стала уставать, то и дело спотыкаясь о кочки.

Стоило ли удивляться, что едва мы достигли леса, как нас догнали и окружили?

— Эй, вы, придержите-ка лошадей! — крикнул один из разбойников, вглядываясь в меня с хитрым прищуром. — Кто вы такие?

— Просто проезжие. Торговали в столице, едем в свою деревню, — невозмутимо ответил Энги, стараясь держаться ближе ко мне.

— Хорош заливать, — бросил другой, с косматой рыжей бородищей. — Торговцы приезжают на телегах, а не верхом. А она, — он указал рукой в мою сторону, — определенно леди, хоть и одета как нищенка. Ты видел хоть одну крестьянскую бабу, которая умеет держаться в седле?

Не успел Энги раскрыть рта для ответа, как чьи-то руки уже вцепились в меня и стащили с коня. Я громко ахнула, и Энги стрелой слетел наземь.

— Оставь ее!

— А что, девчонка тебе дорога? — ухмылялся третий, не преминув ощупать меня совсем уж похабно и дерзко. — Признавайся, ты ведь принцесса Ингрид, да?

— Она не принцесса, — нахмурился Энги и толкнул наглеца с такой силой, что тот оступился и ударился спиной о дерево, — а моя жена. Держи от нее руки подальше.

— А парень-то не промах! — хохотнул кто-то. — Сам принцессе под юбку залез, а с другими не поделился.

— Что вам надо? — взвизгнула я, прячась за спину Энги.

Он уже обнажил меч и сорвал со спины большой деревянный щит.

— Эй, парень, не горячись, — миролюбиво вскинул руки первый разбойник. — Отдай нам принцессу и езжай, тебе мы препятствовать не станем.

— Зачем она вам? — оттесняя меня спиной к лесу, зарычал Энги.

Хочет выйти из окружения, догадалась я. К лошадям теперь не подобраться, как нам уйти?

— Зачем она нам — это уж не твоя забота.

— Разве вы люди короля? — пискнула я из-за плеча Энги. — Вы не похожи на гвардейцев.

Братия дружно заржала.

— А может, мы и сами короли, а? — подбоченился рыжебородый. — А принцессы как раз и не хватает. Одной на всех, правда, маловато будет, но мы люди не жадные, поделим как-нибудь.

Энги не стал дожидаться нападения и атаковал ближайшего разбойника. Тот едва успел увернуться от удара, сталь зазвенела о сталь. Я успела заметить, что вооружены нападавшие плохо, меч Энги выглядел куда крепче и острее, чем щербатое и тусклое оружие разбойников. Мечи были лишь у двоих, еще двое выхватили топоры, предводитель вертел в руках дубину. К счастью, лучников среди них не было, иначе бой закончился бы до обидного быстро.

Пока Энги бился с меченосцем и его подельником с туповатым на вид топором, двое успели зайти ему за спину и ухватили меня за руки.

— Идем, кобылка, поездишь с нами, — загоготал один из них мне в ухо.

— Пустите! — взвизгнула я, вырываясь. — Вы не смеете меня трогать: я королевская дочь!

— А только что называлась его женой, — веселились разбойники, волоча меня к своим лошадям.

Энги обернулся, увернулся от замаха топором и словно позабыл о своих противниках, с громким рыком подскочил ко мне.

Чьи-то руки оттолкнули меня прочь, я упала и больно ушибла бедро. Энги теперь бился сразу с четверыми разбойниками, но один через мгновение пал от его руки.

Я с испугом смотрела на то, как Энги отступает шаг за шагом, не позволяя никому из противников зайти себе за спину, чтобы подобраться ко мне. Предводитель, лениво помахивая дубинкой, все еще гарцевал на лошади и внимательно наблюдал за побоищем.

Хлынула кровь: Энги почти до середины разрубил второго разбойника, и двое других стали держаться осторожней. Мой взгляд метался между Энги, врагами и оставшимся разбойником: тот, наконец, соизволил слезть с коня, подобрался к убитому подельнику и выхватил из мертвых рук меч.

