Любовь одной актрисы

ГЛАВА 10. ИСТОРИЮ ПИШУТ ПОБЕДИТЕЛИ

Акатош проснулся на настоящей кровати. Полноценной, со спинкой, ножками, одеялом. Не сказать, что богам была так уж важна кровать, но комфорт любят все: и конюхи, и короли. В окно, в котором вместо стекла пульсировала вода, падал приглушенный свет. Значит, еще день. Или ранний вечер.

Акатош вздохнул, сел на кровати, опустив стопы в воду. Мимо пальцев прошмыгнула юркая рыжая рыбка. Он принялся следить за ней взглядом, но быстро бросил это занятие – закружилась голова. Крепкое, сильное тело бога огня, тело, которое не знало боли, ран, которое опрометчиво бросалось в самые страшные, кипящие миры и не знало стали и стрел, сдало. От него осталась только красивая оболочка, а сила ушла. С ней, с этой живой настоящей силой, ушло и все божественное, что в нем оставалось. Он теперь – человек. Акатош знал это с той минуты, когда поднимался на поверхность. Его легкие были наполнены водой, и от нее жгло так, что чернело в глазах. Подаренный архей и жалкие остатки его силы, его огня, исчезли, сгорели от дикого напряжения. И это было… Страшно.

Акатош знал страх, этому его тоже научила Хен. Она ввела его в мир таких чувств, которые ранее ему были неведомы. Невольно Акатош коснулся груди, там, где глухо билось человеческое сердце.

Это случилось внезапно. Однажды ночью Акатош проснулся от страшных судорог. Его тело сводила боль, а в груди ощущалась страшная пустота. Хен сидела рядом с ним, ласково гладила его по волосам, а по ее щекам катились слезы. В ее руке полыхал живой огонь. Он вспыхивал и тут же пугливо съеживался – кокон воды не позволял ему вырваться.

– Зачем? – спросил Акатош, мгновенно поняв, что в руках Хен его огонь, его суть.

– Прости, любимый. Так надо, – сказала тогда Хен, пряча глаза.

А после погрузила сопротивляющийся, страдающий сгусток пламени в свою грудь…

Тогда Акатош впервые узнал, что такое страх. Не за себя, за нее. Он любил ее и тогда, и даже сейчас, несмотря на века заточения. Он простил бы ей все, пошел бы за ней куда угодно, но она не дала ему и шанса…

Акатошу даже после поступка Хен доставало сил оставаться богом. Сила кипела в венах, но и она в морской глубине иссякала, не находя, от чего ей питаться.

Поэтому сильный первородный архей их детей, который подарила ему иномирянка, спас его, вытащил наружу и сгорел, истаял, не оставив и следа.

Но жить надо. Надо вернуть хотя бы часть силы, часть своей сущности, и тогда он сможет помочь и Каспаде, и Хен. И даже иномирной душе, которая оказалась здесь не по своей воле.

Акатош встал. Головная боль сосредоточилась в висках, но быстро растаяла, стоило только начать двигаться. Придется привыкать к своему новому положению, но это ничего. Он справится.

В дверь тихонько постучали. Скрипнула белая мраморная створка.

– Вас ждут внизу, – пугливо пробормотала морская ведьма. Акатош тут же вспомнил ее – ее звали Иола, и она была пятой дочерью Каспады. Она даже ползать боялась и громко ревела от страха, когда на ее личико случайно падал лепесток островной гинации, которая цвела по всему побережью. Славные были времена…

– Хорошо, Иола, сейчас спущусь, – спокойно ответил Акатош и чуть не ударил себя по лбу: девчонка не на шутку испугалась. Конечно, Акатоша она тоже не помнила, как и все остальные ведьмы, в этом бог не сомневался. Хен, разгоряченная чуждым ей огнем, шла к цели напрямик, не считаясь ни с чем, даже с памятью малышек.

