Магия обмана. Том 2

ГЛАВА 36

Утренние птичьи пересвисты разбудили Шэнли Адсида. Он чувствовал себя удивительно хорошо отдохнувшим, а резерв, судя по ощущениям, почти полностью восстановился. Учитывая очень большие растраты накануне, такое восстановление магических сил без кристаллов и эликсиров было возможно только в одном случае — в случае зачарования. Это укрепило лорда Адсида в мысли, что исключительно приятный сон с участием Льяны к обыкновенным сновидениям не относился.

Вспоминая лицо девушки, окруженной бирюзовым сиянием, ощущения во время сна, Шэнли Адсид потянулся за картой и стал искать то место, которое Льяна ему показала. Карта утверждала, что в тех краях стоял небольшой городок, но мужчину влекло дальше, на его восточную окраину, к поместью землевладельца. Старая дорога пересекала предполагаемый путь Льяны всего в дне пешего пути от особняка, и лорд Адсид рассчитывал встретиться с девушкой до того, как она попадет в поместье.

Сюррен, чаще других телохранителей бывавший в пустоши, утверждал, что до этого особняка не больше четырех дней пути. Человека явно удивлял внезапный интерес хозяина к развалинам, лежащим довольно далеко от Амосгара. Но Сюррен вопросов не задавал и говорил о том, как проще туда добраться. Он хмурился, с явным недовольством постукивая пальцем по перекрестку, на котором ранее выбранный тракт перекрещивался с пятью другими.

— Чем он вам так не нравится? — спросил лорд Адсид.

Сюррен вздохнул, откинулся на стуле, задумчиво водил пальцем по пробившейся на подбородке щетине.

— Раньше, до падения империи, на торговых трактах, таких вот, как эти, стояла магическая защита от животных. А потом появились сумеречные твари, питающиеся магией. Они гнездятся у перекрестков. Особенно их много у больших перекрестков. Там охранные чары были хитрые.

— Да, самостоятельно подпитывающиеся. Сумеречные твари подкармливаются этой энергией, — мрачно дополнил лорд ректор.

— Вот-вот… Если надо попасть в поместье, придется объезжать, а это крюк, — Сюррен пальцем показал возможный путь. — День-полтора пути, не меньше.

Лорд Адсид помрачнел. Возможность перехватить Льяну ему очень нравилась, обнадеживала, дарила приятное ощущение, что он хоть как-то будет способен повлиять на происходящее. Желания биться с несколькими десятками крупных хищников, подпитывающихся за счет атакующих и защитных заклинаний, как и зря рисковать жизнями спутников и собственной, у него не было никакого.

Ректор с минуту рассматривал карту.

— Нужно ехать к «Недотроге», а потом повторить путь леди Льяны.

— Похоже на то, — кивнул Сюррен. — Там местность довольно спокойная, насколько я знаю.

Видмар с вопросами ждать не хотел. Думаю, на его месте я бы тоже требовала хоть каких-то объяснений. Все же больше девяти часов наблюдать, как кто-то стоит без движения в облаке радужных осколков, — сомнительное удовольствие. К этому нужно добавить совершенную невозможность вмешаться или хотя бы убедиться, что спутник в порядке. На месте Видмара я бы с ума сходила от беспокойства и неопределенности.

Но ответить на десятки вопросов мне было нечего. Во-первых, это дело его не касалось. Во-вторых, рассказывать о даре Пророка я совершенно точно никому не собиралась. Сославшись на то, что после долгого волшебства плохо себя чувствую, устроилась у костра спать. Видмар, кажется, обиделся, но такую цену за возможность привести в порядок мысли я готова была платить.

Не думала, что усну после всего увиденного, но усталость оказалась сильней. Мне снился дедушка, уходивший из Аролинга в пустыню в сопровождении черных драконов. Они шли вместе к «Недотроге» чуть больше недели и позволяли Пророку вести себя. При этом он честно признался, что не видел точно место, которое избрал целью.

Дни совместного путешествия существенно изменили отношения эльфа и чужаков. Деловая скованность уходила, превратилась в дружеское расположение. Меня, как и Нальяса, порадовало, что лорд Старенс и его супруга переживали об Амаэль. Они трижды за прошедшие годы навещали ее и родителей Нальяса. Значит, встреча Мирада с сестрой была лишь делом времени. Меня это воодушевляло, а дедушку успокаивало.

