Магия восстает

Глава 1

— Еще одно возражение, и я тебя накажу, — сказала я, вращая копье.

Джули закатила глаза с таким пренебрежением на лице, которое удается только четырнадцатилетнему подростку, и откинула светлые волосы от лица.

— Кейт, ну, когда мне это может пригодиться в реальной жизни?

— Это пригодится тебе в следующие пять секунд, чтобы помешать мне проткнуть тебя.

За свои двадцать шесть лет я сменила много профессий, но преподавание в этот список не входило. По большей части, я убивала людей изобретательными и кровожадными способами. Однако, Джули находилась под моей опекой, и я несла за нее ответственность, а практика с копьем была ей полезна, так как укрепляла мышцы, оттачивала рефлексы и улучшала равновесие. Все это ей понадобится, когда мы перейдем к мечам.

Несколько десятилетий назад магия вернулась в этот мир, разрушив нашу технологичную цивилизацию и имеющуюся вместе с ней иллюзию безопасности. Магия и технология до сих пор сражались за нас, играя с планетой, словно двое детей, перекидывающих друг другу мячик. Когда действовала одна, другая отступала.

Полиция делала все, что было в их силах, но половину времени телефоны не работали, и все свободные сотрудники отзывались на наиболее важные чрезвычайные ситуации, такие как спасение школьников от стаи прожорливых гарпий. Тем временем, в условиях ограниченных ресурсов и дешевизны человеческой жизни, люди прекрасно приспособились охотиться друг на друга. Разумные граждане не выходят из дома по ночам. Если преступные элементы до тебя не доберутся, это сделают магические отбросы с гигантскими зубами.

Каждый человек нес ответственность за свою собственную безопасность, поэтому мы полагались на магию, огнестрельное оружие и клинки. Джули обладала редкой и очень ценной магией, которая была абсолютно бесполезна в бою. Способность видеть цвет магии другого существа не поможет ей убить вампира. Моя подруга Андреа учила ее управляться с огнестрельным оружием, так как я сама не смогу попасть в слона и с десяти футов, хотя наверняка смогу забить его до смерти. Моя специализация — холодное оружие.

Я ударила Джули в район живота, двигаясь медленно, словно патока. Она повернула свое копье, как будто держала весло, и ударила по моему, выбив его из рук на землю.

— И?

Она посмотрела на меня абсолютно пустым взглядом. Обычно Джули серьезно относилась к практике, но в такие дни, как сегодня, какой-то переключатель в ее голове ломался, обрывая связь между мозгом и телом. Наверняка, был способ вывести ее из этого состояния, какое-нибудь нужное «мамино» слово, сказанное верным тоном, но я нашла Джули на улице лишь год назад, и все эти родительские штучки были для меня в новинку. Моя мать умерла еще до того, как у меня сформировались хоть какие-то воспоминания о ней, поэтому я не обладала опытом, на который можно было положиться.

Ситуацию осложняло еще и то, что я спасла Джули жизнь с помощью магии. Она не могла сопротивляться прямому приказу от меня, но не знала об этом, и я намеревалась сохранить это в тайне. Пару раз я оступалась, и поняла, что интонация имеет огромное значение. Пока я даю ей указания вместо того, чтобы командовать, она с легкостью может игнорировать меня.

Лес Стаи вокруг нас был полон жизни. Ярко светило послеполуденное солнце, шелестела на ветру листва, между ветвями деревьев сновали белки, даже не подозревая о нескольких сотнях хищных оборотней, живущих по соседству. Где-то вдали раздавался звук бензопилы — узкая дорога, ведущая к Крепости, угрожала вскоре стать и вовсе непроходимой, поэтому сегодня утром туда отправили отряд оборотней, чтобы спилить несколько деревьев.

Мимо пролетела желтая бабочка, и Джули засмотрелась на нее.

Я подняла свое копье с земли, перевернула его, и ткнула мою ученицу в плечо тупым концом.

— Ой!

Я вздохнула.

— Повнимательнее, пожалуйста.

Джули скорчила рожицу.

— У меня рука болит.

— Тогда лучше блокируй мои удары, чтобы я не сделала тебе больно где-нибудь еще.

— Это насилие над ребенком.