Испуганная ведьма убежала, и Акатошу пришлось самостоятельно спускаться по белой гладкой лестнице. Правда, найти комнату, в которой его ждали, было несложно: оттуда тянуло запахами еды. Акатош нахмурился: живот выдал громкие жалобные рулады и тут же заболел. Будучи богом, Акатош не нуждался в еде, предпочитая питаться по настроению, а не по обходимости. Теперь все, видимо, изменилось. Тяжело вздохнув, Акатош зашел в просторную столовую, где за накрытым столом его ждали все десять морских ведьм, иномирянка и два оборотня.

***

Все снова стало относительно хорошо. Меня переодели, и я наотрез отказалась от длинных платьев морских ведьм, выбрав штаны, удобные чешки и свободную рубашку на завязках. Одежда с чужого плеча мне подошла, хоть и не была комфортной. Как же вы далеко, о, мои кроссовки с удобными стельками, декоративная косметика и родная зубная щетка!

Оборотень, пользуясь сумятицей, ускользнул к своей новой обоже, пообещав явиться как можно быстрее.

Отношение морских ведьм ко мне переменилось, видимо, Кадма накрутила всем хвоста. Даже Олия не шипела, предпочитая делать вид, что меня не существует.

В толкотне, спорах, вспыхивающих шепотом тут и там, наступил вечер. Вернулся довольный оборотень, насвистывая что-то себе под нос. С ним пришел Крам. В таком составе мы расселись за праздничным столом в столовке морских ведьм и приготовились ждать главное действующее лицо.

Акатош зашел в зал, и разговоры тут же стихли. Красивый он, прям до страстного томления в груди. Его бы нам в труппу – мы бы всех рвали! Все демонические роли были бы его, гарантированно!

– Пожалуйста, проходи. Садись сюда, – улыбнулась ему Кадма. Она встала, стянув с колен салфетку из тонкого кружева, приглашающе махнула рукой.

Акатош послушался. Он шел медленно, очень осторожно, и меня не покидало ощущение, что он сейчас упадет. Но обошлось.

Зазвенели бокалы, застучали приборы по тарелкам. Я тоже сосредоточилась на еде – уже и забыла, когда ела в последний раз.

Акатош, видимо, тоже. Потому что он мел все, что стояло поблизости. Явно сдерживаясь, чтобы есть по-человечески, а не набрасываться на еду с голодным урчанием. Куча еды на его блюде росла: белые пшеничные лепешки, свежие овощи, рыба и глянцевые соусы, и мясо, и горсть ягод, и…

Я знала такой голод. Более того, в мои подростковые годы я совершенно не могла терпеть – есть хотелось постоянно. Самое мучительное – когда идешь в поход на много километров, да по настоящему лесу, а не по ровной тропинке, тащишь на плечах рюкзак с тушенкой и гречкой и чуть не рыдаешь, как хочешь его распотрошить прямо сейчас. Идешь час, два, три. Короткий перерыв, компас, карты, и снова – час, два, три… Кажется уже, что зубами вскроешь консервную банку и с утробным рычанием опустошишь ее за две секунды, но… Несешь и несешь. И вот вечер. Костер. От запахов варящейся походной каши жрешь кору и с нехорошим интересом поглядываешь на жирненьких насекомых, но в конце концов протягиваешь миску дрожащими руками, быстро дуешь на горячую еду, потому что язык уже обожжен от первой пробы. Но все равно ешь, обжигаясь, урчишь в миску и жадно смотришь на общий котелок. Своя порция исчезла, как и не было, не подарив насыщения. Зато есть хлеб. Много хлеба. И кетчуп. И кто-то взял с собой соленые огурцы. И кусок жира из банки с тушенкой… Полная миска еды – это ли не счастье?

Вот и Акатош думал, что счастье. Я же вижу. Ему все ж таки не несколько часов поголодать пришлось.

Постепенно напряжение за столом таяло. Негромко о чем-то переговаривался Крам с сидящей рядом морской ведьмой, Игор цедил водичку и недовольно морщился, грустным шепотом рассказывая мне, как он скучает по винишку. Я хихикнула и поддержала.

