Люциана. Трилогия

ГЛАВА 2

— Джонатан Грей, отзывайся, пожалуйста, когда тебя мать зовет. — Элизабет Грэй откинула назад свои роскошные белокурые локоны, не тронутые временем. Она бросила взгляд в большое зеркало в золоченой раме на стене напротив мягкого кресла, в котором любила предаваться безделью и чтению. Зеркала были повсюду в огромном особняке, принадлежавшему ее древнему роду не одно столетие. Когда-нибудь она поснимает их все, не в силах смотреть на свою уходящую молодость. Но сейчас ее лицо, шедевр пластической хирургии, покрытое слоем дорогостоящей косметики, могло составить конкуренцию этим высушенным красавицам, демонстрирующим свои сомнительные прелести на обложках глянцевых журналов. Главными достопримечательностями ее внешности были большие выразительные ярко-голубые глаза, отороченные черными опахалами ресниц, большие чувственные губы, накрашенные яркой помадой и длинные густые белоснежные волосы. Она была высока и стройна, благодаря занятиям фитнессом и изнуряющим диетам, умна, практична, выдержанна, самолюбива. Ее походка была легкой и грациозной, словно у девочки, королевская осанка и непростой характер. Именно ее крутой нрав и стал причиной ее одиночества. После трагической гибели мужа Эдварда, она так и не вышла замуж. Вот уже шесть лет единственными ее спутниками были пластические хирурги и книги о здоровой пище. Лиза даже не задумывалась для кого хранит свою царственную красоту. Наверно, это просто стало стилем жизни. Поправив волосы и улыбнувшись своему отражению, миссис Грей лениво потянулась и заставила себя встать.

Конечно же, Джонни не слышит ее. Опять закрылся в своей комнате и, воткнув в уши плеер, слушает какую-нибудь певичку и штудирует юридические книги. Закончив Гарвард с отличием, сын не угомонился и продолжал обучение сам. Упертый мальчишка вознамерился стать мировым судьей, или на худой конец прокурором. Ее невероятная работоспособность и быстрое освоение всего нового всегда восхищала Лиз. Сын был ее гордостью. Он с детства проявлял задатки лидера и был маленьким вундеркиндом. По сути, Джонни был ребенком всего до трех лет. Все остальное время он посвятил самосовершенствованию и обучению. К двадцати трем годам он изучил экономику, юриспруденцию, основы психологии, неплохо разбирался в физике и астрологии, а так же с легкостью говорил на четырех языках, помимо родного: французском, немецком, китайском и русском, а сейчас принялся за иврит и латынь. А полгода назад Джон открыл собственную адвокатскую кантору на деньги, оставленные ему отцом, и уже провел несколько успешных процессов, заработав себе соответствующую репутацию. Лиз гордилась сыном. Он был ее отдушиной, ее смыслом жизни. Иногда глядя в его темные пронзительные глаза, она задавалась вопросом, от кого он унаследовал нетипичную для ее семьи внешность. И она, и Эдвард были выраженными англичанами, светловолосыми, голубоглазыми с бледной кожей и худощавым телосложением, не быстрыми на подъем, любящими размеренность и стабильность. Джонатан Грей сильно отличался от них. Не только своей невероятной активностью и рвением к наукам, а так же легкостью, энергичностью, хваткостью и жизнелюбием. Он казался общительным, веселым, обладающим невероятной харизмой и чувством юмора. Его уважали коллеги, обожали женщины, но Лиз слишком хорошо знала своего сына, чтобы понимать, что все это лишь маска, за которой скрывается холодная сдержанность и расчетливый быстрый ум. Нет, он не обманывал людей, пытаясь бросать пыль в глаза. Просто Джонни был слишком хорошо воспитан, чтобы выказать свое равнодушие.

