Ловец снов

Глава 16

— Хьюстон, у нас проблемы.

Обернувшись, М'Адок, который в эркере смотрел на водопад за их дворцом, увидел Деймоса, без приглашения входящего в его личные апартаменты. М'Адок медленно и беззвучно выдохнул, моментально принимая бесстрастный вид.

— Ты прямо как американец, Демон, — он окинул полубога отработанным издевательским взглядом, который не показался бы наигранным только М'Орданту или Д'Алериану, и заставил свой голос звучать ровно и вежливо. — По отсутствию на тебе крови я понимаю, ты не смог убить его… снова.

Глаза Демона сузились.

— Я могу обойтись и без этого снисходительного тона.

Заложив руки за спину, М’Адок прошел половину расстояния между ним и Демоном.

— Мы оба знаем, что я не чувствую ничего подобного. Но, чтобы быть честным: я не могу иметь дела с некомпетентностью. Неужели настолько трудно выманить бога с ограниченными возможностями?

— Чертовски маловероятно, если он под защитой бога Атлантиды и владыки преисподней.

М'Адок с трудом скрыл своё замешательство.

— А Ашерону какое дело до всего этого?

— Тут замешан не он, а его мать. Помнишь её? Высокая злющая блондинистая стерва, которая реально довела всю свою семью до уничтожения из-за заусенца?

Губы М'Адока дрогнули в улыбке, но он так привык сдерживать себя, что это осталось незамеченным.

— Это было больше, чем заусенец. Но она сейчас заперта в Калосисе, так как она могла доставить проблемы?

— Это не совсем она. Кто-то откопал один из её особенных священных медальонов, и теперь он в руках женщины, которая весьма заинтересована в том, чтобы мы не навредили ни ей, ни её любовнику. Кажется, у неё проблема с преждевременной смертью. Разберись.

М'Адок был явно не в восторге от слов Демона.

— Это хреново для тебя, не так ли?

— Это неприятно для всех нас, Онерои. Если ты хочешь покончить с этим, я советую сделать это самому.

М'Адок даже не сделал усилия, чтобы сдержать свой саркастический тон:

— Никогда не думал, что доживу до того дня, когда смертный сможет напугать Долофонийца. Вы, ребята, действительно стали мягкими со временем, не так ли?

Демон скривил губы.

— Называя меня трусом, ты все равно не сможешь склонить меня к самоубийству. Как я уже сказал, у нас есть смягчающие обстоятельства. Ты единственный, кто утверждал, что его легко убить. Тогда почему бы тебе не попытаться самолично испачкать руки кровью?

Мало кто знал, что руки М'Адока покрыты кровью больше, чем у хирурга со стажем работы в семьдесят пять лет. У него не было никаких проблем с доставкой неприятностей, ему просто нужно быть осторожным, чтобы другие боги не прознали об этом. Намерения Онерои уничтожать кого-либо без их согласия заставит их поволноваться.

— Моя работа — защищать.

— Ага, свою задницу. А моя — приглядывать за своей командой, один член которой мертв. — Демон сделал шаг вперед, чтобы убедиться, что М'Адок осознал его ярость. — Ты знаешь, что я никогда не уклонялся от убийства кого-либо или чего-либо. Но это… Это другое. Я не собираюсь напрасно терять другого брата. Это выходит из-под контроля. — он колебался, прежде чем добавить последний комментарий. — Сейчас они в доме Солина, под его защитой. Уверен, ты его тоже помнишь.

Конечно же, он помнил. Они с Солином сражались больше одного раза. Оба были ранены в этих боях.

Но то было не здесь и не там.

М'Адок крепко сжал руки за спиной. Соблазн послать молнию в голову Демона был слишком велик, но он не мог позволить, чтобы Демон узнал, что это больше, нежели обычный удар, или что его провал расстроит М'Адока в любом случае. Он все время должен оставаться совершенно спокойным. Демон хотел бы получить предлог, чтобы настроить богов против М'Адока, и М'Адок знал это. Он ходил по лезвию ножа.

Он склонил голову.

— Спасибо за услуги, Демон. Теперь я убедился, что в следующий раз мне нужно будет связаться с Фуриями, и на задание я вызову одну из женщин, потому что они более злые и компетентные.

Этот укол не ускользнул от Демона, он усмехнулся.

