Лунная заводь

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

УИЛЬЯМ открыл глаза. Над его головой тянулись деревянные доски. Он моргнул. Боль пронзила его по всему телу, вырвав стон. Перед глазами все поплыло.

Хлопнула дверь. В комнату ворвался смутный силуэт. Уильям ударил по нему, но рука его безвольно упала.

— Это я… я, — послышался голос Гастона. Чья-то рука удержала его.

Уильям зарычал.

— Ну же, дружище, — раздался голос Зика. — Ты в безопасности, все хорошо. Все хорошо. Гастон, уложи его обратно в постель, пока он не задохнулся. Ну, вот и все.

— Где она?

— В безопасности, — ответил Гастон. — Она в безопасности.

Жива. Сериза была жива.

Чашка ударилась о его губы.

— Пей, — сказал Зик. — Ты почувствуешь себя лучше, когда выпьешь.

Жидкость пролилась ему в рот. На вкус она была отвратительна, горькая с металлическим привкусом. Уильям попытался выплюнуть ее, но она каким-то образом проползла по горлу в желудок. Тепло разлилось по телу, притупляя боль.

Постепенно его зрение вернулось к норме, и он уставился на Гастона, стоящего на коленях у кровати, его лицо было всего в двух дюймах от него.

Что-то было у него на шее. Уильям дотронулся рукой. Его пальцы задели кожаный ошейник.

— Подожди. — Зик протянул руку и отцепил его, подняв большой собачий ошейник. — Сожалею об этом. Ты пару раз набрасывался на нас, в виде волка. Пришлось удерживать тебя на месте.

Уильям покачал головой. Его голос прозвучал хрипло.

— Сериза?

— Ей пришлось вернуться домой, — сказал Гастон.

— Где я нахожусь? — Он попытался подняться, но его удержали.

— Успокойся, — сказал ему Зик. — Я тебе все объясню, но ты должен лежать спокойно, иначе мы привяжем твою задницу к кровати. Ты меня понял?

Хорошо. Уильям снова лег.

— Они привезли тебя ко мне четыре дня назад. Они держали тебя в каком-то гробу, и ты едва дышал. По-видимому, ты сильно пострадал, и что бы ни сделал гроб, он сохранил тебе жизнь, но лучше тебе не становилось. Сериза сказала, что мы должны доставить тебя в Зачарованный, потому что в Трясине недостаточно магии, и если мы оставим тебя там, где ты был, ты умрешь.

Они положили его в Капсулу. Он умер. Он помнил смерть и туман, а потом ничего.

— У нас было не так уж много времени, — продолжал Зик. — Ты висел на волоске. Уроды «Руки» все еще охотились за Марами, и нам нужно было действовать быстро. Есть только один выход из Трясины в Зачарованный, и он через Луизиану. Нам пришлось дать взятку пограничнику. На это ушло все, что у меня было, и все деньги, которые были у Маров. Нас обчистили, но мы вытащили тебя и парня, потому что она не доверяла мне одному. Я жду компенсацию за это. Мы сейчас в Луизиане, в деревне, в одном из безопасных убежищ «Зеркала».

Зик протянул руку к столу и взял линованный листок бумаги.

— Вот. Она написала тебе записку.

Уильям сжал листок в руке, сосредоточив на нем всю свою волю. Крошечные каракули превратились в слова.

Я тебя так люблю. Мне очень жаль, но я не могу пойти с тобой. Осталось всего пятнадцать взрослых, и большинство из них ранены. Уроды «Руки» сбежали после того, как ты убил Паука, но они стали возвращаться. На нас дважды нападали, и у нас нет денег, чтобы переправить всех через границу. Я должна остаться, чтобы защитить детей и Ларк.

Живи, Уильям. Поправляйся, набирайся сил и найди меня, если сможешь. Даже если я никогда больше не увижу тебя, я ни о чем не жалею. Я только хотела бы, чтобы у нас было больше времени.

Он перечитал ее еще раз. И еще раз. Письмо не открыло ему ничего большего.

Он найдет ее снова. Но прежде чем сделать это, он должен обезопасить ее ото всех. Ее и всю ее чертову семью. Пока он не спасет их всех, они никогда не отпустят ее.

Парнишка поднял чашку и поднес ее к его рту.

— Тебе нужно больше пить этого чая.

— Нет. — Каждое слово давалось с трудом. — Что с Капсулой?

— Он ее сломал, — с отвращением ответил Зик. — Разбил эту штуку вдребезги. Когда я проснулся, она уже горела.

