Любовь одной актрисы

ГЛАВА 7. ОТЧАЯНИЕ И НАДЕЖДА

Игор, оборотень, тот, кто спас мне жизнь. Тот единственный, кому было не все равно на мою судьбу. Тот, к кому – еще немного – и я бы начала испытывать серьезные чувства. И – вот так.

Я попятилась назад, бесшумно вышла. В голове было пусто и гулко, но это шок. Пока не начался откат, нужно убраться как можно дальше отсюда.

Я шла по улочке ненавистного мною острова, едва переставляя ноги. Шаг. Еще и еще. Вот так, молодец, Женя, умница. Подальше, туда, к морю.

Я шла, и с каждым шагом на меня наваливалось осознание. Первой была обида. Она болезненно полоснула мыслью о том, что пока я тут переживала отречение, унижения, пока чуть не умерла от яда акатошевой твари, пока беседовала с Каспадой и спала на песке, рискуя своей жизнью, единственный человек, которому я доверяла в этом мире, наслаждался жизнью и вообще, видимо, отлично проводил время, кувыркаясь с красоткой своей расы. После первой обиды пришла вторая – еще более жгучая, истинно женская. А как же все эти легкие, мягкие прикосновения, от которых сладко ёкало в груди? Как же взгляды? Молчаливые обещания? Я же видела, видела, что нравлюсь ему…

А потом пришел страх. Он практически парализовал меня. Я пялилась на шуршащие волны, к которым подходила все ближе и ближе, и понимала, что меня теперь некому защитить. Кто я? Иномирянка? Бывшая подруга? Попутчица? Что он со мной будет делать? Отправит меня в глубь острова, чтобы не мозолила глаза? Уйдет со мной и со своей кошкой, и мы будем жить дружной шведской семьей? Будет делать вид, что со мной незнаком? Да и как я вообще вынесу его объяснения?

И я каким-то особо обострившимся чутьем поняла: он не уедет со мной. Не угонит корабль морских ведьм ради меня, не отправится со мной дальше. Он нашел свое место.

А я… я совершенно беззащитна теперь. Жизнь тут – не жизнь.

Я смотрела на море. А может… А может, так будет проще?

Я сорвала с себя платье – давно хотела это сделать. Вошла в воду. Теплая, нежная волна поднялась до колен.

Я пошла вперед. Через пару метров уже встала на цыпочки, чтобы касаться дна. И приготовилась. Ну же, Хен, давай, отправляй своих чудовищ! Я жду, ну!

Я стояла, зажмурившись, покачивалась от слабых волн. Вода касалась моего подбородка, иногда приподнимаясь чуть выше. Я терпеливо ждала, но ничего не происходило. Не было ядовитой туши морской твари… Может, надо еще чуть-чуть подождать?

Я провела языком по губам, ощутила вкус соли. И только тогда поняла, почему я то ухожу под воду по макушку, то снова выплываю, и вода плещется под моей грудью. Меня элементарно трясло от рыданий, от бесшумной, беззвучной истерики.

Я плакала, и слезы смешивались с морской водой. Неотличимо. Сколько можно рыдать? Я просто устала и мечтала, чтобы все поскорее закончилось. Каким угодно способом.

Только твари Акатоша не спешили лакомиться свежатинкой. Я все плакала и плакала, успевала успокоиться и разрыдаться по новой в очередном витке истерики, но все также бултыхалась одна, без ядовитых соседей.

Не знаю, сколько прошло времени, но я начала замерзать. Меня всерьез колотило, и я испугалась, что могу просто захлебнуться – умирать как-то перехотелось.

Я выплыла на берег и, трясясь всем телом, укуталась в тонкую ткань многострадального платья. Солнце ласково согревало спину, и я, всхлипывая, начала успокаиваться. Вдох – выдох, и так до тех пор, пока дыхание не стало нормальным.

Окончательно успокоившись, я оглянулась на шпиль дома дочерей Каспады, который было видно отсюда. Криво ухмыльнулась.

Снова повернулась к морю, прищурила глаза и уверенно, четко и громко сказала:

– Отдаю тебе в дар свой архей, бог Акатош.

В следующую секунду в глазах посерело от жгучей, горячей боли под кожей, я выгнулась на песке, сдерживая крик, и отключилась.

***

Древний бог, старый бог. Бог ужаса и разрушения в далеком прошлом. Бог страха, боли и смерти. Сломленный, покоренный, запертый в непроглядной глубине, где от давления разрывает все, чему случится сюда попасть. Только светящиеся нити верены – веревки богини – надоедливо и раздражающе мерцают в совершенной тьме. Бесконечный холод морских глубин для бога огня –непрекращающаяся пытка. И никакой, совершенно никакой надежды.

