Ловец снов

Глава 9

М’Ордант шел по коридору, ведущему в Онетеламос, медленно… на случай, если кто-нибудь следил за ним. Именно в Онетеламосе трое Ловцов Снов — М’Ордант, Д’Алериан и М’Адок собирались, чтобы разрабатывать политику действий, хранить мир и… принимать решения о смертной казни.

Защищенная от других богов и тщательно охраняемая, эта комната содержала все тайны, за которые эти трое могли убить и, что более важно, уже убивали, чтобы защитить их.

Одной из этих тайн был тот факт, что они втроем больше уже не были ограничены проклятием Зевса. Их чувства вернулись, и с каждым прожитым годом их эмоции усиливались, в то время как других Ловцов Снов необходимо было защитить от них.

Но за пределами Онеталамоса никто никогда не знал об этом.

В комнате, однако, было дозволено все.

Пройдя через огромные золотые двери, М’Ордант тут же захлопнул их за собой силой мысли. M'Адок оторвал взгляд от книги и приподнял бровь от удивления.

— Осторожнее, адельфиец. Последнее, что нам нужно, это чтобы кто-то узнал, что у тебя вспыльчивый характер.

— Да, и в течении примерно трех секунд он таким и будет.

Отложив книгу в мягкой обложке в сторону, M'Адок откинулся назад на спинку своего уютного кресла и посмотрел в глаза М’Орданта с подозрением.

— То есть?

— У нас появился перебежчик.

M'Адок рассмеялся.

— И что здесь необычного?

— О, подожди секунду, я тебе объясню, — произнес М'Ордант, приближаясь к креслу М'Адока. — Речь не о том, что один из наших парней стал Скотосом. Это было бы слишком просто. Нет. Один из наших Скотосов просто стал человеком.

Чтобы эта потрясающая новость дошла до сознания М’Адока, понадобилось несколько секунд.

— Прости, что?!

М'Ордант прерывисто вздохнул и начал объяснять:

— Арикос заключил сделку с Аидом. Он захотел стать человеком на несколько недель. Цена: одна человеческая душа.

На мгновение все краски исчезли с лица М’Адока, прежде чем его щеки покраснели от ярости.

— И что же он делает?

— Он все испортит для всех нас, — М'Ордант стукнул кулаком по столу. — Я клянусь, и Зевс мне свидетель, я разорву его на куски. Как он мог поступить так чертовски глупо?

M'Адок покачал головой.

— Хватит пошлости. Я знаю, тебе нравится это слово, но ты не мог бы не употреблять его? — он зарычал из глубины своей глотки, давая М’Орданту понять, что в это он вкладывает желание в равной мере ломать головы, кости и давить прочие части тела, чего хотелось и М’Орданту. — Зевс и прочие зададутся вопросом, с чего бы у Арика могло возникнуть желание столь сильное, что оно подвигло его на сделку с Аидом ради его осуществления.

— Да, и тогда неприятностей не оберешься, если они постучатся в наши двери. Если они когда-нибудь узнают, что проклятие слабеет…

М’Ордант не закончил предложение. В этом не было нужды.

В отличие от Арикоса, он, M'Адок и Д’Алериан были первыми, кого схватили по приказу Зевса и наказали за способности Онерои манипулировать снами для личной выгоды.

Хоть и не были виновны в том преступлении, они втроем были наказаны в назидание другим, и по сегодняшний день они все еще могли чувствовать боль и унижение от той пытки.

Когда доходило до высшей меры наказания, в жестокости Зевса не было равных среди греческих богов, одержимых жаждой мести. Это и не давало всем троим спать по ночам, и заставляло выслеживать Скотосов и делать так, чтобы те не нарушали законов, предписанных им Зевсом.

Эти трое сделали бы что угодно, чтобы не пережить снова тот беспощадный ад, через который прошли — и они будут той троицей, кого боги снова захотят наказать, если когда-нибудь узнают, какие секреты хранят М’Ордант, М’Адок и Д’Алериан.