— Мне Сериза сказала так сделать. — Гастон поднес чашку к губам Уильяма. — Она велела тебе это выпить. Тебе он поможет.

— Нет.

Лицо Гастона излучало мрачную решимость.

— Тебе не обязательно он должен нравиться. Ты должен его выпить. Не заставляй меня зажимать тебе нос.

Уильям выругался и выпил. Теперь ему мог помочь только один человек. Он должен был набраться сил, чтобы путешествовать, и если это означало, что ему придется глотать рвотный чай, он сделает это.

К вечеру ему удалось проглотить немного бульона. На следующий день он сел, через два дня встал на ноги и пошел, а еще через два дня они с Гастоном пересекли границу между Луизианой и Адрианглией, направляясь на север.

— ОФИГЕТЬ! — Гастон изумленно уставился на двухэтажный особняк, расположенный на идеально ухоженной лужайке. — Офигеть. Это все один дом?

Уильям заворчал. Гастон никогда не покидал болота. Весь путь через Зачарованный, парнишка, смущаясь, глазел на все в изумлении. Это сейчас, а потом он будет пытаться казаться умной, разбирающейся во всем задницей. Так происходит взросление.

— Кто здесь живет?

— Граф Деклан Камарин, Маршал Южных провинций.

— Нас собираются арестовать?

— Нет.

— Ты уверен?

Уильям зарычал в ответ.

Окно на втором этаже взорвалось взрывом сверкающих осколков. Чье-то тело выскочило из него, и мальчик, пригнувшись, спрыгнул на перила балкона, его безумные каштановые волосы вспыхнули красным, как отблеск темного пламени. Дикие желтые глаза посмотрели на Уильяма с узкого лица. Парень выглядел, по меньшей мере, на фут выше, чем ему помнилось.

— Джек! — раздался голос Розы.

Глаза Джека вспыхнули диким огнем. Он зашипел и спрыгнул с балкона, раздеваясь в середине прыжка, срывая с себя одежду. Пятнистая молодая рысь приземлилась на зеленую траву и помчалась прочь, направляясь к полосе деревьев.

Он бы не смог бы так быстро сделать такое в Грани, подумал Уильям. В Грани изменение формы заняло бы некоторое время, но в Зачарованном, с магией в полную силу, можно было стать пушистым без боли и на лету. Джек быстро выскочил из своей одежды. Ни паузы, ни неловкости. У парня явно была практика перехода от одетого к пушистому.

— Джек! — Роза выбежала на балкон. На ней было платье персикового цвета, а волосы были собраны в пучок. — Джек, подожди! Черт возьми.

Она увидела их внизу. Ее глаза расширились.

— Я здесь, чтобы увидеть Деклана, — сказал ей Уильям.

Через две минуты он уже сидел в кабинете Деклана, оставив Гастона с Розой, которая отвела его на кухню. Парень вечно был голоден.

Деклан смотрел на него из-за стола. Он ничуть не изменился: те же жесткие глаза, те же светлые волосы. Вот только он снова их отрастил. Он отращивал их каждые несколько лет, чтобы использовать в качестве источника силы на случай, если ему придется пожертвовать частью своей магии. Там, где Уильям был стройнее и выше, Деклан выглядел так, словно мог крушить стены. Судя по выражению его глаз, он был бы не прочь долбануть по нескольким кирпичам.

Деклан внимательно рассматривал его.

— Я так понимаю у тебя все хорошо?

— Ага.

— Гляди-ка, какие мы стали тощие. Моя матушка вечно ищет новую диету. Может, сможешь дать ей пару советов?

Уильям оскалил зубы.

— Непременно. А не для тебя ли она? Мне кажется тебя расперло. Это что, дряблость на боках?

— Да пошел ты.

Они посмотрели друг на друга.

— Два гребанных года! — Деклан развел руками. — Два гребанных года назад ты ушел, не сказав ни слова. Так. Что может сделать для вас служба Маршала?

Уильям разжал зубы. Его убивало то, что он должен был сказать.

— Мне нужна помощь.

Деклан кивнул.

— Рассказывай.

Через полчаса Уильям закончил. Это заняло бы меньше времени, но через две минуты после того, как он упомянул Нэнси Вирай, Деклан побледнел и достал из шкафа большую квадратную бутылку южного бурбона. Бутылка была уже наполовину пуста.

— Позволь мне все прояснить, — Деклан наклонился вперед, — дневник у тебя.

— Не у меня.

Деклан закатил глаза.

— Ну, перестань. Но он у тебя есть?

— Да.