— Ты ноешь. Мы выполняем гребной блок.

Я повернула копье острым концом вперед и снова нанесла удар, двигаясь как в замедленной съемке. Джули остановила мое копье своим и замерла.

— Не сиди, сложа руки. У тебя есть возможность ударить, используй ее.

Она подняла свое копье и сделала неуверенную попытку ткнуть меня в грудь. Я дала ей секунду исправиться, но она не двинулась. Это стало для меня последней каплей.

Я повернула копье и подсечкой сбила Джули с ног. Она упала на спину, и я воткнула копье в землю в паре дюймов от ее шеи. Она удивленно заморгала, ее светлые волосы рассыпались веером вокруг ее головы.

— Да что с тобой сегодня такое?

— Кевин пригласил Мэдди на Лунные танцы.

Мэдди, медведь-оборотень, была лучшей подругой Джули. С помощью Лунных танцев Стая позволяла подросткам выпускать пар — каждую пятницу, при условии отсутствия магии, оборотни вытаскивали наружу колонки, и со всех стен Крепости играла танцевальная музыка. По понятным причинам, приглашение на Лунные танцы от мальчика имело огромное значение. Все же, это не объясняло, почему два месяца уроков и практики с копьем вдруг улетучились из головы моей подопечной.

— Ну и что?

— Я должна помочь ей выбрать наряд на завтра, — ответила Джули, все еще лежа на земле.

— И это важнее, чем практика?

— Да!

Я вытащила копье из земли.

— Так и быть. Иди. Но ты будешь должна мне один час в субботу.

Никакая сила в мире не сможет заставить ее сосредоточиться, когда она в таком состоянии, и эта практика в любом случае обернулась бы полной потерей времени.

Ленивая ученица тут же превратилась в прыткую газель и вскочила на ноги.

— Спасибо!

— Да, да.

Пока мы выходили из чащи, мир на секунду замер, и нас накрыла волна магии, распространяясь по лесу. Бензопилы закряхтели и затихли, сопровождаясь громкими проклятиями.

Официально явление получило название «Резонанс Большого Сдвига», люди же просто называли это магическими волнами. Они появлялись из ниоткуда и поглощали мир, вырубая электричество, убивая двигатели, подавляя огнестрельное оружие и порождая монстров. Затем магия исчезала, зажигались электрические лампочки, а пистолеты снова становились смертельными. Никто не мог предсказать, как долго продлиться очередная волна или насколько сильной она будет. Это добавляло в нашу жизнь элемент хаоса, но мы держались, как могли.

Деревья расступились, открывая широкое травянистое поле. Посреди него стояла Крепость, подобная серой рукотворной горе — прекрасный пример того, что может произойти, если несколько сотен сверхсильных параноиков объединятся и решат, что им нужно построить безопасное пристанище. С одной стороны, Крепость напоминала современный форт, а с другой — средневековый замок. Мы двигались с северной стороны, откуда открывался вид на главную башню. С этой точки обзора Крепость походила на мрачную, зловещую высотку, которую венчал пентхаус, где обосновались мы с Кэрраном.

Так было не всегда. Когда мы впервые увидели друг друга, никто из нас не подумал, что нашел родственную душу. При нашей первой встрече Кэрран счел меня безответственным наемником, который из прихоти отказывается подчиняться кому-либо, а я решила, что он высокомерный ублюдок с таким количеством проблем, что ими можно заполнить всю Крепость сверху до низу. А теперь мы вместе. Он — Царь Зверей, а я его Консорт, что ставит меня во главе полутора тысяч оборотней, крупнейшей стаи на Юге. Я не хотела брать на себя такую ответственность, и если бы у меня был выбор, я бы сбежала от нее так далеко, как только могла, но это была та цена, которую мне пришлось заплатить, чтобы быть рядом с Кэрраном. Я люблю его, и он того стоит. Он стоит чего угодно.