— Энги, сзади! — закричала я что есть силы, отступая еще дальше.

Энги присел, — вражеский меч просвистел у него над головой, — и плавным движением перекатился в сторону, держа в поле зрения всех оставшихся разбойников.

— Сдавайся, парень, — перекинул дубину из рук в руку предводитель. — Вам от нас не уйти.

— А ты попробуй взять! — выкрикнул Энги и снова пошел в наступление.

Я опустилась на колени, закрыла глаза, вплела пальцы в густую весеннюю траву и принялась истово молиться духам леса. Старая ведьма говорила, что они — мои покровители, так пусть же помогут нам и в этот раз.

Крики, рычание, болезненные вопли и лязг железа внезапно стихли, зато послышался топот копыт. Я в ужасе открыла глаза: на поляне валялись четыре трупа, а Энги что есть духу гнался за главным разбойником, пустившимся наутек.

— Зачем? — застонала я, вцепившись себе в волосы.

Собравшись с духом, я изловила испуганных лошадей. Энги, похоже, уехал на разбойничьей, потому что его гвардейская лошадь была здесь и беспокойно била о землю копытом. Я привязала скакуна к дереву, а сама взобралась на встревоженную лошадь Огнеда. Поискав глазами удаляющиеся фигуры, едва различимые за стволами деревьев, я пришпорила коня и пустилась следом. Но как ни старалась я их догнать, мужские фигуры совсем потерялись из виду.

Я видела комья земли, вырванные из лесной почвы лошадиными копытами, и знала, в какую сторону ехать, но все равно было страшно остаться в лесу совершенно одной. И на что я только рассчитывала, когда собиралась бежать в одиночку?

К счастью, вскоре на окраине леса показалась фигура, в которой я безошибочно узнала Энги. Он был один.

— Не догнал? — спросила я с тревогой еще издали.

— Догнал, — Энги приблизился, спешился и достал из ножен окровавленный меч. — Теперь все.

— Зачем ты за ним погнался? — Энги не стал помогать мне спуститься с коня, пришлось сползать самой.

— Если бы я дал ему уйти, он пустился бы следом, но уже с другими подельниками.

Я сглотнула, наблюдая за тем, как Энги чистит лезвие меча от крови.

— Кем они были? Непохоже, что это люди короля.

— Точно не люди короля, — мрачно подтвердил Энги. — Те ни за что не стали бы обращаться с тобой так… — он запнулся.

— Как?

— Словно ты не нужна им живой.

— Но они не убили меня, — я растерянно развела руками.

— Только потому, что прежде хотели с тобой поразвлечься, — еще мрачнее добавил Энги.

Я призадумалась.

— Но откуда… откуда они знали обо мне? Если король объявил награду за мою голову, никто в здравом уме не стал бы меня убивать…

— Только если кто-то не предложил больше за твою смерть, — Энги многозначительно посмотрел мне в глаза.

— Милдред? — похолодела я от страшной догадки.

— Похоже, за тобой послали не только королевских гвардейцев, — он хладнокровно закончил с мечом и любовно вложил его в ножны. — Надеюсь, эти были единственными. В лесу придется держаться подальше от тракта, ехать бездорожьем. Дольше, зато надежней. Ты готова?

Я потерла виски и только теперь увидела, что дублет Энги заляпан кровью. Как я могла быть такой черствой и невнимательной?

— Ты ранен? — я встревоженно подошла ближе.

— Нет, — он небрежно повел плечом. — Это чужая кровь. Ты нашла моего коня?

— Нашла. — Тогда поехали, пока за нами еще кто-нибудь не погнался.

***

На обед мы расположились у небольшого лесного ручейка. Пока Энги привязывал лошадей — помимо наших, он решил захватить еще одну разбойничью лошадь, — я с наслаждением умыла лицо чистой водой. Напилась прямо из пригоршни, чтобы не тратить зря припасенную в мехах воду. Энги на всякий случай не стал разводить костер: мало ли кто мог заметить дым? Да и готовой еды я вдоволь накупила в деревне, можно было денек обойтись и без горячего. Пока я раскладывала на холстине снедь, Энги разделся до пояса, чтобы хорошенько умыться и смыть с себя кровь. Глянув на него искоса, я испуганно ахнула:

— Ты же говорил, что не ранен!