— Скорее всего, отец девушки все еще в Касисе. Как только то, что осталось от лакеев Паука, вернется в их домашний офис, «Рука» вернется за ней, и они захотят использовать его в качестве рычага давления. Ты хочешь спасти ее, но она оставила тебя. И если ты не отдашь дневник «Зеркалу», они сдерут с тебя кожу живьем.

Ты хочешь вытащить девушку и то, что осталось от ее семьи, из Трясины, но ты не можешь сделать это через границу со Сломанным, потому что у них слишком много магии. Я все правильно понял?

— Да, в значительной степени.

Деклан кивнул своей белокурой головой и сделал еще один глоток бурбона.

— Мне понадобится ответная услуга.

Ясен пень.

— Что надо?

— Джек. Он хороший парень, но… ему нужен наставник. Он нуждается в понимании, а я не могу дать ему его, потому что понятия не имею, что творится у него в голове.

Уильям кивнул.

— Хорошо. Я помогу тебе с Джеком. Я бы и так это сделал.

— Я знаю, но ты ненавидишь быть кому-то обязанным, и таким образом, мы будем квиты.

Деклан вытащил из угла стола медный шар и постучал по нему. Сфера раскололась посередине. Две половинки раскрылись, открыв бледный кристалл. В кристаллических глубинах вспыхнула искра света и заструилась в луче света, образуя карту в шести дюймах над сферой.

— Луизиана. Граница. Трясина, — четко произнес Деклан. Карта сосредоточилась на зеленом пятне Трясины там, где оно касалось границы с Луизианой.

— Касис, — сказал Деклан.

Карта осталась на прежнем месте.

— Проклятая штука. Замок Касис.

Карта скользнула к Адрианглийской границе. Маленькая точка белого свечения вспыхнула на границе и превратилась в серый замок. Деклан нахмурился.

— У меня уже была стычка с Антуаном де Касисом. Семья де Касис заключила соглашения как с галлами, так и с нами, которые не позволяют им вмешиваться в наши пограничные разборки. Они были введены в действие столетие назад из-за некоторых секретных услуг, которые семья предоставила как Луизиане, так и Адрианглии. Я так и не смог выяснить, что именно они сделали. Соглашения запрещают любые военные действия на их земле. Цена этой сладкой сделки — полный нейтралитет семьи Касис: они не могут помочь ни Луизиане, ни Адрианглии.

Уильям кивнул.

— А я удивлялся, почему «Зеркало» просто не провело меня в Трясину через Касис. Теперь понимаю.

— Есть и другая причина. Антуан де Касис нечистоплотен в делах. Он симпатизирует Луизиане, и он очень полезен им. Его земли — единственный обходной путь в Трясину, чтобы не иметь дела с пограничниками Луизианы. «Зеркало», должно быть, подозревает, что он нечистоплотен, потому что, если я это знаю, они определенно знают. Однако у них нет доказательств его причастности. Если они держат там отца девушки, то, скорее всего, его охраняют агенты «Руки», что может привести к Антуану. «Зеркалу» не понравится идея вторжения в Касис по двум причинам. Во-первых, они знают, что Антуан мухлюет, и наблюдают за ним, чтобы собрать информацию о движениях «Руки». Если они уберут его, то потеряют шанс шпионить за «Рукой». Во-вторых, если «Рука» по какой-то причине не окажется там и если агенты «Зеркала» не найдут четких доказательств причастности Антуана к галлам, вторжение в Касис вызовет международный скандал огромных масштабов.

Уильям снова кивнул.

— Я уже все выяснил. Я использую дневник как рычаг давления.

— Это действительно опасная игра, — сказал Деклан. — Если ты обожжешься, Уильям, никто из нас ничего не сможет сделать.

— Спасибо, папочка.

— Моя работа — предупредить. Вот что интересно… В соответствие с соглашениями, если де Касис будет признан нарушившим договоренности, королевство, которое докажет его неправоту, конфискует его земли. Там не так уж много земли, но все, что есть, станет собственностью Адрианглии. Тебе нужно купить эту землю у правительства. Обычно они не продают, поэтому ты должен внести этот пункт в часть сделки с «Зеркалом». Это даст тебе доступ к Трясине, и ты сможешь тайно вывезти свою девушку и ее семью.

Уильям вздохнул.

— Остается только достать денег, чтобы купить это место. Одолжить их, украсть…

Деклан уставился на него.

— Что?

Деклан переплел пальцы.

— Одолжить их?

Уильям пожал плечами.

