Лунная заводь

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

МАГИЯ дернулась, едва не сбив Кальдара с ног. Что-то было не так. Кальдар открыл глаза. Он был почти в самом конце тропинки. Сквозь щель в холме он увидел поле битвы и группы бойцов, рвущихся друг на друга в хаотическом безумии. Слева и выше на склоне стояла тетя Мюрид, ее руки были размыты, когда она поднимала арбалет и стреляла, посылая болт за болтом в гущу боя. Над ней что-то дрожало на краю зелени. Из кустов выползло длинное розовое щупальце, по которому пробежала рябь красноватого пламени.

— Мюрид! Берегись! Мюрид! — Кальдар побежал. Что-то хрустнуло под его ногой с сухим щелчком. Он продолжал бежать, слишком поздно осознав, что наступил на мину, и она не взорвалась.

Щупальце скользнуло вперед, вытаскивая из кустов толстый клубок отростков. Они извивались, как гнездо гротескных змей. Посреди всего этого возвышался человеческий торс, увенчанный лысой головой, смотревшей на мир твердыми черными глазами.

— Мюрид!

Она продолжала стрелять.

Кальдар вскинул ружье и выстрелил. Пуля попала в существо.

Мерзость зависла на краю обрыва и нырнула вниз. Мюрид исчезла под извивающейся массой.

Кальдар заорал.

Ноги сами понесли его к твари, и он вонзил нож в извивающуюся массу, не прекращая кричать, пока кровь и части тканей отлетали солеными брызгами от его клинка. Щупальца царапали его спину, но он продолжал резать, не обращая внимания на боль. Он прорубил себе путь к туловищу и вонзил клинок в живот человека. Щупальца замелькали, и человеческая пасть монстра зашипела. Кальдар выдернул нож и ударил снова, и снова, и снова…

СЕРИЗА сбросила с клинка чье-то тело. Вокруг нее бушевал бой: ожившие трупы, подергивающиеся на своих ногах, огромные собаки, уроды «Руки», мохнатые, чешуйчатые, бронированные, когтистые, клыкастые, пернатые, и семья, все они цеплялись друг за друга в безумной схватке, готовые убивать. Грязь под ногами была вся в крови и в теплых телах, которые были вырваны из жизни.

Она убивала, убивала и убивала, нанося удары снова и снова. Теперь она устала, а бой еще не закончился.

Прямо перед ней чешуйчатая плоть прекратила свою серию смертоносного веселья и с криком подняла руку. Она проследила за ее жестом и увидела Уильяма на холме.

Сердце Серизы пропустило удар.

Он столкнулся с худым светловолосым мужчиной… Паук, поняла она. Они двигались так быстро, что у нее перехватило дыхание.

Она должна добраться до этого холма.

Сериза бросилась вперед, попутно разрезая чешуйчатую плоть. Ее молниеносный клинок рассек противнику бедро вместе с костью. Он рухнул на землю. Она не остановилась, решив что кто-нибудь другой прикончит его.

Краснокожая женщина вырвалась из груды разорванных трупов тоасов и побежала к утесу, где сражались двое мужчин. Вейсан, подсказала Серизе память. Убийца Паука.

Сериза бежала по грязной земле. Вейсан выжимала из себя последнюю скорость, но Сериза была ближе к утесу. Она добралась до пруда и стала огибать его.

Вейсан заметила ее. В ее руках балансировали два широких изогнутых лезвия, тонкие и заточенные до бритвенной остроты. Они могли перерубить конечность одним ударом. Лицо Вейсан исказила гримаса. Она разинула рот и широко раскрыла глаза.

Она боялась за Паука.

Сериза потерла землю ногой, чтобы оценить ее скользкость.

Вейсан посмотрела на нее.

— Нет, — ответила ей Сериза.

Вейсан щелкнула клинками и бросилась в атаку.