На правом плече и предплечье вспухли глубокие порезы, такой же я разглядела над лопаткой.

— Ерунда, — буркнул он, покосившись на меня.

— Вот же глупая башка! — рассердилась я. — Надо было сразу промыть раны! Ты полдня проехал так, а что если в кровь проникла зараза?

— Я и забыл, с кем имею дело, — проворчал Энги, утираясь своей же рубахой.

— Постой, — велела я и принялась ходить вокруг, выискивая среди травы молодые листья подорожника.

Зашить раны было нечем, и целебных мазей я с собой не прихватила. Зато весна давала возможность найти лекарство прямо под ногами. Хорошенько вымыв найденные листья, я растерла их руках, чтобы пустить свежий сок, и приложила к порезам. Мне пришлось порвать на повязки ночную рубашку, купленную на ярмарке, зато на душе стало спокойней: авось обойдется, и целебный сок подорожника сделает свое дело.

Закончив, я осторожно обняла Энги и поцеловала в шею. Твердые мышцы напряглись под моими пальцами, но противиться он не стал, лишь крепче прижал меня к себе.

— Я боялась, что они убьют тебя, — вздохнула я и потерлась щекой о его обнаженную грудь.

— Куда им, — хвастливо прищелкнул языком Энги, перебирая пальцами мои косы. — Почему ты в меня не веришь?

— Их было пятеро, Энги. А ты один, — пальцы нащупали позвонки на его пояснице, и он вздрогнул под прикосновениями.

— Я все-таки королевский гвардеец. Хоть и бывший. А они — неумелое отребье.

— А если… нас найдут королевские стражи? И тебе придется сразиться со своими собратьями? — я подняла лицо, чтобы заглянуть в любимые зеленые глаза.

Он помрачнел, но из объятий меня не выпустил.

— Надо будет — сразимся. Я защищаю свое.

— Но сможешь ли ты устоять перед ними? Их ведь тоже будет много.

— Раньше ты не была такой трусливой, — насмешливо хмыкнул он и поцеловал меня в висок. — Не волнуйся, Илва. Правда на нашей стороне. А теперь давай-ка поедим, и снова в путь.

Но за обедом кусок в горло не лез. Пожевав немного сыра и сухого изюма, я снова поделилась своей тревогой:

— Энги… Как полагаешь, когда мы приедем домой, гвардейцы отца уже будут нас ждать?

Он задумался, тщательно обгладывая ножку холодной жареной перепелки.

— Ты же сама хотела домой. Можем свернуть и поселиться где-нибудь еще.

— Нет, — я тряхнула головой. — Не хочу бегать. Мой дом — там, где я прожила все те годы, которые помню. Там, где приютила меня Ульва. Меня никто не заставит больше уйти оттуда. Разве что гвардейцы…

— Не думаю, что они заявятся прямо туда, — качнул головой Энги. — Только если Милдред расскажет. А он не расскажет, почему-то я в этом уверен. Тогда пришлось бы говорить все, объясняться перед королем. Нет, ему выгодно, чтобы принцесса сгинула бесследно, если ты в самом деле ему мешаешь.

— Но почему он тогда не отказался на мне жениться?

«Ты еще не знаешь, что такое боль», — вспомнились мне зловещие слова Милдреда, и я поежилась.

— Поди знай, — Энги нервно повел раненым плечом и тут же поморщился. — Не хочу об этом думать. И ты не думай. Лучше давай-ка собираться.

Всю оставшуюся дорогу я то и дело оглядывалась назад, смутно опасаясь погони. Но позади ехал Энги с беспечным и довольным выражением лица. С каждым днем, который приближал нас к дому, он улыбался все чаще, много шутил и подначивал меня, стараясь развеять мои страхи. Без него я непременно заплутала бы в лесу, но Энги прекрасно ориентировался по солнцу и звездам и уверял меня, что мы держимся неподалеку от тракта и скоро, совсем скоро приедем домой.