— Когда Кассхорн умер, его имущество перешло к тебе. Ты его приемный сын и единственный наследник. Ты владеешь двумя замками, половиной Темного леса, сорокамильным участком реки Даррон, за пользование которым ты взимаешь с судоходных компаний значительную пошлину, и землей, на которой расположен город Блушир. Они платят тебе арендную плату. Какого черта тебе понадобилось занимать деньги, тупой ублюдок? Ты богаче меня.

Мозг Уильяма с визгом остановился.

Деклан встал.

— Пока ты устраивал двухлетнюю вечеринку жалости и прятался в дерьмовом трейлере, играя в солдатики и попивая пиво, мне пришлось заниматься твоими финансами. И если ты думаешь, что у меня нет своего собственного дерьма, которое надо разгребать, ты глубоко ошибаешься. — Он вытащил с полки несколько больших гроссбухов и бросил их стопкой на стол. — Ну, вот и все. Теперь это все ваше, лорд Уильям Сандин. Разбирайтесь. Не тратьте все в одном месте и не нанимайте кого-то хорошего за большие деньги, чтобы управлять этим для вас.

УИЛЬЯМ сидел один в тишине библиотеки Деклана. Прошло уже двадцать четыре часа с тех пор, как он позвонил Эрвину через скайер Деклана. Он обрисовал в общих чертах детали сделки. Эрвин ничего не ответил. Он просто поклонился и оборвал связь.

Деклан настоял на том, чтобы и он, и парень остались в поместье, рассудив, что если «Зеркалу» не понравится сделка, они с большей неохотой обрушат адский огонь и метеориты на дом Маршала. Он даже применил свое самое эффективное оружие на тот случай, если дела пойдут совсем плохо — через два часа после общения по скайеру, карета герцогини Южных провинций подъехала к главным воротам. Уильям уже встречался с герцогиней раньше. Он скорее пойдет голыми руками против бешеного медведя.

Боль в груди терзала его. Она началась с того, что он проснулся и обнаружил, что Сериза оставила его. В течение следующих нескольких дней боль становилась все сильнее и сильнее. Она ушла от него. Его рациональная часть убеждала его, что она сделала это, чтобы спасти его. Но рациональная часть становилась все слабее и слабее. Она ушла от него. Как и многие люди до этого. Даже если все пойдет так, как он хочет, даже если ему все удастся, она все равно может уйти от него. И он ничего не сможет с этим поделать.

Он встал и вышел на балкон. Солнце медленно садилось. Скоро подадут ужин — он чувствовал запах с кухни.

Снизу донеслись голоса. Уильям наклонился и посмотрел вниз, увидев троих детей: белокурую голову Джорджа, рыжую гриву Джека и коротко остриженные волосы Гастона. Он почти не видел ребят с тех пор, как приехал. К тому времени, как они с Декланом обговорили условия сделки, он был без сил и заснул примерно на двенадцать часов.

— Так кто же ты? — спросил Джек, и в его голосе зазвучала агрессия.

Это должно быть интересно.

— Ты что, сын Уильяма, что ли? — спросил Джек.

— Оставь его в покое, — сказал Джордж, его голос спокоен.

Гастон слегка отпрянул назад.

— А кто спрашивает?

Ни к чему хорошему это не приведет.

— Что значит «кто спрашивает»? Я спрашиваю. Неужели ты настолько глуп? Ты что, какой-то прирожденный деревенщина?

— Ну, вот, — пробормотал Джордж.

Гастон пожал плечами.

— Вот что я тебе скажу, беги. У меня нет времени на избалованных богатеньких деток.

— Чего?

— Того.

Джек рванул вперед. Он был быстр, но не быстрее Джорджа, который отступил в сторону за полсекунды до удара Джека. Гастон вскинул руку, и Джек врезался лицом в его кулак.

Это должно быть больно. Уильям поморщился. Кулаки у Гастона были, как молоты. Он еще не знал, как их применять, но остановить Джека было нетрудно.

Джека резко развернуло от удара. Низкий кошачий рык вырвался из его рта.

Ладно, достаточно на сегодня. Уильям перепрыгнул через балкон и приземлился между ними. Прыжок чуть не свалил его с ног. Он все еще был слишком слаб, но дети этого не знали.

Уильям оглядел мальчиков. За два года Джордж подрос и округлился. Он никогда не будет толстым, но он больше не был худым и не выглядел болезненным. Его светлые волосы были подстрижены так же, как и у Деклана, когда тот коротко стригся. Его одежда была безупречно чистой.

На Джеке была порвана рубашка. Из носа у него текла кровь. Его глаза сияли каждый раз, когда он поворачивал голову. Парнишка был взбешен.

— Какого черта ты делаешь? — спросил Уильям.

