Личный дневник моей фиктивной жены

Глава 39

Знакомство и беседа с Вэлом Мальвине протекла непринужденно и интересно, я и не заметил, как пролетело время. Хотя бы на пару-тройку часов вспомнил, что можно жить обычной жизнью без преследований, постоянного страха, чьих-то манипуляций. Мы тепло попрощались с Валентином, а Олега я попросил остаться. Я отвёл его на кухню и показал сюрпризы, что мне приготовили.

— Что скажешь, Вишня?

— Скажу, что кофе был вкусный и очень похожий на рецепт Вероники.

— Вот! И ты это заметил! Что если…Ника живая? Например, мститель её не убивал, а оставил в живых и держит в заложниках?

— Если бы — не считается. Да, и за заложников выкуп требуют всегда или какую-то информацию вымогают. К тому же у тебя есть свидетель. Маргарита, кажется, всё вдоль и поперек рассказала по делу об убийстве Вероники. Или что-то изменилось?

— Спроси что-нибудь полегче. — Я обреченно посмотрел на Вишню. И он обнял меня…в первые за годы нашего знакомства, работы рука об руку и относительной дружбы. Олег похлопал меня по спине и начал ободряюще поддерживать.

— Старик, не кисни, и не из таких передряг выпутывались. А коли боишься отравиться заготовками своего неуловимого мстителя, то я с тобой разделю трапезу. Помирать — так с музыкой, молодым да под вкусный борщ с кексами. — Я слегка улыбнулся, чему Олег обрадовался. — Ооо, тебя начинает отпускать, я посмотрю.

— Да, Вишенка, один ты мне был и остаёшься верен, хоть и ненавидишь меня за отношения с Вероникой. А остальные — волки, которых я принял за домашних добрых псов, всё в лес смотрят, сколько ни корми, да норовят укусить побольнее.

— Оно как тебя понесло. За это стоит выпить и поговорить по душам.

— Да ну его в болото. У тебя своих проблем хватает, но ты вон держишься, как кремень, не жалуешься.

— Глядя на твою раздолбанную жизнь, я понимаю, что живу почти в шоколаде. Да и какие у меня могут быть проблемы? Я — Олег Вишний, решительный, непобедимый и всегда на коне. — Вишня утвердительно улыбнулся и подмигнул мне. А я решил поймать его на полуслове и невзначай спросить про ситуацию днём в «Пегасе».

— Телефон жалко, ты же его только недавно купил, Настеньке хвастался.

— Ты о чём? — Олег, очевидно, напрягся.

— Короче, я был сегодня в «Пегасе» и слышал твой телефонный разговор, но ничего не понял. Неудобно получилось, конечно, без обид, я не специально.

— Ааа, ты об этом, Господи, бывает. Не бери в голову даже. — Вишня отрешенно зевнул, давая понять мне, что тема закрыта. Но меня не удовлетворила краткость его ответа, я хотел получить исчерпывающие подробности.

— Я радею о тебе и хочу помочь. Из-за чего и с кем ты поссорился, да так что свой телефон разбил? Я не могу забыть твой разговор и оставаться в стороне, когда у тебя неприятности.

— Алексей, правда, я сам разберусь, твоего внимания та ситуация не стоит, занимайся своим расследованием.

— Олежка, сдаётся мне, ты или темнишь что-то, или старого Алексея Владимировича жалеешь.

— Ахахах, ты себя решил в дедушки записать? Браво!

— Разумеется, я же в отличие от тебя-мальчишки жизнь повидал, хлебнул своё с лихвой.

— Ага, пришла пора передать свой опыт подрастающему молодому поколению.

— Ты с темы то не соскакивай, молодое поколение. С кем у тебя разборки недетские?

— С моим отчимом.

— Твой отец тебе не родной? А что он хочет?

