Лесной глуши неведомые тропы

Глава 23. Старые тайны

Прокаленная над огнем игла туго входила в живую плоть, заставляя любимого каждый раз мелко вздрагивать от боли. Я беспрестанно смахивала с ресниц крупные, как горошины, слезы, стискивала зубы и заставляла себя сделать очередной стежок. И еще один. И еще. Четверо хорошо обученных воинов против одного не защищенного доспехами Энги — и вот результат: правая рука иссечена порезами, на бедре глубокая рана. После того, как пришла в себя, первым делом я заварила для Энги отвар, облегчающий боль, но, увы, он не мог совсем снизить чувствительность. Энги скрипел зубами и молча терпел, время от времени бросая тревожные взгляды на дверь. Но я почему-то не ждала опасности: неведомое чувство подсказывало мне, что Милдред и в самом деле не вернется. Вот только… кровавые следы на полуразрушенном дворе едва ли принадлежали одним людям. Сколько мохнатых лесных стражей, призванных неодолимой колдовской силой меня защищать, полегло в отчаянной борьбе с вооруженными всадниками?

Сколько еще людей и зверей должно погибнуть, чтобы я могла спокойно жить той жизнью, которую выбрала для себя?

Энги внезапно напрягся и быстро перехватил мое запястье, останавливая движение иглы.

— Что? — я вздрогнула, выплывая из невеселых раздумий.

— Там, снаружи… кто-то есть. Ты не слышишь?

Левой рукой он потянулся к мечу, и в этот момент я услышала тихий стук в наружную дверь. Некоторое время мы сидели в молчании, не сводя глаз с двери, пока стук не повторился вновь. Я отложила иглу и поднялась.

— Ты куда? — Энги еще крепче сжал мою руку. — Сиди тихо. Если посмеет войти — напорется на мой меч.

— Когда приходят со злым умыслом, не стучат в незапертую дверь, — отмахнулась я и вывернула запястье из крепкой хватки мужа. — Погоди, я открою. И не дергайся, держи руку неподвижно.

Несмотря на недавнюю кровавую стычку в нашем дворе, сейчас я по-прежнему не ощущала тревоги. Отворив дверь, увидела бледного, как полотно, Ираха. Он смотрел на меня без улыбки широко распахнутыми потемневшими глазами. Его губы дрожали, будто он силился что-то сказать, но не решался. В конце концов он потупил взгляд, слегка поклонился и тихо произнес:

— М-можно… войти, дочка?.. Илва?.. Э-э-э…

— Разумеется, входите, — засуетилась я и отступила, позволяя трактирщику пройти. — Здесь никого, только мы с Энги. Он… неважно себя чувствует, но вообще-то ничего страшного.

Я все бормотала бессвязную ерунду, прекрасно осознавая, что вытоптанный лошадиными копытами двор, следы крови, клочья шерсти, сломанный забор и ранения Энги не объяснишь в двух словах. Но даже в таких необычных обстоятельствах Ирах вел себя как-то странно. На мгновение показалось, что он больше боялся меня, чем всего, что могло случиться во дворе.

— Я… не мог не прийти, — войдя в горницу, он остановился у порога, переступил с ноги на ногу и принялся нервно мять в руках волокнистую плетеную шляпу. — Мне надо… убедиться… поговорить…

— О чем? — нахмурившись, подал голос Энги.

— Мне известно, что случилось, — голос Ираха дрожал, когда он вновь неловко переступил с ноги на ногу.

— Присядьте, пожалуйста, — я пододвинула ему стул. — Может, воды? Или молока? У меня есть…

— Нет, не надо, — он опасливо покосился на меня и остался стоять у порога. — Одним словом… дело вот в чем. Лорд Милдред, как вы и сами теперь знаете, пожаловал сегодня к нам в деревню в сопровождении стражи. Руна в это время набирала воду у колодца и по обыкновению точила лясы с бабами… И лорд Милдред… он потребовал сказать, живет ли здесь Энгилард, беглый гвардеец, — Ирах бросил боязливый взгляд на Энги и виновато добавил: — Это не мои слова, это лорд Милдред…

— Продолжай, — глухо велел Энги.

— Ну так вот… Энгилард и лесная ведьма, именуемая Илвой. Ну, бабы и сказали. Живут мол, недавно приехали. И путь лорду указали.

— Как видишь, они не сбились с дороги, — мрачно проворчал Энги, но я взглядом заставила его умолкнуть.

— Я-то вижу… Да только не всё.

— Ты хочешь знать, куда девался благородный лорд Милдред? — не обращая внимания на мои протесты, зло вскинул голову Энги.

— Мне это без надобности, — облизнул губы побледневший еще больше Ирах. — Руна сказала мне.

— Руна? — я удивилась. — А ей откуда знать?