Сил нет. Ни крупицы, ни капельки. Если бы хоть кто-то отдал ему хоть немного огня, то он бы смог вырваться… Но короли и их дети не разбрасываются археями – каплями божественного пламени.

Годы шли. Десятилетия, века, и никому, никому в голову не пришло отдать свой архей в дар Акатошу. Ни одной живой душе. До сего дня.

Акатош уже давно не открывал глаза. Несколько лет точно. А зачем? Что нового он увидит? Только мертвенно мерцающие фосфорные нити да надоевшую за годы заточения темноту? Ну уж нет.

Там, за закрытыми глазами, можно было хотя бы забыться. Вспомнить свет солнца, горячую пульсацию жизни, приятные прикосновения…

Прикосновения… Как же он тоскует по ощущениям, которые дарит мех животного, нежная женская кожа, упругий гладкий лист или нежный лепесток. Бог вспоминал.

И вдруг что-то мягко толкнуло Акатоша в грудь. Влилось в него, наполняя жаром, светом, самой жизнью.

Бог разрушения открыл глаза. Изумленно выдохнул, не смея верить своей удаче. Свершилось? Неужели..?

Опали белесые путы, повинуясь желанию бога. Архей вернулся к своему создателю, подарил ему силы, но насколько их хватит? Ну уж выбраться отсюда – точно. А дальше… Акатош не думал о том, что будет дальше. Он рванулся вверх, к миру, солнцу, свету.

***

Разговор с иномирянкой оставил дурное послевкусие. Кадма проследила взглядом за убегающей девушкой, тяжело вздохнула. Ну а что поделать? Надо обязательно заняться ее судьбой, поговорить, когда остынет, объяснить, почему они поступили так, как поступили: справедливости ради, Кадма узнала о случившемся и о том, как себя повела Олия, только утром. И не совсем одобряла. Конечно, укус творения Акатоша – слишком явный намек на то, что иномирянка – нежеланный гость на островах. Хен явно не хочет, чтобы она была в их рядах. Но и так поступать с ней было неправильно. Надо было хотя бы объяснить, поговорить, но Кадма слишком увлеклась идеей отправиться в найденное святилище, решив отложить разговор до своего возвращения. Жаль…

Пусть пока иномирянка поговорит с Крамом, со своим оборотнем, пусть они ее успокоят и объяснят, как живется на островах. Кадма была уверена, что Крам найдет правильные слова – недаром он считался негласным королем, вождем всего острова. С его-то обаянием…

Кадма не знала, что до дома Крама иномирянка так и не дошла.

И спустя несколько часов очень сильно пожалела, что не остановила девушку, не поговорила с ней, не объяснила то, что должна была.

Потому что море неожиданно почернело от края до края. Плеснуло шипящим ядом на берега, вынося на песок акатошевых чудовищ. И снова безмятежно застыло.

И это могло означать только одно – иномирянка совершила то, о чем и помыслить не могли все остальные ведьмы. Она погубила мир.

***

Я открыла глаза и застонала, содрогнувшись всем телом от остаточной боли. Поднесла к глазам руку, стараясь разглядеть слезящимися глазами запястье. Короткая черная полоска вены покраснела по краям, но не болела – только слегка чесалась. Уже хорошо. Перевернулась на бок, переживая острый приступ дурноты и замерла. В паре метров от меня развалилась огромная туша невероятно уродливой и страшной… даже не знаю, кого. Зубы, шипы, отвратительные наросты… Я хрипло закричала и лихо отползла от этой жути, не обращая внимания на головную боль. И наткнулась еще на одну такую же чудо-рыбу. Она еще шевелила плавниками или что там было у нее вместо них, я не присматривалась, боялась, что стошнит. Это было какое-то склизкое месиво из клещей, щупалец, зубов… Я встала и, покачнувшись, окинула взглядом берег. Охнула, снова осев на песок. Вокруг меня валялись огромные и жуткие туши, много, несколько десятков, по большей части все они были мертвыми, и что-то мне подсказывало, что это и есть чудовища того самого Акатоша. А в следующий момент где-то неподалеку я услышала смех. Вполне себе счастливый мужской смех, даже хохот. Вытянула шею. Мужик. Голый. Лежит себе неподалеку от меня у кромки воды, уткнулся лицом в песок и хохочет. Какой-то оборотень свихнулся?

Мужик не затыкался. Он лежал на животе, раскинув руки в разные стороны, сжимал песок в пальцах и по-прежнему ржал.

– Эй… Все с тобой хорошо? – с опаской спросила я, потихоньку пятясь назад, подальше и от свихнувшегося оборотня, и от трупов жутких тварей на песке.