ЧТО-ТО твердое, как сталь, вцепилось в ногу Кальдара и потянуло. Он упал лицом в кровавую массу. Сила оттащила его от тела. Кальдар цеплялся за склизкую землю, но то, что держало его ногу, было слишком сильным. Оно отпустило его. Кальдар перевернулся на спину и почувствовал на ноге собачьи челюсти. Эриан маячил под дождем.

— Они мертвы, — сказала Эриан. — Его голос был тусклым. Боль исказила его лицо. — Они оба мертвы.

Он повернулся и бросился на ближайшего урода. Кальдар сел. На склоне холма лежала спутанная масса плоти. Дождь разбавил кровь, льющуюся из отрубленных щупалец, и она, бледно-красная, растеклась по грязи. Кальдар вскочил на ноги и нырнул в кровавое месиво, отшвыривая отрубленные куски плоти в сторону. Он копался в трупе, пока не показалась человеческая рука. Он схватил ее и потянул, поскользнулся на грязи, неуклюже упал, вскочил на ноги и снова потянул. Скрюченный холмик плоти сдвинулся, и плечо Мюрид, а затем и ее голова освободились. Он схватил ее за плечи и вытащил наружу.

Мюрид уставилась в небо. Капли дождя падали ей в глаза и отскакивали от бескровных щек.

Кальдар встряхнул ее. Он схватил ее за плечи и встряхнул, заставляя ее черную косу трепетать, желая, чтобы она жила.

— Ну же, ну же!

Она безвольно лежала в его объятиях.

Он встряхнул ее еще раз и осторожно опустил на землю. Его нож лежал в грязи в нескольких дюймах от него. Он все еще был острым, и все еще были уроды, которых нужно было убить.

ВЕЙСАН закричала, дико вращаясь, ее клинки превратились в сверкающий вихрь металла. Удар, удар, удар, удар.

Сериза отскочила от первого, увернулась от второго. Третий задел ей плечо, рассекая рукав и кожу. Она парировала четвертый удар мечом. Вейсан продолжала наносить удары, не давая проходу, оттесняя ее к пруду.

Сериза погрузилась в ритм. Время замедлилось до тяжеловесного ползания. Она видела Вейсан с кристальной ясностью: белые костяшки ее пальцев напрягались, когда она сжимала клинки, паническое выражение на лице, вздувшиеся жилы на шее, когда она приближалась, ее развевающиеся дреды.

Взмах.

Взмах.

Взмах.

Сериза двинулась вместе с ударом, проносясь мимо Вейсан. Полоска магии скользнула вдоль ее клинка, вытягивая последние резервы из ее тела. Сериза нанесла удар.

Полетели брызги крови. Краснокожая женщина продолжала двигаться, ее тело не осознавало, что она уже мертва. Вейсан развернулась, чтобы нанести еще один удар, и остановилась. Кровь хлынула из волосяного покрова на ее шее.

Она открыла рот.

Вейсан выронила мечи. Ее руки потянулись к шее, пытаясь остановить поток жизни, хлынувший из нее. Она схватилась за шею. Ее голова соскользнула с плеч и упала в грязь.

Долгую секунду тело стояло неподвижно, а потом тоже опрокинулось, как бревно.

Сериза повернулась к утесу.

***

УИЛЬЯМ парировал шквал ударов и пригнулся. Нож Паука пронесся над его головой и срезал молодое деревце справа от него. Дерево немного замедлило скорость Паука. Уильям прорвался сквозь оборону Паука и полоснул его. Лезвие задело грудь Паука, и он ударил локтем Уильяма в спину. Боль пронзила его позвоночник.

Уильям отскочил в сторону и откатился. Дыхание Паука вырывалось неровными вздохами. Он втянул воздух в легкие и снова бросился в атаку. Уильям парировал, мгновенно контратаковав. Его клинок рассек бедро Паука, когда горячий металл скользнул по его левой руке. Он снова отступил.

Он начал уставать.

Уильям стиснул зубы. Теперь он должен был сохранять спокойствие. Паук был слишком хорош, и если он позволит своей ярости взять верх, Паук убьет его.