— Однажды, М'Адок, ты узнаешь, почему меня прозвали Демоном.

А в один прекрасный день Демон узнает, почему М'Ордант и Д'Алериан называют М'Адока Фониасом-Истребителем.

В то же время у М'Адока было дело, с которым нужно было разобраться, и он хотел убедиться, что в этот раз все будет сделано правильно. Пусть у Арика будет несколько дней покоя, пусть он немного расслабится. И, когда его защита ослабнет, М'Адок воспользуется этим в полной мере.

Арик улыбнулся, когда Мегеара застегнула его рубашку. Пусть они и спали вместе, но это действие казалось каким-то более интимным. Её руки были изящными и нежными, когда она продевала пуговицы через петли. От её мимолетного прикосновения у Арика затвердели соски, а температура тела подскочила на несколько градусов. Запах Геари витал в воздухе, и все, что Арик хотел сделать — это забрать её куда-нибудь, где они смогли бы быть наедине всю оставшуюся вечность.

Геари взглянула на него.

— Ты в порядке?

— Да, а что?

— Ты странно на меня смотришь.

— Я просто думаю, как восхитительно привлекательны твои губы, — и прежде, чем осознал, что делает, Арик снова поцеловал её.

Геари со вздохом растаяла в объятиях Арика. Ощущение его стального тела посылало электрические импульсы по ее телу, ей безумно захотелось сорвать с него одежду и в очередной раз заняться с ним любовью. Если бы только она могла. Но сейчас у них было много чего, над чем следовало подумать.

Страшная мысль промелькнула в голове Геари, и она отстранилась.

— Как ты думаешь, они же не будут преследовать Тори, чтобы добраться до меня?

Арик, нахмурившись, притянул её обратно.

— Что, прости?

— Долофонийцы. Они не схватят её, чтобы заставить меня или тебя прийти за ней. Или схватят?

К её облегчению, Арик покачал головой.

— Не их стиль. Они убивают только тех, за кем их послали. Они не беспокоятся о случайных прохожих, только если свидетели не напали на них. У них вообще-то присутствуют своеобразные нормы морали, что довольно удивительно для богов и убийц.

— Тогда зачем они преследуют меня, если не хотят таким образом добраться до тебя?

— Кто-то хочет твоей смерти.

От бесстрастного тона Арика холод прошел по телу Геари.

— Напомни, что мы еще должны поработать над твоей тактичностью. — Геари покачала головой, пытаясь понять. — Кто, вообще, может желать мне смерти? Я же ничего не сделала.

— Ты вела раскопки в районе Атлантиды. Поэтому взорвали лодку. Ни при каких обстоятельствах боги не хотят, чтобы покой в этом месте был нарушен. И все они готовы убить, чтобы сохранить этот секрет.

— А что это за секрет?

— Полагаю, причина, по которой Атлантида была уничтожена. Даже мы не знаем, что случилось, когда она исчезла. Что бы там ни произошло, это случилось быстро, и те, кому известна правда об этом, скрывают её с того самого момента.

Геари наклонила голову, вспоминая свои исследования.

— Платон писал, что боги разрушили Атлантиду в наказание за людскую гордыню.

Арик презрительно усмехнулся.

— Платон описывал легенду о народе, уничтоженном задолго до того, как родились его предки. Он даже не подозревал о правде. Любой, подобравшийся слишком близко к информации об Атлантиде, не доживал до того, чтобы рассказать об этом кому-либо еще.

Пронзенная болью, Геари сделала шаг назад.

— Значит, поэтому моя семья мертва? Мы подобрались слишком близко.

Арик кивнул, произнося с сочувствием:

— Мне жаль, Мегеара. Но это так. Твоему отцу удалось обнаружить настоящее местоположение.

Одинокая слезинка покатилась по её лицу, но Геари быстро смахнула её.

«Приди ко мне, Мегеара, и месть падёт на головы тех, кто обидел тебя, тех, кто отнял твоих любимых. Приди, дитя, и мы вместе воздадим им по заслугам. Они забрали у нас дорогих нам людей из мелочного тщеславия. Помоги мне, и я помогу тебе».

Это был тот же самый сердитый женский голос, который Мегеара всегда слышала в этом месте.

— Аполлими? — прошептала она имя.