Периодически ловила на себе недовольный взгляд Олии, но мне было пофиг. Видимо, это ей не пришлось по нраву, потому что она неожиданно заговорила:

– Я все же не понимаю, что она здесь делает она и оборотни? Это наше дело. Пусть уйдут.

Кадма нахмурилась, открыла было рот, но Акатош ее опередил:

– Женечка спасла меня, а я спасу Каспаду и Хен.

– Да-а? С чего бы тебе их спасать?

Фу, а голос-то какой противный!

Акатош пожал плечами, с сожалением взглянул на тарелку с едой и отложил приборы.

***

Акатош знал, что рассказывать ему придется все, ничего не утаивая. И он этого не хотел. Не хотел винить Хен. Он бы предпочел, чтобы в памяти внучек она осталась прекрасной и величественной морской богиней, но… Если он хочет помочь, то придется рассказывать все.

Воцарилась тишина. Было слышно, как в воде, которая покрывала пол, плещутся рыбки. Внимание, направленное на Акатоша, ощущалось почти физически.

И он тихо заговорил, вспоминая и заново переживая события давно прошедших дней, которые повлекли за собой большие беды.

– Я любил Хен с самого начала, еще тогда, когда был богом разрушения и гибели. Я позволил ей заточить себя, потому что оказался слаб перед ней. Она изменила меня. Я уже давно не тот, кого боялись целые миры.

Мы родили с Хен детей. Первой была Каспада. Она взяла кровь Хен. А через века родились еще три сына. Балн, Кьяр и Орен. Это было счастье, но они были людьми.

– Это почему так? – озадачилась иномирная душа, глядя на Акатоша.

– Я – огонь, Хен – море. Так получилось. Хоть мы и боги, нам не все ведомо. Хен хотела, чтобы наши дети, раз уж не взяли нашей крови, стали королями: правили бы на земле так, как она – в море. Она уговорила меня даровать им особое благословение, и этим же благословением наделить всех людей, чтобы они знали, кто их короли. И я даровал им археи. Сыновьям – сотни, обычным людям – десятки… Тогда я думал лишь о том, как угодить Хен, как сделать ее счастливее, не прекословил и выполнял ее волю.

Но этого ей было недостаточно. Потому что наши дети начали очень быстро взрослеть. Наши века долгие, легкие, дни – как пух. Мы не следим за временем, потому что вечны. Покуда есть огонь и море, будем и мы.

Но дети наши – нет. Чем старше они становились, тем печальнее делалась Хен. Она часто плакала, и мое сердце разрывалось от боли за нее. Хен пыталась наделить сыновей своим даром, морским археем, но они не принимали его. Дар Хен – женский дар, и он слишком силен для мужского тела.

Мне казалось, что Хен успокоилась, смирилась, когда на остров приплыли человеческие женщины, которым она смогла даровать археи. Обычные женщины были благословлены ею, стали морскими ведьмами по праву дара, но не по крови. Я думал, что это хорошо. Что она отвлечется. Что она поняла, что мы ничего не можем поделать с тем, что наши сыновья смертны. Как же я ошибся…

…Акатош говорил, а в его памяти стояли сцены прошлого: яркие, подробные. Память богов немилосердна, она не позволяет отвлечься и забыть хотя бы секунду прожитого.

Он вспоминал тот день, когда Каспада выглянула из узкой расщелины, растирая на пальцах синюю краску. За ее плечом стояла любопытная маленькая Кадма, перемазанная и счастливая. Только вот лицо самой Каспады счастливым не было.

Акатош тогда нес в их маленькое тайное логово новые запеченные краски. Каспада вручила их дочери и отправила ее рисовать, а сама осталась с Акатошем. Ее глаза были серьезными. Кажется, Акатош тогда испугался: легкомысленная, вечно веселая Каспада никогда такой не была.

– Отец, морские ведьмы пропадают. Вчера три… И десять лет назад тоже… Три. Ты знаешь что-то об этом? Я видела вчера корабли. Их кто-то похищает?