Лес в эту пору теплой весны словно наполнялся волшебством. Россыпью белых капелек зацветали первые кустики земляники, вперемешку с лилово-розовыми цветочкам медуницы и голубоватыми звездочками пролесок. Лесная почва нарядилась сочной зеленью, на кончиках сосновых ветвей распушились нежно-салатовые новорожденные иголки. Пение лесных птиц, особенно мелодичное перед гнездовьем, ласкало слух и заставляло забывать обо всех тревогах.

По ночам на жестких еловых лапах меня согревали жаркие объятия Энги и слова любви, которые он не забывал шептать мне на ухо. Мои пальцы дерзко пробирались ему под рубашку и гладили его тело — настолько, насколько он разрешал мне. Временами меня обижала его сдержанность: я бы давно позволила ему гораздо больше, чем просто объятия и поцелуи, если бы он только захотел.

Но Энги держался стойко, как кремень.

На исходе второй седмицы скитаний по лесу, как и предполагал Энги, мы вернулись домой. Нас встретил опустевший двор: моих курочек больше не было в сарае, никто не бросился ко мне выпрашивать еду с радостным кудахтаньем. В сгущавшихся сумерках дом, к которому я стремилась всей душой, выглядел чужим и неприветливым. Энги привязал лошадей у покосившегося забора и первым ступил на крыльцо. Перед дверью нахмурился: замок, на который запирали избу перед отъездом, валялся сбитым в кустике молодой крапивы.

Энги первым вошел в дом, я — следом за ним. Отчего-то я ожидала притаившихся внутри гвардейцев, однако все оказалось куда проще: оставленный без присмотра дом просто-напросто обворовали. Не хотелось думать о том, кто из односельчан позарился на наше нехитрое добро. Не было ни топора, ни граблей, даже поганую метлу, и ту унесли.

На голых лежанках остались только набитые прошлогодней соломой тюфяки. Подушек, простыней и одеял как не бывало. Развороченный сундук так и остался стоять с открытой крышкой: забрали все старое белье — и мое, и Ульвы, и даже вышитую к свадьбе рубашку Энги.

У меня не было слов, я просто молча бродила по разоренному дому. Энги, напротив, посмеивался и с каждой новой обнаруженной пропажей озадаченно почесывал себя в затылке.

— Заслонка-то от печи кому понадобилась? — хохотнул он. — Ну народ.

Пошатываясь, я забрела в чулан. Как ни странно, горшочки с моими мазями и сушеные лекарственные травы остались на месте, забрали только съестное: мешок с лесными орехами, вязанки сушеных грибов и луковицы. Разумеется, картошки и овощей в пустом доме воры тоже решили не оставлять.

— Не расстраивайся, Илва, — Энги обнял меня со спины. — Сейчас зайдем к Ираху, у него и поужинаем. Сегодня как-нибудь переночуем, а завтра с утра… как раз воскресенье. Сначала в церковь, обвенчаемся, а потом и на ярмарку. Деньги у нас есть, а барахло даже в руках тащить не придется. Двух лошадей я должен вернуть Огнеду, а одну можем оставить себе.

Если волки не сожрут. Впрочем, что-то они не показывались, пока мы ехали через лес домой.

Энги воспринял мое молчание по-своему и поцеловал в щеку.

— Неужели какие-то воришки смогли так тебя расстроить?

— Нет, Энги, — улыбнулась я. — Ты прав. Идем к Ираху.

Мы сгрудили дорожные вещи у порога. Энги подобрал из крапивы замок, обжег руку и принялся громко ругаться. Выдернув жгучую траву с корнем, хотел было ее выбросить, но я не позволила: свежая зелень сгодится для весеннего супа.

Приладив замок на двери, Энги хотел было помочь мне взобраться на лошадь, но я отказалась:

— Увидят меня верхом, и что скажут? Лучше не привлекать лишнего внимания.