Он, видимо, меня услышал, потому что медленно перевернулся на спину, а потом в меня вперился совершенно невероятный взгляд. Оборотень? Да какой на фиг оборотень?! Походу, передо мной лежал самый что ни на есть Акатош. Потому что глаза цвета вишневого сока сверкали, как парочка ювелирных рубинов при правильном освещении. Черные влажные волосы облепляли сильное тело с белой кожей, словно полоски налипших водорослей. И черты лица… В морских ведьмах было что-то большее, чем красота. А этого мужчину было бы кощунственно назвать красивым в принципе. Это было что-то намного большее. Это было так же, как сказать, что лава, льющаяся сплошным потоком с подножия вулкана на город, красива.

Я смотрела на мужчину, мужчина на меня. А потом он махнул мне рукой, отчего ему в глаза попал песок, который он до этого сжимал в ладони.

Великий бог заорал, начал теперь глаза, а потом бросился к морю, набрал полные ладони воды и начал промывать глаза. От песка. Морской соленой водой. После чего он, конечно, заорал снова.

Я молча наблюдала за этим венцом сюрреализма и потихоньку щипала себя за руку. Может, меня просто глючит, мало ли что на этих островах растет.

Пока великий бог, шипя, вымывал морской водой песок из глаз, я приходила в себя, потихоньку отступая в ближайшие кусты. Мало ли что там у него в голове, у этого странного создания. Мне вообще показалось, что он совсем не в себе. А раз так, то лучше бы мне быстренько свалить и не мозолить ему глаза. Правда, далеко уйти у меня не вышло. Потому что мужик, отплевавшись от морской воды, нашел меня взглядом, скривился и пожаловался, тыча пальцем на морскую волну:

– Горько! И больно глазам!

Я поперхнулась. Сказано это было с такой интонацией изумления и удивления… И голос: хриплый, тихий, словно бы его обладатель очень давно не говорил.

– Ну конечно больно. В морской воде же соль, она раздражает слизистую глаза, это очень неприятно.

Мужик кивнул, принимая к сведению. И тут же спросил:

– Это ты меня спасла?

– Э… Я отдала Акатошу архей, потому что меня попросила Каспада, и я… Уф…

Я сбилась, потому что бог в одну секунду оказался около меня и сжал меня в объятиях, совершенно не соизмеряя силу. Меня обнимал голый, сумасшедше красивый мужик, а я стояла, как дурочка, не в силах даже сделать лишний вздох. К тому же его ладонь скользнула по моей спине, начала ласково поглаживать ее, как добрый хозяин гладит кошку.

– Эй, мужчина… Вы чего? Отпустите! – пискнула я, с трудом дотягиваясь рукой до его плеча и пытаясь по нему постучать.

Тщетно.

Он, казалось, вообще меня не слышал, стоял себе, гладил меня нагло и совершенно бесстыже и, кажется, кайфовал.

– Мужчина! – рявкнула я, и хватка, наконец, ослабла.

Он с видимым сожалением отпустил меня, отступил на несколько шагов. Его бархатные вишневые глаза скользнули по моему лицу, по мокрому платью, но смущаться я и не подумала. Эмоциональный затуп. Перегруз. Так много всего случилось, что я сейчас была как в танке.

– Прости, – с сожалением сказал мужчина, не собираясь отводить от меня взгляда.

Я дернула плечом. Нервно обернулась – меня пугали огромные жуткие туши на берегу. Он тоже посмотрел на распластанное кошмарное тело шевелящейся твари.

– Так жаль…

Акатош сел перед метровой тварью с щупальцами, ласково провел пальцами по спине кальмара-мутанта, опустил голову. Вся его фигура отображала скорбь. Чего-то не поняла… Это же местный бог разрушения типа. С фига он чуть ли не рыдает над мертвой рыбкой? О, нет… Он действительно рыдает.

Я снова пощипала себя за руку. Гроза этого мира, страшный и могущественный бог, уткнувшись лбом с склизкий бок чудовища, рыдал, сотрясаясь всем телом. М-да…

Я переминалась с ноги на ногу, ощущая себя крайне неловко. Чего мне делать? Успокаивать? Свалить? В итоге я просто села рядом, стараясь глубоко не дышать – рыбка пахла отнюдь не розами.

– Так что произошло после того, как я отдала архей? – мягким голосом психотерапевта спросила я.

Сработало. Акатош всхлипнул в последний раз, отодвинулся от морского чудовища. Повернулся ко мне.

– Я освободился. Ты… меня освободила. Я был в путах Хен несколько столетий. Уже и забыл, какие вы – люди. Ты же моя… Мой потомок?

Я хмыкнула.

– Ну, это вряд ли… Я вообще из другого мира. И тут я, между прочим, против своей воли.

– А почему у тебя мой архей первотворения?