Акатош не знал. Но принялся следить. И выяснил, что каждые десять лет на острова приплывает корабль. И морские ведьмы исчезают. Молоденькие, едва ли дожившие до шестнадцати лет.

Акатош говорил с Хен. И она не солгала, хотя и могла.

– …Археи этих молодых ведьм, которые я подарила их матерям, подходят для того, чтобы даровать нашим сыновьям молодость. Мои археи стали слабее, пожили в человеческой крови, и теперь наши мальчики будут жить долго, очень долго, а ведьмы… Эти – умрут, отдав архей, но родятся новые. Их суть уйдет в море, и с очередным круговоротом, спустя десятки лет, они родятся вновь. Это жизнь! Пойми, так правильно! Так надо было сделать!

Она была убеждена в своей правоте, но Акатош тогда ужаснулся, поняв, что она сделала. Она обрекала морских ведьм на смерть для того, чтобы жили ее дети.

Акатош недаром был некогда богом гибели. Он знал людские пороки, знал цену предательства и обмана, знал: то, что делает Хен, неправильно.

Он пытался отговорить ее, но она стояла на своем: уверенная в своей силе и в своей правоте морская стихия. Пыталась и Каспада, рассказывая, как страдают родители без своих дочерей. Но и у нее ничего не вышло. Акатош помнил, какой дикий шторм поднялся, когда Каспада, разозленная упрямством матери, показала рукой на колыбельку со сладко спящей Олией и сказала: «Может, и моих дочерей отдашь? Что тебе чужая жизнь? Они же всего лишь внучки, а не драгоценные сыновья!»

Как же часто тогда было неспокойно море! В конце концов Хен, казалось, позволила себя уговорить. Она казалась смирившейся, спокойной. Но море перед штормом тоже таковым кажется.

Морские ведьмы пропали снова через двадцать лет, но теперь Хен была умнее. Она дала дозволение на освящение своего храма в горном королевстве, отправив старых хенинок. Ни одна из них не вернулась.

Акатош разозлился. Впервые за долгие века в его душе вспыхнула ярость, и даже Хен не смогла ничего с этим поделать.

Ядовитые чудовища, создания бога, заполонили море от края до края. Всплыли шипастые спины, открылись истекающие ядом пасти, гладили волны сильные щупальца и острые клешни. Теперь ни один корабль не мог пройти по морю, ни одно королевство не смогло при приплыть на белые острова морских ведьм. Острова стали обособленными, закрытыми. На них оказалась заключена и Хен.

Она очень тогда удивилась. Ведь она искренне считала, что ее стихия сильнее огня, но разозленный Акатош, обратившись к своему огню, легко совладал с ней. Теперь Хен стала его пленницей, но пленницей любимой, желанной. Акатош и Каспада были при ней неотлучно.

И она снова показалась смирившейся. На тридцать лет.

А потом… Потом украла огонь. Вынула его из груди доверчивого спящего бога и приняла в себя, совершив страшное преступление.

Старшие болота не всегда были болотами. Раньше это был древний, полный тайн лес, в котором проводились обряды. То тут, то там стояли высеченные из дерева идолы, покрытые кровью жертвенных животных. Чем это место привлекало людей до того времени, пока не пришли первые короли? Сказаниями? Легендами? Или событиями?

В каждом мире есть такие места, в которых происходит какая-то чертовщина. То курган, над которым возникают серые тени, то лес, который кружит случайного путника много часов, а потом насмешливо выплевывает на опушку. Это может быть старое кладбище или ничем не примечательный сад…

В каких-то мирах эти места обходят стороной, в других – изучают, в третьих – поклоняются неведомым силам. Иногда стремятся уничтожить. А иногда – использовать.

В таких местах грань между мирами истончившаяся. Ударить точно, как иглой острого шила, в самую слабую точку и запечатлеть желание. Силы одного бога для этого не хватит. Двух – вполне. Огонь и вода слились в единое целое в желании богини Хен. Древний лес заполнился гнилой водой, деревья истончились и почернели от внутреннего жара. И на пустыре в самой слабой точке, прорезавшей ткань мироздания, оказалась несчастная чужая душа.