Джек вытер кровь из-под носа.

— Ничего такого.

— Какого черта ты на него набросился? Он тяжелее тебя на шестьдесят фунтов.

Джек отвел взгляд.

— А еще он выше тебя на восемь дюймов. Первым делом надо сделать его короче.

Уильям припал к земле и ударил ногой, сбив Джека с ног. Парень был быстр, но не был собран. Его ноги полетели в одну сторону, голова — в другую. Он упал в траву и отскочил назад, шипя, как разъяренный кот.

— Твоя очередь, — сказал Уильям. — Повтори.

Джек бросился к ногам Гастона. Гастон напрягся и подпрыгнул, ухватившись за нижнюю ветку дуба.

Джек вскочил.

— Какого черта?

— А ты ожидал, что он будет стоять спокойно ради тебя?

Гастон усмехнулся.

— Продолжай, — сказал Уильям. — Попробуй подняться на более высокий уровень.

Джек вскарабкался на дерево, пытаясь спрыгнуть на старшего мальчика. Они сидели на ветвях, пинались ногами и несли всякую чушь.

Уильям и Джордж наблюдали за ними.

— Как поживаешь, Джордж?

— Хорошо, спасибо. Я очень рад, что ты вернулся, — сказал Джордж. — Ты останешься?

— Даже не знаю.

Джордж вздохнул и на мгновение стал похож на слабого бледного мальчика, которого Уильям встретил два года назад.

— Я хочу, чтобы ты остался, — сказал мальчик. — Так будет лучше для всех. Особенно для Джека.

СТОЛОВАЯ была огромной, подумал Уильям. В нее поместился бы весь его дом. Кроме того, она была почти пуста. Герцогиня увела Розу в свои комнаты по какой-то женской причине, и за огромным столом сидели только Деклан, он и дети.

Джордж нарезал свою еду с хирургической точностью, словно он провел все эти два года в Зачарованном в занятиях по этикету. Он был безупречно чист. И Гастон, и Джек были грязными, перепачканными грязью и покрытыми царапинами. Джек засунул в нос ватку, видимо снова схлопотал от Гастона по носу, а его подопечный щеголял фингалом в том месте, куда Джек ухитрился его пнуть.

— Что случилось? — спросил Деклан.

Джек оскалился.

— Мы упали.

— Вместе? — спросил Деклан.

Гастон уставился в свою тарелку.

— Расскажи ему, — сказал Уильям.

— Он назвал меня деревенщиной. Затем я назвал его избалованным дитяткой. Потом он наткнулся на мой кулак, и мы обменялись несколькими словами.

Деклан посмотрел на Джека.

— Какого черта ты на него набросился? Надо было начинать с ног.

Джек открыл рот.

В дверь вошла Нэнси Вирай.

Деклан подавился бифштексом.

Эрвин последовал за Нэнси со знакомой извиняющейся улыбкой.

Уильям начал подниматься.

— Не вставайте из-за меня.

Деклан все равно встал и поклонился.

— Леди Ви. Какое удовольствие видеть вас. Пожалуйста, присаживайтесь.

Эрвин вышел из-за спины Нэнси и пододвинул ей стул. Она села, а он встал за ее стулом.

Острые глаза Нэнси впились в Уильяма.

— Если ты ошибаешься, то нападение на Касис вызовет дипломатический скандал.

— Я не ошибаюсь, — сказал Уильям.

— Десять лет. Такова моя цена за эту глупость.

Уильям моргнул.

— Десять лет?

Нэнси положила одну длинную ногу на другую.

— Если я сделаю это для тебя, «Зеркало» будет пользоваться твоими услугами в течение десяти лет. И, конечно же, ты передашь дневник нам.

— Не делай этого, — вмешался Деклан.

Нэнси повернулась к нему. Ее хищные глаза смотрели на него секунду.

— «Зеркало» высоко ценит усердие графа Камарина, который дает советы своему другу. Однако с того места, где я сижу, кажется, что Лорд Сандин уже взрослый мальчик, как говорят в Сломанном. Он способен принять это решение самостоятельно. Да или нет, Уильям?

— Густав остается в живых, а я должен вытащить Маров из Трясины. Они получат Адрианглийской гражданство.

Нэнси наклонила голову набок.

— Эта девушка так много для тебя значит?

Он оскалился.

— Нэнси, соглашайтесь или уходите.

— Нет, — повторил Деклан.

Нэнси улыбнулась. Джордж отстранился. Джек зашипел.

— Ты заключил сделку. Граф Камарин, подопечные Дома Камарин и подопечные Дома Сандин будут свидетельствовать об этом соглашении своей честью.