— Мать вышла замуж за отца будучи беременной от другого и скрыла это. Но правда всплыла, и отец взбесился на нас с матерью: сначала он использовал меня в своих мелких делах, типа что-то своровать в магазине для него, какую-то мелочь. Ему доставляло удовольствие смотреть, как я убегаю с украденным весь перепуганный, как за мной гонится охрана с собаками. Бывало, он заставлял украсть вещицу и покрупнее или деньги у богатых соседей, когда мы к ним ходили в гости. С годами он и сам вырос и обозначился в преступных кругах, и меня подтянул. Поэтому при первой возможности я сбежал из дома, подальше от него. Я поменял фамилию, паспорт, устроился к тебе и надеялся, что отчим меня не найдёт, к тому же его посадили. Но он откинулся пару недель назад, заявился ко мне домой и потребовал ему помочь последний раз в одном ограблении…крупном и опасном.

— Да, чем дальше в лес, тем больше дров. А когда мы тебе с Илларионом звонили, и ты сказал, что у твоего папы подскочило давление, а мама из-за него переволновалась, что произошло на самом деле?

— В тот день отчим нагрянул ко мне со своей пассией, хотел у меня отсидеться, угрожал, а вы в это время позвонили, пришлось выпутываться, сказал вам с майором первое, что пришло в голову.

— И ты не побоялся пустить отца жить к себе?

— Ну, трухнул малость, не скрою, оставил отчима с его бабой в своей квартире, а сам от греха съехал в гостиницу.

— А матушка твоя где, раз отчим с новой зазнобой?

— Мать он прирезал спустя пару дней, как…узнал правду. Мне и пойти за помощью тогда было не к кому.

— Жесть какая?! — Я оторопел от ужасающего рассказа Вишнего. — Нееее, надо подключать Иллариона Львовича, нельзя пускать ситуацию на самотёк. Ты нам живым нужен, мы тебя в обиду не дадим.

— Корф, спасибо, не стоит утруждаться. Я знал, что всегда смогу на тебя положиться. И я тебя не ненавижу, мы просто оказались по разные стороны баррикад. Как заметил мудрый Гомер, нет ничего пагубнее женщины. И мы с тобой не стали исключением — на наши отношения пагубно влияют то Вероника, то Настенька.

— Как, кстати, наша милая Настя?

— А вы с Антониной не поддерживаете связь? Я думал, ты из первых рук узнал о самочувствии…вашей общей дочери. — На последнем Вишня сделал явный жирный акцент.

— Зря пытаешься меня задеть и призвать к отцовским чувствам. Я по сей день с уважением отношусь к Тоне и с тёплой нежностью вспоминаю наш роман, но Настеньку, как дочь не воспринимаю. И никакого умиления по поводу появления в моей устроенной жизни взрослой дочери я не испытываю. У меня и без того в душе творится кавардак чувств. Мне только в дочки-папочки играть не хватало.

— Мммм. Ты изначально относился к Насте пренебрежительно, а на такой неблагоприятной почве вряд ли прорастёт отцовская любовь к дочке.

— Олежка, молодой и зелёный не учи учёного, я сам со своими жёнами-детьми разберусь. А вот ты опрометчиво от помощи отказываешься.

Мой телефон прервал наш увлекательный диалог с Олегом, мне звонил Лёвушкин.

— Илларион Львович, мне тебя Бог послал. Ты как чувствовал, что я тебя вспоминаю всуе.

— Алексей, я было подумал, ты более не горишь желанием со мной общаться.

— А мы и не общаемся, товарищ майор, а ведём переговоры. Человечку одному хорошему помощь нужна — по твоей части.

— Служу Отечеству, как говорится. Кому надобно подсобить?

— Олегу Вишнему — моему преданному заму. В беду Олежек попал, только ты его выпутать из передряги можешь. — Илларион странно закашлялся, я слышал, как он сделал глоток, опять кашлянул и сухо заговорил.

— Олега Юрьевича от кого спасать будем? Не от его ли суицидальной подружки Анастасии?

— При чём здесь Настя? — Я округлил глаза и включил громкую связь, чтобы Вишня слышал сам наш с Ларри разговор.

— Твою названную дочь и возлюбленную товарища Вишнего никто не травил. Барышня или решила в очередной раз свести счеты с жизнью, или привлекала настойчиво к себе внимание. И пирожные из «Пегаса» ни разу здесь не при чём. У Насти в кружке с кофе обнаружен пентобарбитал натрия в небольшом количестве. Я могу предположить, что для её организма доза оказалась чуть больше, чем положено по инструкции, но и для летального исхода маловато. Зря только провозились, время потратили. Я-то всецело был уверен, что твой мститель нарисовался. И на тебе! — Раздражение Иллариона было вполне объяснимо, я сам про себя чертыхнулся, но вслух сдержался при Олеге.