У нее не было архея – того архея, который Акатош даровал людям и своим детям. Но у нее был дар, который наполнял тело пришлого по подобию.

У Хен все получилось.

Но цена за подобное оказалась высокой. Удержать огонь и воду в одном кувшине невозможно. Можно, конечно, их разделить прочной перегородкой, но огонь рано или поздно начнет сжиматься от влажности, а вода найдет крошечную червоточинку, просачиваясь сквозь нее, чтобы после испариться без остатка.

Хен принесла себя в жертву ради любви к своим детям. Последними крупицами силы заточила бога и свою дочь на морском дне, чтобы они не вмешались, не исправили то, что она сделала. Стерла память дочерям Каспады, чтобы они не искали, не страдали, не помнили того, что было раньше.

И ушла, опустошенная, растворилась в море.

А бог и его дочь на дне морском влачили жалкое существование, наполненное болью и страданиями…

Акатош вспоминал, говорил, говорил… Горло сжимал сухой жар, а глаза давно жгло от слез, которые так хотелось пролить. Но это были не слезы жалости к себе, о нет. Это были слезы жалости к Хен, к Каспаде, к обманутым дочерям, к мертвым морским ведьмам… И слезы облегчения, что теперь он здесь, на земле, что теперь он сможет помочь, все исправить…

Бог закончил свой рассказ. В комнате воцарилась тишина. Ведьмы тихо плакали, оборотни сидели, понурив головы. Иномирянка же была задумчивой, серьезной.

– Как помочь Каспаде? – наконец спросила они, вскинув белокурую головку.

– Мне нужен мой клинок. В нем много первородных сил огня. С ним я верну себе часть того, что забрала Хен. Освобожу Каспаду, спасу Хен.

– Ты хочешь ее спасти? Серьезно? – изумилась девушка и поперхнулась, услышав ответ:

– Она моя жена. Я люблю ее, – просто сказал он, пожав плечами.

– Ну ду-у… Хм… Простите.

Иномирянка явно не одобряла решения Акатоша.

– А где этот ваш клинок?

– Хен передала его на хранение своим детям, земным королям. В последний раз я ощущал его жар в пустынях, в песках.

– Горный король умер недавно, не оставив наследников, а королевство песков развалилось много лет назад. Осталась только королева Мавен в срединном королевстве, – сказал Игор.

Акатош прикрыл глаза.

– Вот как…

Он замолчал, снова вспоминая те дни, когда на свет появились их дети. Три мальчика, крикливые, громкие, похожие на Акатоша и нисколько – на мать. Без дара, без толики божественных сил. Он вспоминал радость и отчаяние Хен, ее надежду и жажду сохранить их во что бы то ни стало. Она хотела как лучше для них, зная, что люди – очень хрупкие создания.

А итоге жертва Хен оказалась напрасной.

– Королева Мавен… Мой последний потомок среди людей… Какая она? – не удержавшись, спросил Акатош.

– Редкостная сука, садистка, убийца и психопатка. Психопат – это когда все равно: сломать руку ребенку или ветку на дереве, – спокойно пояснила иномирянка, ничуть не боясь говорить во всеуслышание такие слова, – надеюсь, что ваш клинок не у нее, потому что она удавится, но его вам не отдаст.

Акатош потрясенно слушал. Как так? Это – его потомок? Но почему? Он перевел взгляд на Игора, который удрученно кивнул, подтверждая слова иномирянки.

– Короли всегда были жестокими. Ваша кровь оправдывала это.

– Это не так, – прошептал Акатош, пряча лицо в ладонях. Растер покрасневшие скулы. Стремительно поднялся.

– Я поплыву в пески. Искать свой клинок. У вас есть корабль?

***

Цацки-пецки! И куда ж ты, дорогой, собрался? Ты себя в зеркало видел? Да тебя ссильничают в ближайших кустах и имени не спросят.