Никто не проявил бы к ним милосердие, и они знали это.

— Кто-нибудь еще знает? — спросил M'Адок.

— Только Аид и мы.

— Как ты узнал об этом?

Выпрямившись, М’Ордант скрестил руки на груди.

— Я поставил себе это задание — присматривать за Аидом и Гипнозом. — они были двумя самыми злобными богами, от которых они получили остальные проклятья. — Когда они спят, я нахожусь рядом с ними каждую минуту. Я просто не сообщаю им, что шпионю.

— Молодец! Мы должны остановить это. Призови Долофонийцев. Нам нужно покончить с этим ублюдком, и тогда, если это дойдет до Зевса, мы сможем сказать ему, что случай с Ариком — нетипичный, и мы с ним разобрались.

— Ты думаешь, он купится на это?

— Если нет, то мы должны будем найти какой-нибудь способ, чтобы убедить его в этом, — светящиеся голубые глаза M’Адока вспыхнули злобой. — Не знаю, как ты, но у меня нет никакого желания истекать кровью из-за еще одного из этих придурков.

М’Ордант приподнял бровь, удивившись выбору слов М’Адока. Это показало М’Орданту, насколько его брат решительно настроен, поскольку он обычно осуждал сквернословие.

М’Ордант протянул руку M’Адоку.

— Я услышал тебя, брат, и мы сошлись во взглядах.

M'Адок пожал руку М’Орданту.

— Арикос умрет.

Геари приостановила разговор с Тией, чтобы посмотреть, как Арик уплетает одно из пирожных «Хостесс»[21], которые Тори выставила по случаю празднества. Его глаза на самом деле засияли от удовольствия, когда он его попробовал. А его улыбка была невероятно широкой и очаровательной.

— Это невероятно, — Тори посмеялась над ним. — Я не могу поверить, что ты никогда прежде этого не пробовал. Слушай, ну нельзя же повзрослеть, так и не узнав, что есть «Хостесс». В начальной школе это было одним из главных продуктов в моей коробке для ланча.

Арик почти целиком проглотил пирожное.

— А у вас еще есть?

— Подожди, я мигом, — Тори выбежала из комнаты.

Извинившись перед Тией, Геари пробралась к Арику, который недовольно косился на шоколадное пирожное, липшее к его пальцам, как клей. Геари прихватила салфетку и подошла к нему.

— В горах это, должно быть, редкость.

Облизав губы от сладкого, мужчина ответил:

— Я знаю, что бывают разные вкусности, но раньше мне их не доводилось пробовать. Вроде этого пирожного. Оно, действительно, очень вкусное.

— Толщина моих бедер — тому подтверждение. — по его лицу Геари могла бы сказать, что Арик даже не понял, что она только что назвала себя толстой.

Почему-то этот факт и его изумление тем, что ему не удавалось с легкостью оттереть остатки пирожного с пальцев, показались девушке милыми. Улыбаясь, Геари взяла его руку в свою так, чтобы помочь ему очистить ее.

Она остановилась, почувствовав соприкосновение его кожи со своей в тот момент, когда вытирала подушечки его пальцев салфеткой.

У Арика были самые красивые руки. Большие и мужественные, Геари хотелось вылизать их дочиста. В своих снах она бы с удовольствием это сделала.

Он поднял руку, чтобы запечатлеть очень сладкий поцелуй на обратной стороне её пальцев.

— Спасибо.

Геари сглотнула, почувствовав раскаленное желание, пронзившее её. Что же было такого в этом человеке, что буквально заставляло ее таять?

— Всегда пожалуйста.

Прибежала Тори со своим запасом вкусняшек, которые она держала в большой обувной коробке под кроватью… под надежной защитой Мистера Обнимашки, конечно же.

— Так, это «Мун-Пай»[22].

Геари недоверчиво рассмеялась.