Мы обошли Крепость и прошли через широкие ворота во внутренний двор. Несколько оборотней работали над одной из машин, принадлежащих Стае. Капот у этого модифицированного Джипа раздулся и деформировался из-за необходимости вместить в себя два двигателя — один для бензина, другой для заколдованной воды. Ребята помахали нам, когда мы проходили мимо, и мы махнули им в ответ. Оборотни приняли меня, отчасти, потому что я отвоевала свое место и не оставила им выбора, отчасти из-за Кэррана. Он хоть и был справедлив, но не обладал особой терпимостью ко всякой ерунде. Мы не всегда сходились во мнениях, и если обращение было адресовано именно мне, он не мог отменить моего решения. Стае нравилось иметь возможность выбора.

Укрепленная стальная дверь Крепости была распахнута настежь. Поздний май в Джорджии отличался жарой, которая лишь усиливалась с приходом лета. Попытки охладить Крепость с помощью кондиционера — дело безнадежное, поэтому все двери и окна открывались в надежде создать хоть какой-то ветерок. Мы прошли по узкому коридору и стали подниматься вверх по бесконечной лестнице, которая стала для меня настоящим проклятьем. Я возненавидела ее с первого же раза, как мне пришлось взбираться по ней, а травма колена сделала мою ненависть лишь сильнее.

Второй этаж.

Третий этаж. Дурацкая лестница.

— Консорт!

Настойчивость в голосе заставила меня обернуться. По коридору третьего этажа в моем направлении бежала женщина с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Мередит Коул, мама Мэдди.

— Они убьют их! — Она схватилась за меня. — Они собираются убить моих девочек!

Каждый оборотень в коридоре замер. Трогать Альфу без разрешения — можно расценивать как нападение.

Из-за угла показался Тони, один из помощников Дулиттла, и побежал к нам.

— Мередит! Подожди!

Только в одном случае Дулиттл, являясь медиком Стаи, может убить ребенка. Меня охватил ужас.

— Кейт? Что происходит? Где Мэдди? — Голос Джули звучал пронзительнее с каждым вопросом.

— Помогите мне! — Мередит так сильно вцепилась в мою руку, что кости затрещали. — Не позволяйте им убить моих детей.

Тони остановился, не зная, что делать дальше.

Я старалась, чтобы мой голос прозвучал спокойно.

— Покажите мне.

— Сюда. Они у Дулиттла. — Мередит отпустила меня и показала в направлении коридора.

— Что случилось? — пропищала Джули.

Я пошла по коридору рядом с Мередит.

— Сейчас узнаем.

Как только мы прошли мимо Тони, он развернулся и побежал за нами. Коридор привел нас в больничное крыло.

— Доктор в задней комнате, — сообщил Тони. — Я покажу.

Он прошел вперед, и мы все последовали за ним до круглой комнаты, из которой шли шесть серых бетонных туннелей. Тони выбрал тот, что прямо по курсу. В конце нас ждала стальная дверь с предательским серебристым блеском. Звуки наших шагов отдавались эхом от стен. Дверь охраняли три засова, каждый толщиной с мое запястье, но сейчас они были открыты. Мое сердце сжалось. Я не хотела видеть то, что скрывалось внутри.

Тони взялся за толстую металлическую скобу, которая служила дверной ручкой, поднатужился, и открыл дверь, впуская нас в комнату с приглушенным светом. Справа от меня стоял Дулиттл — чернокожий мужчина около пятидесяти лет, с седоватыми волосами. Он повернулся ко мне, и по взгляду его обычно добрых глаз я тут же все поняла: сбылся мой худший кошмар, и надежды не было.

Слева от меня бок о бок стояли две клетки из оргстекла, освещаемые голубоватым светом колдоламп. Каждую клетку окружали стальные и серебряные прутья. Я не заметила никаких дверей, только вход спереди, как у торговых автоматов.

Внутри сидели два монстра, их уродливые, нелепые тела представляли собой ужасающую смесь человекоподобных частей тела, огромных когтей и клочков густой шерсти. Оба существа ютились в углу, прижимаясь друг к другу даже не смотря на разделяющее их оргстекло и решетки. Их лица с чересчур большими челюстями и перекошенными зубами не просто заставят тебя остановиться на полпути, а оставят впечатление на всю жизнь.

Монстр слева поднял голову, и на нас уставились два человеческих голубых глаза, наполненные ужасом и болью.

— Мэдди! — Джули бросилась к решетке. — Мэдди!