«Да, это я. Я буду защищать тебя, если ты послушаешь меня. Я могла бы спасти твоего отца, но он отказался от моей помощи, и они убили его. Я могу не дать тебе умереть молодой».

— Она говорит с тобой? — шёпотом спросил Арик.

Если бы кто-то другой задал Мегеаре этот вопрос, она бы категорически это отрицала.

— Она говорит, что боги забрали у неё того, кого она любила.

— Её сына. По крайней мере, так утверждает Зевс. Её муж, Архон, убил Апостолоса, и в горе она уничтожила всю свою семью целиком.

Но это не логично.

— Тогда почему она хочет отомстить не своим богам, а греческим?

— Потому что Аполлон уже давно заявил, что именно он убил Апостолоса. В те времена Греки и Атланты были в очень напряженном перемирии. Они воевали друг с другом на протяжении веков. Атланты пытались убить сына Аполлона, но ему удалось извлечь ребенка из чрева королевы, прежде чем она родила, и заменить его другим, которого они и убили. Затем он забрал своего сына Страйкериуса в Дельфы, где тот был воспитан одной из жриц Аполлона.

Это не логично.

— Если Аполлон спас своего сына, почему он убил ребенка Аполлими?

— Потому что двадцать один год спустя у Аполлона появился еще один сын на греческом острове Дидимос. Наёмные убийцы Атлантиды ворвались во дворец посреди ночи и казнили малыша и его мать, которая была священной любовницей Аполлона. По словам Аполлона, чтобы отомстить Атлантам за их преступления, он убил Апостолоса и наложил проклятие на весь их род в виде ужасной смерти в двадцать семь лет — возрасте его любовницы, когда она умерла. После этого Аполлими и завелась. Как и Аполлон, она хотела отомстить за смерть своего сына, но Аполлон был более могучим богом, он замуровал её в Калосисе, где она сейчас и пребывает, планируя месть ему и остальному греческому пантеону.

Мегеара наклонила голову, уловив странную нотку в голосе Арика.

— Но ты этому не веришь.

Он отвел взгляд.

— Я встречал Аполлими, и я знаю Аполлона… он не могущественнее ее. Я еще никогда не видел бога, который пошел бы против Разрушительницы. Даже собственная семья её боялась, и правильно делала. Говорят, она окончательно уничтожила их меньше чем за десять минут, пока они были вместе в собственном зале. Зная богов, я совершенно уверен, что они не идут спокойно на убой. Вместо этого они все вместе вступают в один конкретный бой, и все же, только одна богиня из целого пантеона остается в живых.

— Аполлими.

Арик кивнул.

До Геари дошла ужасная мысль.

— Значит, она смогла бы выполнить данное мне обещание? Она могла бы спасти тебя и восстановить репутацию отца, никому не навредив.

Арик взял её лицо в свои руки и пристально посмотрел на Геари.

— Послушай меня, Мегеара. Боги не ведут себя бескорыстно. Никто из них не будет помогать кому-нибудь, не получив при этом своей выгоды. Спроси себя, чего Аполлими хочет от тебя.

— Свободы.

Мужчина покачал головой.

— Всё не так просто, дорогая. Аполлими жаждет мести, и ей всё равно, кто при этом пострадает. Если её когда-нибудь освободят, она разрушит весь мир. Целиком. Никто не сможет остановить её. Именно поэтому она под замком, и поэтому все хотят, чтобы она там и оставалась. — его взгляд стал более напряженным. — Она никогда не сможет освободиться.

Геари это поняла. В этом был смысл. И, тем не менее, она была так близка к своей цели. Её отец был прав, и она могла бы доказать это безоговорочно. Она могла бы обелить его репутацию…

Но какой ценой? Стоило ли оно того?

И Аполлими в её голове всё ещё соблазняла обещаниями возмездия.

«Месть губит только того, кто её ищет».

Геари задумалась, вспомнив эти слова своего деда, сказанные после её возвращения в Штаты, в Нью-Йорк. Во Вторую Мировую Войну во время празднования дедушкиного дня рождения вся его семья была безжалостно убита нацистами, проводившими случайный рейд. Её дед был ранен, ослеплён и оставлен умирать. Ему было всего девять лет.

Пока мальчик был без сознания, защищённый безжизненными телами своей семьи, загадочный незнакомец пришел и спас его. Этот человек перевязал его раны и благополучно привёз деда Геари в Америку, чтобы тот смог начать новую жизнь.