— Ты готова поделиться «Мун-Паем»? Сейчас? Ты знаешь, что уже не сможешь их нигде найти и купить до тех пор, пока не вернешься в США?

— Это же на благое дело. Надо подсадить на них больше народу. Кроме того, если я слишком отчаюсь, дедушка выручит меня и отправит срочный груз.

Тори вручила покрытый шоколадом «Мун-Пай» Арику. Геари покачала головой.

— О нет, если ты действительно хочешь сделать пакость, сначала разогрей его.

У Тори на лице отразилось несогласие.

— Ну да, учитывая его реакцию на кекс, удовольствие от этого может привести к перегрузке его вкусовых рецепторов и убить его.

Это было правдой. Массивный «Мун-Пай» мог быть оргазмически смертельным, если его немного подогреть…

Он был почти также популярен, как небезызвестный австралийский «Тим Тэм Слэм»[23] и поджаренный во фритюре «Твинки»[24].

— Дельное замечание. Первая проба должна быть комнатной температуры, на всякий случай.

Арик хмурился, пока Тори разворачивала маленький, круглый, как печенье, предмет. И, как только попробовал его, он пришел в неописуемый восторг.

— О, Боже мой, это так вкусно.

Геари обменялась озорной улыбкой с Тори.

— «Ризес»,[25] — в унисон произнесли они.

— «Ризес»? — недоуменно переспросил Арик.

— О, да, — рассмеялась Геари. — Ты умрешь от наслаждения сразу же, как только попробуешь его, — она начала рыться в обувной коробке Тори, пока не нашла одно. Геари издала ликующий дьявольский звук, доставая его. — Знаешь, Тор, я не понимаю, как тебе удается оставаться такой худой, лопая все это дерьмо. Клянусь, я наберу десять фунтов, только притронувшись к нему.

— Я все еще расту.

Геари фыркнула.

— Я тоже, но вширь, а не вверх. Напомни мне завтра, чтобы я снова села на свою диету.

Арик, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Я думаю, ты и так красивая. Почему ты хочешь это изменить?

Что-то теплое разлилось в ней от удовольствия от этих слов.

— Ты просто пытаешься мне польстить.

— Нет, — серьезно ответил мужчина. — Я говорю тебе лишь правду.

— Оууу, — мечтательно произнесла Тори. — Он такой милый. Мы можем его оставить?

Геари издала нервный смешок.

— Он не щенок, Тори.

— Но мы его выловили и спасли от беды. В некоторых культурах мы бы навсегда стали ответственными за него.

Арик одарил ее полной надежды улыбкой.

— И я был бы не против задержаться тут на некоторое время.

Геари покачала головой.

— Вы двое — опасное сочетание. Как горючее и огонь.

Она посмотрела Арику через плечо и увидела, как в комнату, наконец, вошла Кэт. У неё было кислое выражение лица, будто что-то у нее не ладится.

— Эй, — Геари окликнула Кэт, чтобы привлечь ее внимание. — Ты в порядке?

Крайне лицемерно улыбнувшись, Кэт выкрутилась:

— Да. Все прекрасно.

Тори отложила в сторону свою обувную коробку.

— Так где же великолепный Зет-Ти?

Геари нахмурилась, услышав незнакомое имя.

— Кто?

Тори зацокала языком — так женщины обычно подзывают лошадь.

— Когда ты послала меня её проведать, Кэт была с тем ну просто очаровательным парнем. — она посмотрела на Кэт. — Разве он не останется?

— Нет, ему нужно было уйти.

— Зет-Ти? — спросил Арик с проблеском любопытства в глазах. — То есть Зебулон?

Кэт очень холодно кивнула. Тори поглядывала на них с любопытством.

— Ты тоже знаешь его, Арик?

— Знает, — ответила Кэт странным тоном. Ее пристальный взгляд встретился со взглядом Арика, удерживая его. — Он передает тебе всего наилучшего.

Все эмоции исчезли с лица Арика.