Элизабет открыла дверь в его комнату. Большая и светлая с минимум мебели и двумя большими шкафами с книгами, она всегда сверкала чистотой. Ни пылинки не было и на сложенных стопками прямо на пол, книгах. Как и думала Лиз, Джонатан склонившись над книгой, слушал свой плеер. Он восседал за огромным столом из красного дерева. Раскрытая книга лежала поверх клавиатуру раскрытого ноутбука. Видимо, он опять делал несколько дел сразу: слушал музыку, проверял электронную почту и читал. В комнате было душно. Июль в этом году выдался особенно жарким. Окно была распахнуто настежь, но Лиз не уловила даже намека на легкое дуновение. Расстегнутая на юноше хлопчатобумажная домашняя рубашка, обнажала натренированное сильное молодое тело, покрытое испариной, на плечах ткань натягивалась, подчеркивая их широту и рельефность. Длинные черные пряди волос скрывали сосредоточенное лицо молодого человека, поглощенного книгой.

Лиз некоторое время постояла посреди комнаты, но поняв, что никто не заметил ее присутствия, решительно и шумно подошла к окну, с силой захлопнула его и взяв пульт с подоконника включила кондиционер.

— Лиз, ты же знаешь, как я не люблю эти чертовы холодильники. Я постоянно простужаюсь из-за них. — мягко и в тоже время властно отозвался голос сына. Джонатан поднял голову, поправил очки и заправил выпавшие пряди за ухо.

— Господи, Джонни, прекрати называть меня Лиз, я не твоя подружка. — Элизабет вскинула изящные брови и посмотрела в умиротворенные темные глаза сына, казавшиеся ей слишком взрослыми для его возраста. Да, ни внешне, ни внутренне, он не походил на нее и Эдварда, что иногда вызывало у нее легкое недоумение и грусть. Она хотела бы видеть его аккуратно подстриженным светловолосым мальчиком ангелом, а не лохматым бугаем с жестким взглядом. Он больше походил на пляжного красавца с горой мускул, чем на интеллигентного адвоката, коим являлся на самом деле. Его внешность многих сбивала с толку. Но стоило перекинуться с Джонатаном парой слов, первое впечатление рассеивалось. Он умел влюблять в себя любого собеседника уже со второй минуты разговора. Словно чувствуя на каком-то психологическом уровне, что и как, а главное когда нужно сказать или сделать. Проницательность — это было еще одним его козырем в купе с остальными неоспоримыми достоинствами.

— Ты запрещаешь называть тебя матерью на людях, а одни мы бываем крайне редко. Извини, если я обидел тебя. — он мягко и лучезарно улыбнулся, обнажая жемчужный ряд зубов. Очки предавали его лицу серьезность, но когда он улыбался, то снова становился мальчишкой.

— Джон, сегодня воскресение, твой единственный выходной. Почему ты здесь, а не развлекаешься где-нибудь с друзьями? — забыв о своих претензиях, спросила Элизабет. — Что за дрянь ты опять читаешь?

Она бесцеремонно вырвала книжку из-под носа сына, и изумленно ахнула.

— "Мифы и легенды о вампирах"? Тебе что больше заняться не чем? — строго взглянув на сына, поинтересовалась Лиз.

— Мам, это просто так, из любопытства. Один мой приятель записался в школу магии и часами разглагольствует о силах тьмы и прочей ерунде. Не хочу выглядеть невеждой в его глазах. — объяснил Джон, беспечно улыбаясь. — Такой бред, мама. А Майкл явно заинтересовался всей этой чепухой.

— Майкл Стенхоуп? Этот богатый бездельник? — Элизабет презрительно скривила губы, с отвращением бросив книгу на стол. — Да он просто не знает, куда потратить родительские деньги. Надеюсь, ты не собираешься посетить эти сектантские сборища?

— Упаси меня Господи. Майкл просто экспериментирует, ищет себя. Я не считаю его бездельником, просто он еще не определился. — попытался оправдать друга, Джонатан. Лиз картинно всплеснула руками и расхохоталась.