— Ты же понимаешь, дочка… то есть… вы понимаете… моя жена, она ведь страсть как любопытна. Разве она могла бы упустить такую возможность для сплетен? Разумеется, бестолковая баба побежала за всадниками. Ну и… видела все, схоронившись за кустами неподалеку от вашего дома. И слышала, — Ирах почти умоляюще посмотрел на меня. — Ты ведь… пропавшая принцесса Ингрид, дочка? Открой старику правду…

Я тяжело вздохнула и отвернулась к распахнутому окну.

— Да, в общем, что спрашивать… Руна прибежала домой, вся тряслась от страха… До сих пор боится нос из дому высунуть. Она слышала, как лорд Милдред называл тебя… вас… ваше высочество. Я застонала, не в силах сдержать досаду. И принесла же нелегкая этого Милдреда! Теперь спокойной жизни в Трех Холмах не видать…

— Прошу вас… не надо! Для Энги, для вас, для всех односельчан — я просто ведьма Илва, и пусть будет так. Не для того я бежала из дворца, чтобы меня здесь называли высочеством.

— Так это правда, — почти прохрипел Ирах и грузно опустился на стул. — Да уж теперь и я понимаю, каким был глупцом… И как я раньше не уразумел? Ведь одно к одному складывается… Ты появилась в доме Ульвы в аккурат тогда, когда пропала бедняжка принцесса… А едва вы уехали из Трех Холмов, как разнеслась весть, что принцесса нашлась. И вот теперь… она пропала опять, а ты снова здесь, доч… то есть…

— Ничего не изменилось! — в отчаянном порыве я подошла ближе, присела возле трактирщика и накрыла ладонью его натруженную жилистую руку. — Для вас я всегда останусь Илвой. Я не вернусь во дворец, не стану женой Милдреда…

— Да уж не станешь, пока я жив, — процедил сквозь зубы Энги.

— Так-то оно так, дочка, — взгляд Ираха, казалось, слегка потеплел. — Коли хочешь, на то твоя воля… Нам ли, неразумным, спорить с благородными… И клянусь, от меня никто ничего не узнает, но…

— Но твоя болтливая баба, поди, уже побежала трепаться по всем углам, — невзирая на рану в бедре, Энги поднялся и, хромая, заходил по комнате, запустил пальцы в спутанные волосы. — Теперь нам точно житья здесь не будет.

— Нет, нет, — замахал руками Ирах. — Руна боится. Она никому ничего не скажет. Ее так трясло от страха, что она и мне не сразу решилась признаться.

Если бы не тяжесть нашего положения, я бы презрительно хмыкнула. Еще бы Руне не бояться: мало того, что я ведьма, которая может в случае чего превратить ее в пузатую жабу, так еще и принцесса, которая запросто может казнить ее на площади. Теперь ли ей не бояться, после того как закидывала меня камнями и хотела сжечь насмерть! О таком действительно не пойдешь болтать с подругами. Или… я слишком плохо ее знаю?

— Руна будет молчать, я вас уверяю, — продолжал свое Ирах. — Но вот что теперь ждать от лорда Милдреда после нападения волков? После такого он никого здесь щадить не станет…

— Да ничего и не ждать, — снова подал голос Энги. — По всему выходит, что нет у нас больше лорда. Ищи-свищи в лесу потроха, развешанные по кустам.

— Что же будет-то теперь, а? — охнул Ирах и обеспокоенно покачал головой.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Теперь не знаю… Если Руна будет молчать, то ничего и не выплывет наружу. Ну, приехал к нам лорд Милдред… Кто еще знает, зачем он приезжал? Может, Энги на работу нанять… Приехал себе — и уехал… Места у нас неспокойные, волков развелось… вот и не уберегли стражники нашего лорда.

Энги покосился на меня с недоверием, но лицом все же посветлел. Тяжело хромая, он подошел к выходу и толкнул дверь.

— Ты куда? — насторожилась я. — Пойду заровняю двор да забор поправлю, пока не поздно. Завтра Ланвэ придет. Меньше увидит — меньше придется объяснять.

— Ты ранен! — запротестовала я. — Сиди, я сделаю сама.

— И правда, Энги, ты бы уж полежал, поберег себя. Я помогу, дочка, — заговорил Ирах, и общими усилиями мы оттеснили Энги к кровати. — А Ланвэ скажете, что приболел хозяин малость. Разве ты не живой человек?

Слова Ираха заставили меня призадуматься.

— Нельзя Ланвэ здесь появляться, пока Энги не поправится, мало ли что. Вдруг он раны увидит, допытываться станет? Лучше бы ему повременить со строительством… Может, сказать ему, что Энги в Старый Замок по делам с лордом подался?