— Илларион, спасибо за оперативную работу, и не ворчи. Олег Юрьевич рядом со мной и нас слышит, не люблю быть сломанным телефоном, включил тебя на громкую связь.

— Потрясающе. Ты сегодня превосходишь сам себя в изощрённости, у мстителя понабрался?

— По-моему я — чистый агнец.

— Ой, я бы тебе в рифму ответил, кто ты сегодня, да не при Олеге будет сказано. К слову, о вас, товарищ заместитель Вишний. Что с вами стряслось? Ваша полиция вас бережёт, чем сможем, тем поможем.

— Ребятки, я пока удалюсь, вы без меня справитесь?

— Корф, иди на все четыре стороны, я устал от тебя даже больше, чем от Марго. Олег Юрьевич, продолжим.

Я удалился, устав от разговоров. Разговоры стали неотъемлемой частью моей жизни с тех пор, как пропала Вероника… Я так и не мог или поверить, или признаться себе в гибели любимой. Действительность происходящего больше напоминала кривое зеркало с искажёнными отражениями событий, слов, свидетелей, преступлений. Я отправился в свою спальню отдохнуть и почитать личный дневник…своей фиктивной жены. Мне неистово хотелось прилечь на кровать Ники, до сих пор сохранившую родной и волнующий аромат её любимого Poison Dior. Но я не поддался соблазну, с меня было достаточно того, что снова решил окунуться в мир душевных терзаний моего ангела. Моя комната была полной противоположностью светлой опочивальни Вероники и казалась многим пугающе мрачной: чёрные с серебристыми узорам шторы из габардина, обои болотного цвета, широкая грязно-серая кровать с пышными коричневыми пуховыми подушками, укрытая бархатным тёмно-синим пледом, тёмно-бордовая деревянная прикроватная тумба с самым необходимым для меня и к ней же книжный стеллаж, а на потолке по эскизу Никули нарисовали звёздное небо, и на местах маленьких звёзд вставили разноцветные лампочки, отчего комната волшебно светилась. Я удобно устроился на кровати и начал листать дневник, который как-то был странно разогнут в одном месте больше, будто лист с записью намеренно открыли для меня. И я углубился в чтение.

«23 марта 2009 г. Со вторника посещаю в Гостином дворе Moscow Fashion Week, пытаюсь следить за модными тенденциями и шагать в ногу со временем, мода слишком изменчива, за ней порой не успеть. Весьма интересные коллекции одежды представили на осенне-зимний сезон, некоторые образы меня даже вдохновили, и я взяла на карандаш пару идей. Я оказалась в своей стихии и словно сделала глоток свежего воздуха, такой необходимый глоток свободы и творчества. Мне, признаться, уже давно стало нечем дышать. Я как безвольная птица в золотой клетке, летаю, летаю по кругу, бьюсь крыльями о нерушимые прутья клетки. Я перестала творить, в душе пустота, не могу придумать сама хотя бы пару-тройку костюмов или платьев. Раньше я фонтанировала идеями, а сегодня подсматриваю за чужими творениями, подглядываю, срисовываю. «Просто Я» несёт колоссальные убытки на радость моему фиктивному мужу. Ведь я ничего не создаю и соответственно не продаю. А многоуважаемый Алексей Владимирович спит и видит, как я окончательно и бесповоротно разорюсь, перестану заниматься этой своей «блажью», растворюсь в нём и буду полностью от него зависеть. И он ни капельки не верит в меня, в моё дело. А кроме него да Береславы у меня никого и нет. Я вышла замуж, пусть и фиктивно, но обрела мужа, свекровь, семью и при этом стала крайне одинока и… не уверена в себе. А когда в тебя никто не верит — очень легко быстро скатиться вниз и потерпеть фиаско в любом деле. Но сегодня мне необычайно повезло, возможно небеса наконец-то услышали мои мольбы о помощи. Я познакомилась с чудесной женщиной, доброй, понимающей и вдохновляющей. Маргарита Эдуардовна Ротенберг — утончённая, грациозная немка, настоящая фрау. Она — не чета нашим русским необразованным, безвкусным тётушкам. С ней я смогла наговориться вдоволь, как с собой. В Маргарите я увидела родственную душу. Но, по правде говоря, она диаметрально не похожа на меня. Фрау Ротенберг обладает теми качествами, коих мне не достаёт: решительность, непоколебимость, твёрдость, бесстрашие, наглость, алчность, страсть… А я через пару месяцев после замужества стала бесстрастна к себе, к собственной жизни, даже к мужу…фиктивному мужу. Нет, я всё ещё люблю Алексея, но угольки моей страсти почти догорели дотла. Я и забыла, какой была страстной и жадной до жизни. Если бы можно было отмотать плёнку моей жизни назад! Если бы я в тот злополучный день 5 октября 2008 не встретила Корфа и потом не вышла за него замуж… Но мы имеем — что имеем. И если бы — не считается. Видимо, я по жизни где-то очень нагрешила, раз судьба мне приготовила такое уничижительное испытание как фиктивный брак с Алексеем Владимировичем.»