— Милый мой мальчик, ты еще так наивен. Майкла несколько раз задерживали за употребление наркотиков и вождение в нетрезвом виде, об этом все знают. Его до сих пор не посадили только благодаря связям его отца. Как же ему стыдно, наверно, за своего нерадивого отпрыска.

— Мама, ты не справедлива. — Джонни встал, а его мать почувствовала себя хрупкой дюймовочкой на его могучем фоне. — Ты слишком часто слушаешь своих светских благородных сплетниц. Майкл — неплохой парень, он просто принадлежит к этой звездной золотой молодежи — избалованной и дерзкой, готовой бросить вызов всему миру, но все это презрение к приемлемому и признание аморальности за норму поведения — временно. Дай ему время, и он станет неплохим человеком. Майкл своего рода философ, ищет какой-то неуловимый дух предков, мечтает прикоснуться к вечности. Наша жизнь размеренна и запланирована на десятилетия, поэтому тебе так сложно понять его.

— С тобой бесполезно спорить, Джонни. Тусовщики в стиле Перис Хилтон внушают мне отвращение, какими бы богатыми не были их родители. Я рада, что ты отличаешься от них. Но, когда ты проводишь свои выходные в этой душной комнате, я очень сильно огорчаюсь, потому что молодость дается только раз в жизни. Неужели у тебя нет девушки, которую ты мог бы пригласить в кино?

— Нет, мам. Просто нет такого фильма, который я хотел бы посмотреть. — Джонни подошел к матери и взял ее руки в свои. — Но я могу вывести мою дорогую мамочку на прогулку по Трафальгарской площади. Или ты предпочитаешь Ковент-Гарден?

— Джонни. — Лиз были приятны слова сына, но она грустно покачала головой. — В твоем возрасте я уже была матерью, и навещала свою мать только по праздникам. Если тебе встретиться девушка, которая действительно будет тебя достойна, то все равно какой фильм, безразлично, что за актеры на сцене, ты будешь смотреть на нее, а не на экран или сцену.

— Значит, мне такая девушка еще не встретилась. — отпарировал Джон со смехом. — Если это чудо произойдет, ты узнаешь об этом первой.

— А как же Кристин?

— Какая Кристин?

— Не валяй дурака, ты понимаешь, о ком я говорю. Твоя секретарь, с которой вы проводите все рабочие будни. — Лиз принялась застегивать рубашку сына, заботливо разглаживая все складки.

— Мам, мы работаем вместе. — Джон нахмурился. Мать опять затеяла сватовство, а это ему было совеем не по душе. Он не был женоненавистником, и у него случались кратковременные романы, но для серьезных отношений он еще не созрел.

— Но Кристин — симпатичная девочка, у нее приличные родители, и она не глупа, раз ты взял ее на работу. Уверена, что она была бы очень рада, провести с тобой уикенд. Давай я приглашу ее к нам на ужин сегодня?

— А как же твоя великая сплетница Уайт и ее зануда муж — член парламента в прямом и переносном смысле слова? — усмехнулся Джонатан.

— Джон. — Элизабет повысила голос. — Не люблю, когда ты бываешь груб.

— Тогда оставь в покое мою личную жизнь!

— А она у тебя есть? Милый, я добра желаю. — глаза Элизабет смягчились.

— Я знаю, мам. — Джонни поцеловал руку матери, склонив голову. — Зовите вашу Кристин, раз это так необходимо. — сдался он.

— Не мою, а твою. — весело прощебетала Элизабет.

Ужин, как и ожидал Джонатан, выдался скучнее скучного. Элизабет блистала своим красноречием и чувством юмора, расхваливая его на все лады и не забывая о себе любимой. Стол валился от излишка разнообразных блюд, съесть которые было не под силу даже войску голодных солдат. Ее расточительность не знала предела. В такие моменты Джонатан Грэй думал, о брошенных в детских домах детях. Он принуждал мать заниматься благотворительностью, но она шла на это только из любви к нему, а не из лучших побуждений души. Она привыкла к богатству и мысль, что где-то люди могут голодать, никогда не посещала ее хорошенькую головку.