Вздохнув, Энги связал поводьями лошадиный караван и поплелся за мной пешком.

Сквозь распахнутые настежь окна трактира доносился размеренный гул голосов: харчевня об этой поре всегда словно превращалась в переполненный пчелами улей. Энги привязывал лошадей к забору, когда хлопнула входная дверь: пьяница Гунт нетвердой походкой поплелся за угол, чтобы справить нужду. Я поморщилась. Сделав свое неблагородное дело, Гунт поскреб лысый затылок и только теперь обратил на нас внимание. Выцветшие карие глаза едва не выкатились из орбит от удивления.

— Тур, дери Создатель мою душу! Ты ли это? И Илва с тобой? А где вы столько коней наворовали? Или это у меня в глазах троится?

— Не троится, — засмеялся Энги. — Ирах здесь?

— Где ж ему быть, — пробурчал все еще изумленный Гунт. — А вы это откуда?

— Да так, по делам ездили, — уклонился от ответа Энги. — Илва, идем.

Едва мы переступили порог, как в ноздри ударил густой запах свежесваренного эля и жареного мяса. Глаза заслезились: я успела отвыкнуть от удушающего смрада таверны после свежего воздуха дворцовых покоев и коридоров.

Прошедшая мимо Руна вдруг оглянулась и замерла с подносом в руках, вытаращив на меня глаза. Я не удостоила ее взглядом: после расправы надо мной на празднике Зимогона Руна была последним человеком, которого мне хотелось бы видеть. Зато за стойкой я увидела Ираха и просияла.

— Глазам не верю! — ахнул тот, едва не выронив кружку с элем. — Илва, ты ли это?

— Я, — улыбаясь, я подошла ближе. — И Энги со мной.

— И когда вы вернулись?

— Да вот только сегодня.

Ирах торопливо вытер руки о засаленный передник, вышел из-за стойки и крепко обнял меня, прижимая к объемистому животу. «Как отец», — мелькнула в голове странная мысль.

— Где же это вы пропадали?

— Лучшей доли искали, — улыбнулась я.

— Не нашли, по всему видать, — фыркнула за спиной Руна. — Ведьмам-то, небось, нигде не рады.

Я обернулась и наконец смерила ее холодным взглядом.

— Мои куры целы?

— Какие такие куры? — ядовито прищурилась Руна.

В моих жилах мгновенно разлился холодный гнев.

— Такие, которых вам Энги на присмотр оставил. Лучше бы им быть целыми, иначе я тебя саму в курицу превращу.

Руна изумленно открыла рот, но тут же закрыла его, и в ее взгляде, к своему удовлетворению, я заметила испуг.

— Да целы, целы твои несушки, что им сделается, — посмеиваясь, похлопал меня по плечу Ирах. — Ну, уважьте старика, угоститесь с дороги. Небось, дома-то не успели ничего состряпать.

— Наш дом разворовали, — спокойно сказала. — Ума не приложу, кто бы это мог быть?

Ирах удивленно округлил глаза.

— Разворовали? Как же так, деточка…

— Да вот так, — ответила я и уже громче добавила, отметив, как притихли голоса в харчевне: — Если к вечеру мое добро домой не вернется, у воров к утру руки отсохнут. Там и поглядим, кто на чужое позарился.

От меня не укрылось то, как испуганный взгляд Руны метнулся на ее руки. Украдкой зыркнув на меня, она тут же спрятала их под фартук.

— Сдалось кому-то твое добро! — фыркнула она нарочито громко. — На хранение я его взяла, в кладовую положила. Добро сделать хотела. А то бы все плесенью пошло, а еду бы мыши изгрызли.

— А печную заслонку моль бы побила? — хмыкнул позади Энги.

— Руна! — нахмурил брови Ирах, но трактирщица проворно шмыгнула в кухню. — Кхм… ты, дочка, не серчай. Я прослежу, чтобы тебе все вернули, если и правда так вышло… Я не знал…

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я снисходительно и присела за ближайший стол.