Паук истекал кровью из дюжины мелких ран. И он тоже. Ни один из них не мог долго продолжать в том же духе.

Если он проиграет, следующей умрет Сериза. Паук никогда не упустит шанса убить ее.

Он должен был покончить с этим сейчас. Чего бы это ни стоило.

УИЛЬЯМ запнулся. У Серизы перехватило дыхание, сердце застучало в горле. Паук сделал выпад, но Уильям мгновенно пришел в себя, нанес ему сильный удар ногой в живот и отскочил в сторону. Они рвали и царапали друг друга, пинали, били локтями, резали. Она никогда не видела ничего подобного.

Уильям сделал выпад. Он сбавил скорость. Должно быть, устал. Паук парировал его быстрыми короткими ударами и ударил коленом в ногу Уильяма. Уильям подпрыгнул, и удар прошел мимо.

Они оба истекали кровью. Глаза Уильяма засияли. Паук оскалил зубы. Он едва походил на человека.

Уильям сделал выпад, пытаясь вонзить клинок в живот Паука. Агент «Руки» парировал удар, отбив клинок Уильяма вправо, в направлении замаха Уильяма. Не останавливаясь, Уильям нанес ответный удар, кончик его меча прочертил кровавую линию на груди Паука.

Слишком широкий замах! Сериза едва не вскрикнула. Слишком широкий замах, Уильям!

Паук покачнулся и бросился в брешь в защите Уильяма. Его клинок нырнул под левую подмышку Уильяма, и тот напоролся на него.

Изогнутый нож резал, как металлический коготь.

Сериза подавилась своим криком.

Рука Уильяма сжала клинок Паука. Паук недоверчиво дернулся, но изогнутый клинок удерживал его на месте. Лезвие застряло у Уильяма под мышкой.

Уильям сжал локоть Паука левой рукой и шагнул ближе. Его правая рука обняла Паука, как будто они были двумя давно потерянными друзьями, шепчущими друг другу на ухо секрет. Уильям прижал к себе Паука. Сверкнул нож, и Уильям глубоко рассек позвоночник Паука.

Сериза знала, что они были слишком далеко, чтобы звук мог долететь до нее, но она могла поклясться, что слышала тошнотворный хруст металла, разрезающего кость.

Паук в шоке разинул рот. Кровь хлынула из его спины красной струйкой.

Он победил. Уильям победил.

— Черт возьми, это был отличный прием! — закричал Ричард рядом с ней.

Агент «Руки» отпрянул назад, оттолкнув Уильяма обеими руками. Окровавленные пальцы Уильяма соскользнули с плеча Паука. Он поднял нож, чтобы перерезать ему горло, но Паук упал навзничь, светлые волосы рассыпались, лицо превратилось в бледную маску, и он нырнул в черную воду пруда. Его тело исчезло в смоляной воде.

Уильям смотрел, как он тонет. Его глаза нашли Серизу. Он улыбнулся, отшатнулся и рухнул на землю.

Нет!

Она вскарабкалась по склону. Скользкая грязь горстями поддавалась под ее пальцами, и тогда Ричард схватил ее и поднял. Она ухватилась за корень и подтянулась на скользкой траве.

Уильям прислонился к дереву. Нож Паука лежал у него на коленях, все лезвие было в крови. Уильям посмотрел на нее мягкими карими глазами. Весь его бок был ярко-красным.

Сериза бросилась к нему. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать. Кровь булькала у него на губах и капала на подбородок. Она всхлипнула и прижала его к себе. Снова полилась кровь, увлажняя ее пальцы. Его пульс бился все слабее и слабее под пальцами, которые она прижимала к его шее.

— Нет! — взмолилась она. — Нет, нет, нет…

— Все в порядке, — сказал он ей. — Люблю тебя.

— Не умирай.

— Прости… Живи. Ты… живи.

Она поцеловала его в лицо, в окровавленные губы, в грязную щеку. Уильям устало провел рукой по ее волосам. Его тело содрогнулось. Его глаза закатились.

— Ты не можешь оставить меня сейчас!