— Бьюсь об заклад, что именно так. Как, вообще, старина Зет-Ти?

— Очарователен, как всегда.

Холодная напряженность между ними была настолько плотной, что из нее можно было высечь ледяную скульптуру.

Арик положил нераскрытый «Ризес» обратно в коробку, потеряв аппетит.

— Приятно знать, что некоторые вещи никогда не меняются.

Геари нахмурилась еще больше.

— Как же так получилось, что у вас есть общий друг, если вы не знали друг друга до сегодняшнего дня?

— Это маленькая страна, — уклончиво ответила Кэт. — Старые семьи, как правило, держатся вместе, и Арик, вероятно, довольно долго знает Зет-Ти.

— Да, — произнес Арик с кривой усмешкой. — Он как сыпь, от которой нет лекарства. Она ненадолго проходит, прежде чем неожиданно вернуться, чтобы испортить любое приятное впечатление. Его следовало бы назвать Герпес, а не Зет-Ти. Или, может, просто Герпес Зи — уж очень он сильно раздражает.

Кэт рассмеялась.

— Очень точно подмечено, черт возьми, даже по-гречески, он жуткий, ты прав. Но мне любопытно, он знает, как ты себя чувствуешь?

— Я уверен, что знает. Он довольно проницателен, и вряд ли я для него неразличим.

Ладненько, это немного выходило из-под контроля, и Геари хотела бы избежать обсуждения герпеса перед ходяче-говорящим медицинским справочником, которому было только пятнадцать лет. Поэтому, пытаясь предотвратить вражду, Геари решила сменить тему разговора на более безопасную.

— И на этой счастливой ноте, детки, я думаю, что мы все должны пойти спать. У нас был длинный день, а завтрашний день действительно очень важный.

— Точно! — поддержал Тедди с другого конца комнаты. — Поскольку мы очень долго ждали эти раскопки, мне хотелось бы убедиться в том, что мы все сделаем правильно. Мы не можем позволить себе ни единой ошибки, народ!

Послышался ропот, но в целом все согласились. Если они хотели начать работу с утра пораньше, то им необходимо было отдохнуть.

— Ну, и где будет спать Арик? — спросила Тори.

Геари колебалась. Не было никакой возможности разместить мужчину, не создав неудобства для одного из парней. Их комнаты были тесными, мягко говоря, и Геари была уверена, что ни один из них не хотел бы делить койку с незнакомцем. Арик посмотрел на нее с такой надеждой, что Геари неожиданно улыбнулась в ответ.

— У меня уже есть сосед по комнате.

Невозможно было не заметить разочарования Арика.

— Кто?

Тори раскачивалась на ногах вперед и назад.

— Я и Мистер Обнимашка.

— Да, — кивнула Геари. — И Мистер Обнимашка очень ревнивый. Он не будет нами делиться.

Арик и бровью не повел.

— Значит ли это, что я должен сразиться с ним?

— Тебе никогда не победить, — сладко сказала Тори. — Мистер Обнимашка мошенничает. Вы думаете, что он всего лишь плюшевый медвежонок, но он порочен, скажу я вам. Порочен.

Кэт с любопытством посмотрела на Арика.

— Вы могли бы уложить его в гамаке на палубе.

Геари обдумала это. Это, действительно, было неплохой мыслю.

— Мы все должны встать на рассвете, таким образом, не нужно будет переживать, что мы разбудим его, когда соберемся на палубе…

Тори наклонилась к Арику.

— Спорим, ты подумал, что лучше было бы уехать домой?

— Нет, — искренне ответил мужчина. — Я прекрасно провел время сегодня вечером, — он посмотрел на Тори и улыбнулся. — И ты была права. Могучий «Мун-Пай» — лучший. Спасибо, что поделилась своим сокровищем со мной.

— Не за что, — Тори встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. — Спокойной ночи, Арик. Увидимся утром. Сладких снов.

— Тебе тоже, Тори.