То, что Нальяс в видении так доброжелательно относился к драконам, вторгшимся в наш мир, поначалу казалось неправильным. Воспоминания о Вещи и причинах падения империи Терон были слишком свежими и болезненными. Поэтому связь судеб, соединяющую Нальяса с четырьмя драконами, я заметила не сразу.

Она формой напоминала мою связь с Зуаром, но не ощущалась бременем, повинностью. Эти цепочки казались драгоценностями, невесомыми ювелирными изделиями, обогащающими и украшающими своих носителей. Не знаю, видел ли дедушка эти связи, но они совершенно определенно влияли на его мировоззрение и отношение к черным драконам. Уверена, что из-за этих цепочек он доверил судьбу Мирада леди Диале и лорду Старенсу.

Вспомнились слова Удьяра. Ворон сказал, что драконам суждено было появиться в нашем мире, он подчеркивал, что такова судьба сопряженных миров. Эти слова в свое время помогли Нальясу принять существование драконов как данность и не видеть в чужаках кровных врагов. Эти же слова, превращающие драконов в орудие в руках непостижимой силы, позволили мне примириться с их ролью и вкладом в судьбу мира, понять отношение дедушки к пришлым.

В моем сне черные драконы щедро отдавали силу, помогая Нальясу заглянуть в будущее, сравнить судьбу с даром Пророка и без него. Они приняли его решение, хотя для них оно означало огромные затраты энергии и многодневный ритуал, а само намерение отказаться от магии и вырвать воспоминания драконов потрясло. Наблюдая за тем, как иномирцы готовятся к ритуалу, поймала себя на мысли, что эти трое драконов были Нальясу по-настоящему мудрыми друзьями. Они искренне переживали за него и пришли на помощь даже не по просьбе, а после намека сам-андруны.

В видении черные драконы окружили «Недотрогу» и Нальяса, положившего руки на торчащие на сколе кристаллы. Воздух дрожал от напряжения, а под пальцами черноволосых чужаков поблескивало многоцветное незнакомое заклинание. Оно плотным коконом оплетало скалу с кристаллами памяти и фигуру эльфа. Тот с головой ушел в транс и не замечал вообще ничего. При этом Нальяс полностью доверял драконам, всецело полагался на них.

Во сне я видела окончание многоступенчатого ритуала, чувствовала, насколько истощены все четверо. Нальяс выглядел больным и беспомощным. Εго дар, утративший привычный бирюзовый цвет и чудесные синие спиральки, превратился даже не в собственное жалкое подобие, а в бледную тень былой силы. Казалось, достаточно порыва ветра, чтобы снести ослабленного эльфа с ног. Глядя на него, я задавалась вопросом, как же ему в таком состоянии удалось добраться до Кедвоса живым. Ведь до границы было не меньше шести дней пешего пути!

Видение дало ответ и на этот вопрос. Да, драконы не должны были показываться Нальясу на глаза, чтобы не остаться в его новых воспоминаниях. Но это не означало, что они собирались оставить его без поддержки. Так леди Диала оплела дедушку защитным заклинанием, похожим на те, которые используют для больных новорожденных. Чтобы магия целителя оберегала дитя и постоянно подпитывала. Лорд Старенс и лорд Санборн последовали за эльфом, при этом очень стараясь сделать так, чтобы наблюдательный Нальяс их не заметил. Они довели его до самой границы, оберегали от хищников и не вмешивались, когда его поймали охотники. Лорды знали, какую судьбу избрал Нальяс.

Драконам было исключительно трудно не вступиться за молодого эльфа. Я чувствовала это очень ярко, потому что в моем сердце бились такие же ярость и злость, когда я наблюдала за действиями циничных людей. Для них мой дедушка был обыкновенным доходягой, за которого можно выручить немного деньжат.

Я проснулась в слезах. Хмурый Видмар сидел у костра и черкал по земле прутиком. Украдкой вытирая щеки, наблюдала за человеком и снова вспоминала ключевые моменты видения и воспоминаний дедушки Нальяса. Его уважительное отношение к черным драконам больше не казалось удивительным, а их помощь и даже забота отзывались благодарностью. Оставалось надеяться, что Шэнли поладит с леди Диалой, когда они встретятся у «Неотроги». Я же знала, что не могу их ждать здесь. Клятва вела меня дальше, тянула за руки, подталкивала в спину. Стараясь не представлять снова порабощающую связь судеб и воняющую гнилью нить клятвы, встала и пошла к Видмару.

— Что говорит помолвленная клятва? Сколько у тебя ещё есть времени? — напряженно бросил человек.

Я прислушалась к ощущениям.

— Дней пять.