Я была, конечно, немножко в шоке от такого поворота событий. И от рассказа Акатоша тоже. Но зато на горизонте забрезжила надежда попасть домой. Если Акатош вернет себе свой мечик, то уж отправить меня домой ему сил хватит. Наверное.

Поэтому я вскочила следом.

– Я с вами! Заодно домой меня подкинете, а?

Акатош кивнул.

– Верну клинок и смогу отправить тебя обратно. Мое слово.

Фух! Облегчение какое!

– Вы с ума сошли! Как вы доберетесь до песков? Вы не знаете, куда плыть, где искать. Если плыть через море, то вам потом идти минимум через два города до столицы. Ты, – Игор невежливо ткнул в меня пальцем, – соображаешь? Ты себя видела? Да тебя в ближайшем поселке запрут и будут за деньги показывать, как диковинку, и это самый лучший вариант! А тебя? Ты не знаешь ни обстановки, ни порядков, ни правил, даже территории не знаешь, а силы в тебе как в обычном человеке. Вы сгинете оба, как только попадете в… Я еду с вами!

– И я, – твердо и уверенно сказала Кадма, – я задолжала матери, и теперь…

Ну приехали… Я наблюдала за невообразимым гвалтом, который поднялся за несколько секунд. Все ведьмы рвались поехать с нами и теперь рвали на груди тельняшки. Особо горячие вскакивали с мест, даже Крам, почуяв, что все веселье проходит мимо него, решил тоже выдвинуть свою кандидатуру. М-да… Такой развеселой компанией мы будем шикарно выглядеть. Впереди пойдет Акатош с расстегнутой верхней пуговкой на рубашке, рядышком – Крам и Игор, сверкая желтыми глазами и когтями. За ними стайкой десяток роскошных беловолосых дам, от которых у селян начнется гон. И в конце я с накладной задницей и носом, гнусавя с армянским акцентом напевы далекой родины. Я представила себе сие шествие и хихикнула.

– Женечка, тебе есть, что сказать? – заметил мою гримаску внимательный Акатош. Как же приятно он говорит мое имя… Прям ложка ежевики в сахаре на язык.

– Ага, есть. Кадма, вы вообще понимаете, чего несете?

Кадма искренне не поняла. Ну что ж…

– Кадма, миленькая, скажи, как давно ты была за пределами своих островов? Что, никогда? Ты хоть знаешь, как здороваться со старостами деревень или заказывать еду на постоялом дворе? Как разговаривать с обычными людьми? А если тебя, красоту неземную, захотят использовать сама знаешь каким образом, что делать будешь? Ах, ракушки у тебя есть… На сколько их хватит? Сколько ты будешь с собой таскать? Пару сотен? А если вся деревня? А если весь город?

– Мы поедем все вместе. Поверь, нам хватит сил совладать с даже с армией. Вспомни Олию и посольство! Мы отомстили королю! Мы же справились.

– Да!

– Едем, все вместе!

– И мы!

Я прикрыла глаза.

Вдвоем с Акатошем мы сделаем все быстро, ловко и незаметно. А Игор поможет влиться в незнакомый мир. А с толпой морских ведьм, которые привыкли к комфорту, мирной жизни и своим островам, будет ой как непросто. Я прям представляю ночевки на лапнике, кашку из общего котелка и клоки белых волос, оставшиеся на колючем кустарнике по пути в уединенное местечко.

– Ладно, хорошо, – а что спорить с дураками? – Когда выдвигаемся?

– Ну-у, через месяц… Надо подготовиться, собрать еду, пошить одежду для всех, может…

– Ага, угу, – кивала я, как болванчик, и все тверже убеждалась в том, что корабль придется угонять, притом чем быстрее, тем лучше.

– …А еще побольше сделать лекарств, и взять с собой…

– …Да, и фруктов в тех больших корзинах…

– И мидий! Можно даже сырыми, в вязанки сложить!

– Деревья! Сухие! И обувь там нужна удобная…

Мда…

– Девушки, вы тут пока обсуждайте, а мы с Игором вас покинем ненадолго.