Кэт бросила на Арика странный взгляд, пожелала всем спокойной ночи и вышла вслед за Тори в коридор. Тиа выступила вперед с расчетливым блеском в глазах.

— Ну, если никто больше не хочет пригласить его к себе… я могла бы поделиться с ним своей койкой.

— Шла бы ты спать, Синтия, — резко сказала Геари. — пока Джустина не прибила тебя за шуры-муры в вашей общей каюте.

Тиа устало вздохнула.

— Я просто пыталась быть дружелюбной. Говорят же люди, что нельзя спать в одиночестве в чужой постели.

— Да, и у них нет кузины на борту, которой к тому же нужно еще и приглядывать за ними. Той, которая сообщила бы о любом сомнительном поведении их матери. Спокойной ночи, Тиа.

В гневе перебросив свои волосы через плечо, Тиа оставила их одних.

Осмотрев Арика, Геари поняла, что он должен будет спать в своих заимствованных джинсах и рубашке.

— Что с твоей одеждой?

— Солин сказал, что принесет что-нибудь из одежды для меня утром.

— Ну, хорошо. Что ж… наверное, я возьму гамак и встречусь с тобой на палубе.

Арик хотел было предложить пойти с ней, но она уже снова стала сдержанной в его присутствии. Он отступил немного, хотя это было последнее, что он хотел сделать.

— Ладно. Увидимся на палубе.

Он направился к лестнице на верхнюю палубу, в то время как девушка пошла в другую сторону, вглубь корабля. Арик остановился у перил, пораженный неожиданными чувствами. Ничто здесь не было таким, как он ожидал. Особенно еда.

Ему было непонятно, почему боги так пекутся об амброзии и нектаре, учитывая, что людская пища столь удивительна на вкус. Возможно, богам было в ней отказано потому, что им положено было только лучшее, и им было тягостно думать, что люди усовершенствовали часть своего мира, несмотря на то, что воюют между собой. А может, боги искренне заблуждались.

Отгоняя от себя эту мысль, Арик поднялся наверх, чтобы ждать на палубе, ощущая на коже шелестение легкого ветерка. Ощущение было изысканным, но это было ничто по сравнению с видом города, который искрился на фоне бархатного черного пейзажа. Вода тихо плескалась рядом с лодкой, слышны были только слабые звуки музыки и смеха.

Неудивительно, что люди не хотят умирать. У них замечательный мир, а их жизнь только ценнее от того, что им недолго отведено тут пробыть. Как же они живут? Как могут они существовать, зная, что призрак смерти бродит за ними по пятам? Такое кого угодно расстроит, и всё же, большинство из них довольны своей участью.

Не придавая значения неминуемому концу, они двигались навстречу своей смерти с достоинством и изяществом, довольствуясь найденными крупицами счастья.

Это было, поистине, удивительно. Но тогда они не знали, насколько долгими будут их жизни. Десятилетия или недели. Готовясь к худшему, они ожидали лучшего. На самом деле, это было скорее благородно.

Должно быть, для Солина, Зет-Ти и остальных было дико жить бок о бок с ходячими трупами. Не удивительно, что они сторонились всех. Кому захочется открыться и подружиться с кем-то, когда ты можешь потерять его или её в любой момент? Когда нет никакой надежды на долгие отношения.

Абсолютно у всего здесь был конец.

Должно быть, это пугает их всех.

Арик вспомнил пережитое и попытался представить, что подумает Мегеара, если узнает, что ее жизнь вот-вот закончится.

«Из-за него».

Он похолодел от этой мысли. Он даже подумать об этом не мог. Арик был слишком наивен, заключая сделку с Аидом. Теперь не было никакой возможности отменить ее.

Как заметили М’Ордант и Винк, когда Мегеары не будет, найдутся другие, чтобы заманить Арика в этот мир.