— Какое совпадение, — он нервно потыкал землю прутиком и отбросил его в костер. — Куда она тебя ведет?

Я махнула рукой.

— И то хлеб. В одну сторону…

Он замолчал, насупился. Я села рядом, взяла палочку с нанизанными грибами.

— Ты что с утра такой злой? — осторожно спросила я.

Он вздохнул, потер лицо руками:

— Извини. Есть сильно хочется, а это, — он кивнул на прутик у меня в руках, — последняя наша еда. Я свою порцию уже съел. Не вздумай со мной делиться! — тут же пригрозил он, не дав мне предложить ему грибы. — Грохнешься в голодный обморок, только этого не хватает.

Я промолчала, предпочла разговорам завтрак. У самой от голода подводило желудок, а родниковая вода только добавила болевых ощущений.

Часа два до привала никаких разговоров я не заводила, мрачный Видмар шагал рядом и хищно поглядывал по сторонам. В какой-то момент припал к самой земле и, сделав мне знак идти дальше, замер над большим булыжником. Отойдя шагов на двадцать, я повернулась. Как раз вовремя — человек отшвырнул в сторону камень и молниеносным движением схватил нечто, похожее на огромную сороконожку.

Удар о камень, ещё один — животное, чуть длинней руки Видмара, затихло.

— Не говори, что это обед, — глядя на поблескивающие хитином членики, выдавила я. Даже от мысли, что придется есть насекомое, к горлу подкатывала тошнота.

— Нет-нет, это приманка и рыболовные крючки, — успокоил он. — Скоро подойдем к пруду, там сделаем полуденный привал в тени. В пруду водятся сомы. Они обожают мясо многостопки.

Солнце стояло уже высоко и сильно припекало. Парило, как перед грозой, дышать было тяжело. Стрекотание кузнечиков в высокой траве слилось в один непрекращающийся гул, от которого разламывалась голова. Из-за голода болел желудок, после долгих переходов гудели ноги. Зов клятвы, как и временами всплывающий перед глазами образ Зуара, становились сильней. Ситуацию усугубляли тяжелые тучи на западе, свинцовой полосой подчеркивающие горизонт. Видмар оглядывался на них с каким-то мрачным удовлетворением. Заметив мой настороженный взгляд, пояснил:

— Перед грозой клюет лучше. Больше рыбы наловим — дольше сыты будем. Вон тот лесок видишь? Всего ничего осталось дойти, там тень, там пруд.

Близость цели приободрила, я даже пошла быстрей. От деревьев веяло прохладой, пахло илистым берегом, прелыми листьями и ландышами. Видмар уверенно вел вперед и остановился на полянке у замшелого камня. Я в изнеможении села на землю, человек устроился напротив и, положив многостопку между нами, достал нож.

— Смотри, вот эти части щитков — прекрасные крючки. Видишь, они соединяются вот здесь и здесь?

Я кивнула.

— Οсторожно отделяй, старайся не повредить плотную розовую кожу. Поняла?

Я молча принялась за работу. Видмар делал то же самое и одновременно готовил куски наживки. Когда с этим закончили, он стал плести из молодой коры веревки, а я пошла искать среди вездесущих ландышей съедобные растения.

Пять тыковок, два больших пучка редиски, дикая морковь и полтора десятка крупных грибов не дали умереть с голоду, пока Видмар готовился к рыбалке. А ещё через час испекся первый сом. Οн был без соли, без перца, без лимона, зато напичканный пряными травками, и мне казалось, что в жизни я не ела ничего вкусней и сытней.

Видмар, тяжело переносивший исключительно растительное питание и полуголодное существование, впервые за последние дни улыбался. Сидя рядом с потрескивающим костром, рассказывал о жене и детях так спокойно и по-семейному, будто был дружен со мной много лет.

Образ хмурого и сосредоточенного наемника отступал, а характер Видмара играл новыми красками. Маг оказался приятным собеседником, начитанным, трезвомыслящим, не лишенным юмора. Я с удовольствием поддерживала беседу в дружеском тоне и только удивлялась тому, как многое изменяет сытость.

Вечером, когда в углях подпекались пойманные днем сомы, пошел дождь. Он колотил по магическому навесу, нашептывал что-то успокаивающее и убаюкивал. Я чувствовала сильную, полнокровную связь с Шэнли, знала, что мы скоро встретимся, и верила, что вдвоем нам под силу справиться с любыми сложностями. Мне было так хорошо, что даже видение о принце Зуаре, сосредоточенно рассматривающем лунный календарь, не беспокоило.