Магия восстает

ЭПИЛОГ

Октябрьская ночь радовала теплотой, но балкон в наших комнатах наверху Крепости располагался достаточно высоко, чтобы поймать прохладный ветерок. Я пряталась на балконе. Это был долгий день. Новую теплицу наконец-то достроили, и я потратила целый день, копаясь в земле и сажая травы, необходимые для панацеи. Так было дешевле, чем покупать их огромными партиями. Обучиться производству панацеи оказалось труднее, чем ожидалось. Я наконец-то достигла вполне сносных результатов, а вот двум медмагам, которых обучал Кристофер, приходилось тяжко. Мы сможем. Нужны лишь время и практика.

Мы до сих пор не знали, что именно Кристофер делал для Хью и как там очутился. Он все еще утверждает, что заботился о книгах Хью, но я наблюдала за ним в лаборатории, и то, как он обращается с травами и оборудованием говорит о годах практики. Если его не было в лаборатории, то он обязательно находился снаружи, где-нибудь высоко. Мы наконец-то убедили его, что он не может летать, но ему нравилось сидеть на стенах в каком-нибудь укромном солнечном месте и читать книгу.

Подо мной во дворе Крепости громко играла музыка, и подростковая часть Стаи делала все возможное, чтобы попасть в ритм. Где-то там в толпе танцевали Мэдди и Джули. Точнее, Мэдди танцевала, а Джули ей подыгрывала, страхуя подругу на случай падения. Искусственная кома отрицательно отразилась на мускулах Мэдди. Прошло две недели после применения панацеи, прежде чем она смогла двигаться. Она до сих пор временами пользовалась инвалидным креслом. Однажды я застала их с Дулиттлом в коридоре — они держали в руках метлы и таранили друг друга своими креслами. Очевидно, это был рыцарский турнир.

Дулиттл скорее всего тоже где-нибудь внизу, слушает музыку и возмущается по поводу шума. Инвалидное кресло его ничуть не замедляет. Джорджи приходилось хуже. Реплантация руки не удалась. По непонятным причинам ее тело отторгало отрубленную конечность даже после второй попытки реплантации на борту Резвого. Теперь руки не было. Джорджи приходилось учиться, как все делать левой рукой, и это сводило ее с ума. Десандра ей помогала. Она неплохо адаптировалась. Настанет время, когда придется что-то делать с тем фактом, что ее ребенок — ламассу, но пока все старались этого не замечать. Возникли некоторые проблемы в Клане Волков в попытках определить, куда в иерархии она вписывается, а потом Дженнифер попыталась отчитать Десандру в своем официальном стиле, на что Десандра ответила ей «охладить сиськи». Что бы это ни значило. Я смеюсь каждый раз, когда думаю об этом.

Мы похоронили Тетушку Би на солнечном холме за домом Клана Буд. В могиле никого нет, только вещи, которые она брала с собой в поездку. Я навещаю ее раз в две недели. Левую башню Крепости назвали в ее честь. Именно там остаются дети, которых лечат панацеей. Никогда не думала, что буду скучать по ней, но это так.

Кэрран вышел на балкон и сел рядом со мной. Я прильнула в нему, и он обнял меня одной рукой.

— Ты в порядке? — спросил он меня.

— Да. Иногда кажется нереальным, что мы выбрались. — Я прижалась к нему сильнее.

— Кейт?

— Мм-хм.

— Я настоящая задница. И высокомерный эгоманьяк. И эгоистичный ублюдок.

— Первые два — да. Но ты не эгоистичный. — Я погладила его по руке, чувствуя крепкие мускулы под кожей. — Ты такой, какой ты есть, Кэрран. У тебя есть на это веские причины. А я такая, какая есть, и у меня тоже есть на это причины.

Он поцеловал мою руку.

— Я люблю тебя, — сказал он. — И рад, что ты со мной.

— Я тоже тебя люблю. — Я посмотрела ему в глаза. — Что случилось?

Он вытащил маленькую деревянную коробочку и передал ее мне. Что может быть такого важного в деревянной коробочке для такого разговора?

— Что там?

— Просто открой ее, — прорычал он.

— Я не собираюсь открывать ее после всего, что ты сейчас сказал. Она может взорваться.

— Кейт. Открой коробку, — тихо произнес он.

Я открыла ее. С черного вельвета на меня смотрело кольцо — бледный ободок с огромным блестящим камнем светло-желтого оттенка. Я узнала этот цвет. Кэрран дарит мне кольцо с куском Волчьего Алмаза.

— Ты собираешься сказать «шутка»?

— Нет, — ответил Кэрран.

О, Боже.