Деклан провел рукой по лицу.

— Насколько я понимаю, герцогиня находится в поместье, — сказала Нэнси.

— Да, — кивнул Деклан. — Она будет очень разочарована, если вы уйдете, не поговорив с ней.

Нэнси снова улыбнулась.

— Я бы и не мечтала об этом.

***

НА следующее утро Уильям собрался в Касис вместе с Гастоном. Деклан в последнюю минуту решил присоединиться. Это чувствовалось странно, подумал Уильям. Словно они вернулись в Легион.

Перед выездом Джек зашел к нему в комнату. Он почему-то выглядел младше, робким и подавленным.

— Ты вернешься?

Уильям кивнул.

— В конце концов.

— Тогда ладно. — Джек открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его.

— Как сам то? — спросил Уильям.

Джек посмотрел себе под ноги.

— Я не хочу отправляться к Хоуку.

Ярость пронзила Уильяма.

— Они говорят о том, чтобы отправить тебя туда?

Джек покачал головой.

— Нет. Просто… я ничего не могу сделать правильно. Это всегда: Джек, Джек, Джек. Джек все испортил, а Джек сломал вот это. Я пытаюсь, но ничего не получается.

— Тебе не придется отправляться к Хоуку, — сказал Уильям. — Если до этого дойдет, я заберу тебя.

Джек замер.

— Обещай.

— Обещаю.

— Не задерживайся слишком долго, чтобы вернуться.

— Не буду. — Уильям потянулся к столу, к корзинке с закусками, которую кто-то оставил в его комнате, вытащил завернутый в фольгу квадратик шоколада и протянул его Джеку.

— Один умный парень как-то сказал мне, что это поможет, — сказал он. — Дождись меня и не делай глупостей.

ПЯТЬ дней спустя Уильям стоял на балконе замка Касис и смотрел на огромное поле кипарисов, с которых стекал серебристый мох. Всего в двух милях к югу граница открывала проход к Трясине.

Атака на Касис заняла меньше часа. Четверо агентов «Руки» были убиты в замке, и люди Эрвина нашли достаточно сокрушительных бумаг, что осчастливило их на несколько месяцев. Никто в здравом уме не сможет больше утверждать, что де Касис был нейтрален.

Антуан де Касис умер, сопротивляясь аресту. Он не слишком сопротивлялся, подумал Уильям. Он был взбешен и обижен, и де Касис умер от его ножа, не оказав никакого реального сопротивления.

Два часа спустя Уильям обменял купчую на Касис на копию дневника. В дневнике не хватало пары важных страниц, но память у него была не настолько совершенной, и большая часть исследований была там, так что Нэнси была довольна. Если она и подозревала, что он что-то скрывает, то не подавала виду.

Пока Уильям обменивал дневник на документы, Эрвин проинструктировал Густава и сопроводил его домой с отрядом агентов «Зеркала», чтобы обеспечить безопасность Мара во время эвакуации. Так будет лучше, подумал Уильям. Он не был уверен, что этот человек подумает о нем.

Прошло уже три дня, а от Серизы не было никаких вестей. Она была всего в дне пути по Трясине. Он сделал все, что мог. Она не могла быть с ним из-за угрозы ее семье. Он позаботился об этом. Уильям поморщился. Он подумывал о том, чтобы вернуться в Крысиную нору, но передумал. Он знал, как она думает. Если он появится, после спасения ее отца и семьи, ей придется быть с ним, нравится ей это или нет. Поэтому он сидел здесь один и ждал. Ждал, пока она решает, хочет ли она его или нет.

ОНА приходила к нему во сне. Ее лицо было испачкано, но он знал, что это она, потому что чувствовал ее запах и слышал ее голос, успокаивающий, зовущий его по имени. Когда он проснулся, дикий зверь внутри него рычал и выл, покинутый, страдающий, и такой одинокий, что он подумал, не сойдет ли он с ума. Поэтому каждое утро он приходил на этот чертов балкон и смотрел на Трясину. Это больше не зависело от него. Все, что он мог сделать, это ждать.

СЕРИЗА подняла лицо от своих рук. Снаружи на Трясину опустилась ночь. Знакомые быстрые шаги бежали вверх по лестнице, ведущей к ее убежищу.

— Можно мне войти? — спросил ее отец с лестницы.

Она кивнула.

Он подошел и сел в кресло напротив нее. Он был худее, чем она помнила. Старее. Он был дома уже почти две недели, а она все еще просыпалась с убеждением, что он пропал.

— Сборы почти закончены, — сказал он. — Мы покидаем Трясину послезавтра.