Будучи сердитым на всех подростком, Геари однажды спросила деда, думает ли он хоть когда-нибудь о тех, кто отнял у него всё.

Её дед с любовью похлопал её по руке.

— Конечно, я думаю, Мегеара. С тех пор у меня не было ни одного дня рождения, когда бы мне не слышалась пальба. Когда бы я не видел, как они вышибают дверь в наш дом, чтобы всех нас убить. Последнее, что я видел перед тем, как они ослепили меня — умирающую мать, пытающуюся защитить меня. То, как тащат мою четырнадцатилетнюю сестру, чтобы изнасиловать и убить. Ты и правда полагаешь, малышка, что я не вспоминаю постоянно тот день и не задумываюсь, почему выжил только я? Что, может быть, лучше бы я тоже умер? Тем не менее, я здесь и благодарен судьбе за все. Если бы я тогда умер, то тебя бы не было на свете.

Обида и злость за деда обжигали её изнутри.

— Я бы им отомстила. Я не смогла бы жить, пока они не расплатились бы за свои преступления.

Дед понимающе кивнул Геари.

— Я тоже об этом думал, и после войны даже забронировал билеты для путешествия обратно в Европу, чтобы найти их.

— Но ты не поехал.

— Нет. Мой ангел-хранитель, — так дед называл того, кто привёз его в Америку, — Снова пришел ко мне, как будто знал, что я задумал, и сказал, что воздастся нам по делам нашим, и будем мы прокляты или спасены. Выбор за нами. Он сказал, что спас меня в тот день не для того, чтобы я так глупо погиб. И также он сказал, что месть губит только того, кто её ищет. Если я все-таки решу поехать, он не будет меня останавливать. Но он спросил меня, стоят ли те жизни, которые я собирался отнять, той жизни, которую я веду здесь, без ненависти и печали. Поэтому я решил остаться и освободиться от прошлого. Да, оно преследует меня, но не управляет мной. И именно потому, что я здесь остался, я встретил твою бабушку, и все вы согреваете моё сердце и избавляете от печали. Единственное, о чем я жалею, что никогда не видел красоту твоей улыбки своими глазами.

Со слезами на глазах дед улыбнулся Мегеаре и похлопал по сердцу.

— Но я чувствую её красоту здесь и знаю, что нет в мире более милых и прекрасных детей, чем ты и твои кузины. Несмотря на то, что мне причинили непоправимое зло, я рад, что не отвечаю на боль еще большей болью, а оставляю за собой любовь и дружбу. Да воздастся каждому по делам его. Пусть это будут добрые дела.

Геари прочистила горло, когда на неё нахлынули воспоминания, а на глазах выступили слёзы. Она так сильно любила своего дедушку Тео. Он был хорошим человеком, и она не хотела причинять ему боль, если это было в её силах. Он потерял достаточно людей в своей жизни. Она не позволит ему похоронить ещё одного любимого человека.

— Раскопки завершены.

Брови Арика недоверчиво приподнялись.

— В самом деле?

Геари кивнула.

— Я думаю, что взрыв на лодке был предупреждением, да? Я считаю, мы должны оставить ее в покое, пока ещё кто-нибудь не пострадал.

— Ты думаешь, Тори тебе это позволит?

Дельное замечание, но оно не имело значения.

— Я отправлю её домой, если она хоть что-нибудь скажет.

— И она поедет?

— Пинаясь и крича.

Геари съежилась при мысли о том, какой разгневанной будет девушка. Но лучше быть живой и сердитой, чем мертвой и довольной.

— Иногда нам не хочется того, что будет для нас лучше, — это было ещё одной фразой, которую постоянно говорил её дедушка, — Но мы так или иначе должны будем сделать это.

Арик никогда не перестанет удивляться Геари. Он настолько привык к людям, которые думали только о себе, что её альтруизм сбивал с толку. То, что Геари готова отказаться от того, что так много для неё значит, чтобы защитить кого-то…

Это было удивительно.

И поскольку Арик знал, как много это значит для Геари, он хотел, чтобы она это получила. Нельзя так близко подобраться к своей мечте, но так и не достичь её. Ему это казалось жестоким.

Пусть это будет его прощальным подарком. Перед смертью он жаждал увидеть выражение радости на лице Геары, когда она выполнит обещание, данное своему отцу.