Второй монстр пошевелился, и я распознала локоны каштановых волос. Мэдди и Марго. Лучшая подруга Джули вместе со своей сестрой-близняшкой превращаются в люпов.

Каждый оборотень сталкивается с выбором: сохранить свою человечность путем соблюдения правил, жесткой дисциплины и постоянной сдержанности, или поддаться жестоким наклонностям, которые порождает Lyc-V, вирус оборотней, и стать безумным люпом. Люпы убивают и истязают, получая удовольствие от чужой боли. Они уже не могут принимать чисто человеческое или чисто звериное обличие. Если оборотень стал люпом, пути назад нет, и Стая уничтожает его.

В периоды большого стресса Lyc-V в теле оборотня воспроизводится в больших количествах. Подростковый период с его гормональными сдвигами и эмоциональными качелями считается самым напряженным для оборотней. Четверть детей не выживает.

— Скажите ему, — умоляла Мередит. — Скажите ему не убивать моих детей.

Дулиттл посмотрел на меня.

Стая разработала сложный способ подсчета вероятности люпизма, основанный на количестве вируса в крови.

— Какой Lyc-индекс?

— Две тысячи шестьсот для Мэдди и две тысячи четыреста для Марго, — ответил он.

Все, что выше тысячи — гарантия люпизма.

— Давно они в таком состоянии?

— С двух часов ночи, — сказал Дулиттл.

Это конец. Все было кончено еще четырнадцать часов назад. Мы лишь оттягиваем неизбежное. Черт.

Джули вцепилась в решетку, и мое сердце сжалось в тугой комок от боли. Всего несколько месяцев назад она выглядела точно так же — ее тело, поглощенное вирусом, представляло собой смесь человека и животного. Меня все еще посещают кошмары, в которых я стою над ней, пока она рычит на меня, привязанная к кровати. Потом я просыпаюсь и иду среди ночи к ней в комнату убедиться в том, что она в целости и сохранности.

— Прошу, Консорт. Пожалуйста, — шептала Меридит. — Вы сделали так, что Джули стало лучше.

Она понятия не имела, о чем просила. Цена была слишком высока. Даже если бы я согласилась — хотя я никогда не соглашусь — на изгнание вируса из тела Джули ушла магия целого ковена ведьм и сила нескольких языческих жрецов, а я после этого оказалась почти при смерти. Ритуал одноразовый, и я не смогу его повторить.

— Джули выздоровела благодаря своей магии, — солгала я, сохраняя спокойствие в голосе.

— Прошу!

— Мне очень жаль. — Эти слова казались битым стеклом на моем языке. Я ничего не могла сделать.

— Вы не можете! — Джули повернулась ко мне. — Вы не можете убить их. Вы же не знаете точно. Они все еще могут выкарабкаться.

Нет, не могут. Я знала это, но все равно посмотрела на Дулиттла. Он покачал головой. Если бы у девочек был шанс на восстановление, мы бы уже видели улучшение.

— Им просто нужно немного времени. — Мередит ухватилась за слова Джули, как утопающий за соломинку. — Еще немного времени.

— Подождем, — сказала я.

— Мы лишь продлим все это, — тихо произнес Дулиттл.

— Подождем, — повторила я. Это единственное, что мы могли для нее сделать. — Посиди со мной, Мередит.

Мы сели с ней на соседние стулья.

— Как долго? — тихо спросил Дулиттл.

Я посмотрела на Мередит. Она не сводила глаз с дочерей, по ее лицу текли слезы.

— Столько, сколько понадобится.

*** *** ***

Я посмотрела на настенные часы. Мы сидели в этой комнате уже больше шести часов. У девочек не было никаких изменений. Время от времени, то одна, то другая впадали в бешенство, кидались на оргстекло и яростно рычали, а потом падали на пол в изнеможении. Смотреть на них было больно.

Дулиттл ушел на несколько часов, затем вернулся и сел в одиночестве у противоположной нам стены, его лицо казалось пепельно-серым. Он не проронил ни слова.

Несколько минут назад в комнате появилась Дженнифер Хинтон, альфа клана волков. Она стояла, облокотившись на стену, и гладила свой живот с малышом внутри. Ее лицо наполнилось тревогой, граничащей с паникой. Десять процентов оборотней становятся люпами при рождении.