Она отвела взгляд. Она ничего не собрала.

— Тебе помочь с вещами? — спросил он.

— Я никуда не поеду.

Густав нахмурился, морщины собрались на его лбу.

— Значит, ты собираешься бросить всех нас? Бабушку, кузенов и кузин, меня. Софи.

Сериза взглянула на мягкое кресло, где спала Ларк, свернувшись калачиком.

У нее не было ответа, поэтому она просто отвернулась.

— Расскажи мне, что тебя так расстраивает, — попросил он.

Она покачала головой.

— Нет.

— Ты думаешь, я не пойму? — тихо спросил он. — Они забрали у меня твою маму. Вырвали ее из моих рук. То был последний раз, когда я видел ее, испуганную, в чужих руках. Я знаю, каково это, Сери. Знаю.

Она судорожно сглотнула.

— Он не пришел за мной. Я люблю его. Я думала, что он любит меня, но он не пришел за мной.

— Может быть, тебе стоит самой пойти к нему, — мягко сказал он. — Возможно, он ждет.

Она покачала головой.

— Я разговаривала с людьми «Зеркала». Он опять мне солгал, папа. Он сказал мне, что у него ничего нет, но, по-видимому, он богат. Он в родстве с Маршалом Южных провинций. Это большое дело, судя по тому, что они говорят. Он сказал мне, что он охотник за головами, что у него ничего нет, и я ему поверила. Почему я всегда ему верю? Я что, совсем дура?

— Люди лгут по многим причинам, — сказал Густав. — Возможно, он хотел убедиться, что ты любишь его таким, какой он есть, а не за его деньги.

— Он также говорил, что любит меня. Откуда мне знать, что это не очередная ложь?

Густав вздохнул.

— Этот человек пришел, чтобы вытащить меня из Касиса. Он был не обязан, Сери. Он пришел за мной, потому что я твой отец.

Она покачала головой.

— Он знает, где находится дом. Ему понадобится день, чтобы добраться сюда. Если бы он захотел, то уже был бы здесь. Он передумал, папа. Он решил, что я ему не нужна, а я не собираюсь умолять. Я не появлюсь на его пороге во всей своей трясинной славе, прося его вытащить меня из грязи. У меня еще осталась чертова гордость.

Густав вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты начала завтра собираться.

Она не ответила. Да и вообще, какой смысл разговаривать?

Он снова вздохнул и вышел. Сериза подождала, пока он закроет дверь, и тихо заплакала, свернувшись калачиком на стуле.

ЕЩЕ один серый день. С балкона открывался почти такой же вид.

Уильям покачал головой. Она не придет. Ему придется стиснуть зубы и идти дальше.

За его спиной эхом раздались шаги. Один из помощников Деклана, взятый взаймы, пока Уильям не разберется со своими людьми. Он понятия не имел, как это делается.

— М'лорд, здесь Густав Мар.

Отлично.

— Проводите его, пожалуйста.

Через несколько минут Густав присоединился к нему на балконе. Худой, смуглый. Как Сериза. Те же глаза, та же поза.

Густав поклонился.

— Не надо, — сказал ему Уильям. — Присаживайтесь. — Он отодвинул стул от маленького столика для пикника и сам сел на другой стул. — Чем могу быть полезен?

— Я пришел поблагодарить вас за спасение моей семьи. И за то, что помогли Женевьеве и избавили мою дочь от этого бремени. Я не знаю, как правильно выразить это словами, но я хочу, чтобы вы знали, я благодарен. Если я вам понадоблюсь, я буду рядом. Все мы будем.

Уильям кивнул, чувствуя себя неловко.

— Спасибо.

Они посмотрели друг на друга. Молчание затягивалось.

— Выпьете? — спросил Уильям.

Густав выдохнул.

— Да.

Уильям ушел в дом и принес бутылку вина и два бокала. Он наполнил бокалы. Густав отпил.

— Хорошее вино.

— Не такое крепкое, как у вас дома.

— Аааа, ну да. Мне будет его не хватать. Возможно, нам придется совершать набеги в Трясину, чтобы собирать ягоды.

— Лучше берите с собой небольшую армию, — сказал Уильям.

Густав поморщился. Они осушили бокалы, и Уильям снова наполнил их.

— Как продвигается переезд? — спросил Уильям, чтобы заполнить тишину.