Его сердце дрогнуло в последний раз и остановилось, как задутая свеча.

Мир со скрежетом остановился, и Сериза скользила сквозь него, потерянная и одинокая. Ужасная боль пронзила ее и сжала сердце в стальной кулак. Ей не хватало воздуха, чтобы наполнить легкие.

Я люблю тебя. Не оставляй меня. Пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня.

Ричард, стоя у нее за спиной мягко произнес.

— Он ушел, Сериза.

Нет. Ещё нет. Она попыталась поднять его. Чьи-то руки схватили ее за плечи.

— Он мертв, Сериза, — прошептала Игната. — Оставь его.

— Нет!

Сериза вскочила на ноги, поднимая тело. Ричард схватил ее за плечи.

— Сериза, отпусти…

— Нет! Позвольте мне!

— Куда ты его тащишь?

С неистовством она вырвалась из его хватки. Она вообще не думала, ее голова была полна разрозненных мыслей и боли, и потребовалось много усилий, чтобы выплюнуть два слова.

— В Капсулу.

— Это безумие. — Игната преградила ей путь.

— Капсула исцелит его. Прочь с дороги!

— Даже если она его оживит, он все равно сойдет с ума. У него нет такой защиты, как у тебя. У него нет лекарства!

— Я пойду туда вместе с ним.

— Зачем?

— Погребальный саван в Капсуле заберет мои жидкости и смешает их с его. Что бы ни делало лекарство, оно все еще во мне.

Игната вскинула руки.

— А если вы оба умрете? Или он станет сумасшедшим? Ричард, помоги мне.

На долгое мгновение Ричард замер, оказавшись между ними. Затем он наклонился и поднял ноги Уильяма.

— Она этого заслуживает. Потому что она заслуживает того, чтобы все пошло как надо.

Сериза схватила Уильяма за плечо, и они вместе потащили тело вниз по склону.

— Помогите мне! Пожалуйста, помогите мне.

Игната закусила губу и повернулась к собравшейся внизу семье.

— Вытаскивайте Капсулу на берег!

КОГДА Уильям очнулся, мир был красным, и ему было больно. Это было так больно, что он запаниковал и забился, пытаясь вырваться из красного тумана. И тут его обхватили женские руки. Он ничего не слышал и не видел, но когда он коснулся ее лица, то понял, что это Сериза… и она плачет. Он притянул ее к себе, пытаясь сказать, что все будет хорошо, и они выберутся отсюда, но боль захлестнула его, и он потерял сознание.

ЗАПАХ крови пропитал поле битвы. Пока Рух шел вдоль холма к черному пруду, он разбирал во взбитой грязи жестокость схватки. Багровое скопление отпечатков ног, собачьи следы, измазанные грязью трупы сливались в яркую, связную картину, карту, которую он читал и по которой ориентировался. Тут упал Кармаш, поваленный трупами. Теперь они лежали безжизненно, превратившись в груды костей и гнилой ткани. Седовласый убийца выжил. Каким-то образом, он всегда оставался на коне. Рух сморщил нос от зловония, исходящего от разлагающейся плоти. Торф сохранил в целостности трупы тоасов, и теперь, на открытом воздухе, они гнили с ускоренной скоростью.

Он перешагнул через труп Вейсан. Следы рассказывали ее историю: яростная борьба, молниеносные атаки, а затем один сокрушительный удар. Все это насилие помещалось в небольшом тельце, постоянно растягивая свою хрупкую оболочку, готовое всегда вырваться на свободу. Теперь она была спокойна.

Враг пришел и ушел. Брошенные веревки висели на кипарисе. Они забрали с собой сокровище Паука. Неважно. Он найдет их. Никто из них не смог сбежать от Руха.

Рух добрался до берега и присел на корточки в грязи, стараясь не наступить на маленькие шипастые сферы магических бомб, разбросанные в иле. Они не принадлежали ни ему, ни кому-либо из команды Паука. Щупальца зашевелились на его плече в потоке ихора. Магия лизнула бомбы. На вкус они были чужими. На вкус они были как «Зеркало».