— И правда дочка, так будет лучше. Вам сейчас чужие глаза не нужны. Сегодня же отправлю к Ланвэ Свейна с известием от вас.

Вместе с Ирахом мы трудились до темноты, приводя в порядок двор и уничтожая следы крови, ровняя взрытую лошадиными копытами землю и притрушивая ее свежей соломой. Зарубки мечей на покосившемся заборе пришлось затереть грязью. Ирах то и дело опасливо косился в сторону леса: с наступлением сумерек из отдаленной чащобы доносился нестройный волчий хор. Но чем плотнее становилась сгущавшаяся тьма, тем ближе раздавались звериные песни, в которых я отчетливо могла различить отдельные ноты: торжество победы, плач по погибшим, преданность собратьям…

Ирах инстинктивно сжал в руке вилы, когда в вязкой темноте засверкали желто-зеленые отблески глаз. На крыльце хлопнула дверь: Энги тоже услышал зов моих лесных братьев, в левой руке я заметила начищенное лезвие меча.

— Оставайтесь на месте, заклинаю всеми богами, — тихо велела я им обоим, а сама, не чувствуя страха, вышла за калитку.

Огромный вожак, со впалыми после голодной зимы боками, с некрасивой, облезлой от весенней линьки шерстью, но все же заметно заматеревший с нашей последней встречи, оставил верную стаю позади и, слегка припадая на переднюю раненую лапу, вышел мне навстречу. Лизнув окровавленный бок, оскалился и ткнулся носом в мое колено.

Врагов больше нет, двуногая сестра, — пронеслось в моей голове вместо тихого рыка.

— Что с ними? — уже понимая, какой последует ответ, прошептала я.

Вожак мотнул головой со свалявшейся на загривке шерстью и коснулся лбом моей руки. Понимая, чего он хочет, я положила ладонь на мощный покатый лоб. И увидела все… отчаянную схватку между хищниками и людьми, невыносимую боль, крики, кровь, смерть, клочья разорванной одежды… а после — тишина на покрасневшей от крови поляне, нарушаемая лишь хрустом мертвых костей в сильных звериных челюстях. Меня замутило, и я поспешила отдернуть руку. Потерла ладонь, будто могла стереть с нее увиденное, будто могла заставить свою память снова исчезнуть…

— Это… жестоко, — слова вырвались сами собой, я даже не осознавала, с кем пытаюсь говорить. — Живые люди не заслуживают такой мучительной смерти.

Меня ударило эмоцией животного: удивление, непонимание, обида.

Это справедливо. Враг хотел твоей смерти, двуногая сестра. И сам получил смерть.

— Хотел смерти? — я изумилась. — Нет, нет… он всего лишь хотел вернуть свою невесту.

Смотри, двуногая сестра.

Волк упрямо коснулся головой моей ладони, и на этот раз я не посмела отпрянуть, заставила пальцы разжаться и погрузиться в жесткую шерсть на голове зверя.

И увидела снова.

Это было не мое зрение, а зрение волка, бывшего на тот момент юнцом-однолеткой. И в его видениях я узнала… себя. Юную, чистую, растерянную… испуганную. Красивую наивную принцессу в нарядном шелковом платье, с ужасом наблюдающую за кровавой битвой у перевернутой золоченой кареты. О нет, не разбойники напали на королевский кортеж, как прежде считалось. Королевская стража — я видела знаки отличия на плащах и доспехах — сражалась насмерть со стражей из Старого Замка.

«Что вы делаете?! — пытался перекричать звон мечей и стук щитов воин, убеленный сединами. Командир стражи ее высочества? — Ведь это принцесса, невеста будущего лорда!»

«У будущего лорда уже есть невеста, — расхохотался в ответ стражник Старого Замка в желто-красном плаще. — Еще одна ему без надобности. Принцесса исчезнет: такова воля юного лорда Милдреда».

Седовласый воин с озлобленным криком ринулся на него, но крупный, кряжистый стражник одним ударом вогнал лезвие меча ему в шею.

Вокруг меня — ведь я теперь была волком, затаившимся за густыми ветвями — зашевелились грозные мохнатые братья. Испуганная девочка-подросток сжимала тонкими побелевшими пальцами маленькую куколку и шаг за шагом отступала назад, не сводя широко распахнутых голубых глаз с жаркой битвы посреди леса. Красивое платье цеплялось за острые сухие ветки, оставляя на них клочья дорогого шелка, одна светлая туфелька застряла каблучком в остатках трухлявого пня. Вперед молча выступил вожак — матерый, сильный волк, — за которым двинулись остальные.