Братьев Риддов, что сидели напротив над полупустыми тарелками, словно ветром сдуло: пересели в самый угол харчевни, потеснив гурьбу батраков. Я едва удержалась от торжествующей улыбки. Так-то. Считают меня ведьмой? Пусть теперь и близко боятся подступить.

Энги неодобрительно покачал головой, взглянув в мою сторону. Я виновато пожала плечами и мило улыбнулась.

— Нам бы… корму лошадям задать, — неуверенно попросил Энги Ираха и положил на стойку блестящий золотой. — И поужинать. А сдачу… возьми за беспокойство о курах и за хранение добра.

Я нахмурилась: этак не успеешь оглянуться, как Энги все богатство разбазарит.

— Свейн! — окликнул Ирах сынишку, обернувшись через плечо. — Овса лошадям, быстро!

— И, вновь повернувшись к Энги, спросил озадаченно: — Где это ты так разбогател?

— На заработки ездили, — небрежно повел плечом Энги.

— В столицу, небось? — уважительно протянул Ирах.

Энги перехватил мой предупреждающий взгляд и осекся на полуслове.

— Нет, в другой город. Но Илва по дому заскучала, пришлось вернуться.

— И правильно сделали, дети, — одобрительно закивал Ирах. — Дома-то оно завсегда лучше. А вы, это… — он неуверенно перевел взгляд с Энги на меня и обратно. — Свадьбу уже сыграли?

— Нет, — Энги покосился на меня. — Завтра прямо с утра идем в церковь венчаться.

— Надо же! — всплеснул руками Ирах. — А у меня и подарка-то…

— Это ни к чему, — улыбнулся мой жених. — Илва лишнего шума не хочет, обвенчаемся, и домой.

— Ну уж нет! — возмутился Ирах. — Из церкви сразу ко мне! Вся деревня соберется, событие-то какое! Это дело как следует отметить надо!

Энги снова неуверенно покосился на меня, но я только покачала головой и обреченно махнула рукой. Ираха не переубедишь, если уж что задумал: упрямый, как все мужчины.

— Ты садись, а я сейчас все подам, — засуетился трактирщик и скрылся на кухне.

Энги присел рядом со мной и легонько толкнул плечом в плечо.

— Руки отсохнут, говоришь? Я невинно хлопнула ресницами.

— Зато уже сегодня нам все украденное вернут. Ладно бы картошка, но рубашку-то я тебе к свадьбе вышивала.

— Смотри, как бы народ на тебя не обозлился.

— Пусть злятся. Зато больше к нам не сунутся.

Вскоре вышел Ирах с тарелками, полными дымящейся еды. Я с удовольствием отметила, что он помнил о моей нелюбви к мясу, и передо мной поставил ароматное овощное рагу со свежим зеленым салатом, в то время как Энги достались жареные на огне свиные ребрышки с тушеной фасолью. Энги подвинулся на своей скамье, красноречиво предлагая Ираху присесть рядом.

— Какие новости в деревне? — спросил он, набрасываясь на ребрышки.

— К посевной готовимся, — поскреб широкий бок Ирах. — Лошадей-то Огнеду вернешь? Шибко он о них печалился.

— Вон же стоят, твой овес жуют. А остальные как?

— Да все так же, — неопределенно ответил Ирах. — Хакон вон к Келде посватался. Кто бы подумал, что Марта дочку за кузнеца отдаст. Она ее, поди, не меньше чем лорду в жены готовила.

Я улыбнулась.

— А вы слышали-то? Принцесса в столицу вернулась.

Энги поперхнулся элем, а я прикусила губу, украдкой взглянув на него.

— Да, слыхали, — осторожно сказала я.

— Небось, скоро в наши края приедет. Милдред, поди, дождался невесту через столько лет. А! Старый Хенрик умер, храни Создатель его грешную душу. Боюсь, при новом лорде нам туго придется. Слухи ходят, хочет подати увеличить.