Но он-то знал, что к чему. Мегеара была уникальна в этом мире потрясающих эмоций. За все века он никогда не встречал никого похожего на нее. Там, где Арик жил, человеческий мир казался неясным и нереальным. Но здесь он был ярким и экстремальным. Возможно, даже слишком экстремальным…

— Вот, возьми.

Мужчина обернулся и увидел Мегеару, направляющуюся к носу судна. Ее лицо вырисовывалось в лунном свете.

— Тебе повезло, что они у нас есть. Иначе тебе бы пришлось спать на тюфяке прямо на палубе.

Арик наблюдал за тем, как девушка подвешивает гамак.

— Тебе нравится спать в гамаке прохладными ночами, не так ли?

Мегеара посмотрела на него с выражением паники на лице.

— Как ты узнал об этом?

Арик узнал это из ее снов, но не сказал ей этого, ведь его целью было успокоить девушку и соблазнить ее, а не напугать еще больше.

— По выражению твоего лица и по сноровке, с которой ты его крепишь.

Геари успела покраснеть до того, как вернулась к своему занятию.

— Мне нравится смотреть на звезды по ночам.

Арик опустился на колени, чтобы помочь ей распутать веревки.

— И что ты там ищешь, когда смотришь на них?

Она ловко расправила полотно и закрепила шнур, продев его через кольца.

— Когда я была маленькой девочкой, мой отец лежал на палубе вместе со мной и моим братом и показывал нам созвездия. Тогда же он рассказывал нам истории о том, как греческие боги, возможно, создали их.

Мужчина понял, что эти воспоминания причиняли Геари горько-сладостные мучения. Она одновременно и любила, и ненавидела своего отца. Эту двойственность Арик с трудом понимал. Он, вообще, не испытывал каких-либо чувств к своим родителям. Хотя он никогда по-настоящему не знал ни одного из них.

У Морфея было слишком много детей, он не уделял внимания никому из них, а мать Арика, Мист, нельзя было беспокоить. Она была беззаботной богиней, которая не испытывала родственных чувств ни к кому и ни к чему.

По крайней мере, ни к кому, кого Арик знал.

И не то чтобы он злился из-за этого. Он был действительно противоречивой натурой. Именно так все и происходило в его мире, также Арик не испытывал совершенно никаких чувств к своим родителям, даже став человеком.

Но это заставило Арика задуматься, каково это — любить так, как любит Мегеара. Чувствовать боль предательства, когда человека больше нет рядом. Ощущать волны радости, когда человек с тобой…

Мужчина помог ей прикрепить угол.

— Так какая история была твоей самой любимой?

Геари подергала за веревку, чтобы убедиться, что та туго натянута.

— Про Ориона. Мне всегда казалось жестоким и трагичным, что его любила Артемида, и что её брат обманом заставил свою сестру его убить — из-за того, что Аполлон ревновал и не мог смириться с тем, что девушка любит простого смертного.

— Это только одна версия этой истории. Другая версия состоит в том, что Артемида убила его, потому что он изнасиловал одну из ее служанок.

— Я слышала и эту историю тоже, но больше верю первой.

— А почему ей?

— Не знаю. Она кажется более достоверной.

Геари была проницательна, и частичка его хотела подтвердить легенду, но Арик не осмелился. Она провела всю свою жизнь, изучая богов и древние цивилизации, ища подтверждение тому, что они существовали, и вот он — живое доказательство — прямо позади нее. Арик задумался, что бы она сделала, если бы узнала, что он один из богов, так же, как и ее подруга «Кэт».

Возможно, было слишком ожидать, что Геари воспримет все это, как должное.

Геари немного нервничала, когда закончила прикреплять гамак к крючкам. Он висел на высоте примерно тридцать сантиметров от палубы. Не слишком высоко, но и не так уж низко, чтобы было неудобно. Ее тревожило, что Арик мог простудиться даже под одеялами. Ухудшит ли это его состояние?

Девушка не знала, что с ним не так, но меньше всего хотела, чтобы даже мгновение его жизни было потрачено на другую болезнь.