Время от время он встречал скучающий взгляд Кристин, и они весело подмигивали друг другу, понимая безнадежность устроенного ужина. Все, что могло произойти между ним и Кристин, давно уже было, и о возврате к этим отношениям никто из них не помышлял. Кристин была легкой в общении смышленой девушкой, энергичной и искренней, но сердце Джонатана осталось безразличным ко всем ее достоинствам, а она не стала долго горевать по этому поводу. Сейчас ее часто видели с Майклом Стенхоупом, но если бы это стало известно Элизабет, ее хватил бы удар. А пока она продолжала улыбаться и декламировать наилучшие характеристики своего сына, в то время, как он давился от смеха. Не дожидаясь десерта, Джон сам вызвался проводить Кристин до дома, который находился на другой стороне улицы. Элизабет была в восторге, чуть ли не расцеловав обоих на прощание.

— Твоя мать замечательная женщина, но я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас меня от продолжения этого спектакля. — со смехом сказала девушка, когда они вышли за пределы особняка. Солнце давно зашло, погрузив Лондон в свет неоновых огней. Вечером прошел дождь, влажность казалась осязаемой, духота давила на грудь. Джон расстегнул пиджак, в который пришлось нарядиться по просьбе матери. На работу он всегда надевал строгий костюм, но в выходные предпочитал носить более удобную одежду. Кристин тоже была одета в красивое черное вечернее маленькое платье с паетками. У нее были стройные длинные ножки, и тонкая талия и смотрелась она очень эффектно на фоне представительного элегантного Джонатана. Но он рассматривал ее без малейшего интереса. Платиновые блондинки давно перестали волновать его воображение. В Кристин не было глубины, не было тайны. Она была проста, как дешевый бульварный роман.

— Скажи, Джонни, что это было? — взяв его под руку, спросила девушка. Он пожал плечами, приноравливаясь к ее маленьким шажкам.

— Просто блажь великолепной Элизабет Грэй. — ответил он. — Не бери в голову. Мы не нарушили твоих планов?

— Немного. Я должна была идти с Майклом на очередной сеанс в школу магии.

— Тоже увлеклась этим бредом?

— Я бы не была так категорична на твоем месте. Я узнала много занимательного. Гипноз, левитация, Вуду и много еще всяких интересных вещей. Школу организовал известный в узких кругах Деймон Рискин, он настоящий черный маг. Удивительный человек, обладающий незаурядными способностями.

— Неужели ты во все это веришь. Кристина, эти маги опасны. Они простые шарлатаны, владеющие гипнозом. Он просто вводит вас в транс и заставляет видеть события, которые на самом деле не происходят. — Джонатан остановился и взглянул на девушку с иронией. — Ты же юрист по образованию. Мы вместе учились психологии. Как ты могла попасться на эту удочку?

— О, Джонни, ты слишком серьезно относишься к жизни. Пусть это гипноз, но Деймон рассказывает нам много исторических фактов, которые неопровержимо доказывают существование темных сил, он приводит нам доказательства невероятных чудес. Ты мог бы сходить со мной на следующее занятие. Тебе понравиться, а, если нет, то ты ничего не потеряешь, и в очередной раз докажешь собственную правоту. — Кристин с мольбой взглянула в непроницаемые глаза Грэя.

— Где находится эта ваша секта? — хмуро спросил Джонатан. Девушка радостно улыбнулась.

— Не секта, а школа магии. Ты не пожалеешь, Джон, обещаю. Я заеду за тобой завтра или можем проехать прямо после работы. Деймон снял подвальное помещение под малоизвестным ночным клубом. Это не очень далеко, а спальном районе на окраине Лондона. Тебе обязательно надо быть с кем-нибудь из учеников Рискина, иначе не пустят. Но ты со мной, так что все будет в порядке.