Он уставился на следы. Интересно. Здесь кто-то раздел тело. Одежда валялась мокрой кучей. Бомбы, должно быть, выпали из карманов, когда с трупа стаскивали одежду. Враг не гнушался грабить мертвых. Даже «Зеркало» мертво.

Он подвинулся ближе к черному пруду и погрузил щупальца в воду. Реснички внутри них задрожали, стремясь ощутить запахи и ароматы, но он не выпускал их. Они были слишком хрупкими для этой задачи.

Погрузив щупальца, он почувствовал, как они расползаются в склизкой воде, прочесывая пруд.

Что-то коснулось их. Он стоял неподвижно. Рука сжала их, и сквозь чувствительную ткань Рух ощутил знакомый вкус. Знакомый и в то же время странный, словно что-то было не совсем в порядке с магией, которую создавал этот человек. Рука отпустила его.

Рух отодвинулся и схватил остаток веревки, все еще привязанной к ветке дерева. Он бросил конец веревки в пруд в черную воду.

Что-то тяжелое схватило веревку, и Рух напрягся, чтобы вытянуть это. Его руки немного скользили, не находя за что зацепиться на скользкой от торфа веревке, но, несмотря на слабую хватку, веревка медленно сворачивалась у его ног. Наконец из воды показалась голова, гротескная, с почерневшей кожей и волосами. Широко раскрытый рот жадно глотал воздух.

Рух схватил Паука за руку, вытащил его на берег и присел на корточки, пока главарь ячейки пытался отдышаться. В воде, полной торфа, было мало воздуха. Еще несколько минут и Паук задохнулся бы. Или, возможно, утонул — более подходящее слово. Рух задумался над этим.

— Я договорился о встрече, как вы мне велели, — сказал он. — Четверо оперативников встретят нас у ручья в полутора милях к юго-западу. Вот тем путем. — Он указал на узкую тропу, прорезавшую холм.

— Я не чувствую своих ног. — Голос Паука звучал ровно.

Это объясняло странный вкус.

Рух кивнул.

— Тогда я понесу вас, м'лорд.

— Капсула?

— Они ее забрали. Но я обязательно найду ее.

— Я знаю, так и будет… — Паук кивнул и замолчал. Его глаза сфокусировались на чем-то за пределами Руха. — В кустах, — тихо сказал он.

Щупальце соскользнуло с плеча Руха и попробовало воздух на вкус. Запах пронзил реснички на его руке. Мех животного. Вонь мочи, непохожей ни на одну из тех, с которыми ему приходилось сталкиваться. Влажный запах дыхания, смешанный с запахом гниющего мяса. И магия. Странная, искаженная, ненормальная магия, пульсирующая от ярости.

— Это не животное, — прошептал он. Его рука нащупала тяжелый нож и он вытащил его из-за пояса.

Он обернулся как раз в тот момент, когда огромная фигура спустилась с вершины холма. Он выскочил на открытое пространство в невероятно длинном прыжке, его хвост хлестал, как кнут. Шипастый изгиб позвоночника согнулся. Серповидные когти рассекли воздух, целясь в грудь Руха. Слишком ошеломленный, чтобы увернуться, он полоснул по ужасным челюстям, зияющим на отвратительном лице. Нож глубоко вошел в плоть и встретился с костью.

Зверь огрызнулся. Треугольные зубы впились в руку Руха. Он ничего не почувствовал, ни рывка, ни тяги, но внезапно его рука исчезла. Кровь хлынула горячим фонтаном из обрубка его локтя. Зверь сглотнул.

Вспышка боли в плече едва не лишила его сознания. Чудовище снова сглотнуло и повернулось к нему, лапа за лапой, кровь полилась длинными ручейками между пожелтевшими клыками.

Рух побежал. На его третий шаг что-то тяжелое врезалось в него, придавив его к земле. Мир погрузился во тьму, и Рух увидел внутренности пасти зверя, прежде чем челюсти оторвали его голову от плеч. Зловоние заполнило его ноздри. Липкий язык задушил его лицо, лишая сознания.