Мередит сползла со стула, села на пол рядом с клетками и начала петь. Ее голос дрожал.

— Тихо спи, малышка моя…

Боже мой.

Дженнифер закрыла рукой рот и вылетела из комнаты.

— Мама купит тебе соловья…

Марго зашевелилась и подползла к матери, волоча за собой вывернутую ногу. Мэдди последовала ее примеру. Они сгрудились все втроем, прижимаясь к оргстеклу. Мередит продолжала петь от отчаяния. Ее колыбельная была соткана из всех лет любви и надежды, которые сейчас погибали. Мои глаза наполнились слезами.

Джули встала и тихонько вышла из комнаты.

Я слушала, как поет Мередит, и хотела, чтобы у меня было больше магии. Разной магии. Мне хотелось быть чем-то большим. Сколько я себя помню, мой приемный отец, Ворон, превращал меня в оружие. В одном из самых ранних моих воспоминаний я ем мороженое и держу свою саблю на коленях. Я изучала десятки боевых искусств, сражалась на аренах и в песчаных карьерах, могла войти в дремучий лес и выйти оттуда месяц спустя целой и невредимой. Я могу контролировать нежить, хоть и скрываю это ото всех. Я способна создать из своей крови твердое острие и использовать его как оружие. Я выучила несколько слов силы, которые произносятся на языке столь древнем и мощном, что управляют чистейшей магией. Недостаточно просто знать их — ты должен подчинить их, или умереть. Я сразилась с ними и сделала их своими. Во время магического цунами я использовала одно из таких слов и заставила целую армию демонов встать передо мной на колени.

Ничто из моего арсенала не могло сейчас помочь. Столько силы, а я не могу ничего сделать для двух напуганных девочек и их матери, которая рыдает рядом со мной. Я могу лишь разрушать, убивать и уничтожать. Как бы мне хотелось обладать способностью все это исправить — махнуть рукой, заплатить какую угодно цену и сделать так, чтобы все стало хорошо. Мне так хотелось, чтобы все стало хорошо.

Мередит замолчала.

Джули вернулась со Сникерсом в руке. Она открыла обертку дрожащими пальцами, разломала батончик на две половины и бросила каждую в клетки через щель.

Мэдди потянулась. На ее руке осталось четыре коротких обрубка вместо пальцев и единственный четырехдюймовый коготь, которым она проткнула батончик и притянула его к себе. Ее челюсти разжались, и она откусила маленький кусочек шоколада кривыми зубами. Мое сердце разрывалось на части.

Марго бросилась на стекло, рыча и плача. Стенка клетки толщиной в полфута даже не дрогнула. Она с воем бросалась на стекло снова и снова. Каждый раз, когда ее тело ударялось о стену, плечи Мередит вздрагивали.

Дверь в комнату открылась, и я увидела знакомую мускулистую фигуру и короткие светлые волосы. Кэрран.

Должно быть, он уезжал из Крепости, так как вместо привычных треников на нем были джинсы. Стоило посмотреть на него, и тебя охватывало непреодолимое ощущение силы. Футболка обтягивала его широкие плечи и мощную грудь, на руках бугрились мышцы, живот был плоским и твердым. Все в нем говорило об огромной физической силе, сдерживаемой, но готовой освободиться в любой момент. Он двигался словно кот на охоте — грациозно, мягко и невероятно тихо, крадясь по коридорам Крепости, как лев по своей каменной пещере. Если бы я не знала его и увидела, как он идет по темному переулку, то тут же бы сбежала.

Его физическое присутствие вызывало тревогу, но истинная сила крылась в его глазах. Стоило посмотреть в его серые глаза, тут же становилось понятно, что он не потерпит никакого вызова своему авторитету, а если эти глаза становились золотистыми, ты знал, что скоро умрешь. Благодаря вселенской иронии, он влюбился в меня. Я бросала вызов его авторитету на регулярной основе.

Кэрран даже не посмотрел на меня. Обычно, когда он входил в комнату, наши взгляды пересекались на мгновение в молчаливой проверке «Эй, ты как?». Сейчас же он не смотрел на меня, а его мрачное выражение лица говорило о том, что случилось что-то очень плохое. Что-то помимо Мэдди.