— А почему такая конфиденциальность? Надеюсь ничего противозаконного? Никаких жертвоприношений?

— Ой, конечно же, нет. — заверила его Кристин. Все происходит вполне миролюбиво. Почти так же, как на лекциях по праву.

— Ну, ты и сравнила. — усмехнулся Джон, все еще не до конца веря, что его втянули в эту авантюру.

— Дело в том, что вход в подвал ведет через клуб, а он является одним из закрытых для общественности мест. Только свои посетители.

— И что в нем такого? Тоже какое-то сборище разукрашенных сатанистов? — настороженно поинтересовался Джонатан.

— Нет, просто клуб для любителей всего мистического. Там очень интересно. Тебе понравится.

— Не сомневаюсь. — без особого энтузиазма протянул Джон. — Кучка ненормальных готов, наряженных в вампиров, набирается до потери сознания и несет всякую чушь. Как хоть клуб называется?

— "Ночь вампиров". - радостно ответила Кристин.

— Что и требовалось доказать.

— Прекрати иронизировать. Сначала посмотришь все сам, а потом будешь делать выводы.

— Кристин, ты же знаешь, как я далек от всего этого. Не могу поверить, что тебе удалось меня соблазнить. — покачал головой Джон.

— Только не вздумай передумать. — погрозила ему пальчиком Кристин. Джонатан тяжело вздохнул и продолжил свой путь.

Возвращаясь домой, он думал о том, как люди падки на всякую мистическую брехню. Он не понимал подобного живого интереса к недоказанным и спорным легендам о чудищах, сосущих кровь и обращающихся в волков, о демонах и ведьмах. Ему больше по душе были точные науки, где все было просто и понятно, разложено по полочкам. Никакой тайны, помимо возникновения на земле человеческой расы и существования других цивилизаций во вселенной для Джонатана Грэя не было. Он не верил и в существования Бога. Чтобы признать что-то, он должен был увидеть неоспоримые доказательства. Только тогда факт имел место быть, иначе это просто вымысел или плод разыгравшейся фантазии. Он был юристом и мыслил, как юрист. Есть доказательства, есть дело, нет доказательств — дело закрыто.

Он медленно шел по асфальту, освещаемый фарами проезжавших мимо машин, и разглядывая пестрые стенды с рекламой. Улица почти опустела. Лишь редкие спешащие прохожие попадались ему на встречу. Впереди была еще одна рабочая неделя, и всем нужно было хорошенько выспаться. Джонатан поймал себя на мысли, что совершенно не хочет спать. Вечер становился прохладным, и ветер приятно освежал разгоряченную за невыносимо душный день кожу. Он раздумывал о деле, которое вел сейчас, когда вдруг ощутил странное напряжение, сковавшее тело, неприятные мурашки побежали по спине, ноги словно отказывались подчиняться. Джонатан встал и огляделся. Улица была безлюдна. Даже машин не было. Только огромная черная кошка перебежала улицу, да хлопал железный сломанный козырек над магазином. Однако, ощущение, что он не один в темном переулке не покидало Джонатана.

— Наслушался Кристин, вот и мерещится теперь. — успокоил себя Джонатан и прибавив шаг поспешил к дому, огни которого уже виднелись. Ветер усилился, подняв пыль с дороги, ударил ему в спину, засвистел над головой.

Джонатан.

Джон снова остановился, нервно оборачиваясь.

— Кто здесь? — крикнул он.

Черная кошка громко замяукала и направилась к нему с дельным видом. Грей отпихнул ее ногой, и, бросив на него обиженный взгляд, кошка быстро удалилась в обратном направлении.

Я рядом, Джонатан.

Снова принес ветер чарующий женский голос. Грей пошел быстрее, больше не оборачиваясь, и напряженно пытаясь вспомнить, пил ли он за ужином спиртное? Или, может, это Кристин балуется. Ну, и задаст он ей завтра! Целый день будет летать с поручениями.