– Ну это у меня случайно получилось. Ваша прапрапра…правнучка или кто она там, королева Мавен, любезно со мной поделилась, – ответила я, не желая вдаваться в подробности.

– Вот как. – задумчиво протянул Акатош. – Мне жаль. Какое твое имя?

– Евгения я. Можно просто Женечкой.

– Женечкой… Красиво. А я вот Акатош.

Да-а-а, диалог просто шедевральный. Бог замолчал, застенчиво закапывая пяточки в песочек. Потом тяжело, прерывисто вздохнул и заявил:

– Мне нужен мой клинок. Ты не знаешь, где он?

– Не знаю и даже представления не имею. Вы хотите сражаться?

Ответом мне был совершенно недоуменный взгляд буддиста, которому предложили раздавить таракашку.

– Что ты… Я не сражаюсь. Я лучше умру сам, чем отниму другую жизнь. Просто твой архей… Который ты мне подарила. Он сильный, но его мало. Чтобы выбраться из заточения, мне нужен был весь его огонь, и мои древние создания помогли… Если бы не они, я бы умер.

Он с тоской посмотрел на туши, которые лежали на песке. Так вот оно что… Так… Очень интересно… В голову стукнуло озарение.

– Они вам подчиняются, а не Хен?

Акатош кивнул.

– Я их создал первыми. Они мои творения. Так жаль…

– То есть, это вы сделали так, что меня ранило одно из твоих созданий, и морские ведьмы отказались от меня?

Ответом мне был очередной недоуменный взгляд. Притом настолько кристально честный, что усомниться в его искренности было бы совершенным кощунством.

– Ага, значит, не вы… А вы можете вернуть меня домой? В мой мир? Этот, как бы помягче сказать, меня достал.

– Пока я без сил. Мой клинок мне нужен для того, чтобы вернуть хотя бы немного своей силы. Моя жена забрала мой огонь, века на дне моря истощили меня.

Акатош сгорбился, закрыл лицо руками. Из-за этого его и без того не очень мелодичный голос звучал еще тише и приглушеннее.

– Я рад снова дышать воздухом и трогать песок, рад видеть тебя, создание другого мира, которое спасло меня, но я ничего не могу сделать, пока мой клинок потерян. И свою жену я не верну…

– А что вообще случилось-то? – подобралась я к самому интересующему меня вопросу, но, по закону подлости, все самое интересное всегда накрывается большим обломом.

Потому что по песчаной косе, подобрав длинные юбки, бежали морские ведьмы, дочурки Каспады. Они высыпали на берег и шли целенаправленно в нашу с богом сторону, отчего мне захотелось зарыться в песочек и не отсвечивать.

– Э, Акатош… Нам бы, как бы помягче сказать, тут не рады.

– Почему?

Изумительные черные брови приподнялись, на лбу собралась недоуменная складка. Он был по-настоящему удивлен.

– Ну, там ваши… э… внучки идут. И я думаю, что лучше бы им не попадаться под руку. Ощущение у меня такое.

– Они – моя кровь.

С этими словами он встал, вытянулся во весь свой немаленький рост. И я, не подумав, ляпнула, глядя на его мужское… мужскую красоту:

– Вы бы хоть прикрылись, а то я девушка нецелованная, незамужняя… Да и внучки ваши в восторге не будут, ежели все же хотите повидаться.

На что бог (вот тут у меня отпала челюсть) покраснел. На белых скулах вспыхнули пятна румянца, похожие на раздавленные вишни. Он отвернулся и направился к ближайшему кусту, срывая с него кустистые ветки и сооружая на ходу классический костюм представителя племени мумба-юмба. Я хихикнула, а потом, уже не таясь, заржала в голос. Ну просто бог, этот прекрасный и восхитительный образец мужчины, выбрал для наряда не широкие лопуховые листья, а колючий даже с виду кустарник с гроздьями розовых соцветий. И выглядело это… О-о-о! Невероятно! Как смесь стриптизера из Капотни и Грельды из травести-шоу, которому натерло нежные места двумя килограммами металлических чаевых. Он и двигался еще очень осторожно, прихрамывая – подозреваю, что колючки, которые впиявились в его прекрасную задницу, не добавляли приятных ощущений.

Но переигрывать было поздно. Морские ведьмы бежали к нам со всех ног, держа наготове здоровенные причудливые раковины. Кажется мне, что водные жгуты из их маленьких ракушечек не пойдут ни в какое сравнение с этой артиллерией.

Я встала, коснувшись плеча Акатоша, несчастного «бога разрушения», и приготовилась к горячему приему. Но до этого повернулась к нему и задорно подмигнула, прошептав:

– Добро пожаловать в семью.

Видимо, я наконец-то поймала кураж.