Что снова поднимало вопрос: что же с ним все-таки не так? Геари хотела узнать, но не хотела напоминать ему, насколько коротка его оставшаяся жизнь. Ей это казалось неправильным.

Вместо этого Геари указала на гамак.

— Он всецело твой.

Арик прищелкнул языком.

— Ей богу, жаль, что ты это о гамаке, а не о себе самой.

— Да я и не сомневаюсь, что жаль.

Он притянул ее к себе в тот момент, когда девушка проходила мимо него, и поцеловал — до того, как она успела понять, что он собирается сделать. Геари застонала от его сладкого вкуса, от его голодных объятий.

Впервые в жизни она пожалела, что совсем не похожа на Тию. Для той был бы сущий пустяк уложить его в постель. Но Геари была не такой. Она никогда не оказывалась в положении женщины на одну ночь. Она предпочитала завести некие отношения до того, как лечь с кем-то в постель, именно поэтому она редко ходила на свидания. Поиски Атлантиды оставляли очень мало времени для чего-нибудь другого в ее жизни.

Но Арик всерьез проверял ее этические принципы на прочность. Отступая, она подняла одеяло с гамака и ткнула ему в грудь.

— Спокойной ночи, Арик.

Он раздраженно выдохнул, с гримасой забирая у нее одеяло.

— Спокойной ночи, Мегеара. Пусть боги снов будут милостивы к тебе.

От того, как мужчина промурчал эти слова, по ней пробежала дрожь. Как будто Арик знал, что он ей снится. Выкинув эту мысль из головы, Геари оставила его и направилась вниз, но, дойдя до лестницы, не смогла удержаться и обернулась посмотреть на него.

Арик уже лежал в гамаке, наблюдая за ней. В темноте казалось, что его глаза светятся.

Геари могла поклясться, что слышит его безмолвную просьбу вернуться к нему. Это напомнило ей о таком же бестелесном голосе, который манил ее к месту раскопок, только тот голос был женским. И даже сейчас он просил её найти Атлантиду и освободить её.

«Я схожу с ума». Может, ей стоило обратиться к кому-то по поводу шизофрении… Но она знала большее.

Это была не шизофрения.

Просто то, что она ищет, взывало к ней и требовало выполнить обещание. Геари понимала это. А вот то, что она действительно не понимала, так эту странную связь с Ариком. Почему она слышала и видела его, даже когда его не было рядом.

«Иди спать, Геари, и забудь об этом».

Помахав ему рукой на прощание, девушка пошла к себе в комнату и обнаружила там Тори уже лежащей в постели, в ночной рубашке, а рукой она придерживала мягкую игрушку.

Поскольку очки Тори лежали на ночном столике в её изголовье, она прищурилась, глядя на Геари.

— Я не ожидала, что ты вернешься.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ну тебя, Геари, может, я и близорука, но этот мужчина лучше всех, кого я видела… пусть и расплывчато. Я бы на твоем месте не вернулась сюда сегодня вечером.

Геари её поддела:

— Тебе только пятнадцать, Тори. Не похоже, чтобы за твоим пояском было достаточно опыта, чтобы ты могла судить о крутых мужчинах.

— Согласна с тобой, но это не отменяет того факта, что он великолепен, и ты ему нравишься. Сильно. Так почему ты вернулась сюда?

— Потому что в четыре у нас сигнал утренней побудки.

Тори вздохнула и покачала головой.

— Из всех моих знакомых ты единственная, кого можно пожалеть больше, чем меня. Я сирота, Геари. Ты не должна быть все время одна.

— Ладно, замолчи и спи, пока я не умыкнула твоего Обнимашку. И, кстати, о покрытых мехом вещах, где Кичка?

— Я не знаю. Я не видела ее. Возможно, ее снова закрыли в трюме.

Словно по команде, кошка Геари вбежала в открытую дверь и принялась тереться о ее ногу.