«Волки!» — заорал кто-то из людей, только теперь не разобрать, кто это был: взгляд юнца-однолетки был прикован к трясущейся от страха девочке. Зрачки голубых глаз расширились еще больше, она повернулась и наконец-то побежала со всех ног: прочь от кровавого побоища, прочь от лесных хищников, в которых она видела вестников скорой смерти. Легкие лапы переступили на мягком мху, и сильные, гибкие тела братьев серыми тенями пролетели вслед за ней. Юный волк всем своим естеством ощущал панику загнанной жертвы, биение горячей крови в ее жилах. Промелькнуло желание сжать острые зубы на мягком, тонком, вкусном горле…

Я вновь отдернула руку и невольно приложила ее к груди, словно пытаясь унять разбушевавшееся за ребрами сердце. Неудивительно, что бедная принцесса лишилась памяти от пережитого ужаса — на ее глазах разрушилась вера в добро: юный красивый жених оказался убийцей, верные стражники, обманутые и поверженные, потеряли жизнь, а волки… наверняка тогда ей казалось, что они сожрут ее заживо. Но они привели несчастное, запутавшееся, потерявшееся дитя к доброму порогу.

Теперь ты знаешь, двуногая сестра. Мы всегда были рядом.

Волки тихо ушли, а я еще долго стояла за калиткой, погруженная в горькие думы. Милдред никогда не хотел жениться на мне. Едва ли старый лорд Хенрик знал о его проделках… И если бы тогда у стражи из Старого замка все сложилось удачно, то не было бы уже на свете ни принцессы Ингрид, ни ведьмы Илвы…

Потрясенные Ирах и Энги молча дожидались меня во дворе, когда я вернулась. Чувствуя непрекращающуюся тошноту, я прижала руку к животу и тяжело вздохнула.

— Илва? — Энги, невзирая на свои раны, вихрем метнулся ко мне. — Тебе плохо?

— Милдред мертв, — сумела выдавить я из себя. — Остальные тоже.

— Но это же… к лучшему? — осторожно спросил Энги, прижимая меня к себе и принимая на себя вес моего внезапно потяжелевшего тела.

— Я виновна в его смерти.

— Ничуть. Ты даже пальцем его не тронула. Просто он не позаботился о надежной охране, а леса в этих местах опасные, — глубокий, низкий голос мужа действовал на меня успокаивающе.

— И вот что, дети, — вмешался в наш разговор озабоченный Ирах. — Запомните: вы знать ничего не знаете и видеть ничего не видели. Лорд Милдред как приехал, так и уехал, и что после с ним случилось — вам неведомо. Мы с Руной будем держать язык за зубами.

На лице Энги я прочла то же сомнение, которое одолевало и меня — поверят ли люди? Но выбора не было, и я молча кивнула.

— Что ж, замешкался я тут у вас, — засуетился внезапно Ирах, отводя глаза. — Пойду, что ли. Надеюсь, волки знатно отужинали, и мои старые кости им сегодня без надобности.

— Они не тронут никого из деревенских, — поспешила заверить я. — И спасибо за помощь.

Обнявшись со мной, Ирах ушел, грузно переваливаясь с ноги на ногу и бормоча что-то себе под нос, а мы с Энги вернулись в избу. Мои руки заметно дрожали, когда я помогала Энги улечься в постель.

— Как думаешь, Руна и в самом деле не станет болтать? — спросил он с сомнением, после того как я смыла с себя кровь, натянула ночную рубашку и легла рядом.

— Я доверяю Ираху, — сказала я с напускной уверенностью. — Если он утверждает, что она боится… Может, стоит как-то наведаться в деревню и припугнуть ее еще разок?

— Эх, — вздохнул Энги. — Сейчас я жалею, что ты не настоящая ведьма. Пусть бы язык у склочной бабы усох…

— Над этим мы не властны, — ответила я смиренно и придвинулась ближе, коснулась ладонью плеча любимого. — Сильно болит? Может, дать тебе еще отвара?

— Не надо, — негромко сказал он и положил теплую ладонь мне на живот. — Хочу чувствовать себя живым. И дожить до того дня, когда возьму на руки наше дитя…

На глаза навернулись слезы. Всхлипнув, я нашла губами губы Энги и нежно поцеловала.

— Ты был прав. Нам нельзя было возвращаться в Три Холма. Может, уедем, пока не поздно?

Пальцы Энги невесомо гладили мой живот, перебирая складки тонкой рубашки.

— Не знаю, Илва. Верно, нельзя было возвращаться, но теперь… Беспокоит меня эта Руна. Нельзя допустить, чтобы пошел слух о тебе по деревне. А пока ты здесь, есть надежда, что она побоится. Кроме того… Если мы сбежим сразу после исчезновения лорда Милдреда, нас могут обвинить в убийстве. Нет, сейчас не время бежать.

— Хорошо, Энги, — я прижалась губами к колючей щеке и вдохнула любимый запах. — Сделаем, как скажешь. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Больше жизни…