— Хорошо, — сказал Густав. — Немного медленно. В живых осталось всего пятнадцать здоровых взрослых, и половина из них ранена. Сериза делает все, что в ее силах. Мы уже должны были закончить. Конец этой недели будет нашим последним ужином в этом доме. Для нас будет честью, если вы присоединитесь к нам. До нас легко отсюда дойти — просто следуйте вдоль реки. Я знаю, что это будет много значить для моей дочери.

— Она не хочет меня видеть, — сказал Уильям.

Густав потер лицо.

— Вы совершенно правы. Она не хочет вас видеть. Вот почему с тех пор, как я вернулся, моя дочь рычит на всех и вся. Она не спит. Она ничего не ест. И давайте не будем забывать о слезах. Она никогда не была плаксой. Даже в детстве.

— О чем вы говорите?

Густав поднялся.

— Я хочу сказать, что моя дочь считает, что вы ее бросили. Она думает, что вы больше не хотите ее, что все кончено, и это разбивает ей сердце. Она слишком горда, чтобы прийти и молить вас, и как я понял, вы тоже слишком горды, чтобы прийти и забрать ее. «Рука» и вражда отобрали у меня мою жену, Уильям. Она была моей жизнью… моим всем. Они почти уничтожили мою семью. Мне горестно видеть, как это проклятое месиво сокрушает мою дочь. Подумайте об этом. Пожалуйста.

И он ушел.

Через десять минут Уильям отправился в Трясину.

КРЫСИНАЯ нора была такой, какой он ее помнил, решил Уильям, встряхнув мохнатыми ушами. Он лег с подветренной стороны дома у корней большой сосны. Он пролежал здесь около часа. Люди «Зеркала», охранявшие дом, заметили его, но не трогали.

Сериза была внутри.

Он все пытался уловить ее запах, но его просто не было.

Если он войдет и она скажет ему уйти… он не был уверен, что сделает это. Он не знал, какого черта ему нужно. Все его планы заканчивались словами: «доберись до дома». Теперь он был около дома и не знал, что делать дальше.

Сетчатая дверь открылась. Ларк сбежала вниз по ступенькам. На ней были джинсы. Ее рубашка была чистой, а волосы причесаны. В руках она держала стопку одежды.

Она повернулась и направилась прямо к нему.

Уильям глубоко погрузился в тень под сосной, стараясь казаться меньше.

Она остановилась в нескольких футах от него.

— Я тебя вижу, ты же знаешь. Ты такой же большой, как лошадь.

Уильям заскулил. Уходи, малышка.

Ларк положила одежду на землю.

— Она во внутреннем дворе. Папа сказал, что ты можешь пройти туда через боковую дверь, так что тебе не придется проходить через все помещение.

Она повернулась и ушла. Уильям вздохнул и втянул дикого зверя глубоко внутрь себя. Боль пронзила его кости, и он снова стал человеком. Он натянул одежду и пошел к боковой двери, через коридор, во внутренний двор.

В маленьком садике у стены все еще цвели цветы. Оружейная стойка была выставлена, и за ней Сериза тренировалась точно так же, как и в то утро четыре недели назад. Не хватало только Кальдара и Гастона, болтающих в сторонке, и бабушки Азы, примостившейся на кирпичной кладке.

Клинок Серизы рассек воздух с изысканной грацией. Так красиво… так, так красиво. Так быстро и смертельно и…

Она увидела его. Ее взмахи приобрели новую злобную остроту.

Ему следует действовать аккуратно, но не знал, что сказать. Он сделает все, что угодно, если она все еще хочет его.

— Здравствуйте, лорд Сандин, — сказала она. — Спасибо, что спасли моего отца. Мы перед вами в долгу.

Уильям подошел к оружейной стойке и выбрал клинок сенешаля. Это был самый большой, длинный и тяжелый меч в стойке. Ему понадобилась бы целая вечность, чтобы взмахнуть им.

Сериза боролась с воздухом с гибкой быстротой, все еще сверхъестественно быстрой в своих ударах.

Уильям откашлялся. Она повернулась и посмотрела на него.

— Сделка, — сказал он. — Мы сражаемся. Если ты выиграешь, я уйду отсюда и больше никогда тебя не побеспокою. Если я выиграю, ты уйдешь со мной. Ты будешь моей парой и на навсегда останешься жить со мной.

Он чуть не выругался. Сама деликатность.

Ее меч был направлен на него. Сериза посмотрела на его оружие.

— Ты проиграешь. Я разрежу тебя на кусочки.

Уильям взмахнул своим громоздким мечом, разминая запястье.

— Что ж, хорошо.

— Ты глупый, глупый волк.

— Меньше разговоров, больше драк.

Они столкнулись с лязгом стали.

Сериза выронила клинок и обвила его шею руками.