При упоминании о Милдреде я невольно поежилась, а Энги помрачнел, глядя в сторону.

— А как Мира? — решила я увести разговор в сторону.

Настал черед Ираха помрачнеть и опустить глаза в стол.

— Нездоровится ей.

— Что случилось? — встревожилась я. — Дитя беспокоит?

Ирах бросил на меня быстрый взгляд исподлобья, а Энги напрягся, прислушиваясь к разговору.

— Скинула она.

— Как? — ахнула я, прикрыв рот. — Когда?

— Третий день, поди… лежит, мучается, — нехотя ответил он.

— Но почему?! Что произошло?

— Гость к ней приезжал из Старого Замка. Из стражей тамошних. А оно уж и видно стало, что тяжелая ходит. Осерчал, видать, крепко, что негодный товар ему подсунули, да поколотил всю. До утра, бедняжка, мучилась, пока скинула.

И меня в это время не было в Трех Холмах! Никто бедной Мире не сумел помочь!

Меня будто вихрем снесло со скамьи.

— Я пойду к ней.

— Сходи, дочка, сходи. Ей-то все утешение будет. А то лежит белая вся, лица на ней нет.

Я не помнила, как взбежала по лестнице и очутилась перед комнатой Миры. Толкнув дверь, обомлела: как и говорил Ирах, моя бывшая подруга лежала среди подушек с бледным лицом, покрытым испариной.

— Я не хочу… — она устало повернула голову на звук и замолчала.

— Мира…

— Илва?

— Как же так? — мои руки уже ощупывали лоб, отыскивали на шее живчик, тянули вниз одеяло.

— Не надо, — Мира слабо отмахнулась, — оставь меня.

Я взяла ее бледное, исхудавшее лицо в свои ладони.

— Кто это сделал? И почему?

— Корин, — чуть слышно шепнула она.

Ах вот оно что. Корин — это тот самый страж из Старого Замка, который частенько наведывался к Мире «в гости».

— Почему он так взбесился? Почему бил тебя?

Мира отвернулась к окну и прикусила бескровную губу. Другого ответа мне и не понадобилось: наверняка отчаянная подруга решила провернуть с ним ту же хитрость, что и с Энги, и попыталась сделать из него отца для своего ребенка. Вот только она не учла, что не все мужчины похожи на Энги и готовы такое простить.

— Мне придется тебя осмотреть, — со вздохом сказала я. — Только вначале сбегаю домой, за травами.

— Илва, не надо, — слабо запротестовала Мира, но я ее уже не слушала.

Стрелой пролетев мимо Ираха и недоумевающего Энги, я со всех ног побежала домой. Какое счастье, что Руне, или кто там еще хозяйничал в нашем доме, не понадобились травы и нехитрые лекарские приспособления! Я не глядя сгребла в суму все, что осталось на полках, и не щадя себя и не сбавляя шага, так же быстро побежала назад. Если Мира продолжает истекать кровью, то следующий день может не пережить.

К счастью, все обошлось. Я провозилась с ней до темноты, не обращая внимания на жалобные всхлипы и протесты — Мира уверяла, что ей лучше умереть, чем жить на этом свете.

— Умереть ты всегда успеешь, — в очередной раз повторила я и заставила ее выпить зелье. — А теперь спи, тебе поправляться надо.

Когда я вышла во двор трактира, Энги уже успел отвести лошадей Огнеду и вернуться обратно, и теперь вместе с Ирахом грузил на телегу клетку с моими курочками и короба с наворованным добром. Надутая, как индюк, Руна наполняла корзины овощами, мешками с фасолью и мукой и прочей снедью, которой у нас не было прежде.

— На золотой вы могли купить во сто крат больше, — ответил на мой немой вопрос Ирах. — Не отказывайся, дочка.

Разбойничью лошадь Энги отдал Огнеду вместо съеденной волками, поэтому нам достался скакун из королевских конюшен. Энги усадил меня верхом и взобрался в седло позади меня.

— Трогай! — крикнул Ирах вознице, и мы наконец-то поехали домой.