Кэрран прошел мимо меня прямо к Дулиттлу и протянул ему маленький пластиковый пакетик с пастой оливкового цвета.

Дулиттл открыл пакетик и понюхал содержимое. Его глаза округлились.

— Где…

Кэрран покачал головой.

— Это панацея? — Мередит резко повернулась, ее глаза внезапно оживились.

Панацея делалась европейскими оборотнями и охранялась как сокровище. Стая уже многие годы пыталась завербовать хотя бы одного человека, способного воспроизвести волшебное снадобье, но все тщетно. Панацея снижала риск люпизма у новорожденных на семьдесят пять процентов, у подростков — на треть. Раньше в Атланте был человек, который умудрялся добывать небольшие порции и продавать их Стае по заоблачной цене, но несколько недель назад оборотни нашли его тело с перерезанным горлом в пруду. Люди Джима шли по следу убийц до самого побережья. Они уплыли за пределы нашей юрисдикции. И сейчас у Кэррана в руках был пакетик панацеи. Что вы задумали, Ваше Пушистое Величество?

— Здесь хватит только на одну дозу, — сказал Дулиттл.

Черт.

— Вы можете достать еще?

Кэрран покачал головой.

— Ты должна выбрать, — обратился Дулиттл к Мередит.

— Я не могу. — Мередит отпрянула.

— Не заставляйте ее выбирать. — Как можно выбрать одного из своих детей?

— Раздели, — сказал Кэрран.

Дулиттл покачал головой.

— Милорд, у нас есть шанс спасти одну из них…

— Я сказал, раздели, — прорычал Кэрран, его глаза загорелись золотом. Я была права. Случилось что-то очень плохое, и дело не только в Мэдди и Марго.

Дулиттл тут же замолчал.

Кэрран отошел в сторону, оперся спиной о стену и скрестил руки на груди.

Пасту разделили на две одинаковые порции, каждую из которых Тони вмешал в полкило говяжьего фарша, и бросил в клетки. Дети набросились на мясо, слизывая его с пола. Тянулись секунды ожидания, превращаясь в минуты.

Марго дернулась, и шерсть на ее теле исчезла. Ее кости вернулись на место, сжались и выровнялись. Она вскрикнула, и на пол упала уже голая человеческая девочка, покрытая кровью.

Спасибо. Спасибо тебе, кто бы ты ни был там на верху.

— Марго! — позвала Мередит. — Марго, милая, поговори со мной. Скажи что-нибудь, детка.

— Мама? — прошептала Марго.

— Моя малышка!

Тело Мэдди задрожало, конечности изогнулись. Деформация уменьшилась, но звериные признаки остались. Мое сердце дрогнуло. Не сработало.

— Уменьшился до двух, — сказал Дулиттл.

Он говорил о коэффициенте сдвига, который показывал, как далеко продвинулось тело, переходя из одной формы в другую.

— Что это значит?

— Это прогресс, — объяснил он. — Если бы у нас была еще панацея, прогноз был бы оптимистический.

Но у нас ее нет. Тони не просто опустошил пакетик — он разрезал его, обтер внутренности о мясо и соскреб ножом все, что осталось на пластике. Мэдди все еще превращалась в люпа. Мы должны достать еще панацеи. Мы должны спасти ее.

— Вы не можете убить ее! — голос Джули стал пронзительнее. — Не можете!

— Сколько ты можешь продержать ребенка в бессознательном состоянии? — спросил Кэрран.

— А сколько нужно? — спросил в ответ Дулиттл.

— Три месяца, — сказал Кэрран.

Дулиттл нахмурился.

— Ты просишь меня ввести ее в кому.

— Ты сможешь это сделать?

— Да, — ответил Дулиттл. — Альтернатива только уничтожение.

Голос Кэррана стал резким.

— С этого момента все уничтожения, связанные с люпизмом, отменяются. Используй успокоительное.

Он развернулся и вышел из комнаты.

Я задержалась на полсекунды, чтобы сказать Джули, что все наладится, и побежала следом. Коридор был пуст. Царь Зверей уже исчез.