— Как насчет компромисса?

Девушка с недоумением посмотрела на него.

— Разве это возможно? Ты сам сказал, что все боги противятся этому.

— Мы можем попробовать. Мы вместе вернёмся на место раскопок и поднимем парочку случайных предметов, существование которых никому не повредит, но этого будет достаточно, чтобы доказать, что твой отец не был сумасшедшим, а затем скажем Тори, что вести там раскопки небезопасно. Скажем ей, что было частичное обрушение, и мы едва спаслись. Мы можем отключить прямой эфир и сделать так, чтобы это выглядело реальным. Потом мы можем сказать, что Атлантида должна остаться на дне океана, чего и намеревались достичь боги.

Геари была ошеломлена весомостью этого довода. До тех пор, пока реальность не обрушилась на неё.

— Мне придется дать координаты места в отчёте о результатах исследования.

— Солги. Кто об этом узнает? Ты можешь дать им координаты любого места. Скажи им, что раскопки остановились на берегу Миконоса.

— А вдруг кто-нибудь другой начнет там раскопки…

— Они ничего не найдут и останутся живы. Люди искали Атлантиду на протяжении одиннадцати тысяч лет, но так и не нашли. Это всего лишь ещё одна часть истории. У тебя же будут неопровержимые доказательства существования Атлантиды. Никто не сможет против этого возразить.

Сработает ли это? Всё было слишком хорошо, чтобы казаться правдой.

— Ты уверен, что боги успокоятся?

— Думаю, да. Только мне нужен от тебя номер Кэт.

— Зачем?

Арик поколебался, прежде чем ответить. Он не хотел выдать Кэт и её взаимоотношения с богами. Если бы Кэт хотела, чтобы Мегеара знала об этом, она бы сама ей рассказала, не он.

— Нам понадобится ещё один дайвер. На всякий случай. Она более рассудительна, чем Тедди, и я думаю, она поймет наши причины держать все в тайне.

— Дельное замечание. Ты хочешь, чтобы я ей позвонила?

Это не соответствовало плану Арика оградить Геари от этого. Ему необходимо объяснить всё Кэт до того, как они вернутся. Последнее, что ему сейчас нужно — это чтобы и она тоже пыталась их убить.

— Я бы предпочел сделать это сам.

Отступив назад, Геари настороженно посмотрела не него.

— Есть что-то, связанное Кэт, о чем ты мне не говорил? — подозрение в её взгляде возросло. — Она одна из вас?

— Нет.

Это было чистой правдой. Кэт была единственной в своём роде.

— Тогда я сама ей позвоню.

Как он умудряется загонять себя в такие затруднительные положения? Кэт взбесится, если Арик не объяснит всё заранее.

— Почему бы нам не подождать до завтра, чтобы поговорить с ней? Пусть отдохнет сегодня.

— Ладно.

Арик был благодарен Геари за то, что она не стала ни на чем настаивать. К завтрашнему дню у него может появиться идея получше.

Внезапно кто-то заколотил в дверь кабинета.

— Простите, — сердито прорычал Солин с другой стороны. — В последний раз, когда я проверял, это был мой дом. Почему я не могу попасть в свой собственный кабинет?

Арик пошел открывать дверь.

— Всё для того, чтобы раздразнить тебя, Брат. Почему же ещё?

Солин презрительно засмеялся, входя в комнату.

— О, для этого нужна совсем малость. Достаточно того факта, что ты все ещё дышишь.

Арик закрыл дверь и повернулся к нему лицом.

— Я тоже тебя люблю.

— Ага, как язву на своих причиндалах.

Ну, по крайней мере, Солин понял природу их отношений.

— Так что же заставило тебя вернуться?

— Какую часть из того, что это мой дом, ты пропустил?

Арик ответил ему своим доводом:

— Как насчет того, что мы можем оставаться здесь, если это нам понадобится?

Солин открыл было рот, чтобы возразить, но затем, клацнув зубами, закрыл. Он помолчал несколько мгновений, прежде чем снова заговорить:

— Я действительно сказал это, не так ли?

— Сказал.

— Ладно, — раздраженно проговорил Солин, — Оставайтесь. Но что бы вы ни делали, в следующий раз постелите одеяло или что-нибудь ещё, когда вы двое захотите порезвиться на моем паркете. Это просто… отвратительно.