На мой голос воодушевленные морские ведьмы даже не обернулись. Я подцепила оборотня под локоток и выскользнула из зала.

– Пойдем, обсудим, – шепнула я уже в дверях, – только давай подальше отойдем.

Игор, умница, кивнул. Взял меня за руку. Мы спустились с белых гладких ступеней и нырнули в лес, уходя подальше от дома дочерей Каспады. Оборотень неожиданно остановился у разлапистого дерева и с видимым удовольствием провел когтями по древесной коре. Потом еще и еще. Ароматная стружка пружинками падала на землю.

– Пошто деревья портишь? Росли себе, росли, никого не трогали… – меланхолично спросила я, наблюдая за этим когтистым кошмаром партии «Зеленых»

– Уф! Чешется, не представляешь как! – пожаловался Игор, – я уж и забыл – как это…

– Ну раз так хочется – чеши. Надеюсь, деревце – не какая-нибудь реликвия морских ведьм. Может, добрая и милая Хен однажды посадила тут в порыве страстного вдохновения волшебное семечко, и теперь тебе за вандализм отрубят голову…

– Злая ты, – улыбнулся оборотень, отойдя, однако, от соблазнительного деревца подальше и покосившись на него с опаской. – Ну, говори.

– Тебе не кажется ли, что такой развеселой компанией мы до этих ваших песков никогда не доберемся?

– Кажется. Что ты предлагаешь?

– Мы втроем справимся. Нам не нужно десять не вполне адекватных баб, которые большой мир и не видели никогда. Согласен?

Оборотень вздохнул.

– Ничего не выйдет. Они ж по морю ходят, как по земле…

– Слушай, если бы это было так легко и просто, то нафига им тогда корабль? Построили бы себе дорожку и притопали мирно-тихо к самому горному королевству… Видимо, это так, пыли в глаза пустить и немножко быт облегчить. Скажи, ты умеешь кораблем управлять?

Оборотень покачал головой.

– Кот и вода… Ну, мы не очень ладим. Да я и не стремился.

– Отстой… А может, Акатош умеет?

– Вот у него и спроси, – улыбнулся оборотень, глядя желтыми глазами в гущу леса, – он нас ищет. Эй! Мы здесь!

А дальше все было, как в скверных комедиях положений:

Р о д р и г о: Что-то давно в этой комнате не было Пауля!

И р е н а: Да, куда же он запропастился?

(В комнату входит Пауль).

В общем, Акатош к нам под шумок присоединился. Выяснилось, что он не умеет управлять кораблями, да и вообще он, как оказалось, тоже не прочь отправиться маленькой уютной компанией, но по другой причине: не хотел подвергать опасности своих кровных родственниц.

На этом мы сошлись, но нам нужна была морская ведьма в сопровождение.

В принципе, у меня была одна идейка – надавить Кадме на совесть несчастной Каспадой, которая как можно быстрее ждет избавления от мучений. Странно, что любящей дочери такая простая мысль в голову не пришла.

Но разговаривать с Кадмой нам не понабилось. Потому что… Ну, вы поняли:

Р о д р и г о: Что-то давно в этой комнате не было Пауля!

И р е н а: Да, куда же он запропастился?

(В комнату входит Пауль).

К нашей импровизированной встрече в верхах (в кустах) присоединилась Олия, которой, как всегда, больше всех было надо. Не сказать, что я была рада, но Акатош расцвел. И она, внушившись его аргументацией, согласилась нас втайне сопровождать. Я ей, конечно, ни на грамм не доверяла, но что уж тут поделаешь… Я ставила на ее благоразумие, ведь она действительно смогла отправиться в горное королевство и добиться того, что ей нужно.

Мы договорились встретиться позже, когда утихнут споры и ведьмы улягутся спать. А после поспешили покинуть заросли и вернуться в ДК (дом Каспады, а не дом культуры). А то мало ли кто еще нас потеряет и захочет примкнуть.

В ДК было по-прежнему многоголосо и весело, и наше отсутствие почти никто не заметил.