Я не верил своим глазам и перечитывал строчку за строчкой снова и снова. Прочитанное было за гранью моего понимания, потому что… Во-первых, в первые пару месяцев нашего брака я не отказывал себе в удовольствии сблизиться с Вероникой и относительно достаточно тепло к ней… И отсылка на это в записи дневника полностью противоречила действительности. Во-вторых, текст определённо был свежим, местами даже виднелись подтёки чернил. Смысл, содержание записи не походили на почерк и манеру изложения мысли Ники, разительно отличаясь от всего остального, что я читал ранее. Очередная тень сомнения и недоверия пробежала около меня словно чёрная кошка. И я с досадой осознал, что кто-то за мою жену сделал новую запись…для меня. И писал он или она о том, что мы только сегодня обсуждали с Маргаритой и Илларионом в отделении, и кроме нас троих никто ничего не знал. На своего мстителя я даже не думал, потому что ему было бы ни к чему заморачиваться с «подделкой» записей в дневнике моей жены, он казался мне более оригинальным и не способным на мелкие пакости. К тому же в том, чтобы написать за Никулю новую мысль и оставить мне на прочтение, не было никакого смысла, меня это нисколько не пугало, а лишь напрягало. А вот для Марго данная заметка в дневнике служила алиби и обеляла в моих глазах. Дабы не загонять себя в угол собственных бессмысленных рассуждений, я сразу решил обсудить ситуацию с Лёвушкиным, и прихватив личный дневник Вероники, стремительно направился вниз. Я вошёл в гостиную, где оставил Олега говорить с Илларионом, ровно в тот момент, когда майор грозно закричал.

— Вишня, ты хорошо меня понял?!

— Да, я сделаю всё, что ты сказал.

— Вот и славно, умница. А то заладил: не буду, не хочу. Сделаешь, как миленький, я прослежу, учти.

Я не мог больше ждать, пока вдоволь наговорятся Лёвушкин и Вишний, и бесцеременно прервал их.

— Илларион, я не могу медлить ни минуты. Нам срочно надо увидеться. Я узнал кое-что важное по делу.

— Здравствуйте, я ваша тётя! Алексей, ты бы хоть предупреждал о своём появлении. С тобой заикой можно стать.

— Господа, надеюсь, вы до всего договорились, у вас было предостаточно времени для этого. А вот мой вопрос горит.

— Пожар, говоришь, мне уже вызывать пожарных с огнетушителями?

— Мне не до шуток. Лёвушкин, я нашёл новую улику…против Маргариты.

— Herrgott! Опять ты её в чём-то подозреваешь?!

— Я посмотрю, ты делаешь успехи в изучении немецкого языка.

— Какие успехи, набрался пары слов от Марго, вот и использую по назначению. — В голове мелькнула мысль, что я видел у Ларри дома самоучитель немецкого языка, но тотчас же улетучилась. — Ну-ну. И мои подозрения небезосновательны на сей раз, поверь мне.

— Вези свои улики-доказательства, жду тебя с нетерпением и надеюсь, что твои попытки очернить фрау Ротенберг не из-за личной неприязни. Олег, а с тобой мы на связи, не боись, прорвёмся.