Геари фыркнула, услышав его возмущение.

— Как ты…

— Он полубог, — перебил её Арик безразличным тоном. — Никогда не подходи ни к одному из них слишком близко, если хочешь защитить свои секреты.

Щеки Геари порозовели, позволяя Арику понять, что она весьма этим смущена.

— Ну, что тут можно сказать, это несправедливо.

Солин послал ей лукавый взгляд.

— У тебя, кажется, есть проблемы со справедливостью, да?

— Я не люблю безнравственность, если ты это имеешь в виду. В мире должна быть справедливость такого уровня.

Солин фыркнул, взглянув на Арика.

— Она забавная. — он вернул свой холодный взгляд к ней. — Милая, в нашем мире справедливость не имеет особого отношения к чему-либо. Побеждает тот, у кого больше власти. Именно поэтому мы все убиваем друг друга, не дрогнув.

Геари бросила растерянный взгляд на Арика, прежде чем ответила:

— Но ты помог нам с Ариком. Почему ты это делаешь, если в действительности считаешь именно так?

Солин пожал плечами.

— Что я могу сказать? Намного приятнее вырывать победу из доверчивых рук. Вы, ребята, издаете самые восхитительные звуки агонии, когда вас предают.

Часть Геари хотела думать, что Солин шутит, но другая не была в этом так уверена. Он казался чертовски искренним. Девушка взглянула на Арика, который был столь же скептически настроен, как и она.

— Так, значит, ты с ними заодно? — спросил Арик.

Солин послал ему раздраженную ухмылку.

— Если бы и был, думаете, позволил бы вам остаться здесь?

Арик пожал плечами.

— Я не знаю. Тебе бы это ничем не повредило. Если мы останемся здесь, они не возненавидят тебя больше, чем уже ненавидят. Во всяком случае, наше присутствие здесь может раздразнить их, что было бы удачей для тебя. Как ты и сказал, это было бы способом вырвать победу у доверчивых.

Солин оставался абсолютно спокойным. Его лицо, его манера держаться, даже его голос.

— Я не буду защищаться или объяснять свои поступки вам или кому-либо ещё. Мои мотивы — мои и только мои. Хорошие, плохие, нейтральные.

Геари наклонила голову, заметив в Солине кое-что, пока он говорил. Некоторую напряженность на лице.

— Чего ты боишься?

Солин скривил губы.

— Я ничего не боюсь.

— Ты боишься близости, верно? — спросила она. — С кем бы то ни было. Вот почему ты ничего не рассказываешь о себе. Вот почему ты предпочитаешь таскаться в сновидения, чем спать с реальными женщинами.

— Спасибо, доктор Рут.

Потребовалась бы бензопила, чтобы прорваться через яд и сарказм в его голосе.

— Но я, если честно, не думаю, что тебе известны даже самые элементарные вещи обо мне. И пока так и будет оставаться, ты должна держать своё мнение при себе.

— Ты прав, я не знаю. Но вопрос в том, знает ли хоть кто-нибудь? Можешь назвать имя хоть одного друга, который у тебя есть сейчас или был в прошлом?

— Мне не нужны друзья. Всё, что они делают — это едят твою еду, пьют твоё пиво, а потом разбалтывают твои секреты сразу же, как только ты делаешь что-то им неугодное. Без обид, но, когда у тебя столько же врагов, сколько у меня, будешь держать свои тайны под замком. Ведь так, Арикос?

Взгляд Арика встретился с её, в какой-то степени успокаивая, что заставило ускориться сердце Геари.

— Иногда стоит довериться правильным людям.

Губы Солина скривились.

— Такая отвратительная сентиментальность и бесконечная доверчивость в конечном итоге приведёт тебя к смерти. И это после всего, что я сделал для твоего перевоплощения. — Солин сделал эффектную паузу, прежде чем шагнуть к Геари и обратиться к ней. — Ты бы видела его, Мегеара. Он был уверен, что может превзойти меня в схватке. Он уже предвкушал победу, когда я сделал нечто неожиданное.

— И что же? — спросила Геари.