ПАУК погрузил руки в землю и подтянулся. Горячий клин боли, застрявший в пояснице, превратился в ослепительное оцепенение. Он подтянулся, украдкой взглянув на зверя. Тот вцепился в спину Руха и подбросил в воздух кусок окровавленного мяса.

В отчаянии Паук еще подтянулся. Его пальцы сомкнулись вокруг шипастой сферы. Бомбы «Зеркала». Наверное, они Уильяма. Ирония…

Зверь зарычал. Волоски на руках Паука встали дыбом. Он подавил инстинктивную реакцию и протолкнулся вперед, сквозь боль, к другой крошечной сфере.

Зверь перешагнул через изуродованный труп Руха и направился к нему.

Еще подтянулся, вспышка боли, горький привкус во рту. Три. Теперь у него их было три. Если три не помогут…

Огромная лапа погрузилась в грязь рядом с ним. Когти впились ему в бок и перевернули на спину. Бомбы он держал зажатыми в кулаке. Крошечные выпуклости на поверхности сфер утонули под давлением его пальцев. Бомбы взорвутся через секунду после того, как он их отпустит.

Зверь опустил голову. На грудь Паука капнула слюна. Он посмотрел на нелепую морду. Красные глаза пристально смотрели на него, обдуманно, со смыслом. Они поймали его. Загипнотизировали. Он глубоко погрузился в их глубины, ошеломленный их свирепостью, интеллектом и болью. Единственный шанс. У него был только один шанс, или все закончится прямо здесь.

Массивные челюсти раскрылись широко, еще шире, как пещера.

— Привет, Вернард, — прошептал он.

Из пасти зверя вырвался низкий стон. Он растянулся в завывающий крик и внезапно превратился в длинное связное слово.

— Женевьева…

— Я ее слиял, — сказал Паук. — Забрал ее у твоей семьи.

Существо, которое раньше было Вернардом Дюбуа, зарычало от ярости.

— Я так же заберу Серизу, — пообещал Паук. — Я убью тебя, а потом найду ее и заберу и ее тоже.

Челюсти разжались и опустились вниз, чтобы укусить. Паук бросил бомбы в черную глотку и оттолкнулся в сторону.

Голова Вернарда взорвалась. Склизкое месиво из крови и мозгов вылилось на живот Паука. В него полетели толстые куски мяса. Обрубок тела опрокинулся и рухнул вперед. Паук выставил вперед руки, чтобы защититься, но вес был слишком велик, и они навалились на него сверху. Там, где раньше была шея зверя, зияла широкая дыра, и когда он упал, кровь хлынула из него горячим липким потоком, заливая лицо Паука.

С тошнотворным ужасом Паук ждал, когда тело зверя сложится воедино.

Прошло мгновение.

Другое.

Паук напрягся, хватаясь за землю. Труп придавил его к земле, и в большущей ране он увидел черный влажный мешок все еще бьющегося сердца. Он потянулся к изуродованному телу, вырвал орган и впился зубами в его плоть. Кровь обожгла ему рот. Он разорвал зубами еще живую плоть и проглотил кусок.

Если в дневнике Вернарда была хоть капля правды, сердце зверя вернуло бы его к жизни. Он откусил еще один кусок и проглотил его прежде, чем его вырвало бы.

Паук напряг мышцы, предаваясь агонии. Его торс выскользнул из-под зверя. Он провел рукой по губам, вытирая кровь, не в силах поверить, что остался жив. Он глубоко вдохнул и с наслаждением втянул влажный болотный воздух, который так ненавидел. На вкус он был сладким.

Паук перекатился на живот. Перед ним простиралось грязное поле, казавшееся бесконечным. В вечности впереди зияла юго-западная тропа. Полторы мили.

Паук вцепился в землю грязными пальцами и подтянулся на шесть дюймов вперед. Боль хлестнула его. Он перевел дыхание и подтянулся снова.