Бенгальская кошка Кичка была подарком для Тори на прошлое Рождество, но сама кошка проявляла такую необычайную симпатию к Геари, что все они, наконец, сдались и считали кошку принадлежащей именно Геари.

— Вот ты где!

Раздеваясь, Геари подняла Кичку с пола и посадила на кровать. Кичка громко мяукнула и улеглась на свою подушечку, чтобы вылизать лапу. Тори повернулась спиной к Геари.

Думая об Арике, Геари выключила свет, легла в постель и закрыла глаза, а Кичка переместилась со своей подушечки на поясницу Геари. Через пару секунд кошка мурлыкала, Тори похрапывала, а легкое покачивание лодки убаюкивало Геари и отвлекало от всех ее проблем.

Не успев этого понять, Геари начала засыпать.

Арик никогда прежде не спал, как человек. Было непривычно ощущать тяжесть своего тела, особенно в сочетании с покачивающими движениями судна и гамака. Но ему не понадобилось много времени, чтобы затеряться в мире снов.

Странно было вернуться туда, где он жил. Сны его были полны тумана и прохлады. По крайней мере, поначалу, но со временем они начинали проясняться, и мужчина стал кое-что осознавать.

К нему вернулось его могущество. Арик приостановился в неуверенности, реальны ли его ощущения. Паря над землей, он вытянул руки перед собой и вызвал крутящийся огненный шар. Жар был теплым, но не причинял боли, и он поднял этот шар силой мысли на опасную высоту. Воодушевленный, Арик забросил его в темноту, где шар взорвался со вспышкой даже более яркой, чем солнце. Безобидные угольки дождем посыпались вокруг Арика, он откинул голову назад и рассмеялся.

О, да, хорошо быть спящим богом сна. У него были эмоции и его власть. Поэтому перед ним оставалась всего одна цель.

Мегеара.

Пора было её разыскать. Но оказалось, что подумать об этом проще, чем сделать. Да, он снова обладал своей силой, но у него не было стробилоса, а без него найти Мегеару было трудновато. Ему также не хватало сыворотки Винка, чтобы поддерживать сон Мегеары. Даже если бы Арик её нашёл, она могла проснуться и снова оставить его ни с чем.

«Я убью её». Но, даже помыслив об этом, Арик понимал, что это пустая угроза. Он бы никогда не убил женщину, которую жаждал.

Несколько минут он кружил по царству подсознательного, проплывая через сны обнаженных музыкантов, купающихся в деньгах и коктейлях с желе; карликового пуделя, атакующего добермана; женщины, имеющей странное сходство с леденцом на палочке и поющей с коровами; и странного случая, когда геморрой гонялся за женщиной вокруг куска сыра, пока не взорвался.

Да, люди очень странные существа. Неудивительно, что Арик оставлял этих сновидцев другим Скотосам. Ему больше по душе были изобретательные в постели женщины. Арик сделал перерыв между снами, чтобы глубоко вздохнуть. Это была пустая трата времени, а так как Мегеара планировала встать пораньше, ему нужно было поскорее найти её.

Закрывая глаза, Арик чувствовал вокруг себя отголоски снов… он прислушивался к ним, к дыханию и шепоту, отражавшихся во всём его существе.

Она была там. А потом он услышал это.

Слабый звук ее смеха. Сосредоточившись на нём, Арик с твёрдым намерением вошёл в её сон. Мегеара снова была на пляже, танцуя в полосе прибоя под музыку, которую только она могла слышать. Арик замер, увидев ее там, с влажными волосами возле лица.

Белое платье облепило ее тело, показывая ему каждый аппетитный и очаровательный изгиб. Каждый миллиметр плоти, которой он хотел насладиться. Не в состоянии вынести это, Арик спустился на пляж и направился к ней с намерением хищника. Его дыхание стало неровным, он подошел к ней сзади и прикоснулся к ее плечу. Мегеара повернулась к нему, и то, что произошло следом, поставило его в тупик.