— Я обернул свою смертную любовницу против него. Она была в царстве снов и понятия не имела, что все происходило на самом деле. Арик, будучи хорошим Онерои, не мог драться с ней. Защита людей любой ценой — вот их девиз. Если человек не полукровка. — Солин выплевывал слова, будто они были горечью у него на языке. — В таком случае мы заслуживаем смерти, хотя не совершили никакого другого преступления, кроме того, что наш отец пошёл прогуляться с эрекцией, а какая-то сука, которая не могла держать ноги скрещенными, залетела.

Солин подошел к Геари, вторгаясь в её личное пространство, так что ей пришлось отступить на шаг, когда взгляд его голубых глаз гневно выстрелил в неё.

— Так что не говори мне о справедливости. У меня нет терпения для этого и для тебя, маленький человечек, и это всё, что ты должна знать обо мне.

Возвращаясь назад, Солин бросил им обоим усмешку.

— Оставайтесь или уходите. Мне действительно плевать. Но, если вы останетесь, я хочу, чтобы вы продолжили свои игры наверху в кровати, как цивилизованные люди.

Потом он развернулся и вышел.

Геари понадобилась пара минут, чтобы восстановить самообладание после его необоснованной злобы.

— Ну, разве он не «Мистер Счастливое Солнышко»?

Арик не отвечал, уставившись в пол.

Геари воспользовалась моментом, чтобы обдумать все сказанное Солином, в том числе ту часть, где он затронул таинственность в их отношениях.

— Значит, это он изменил тебя. Я удивлена, что ты вообще разговариваешь с ним.

Арик глубоко вздохнул, прежде чем ответить:

— Если честно, я бы предпочёл, чтобы мне выдрали мозги через ноздри, но я хотел остаться с тобой, а без разрешения ты никогда не позволила бы мне быть рядом. У меня не было другого выбора, кроме как обратиться к нему. Кроме того, ты и правда не можешь винить Солина. Он имеет полное право ненавидеть нас.

В груди Геари защемило от мысли о том, что Арик ищет своего злейшего врага только потому, что хочет быть с ней. Это было бы невероятно романтично, если бы не было так глупо.

— Сострадание тебе к лицу, Арик. Ты должен носить его как можно чаще.

Арик взял её руку в свою и стал играючи перебирать её пальцы.

— Я постараюсь, но, если честно, то предпочел бы носить тебя.

Мужчина подарил Геари улыбку, согревшую ее сердце.

— Ооо, это было бы здорово.

Он поднес ее руку к своим губам и прикусил её пальцы.

— Это правда.

Боже, Геари была влюблена в этого мужчину… боже… или это не то чувство? Они познакомились недавно, но, казалось, знали друг друга всегда. Геари призналась ему во всем, и Арик был здесь, пытаясь помочь ей.

Как она могла позволить ему уйти?

Геари уже знала ответ. Она не могла. Арик пришёл, чтобы стать для неё всем необходимым. И, как только эта мысль пронзила её, за ней последовала другая. Был кое-кто, кто знал об этом больше, чем Тори или даже Арик.

«Аполлими?» — мысленно прокричала Геари, надеясь, что богиня Атлантов не оставит её.

«Да, дитя?»

«Есть ли какой-нибудь способ освободить Арика от сделки, не убивая его? Может ли он стать смертным?»

«Боги могут всё. Освободи меня, и я исполню то, чего ты так хочешь».

«Клянешься?»

«Жизнями моих Шаронте. Ты освободишь меня и никогда не будешь нуждаться ни в чем на протяжении всей твоей жизни».

Геари заключила Арика в свои объятия и удержала его рядом с собой. Она была благодарна, что он не может слышать её мысли и разговор с богиней.

Арик так хорошо чувствовался в её объятьях… Она никогда не захочет, чтобы он покинул её.

«Не заключай сделку с богом», — твердил ей разум. При всех её знаниях древности Геари не могла припомнить ни одного случая, когда бы это пошло на пользу человеку, заключившему её.

Ни одного.

Но те случаи были выдумкой, а это была реальность. Аполлими была реальна, так же, как Арик или Солин.

Геари позволит Арику вернуть её в Атлантиду, а затем пусть Аполлими руководит ею. После всех этих столетий богиня будет снова свободна.

Единственной надеждой Геари было то, что Аполлими сдержит своё слово. Но даже теперь сомнения Геари были сильны.

«Какой у меня выбор?»

Геари не могла позволить Арику умереть, если в её силах было остановить это. И она была готова заключить сделку с самим дьяволом, лишь бы Арик остался жив.