MAYDAY 2

Глава 29.

5 ноября.

Долгий, невероятно насыщенный день подошел к концу.

Стоило переступить порог дома, как на Марка обрушилась безобидная, но весьма настойчивая особа. У «особы» был забавный растрепанный пучок на голове, синие в клетку домашние штаны и коротенькая светлая футболочка. И весьма нетерпеливый, настойчивый взгляд. Этакая заноза в его сердце. Разглядывая Кристину, он не смог сдержать улыбки. Поскольку он продолжал молчать, девушка выразительно зыркнула и поторопила:

– Рассказывай, как все прошло?

– Все хорошо.

– Боже, я же сейчас умру от любопытства!

Скинув куртку, мужчина прошел в гостиную и устало опустился на диван. В любой другой ситуации он бы для начала перевел дух, но сейчас был особый случай.

Еще месяц назад добровольцам ввели пробную вакцину, к концу октября анализы подтвердили наличие иммунного ответа, а сегодня несчастных подвергли общению с зараженными. Парочка особей еще томились в подвальных клетках. Всем троим предстояло просунуть руки между железными прутьями и позволить себя укусить. Неслыханное самодурство! Однако они это сделали. Марк наблюдал за происходящим вместе с создателями вакцины, докторами, и десятком вооруженных солдат. Кожин также присутствовал в подвале и отчаянно потел. Впрочем, нервничали все. Ведь на их глазах сейчас произойдет одно из важнейших событий в истории, или грандиозный провал. Все пристально следили за добровольцами, отмечая малейшие отклонения в их поведении. Солдаты держали оружие наготове, готовые выстрелить в любой момент. И без того спертый воздух в подвале буквально трещал от всеобщего напряжения. Укушенные томились в мучительном ожидании, прижимая раненые конечности к груди. Марк даже думать не хотел, что переживает каждый из них. Но судя по мертвенно-бледным лицам, то были самые долгие минуты в их жизни.

Так прошла минута, затем вторая, десять. И ничего не происходило. Спустя двадцать минут один из эскулапов осмелился подойти и провести осмотр добровольцев. И с каким-то ошалелым удивлением сообщил, что заражения не произошло. Точнее произошло, но антитела сработали!

Со всех сторон послышались вздохи облегчения.

Чуть позже у всех троих проявился озноб, лихорадка, все как рассказывала Кристина. Но ни единого признака заражения вирусом так и не проявилось. На всякий случай их оставили в изолированных боксах под присмотром докторов. Но все же это был прорыв!

Прибывших из «Квантума» ученых разместили на ночевку. Утром они должны проверить состояние испытуемых, и, если все в порядке, вернуться на базу, для запуска массового производства вакцины. Благо подходящее оборудование для этого имелось.

А добровольцев ждало щедрое вознаграждение. Хотя, по мнению Марка, они его уже получили в виде невосприимчивости к AVE. Но таковы были условия программы, надо сдерживать обещания.

По соображениям безопасности, Кристину он с собой брать не стал. И все это время бедняжка места себе не находила от переживаний. Поэтому Марк не стал ее мучить и довольно подробно поведал о произошедшем.

А она слушала, затаив дыхание, и разве что не повизгивала от радости. Под конец рассказа кинулась ему на шею. Обняла крепко-крепко и счастливо вздохнула. Поймав ее взгляд, полный обожания и благодарности, Марк поинтересовался:

– Почему ты так смотришь на меня?

– Как так?

– Словно я лучший человек на свете.

– Потому что так и есть.

Марк хмыкнул и покачал головой. Оказывается, чертовски приятно слышать такие слова.

– Я ничего не сделал. Это все ты и доктора. Ну и добровольцы, спасибо им за смелость. До сих пор не понимаю, какая религия толкнула их на столь отчаянный шаг.

– Вера в науку, – многозначительно пояснила Кристина. – Что говорят разработчики, когда ждать первой партии?

– В течение месяца. – немного помолчав, он кинул на нее испытывающий взгляд, – разве тебе не обидно?

На лице девушки отразилось неподдельное удивление.

– Что именно?

– Никто не узнает о твоем непосредственном участии.

– Ни капельки. Главное мы спасем тысячи жизней.

– Доктора опять пытались выведать, откуда кровь. И честно я всерьез подумываю, открыть им правду. Люди должны знать своих героев.

– Брось, какой из меня герой. Поистине геройский поступок совершили разработчики и добровольцы.

– Нет, все началось с тебя. Если бы ты не настояла, вакцины бы не было.

Собеседница упрямо тряхнула головой.

– Если следовать твоей логике, все началось с моего отца. Так что я по-прежнему ни при чем.

На это Марк удручённо покачал головой, удивляясь, откуда столько скромности.

– Как бы то ни было, я распорядился присвоить вакцине название CAT. Пусть все думают, что это какая-то аббревиатура, но посвященные все поймут.

– Во мне нет ни капельки тщеславия, но… спасибо.

Она скользнула к нему на колени и положила голову на плечо. И тут же вокруг ее тела сомкнулось надежное кольцо рук. Обнимая ее, Марк поймал себя на том, что улыбается.

Хитрая кошка. И как только ей удалось так быстро проникнуть в его дом, жизнь, мысли. Все это время Марк искренне считал, что приручает ее. А на самом деле? Ненавязчиво, мягко и почти незаметно приручили его. Он быстро привык к ее присутствию, заботе, легким поцелуям и вкусной стряпне. С удивлением обнаружил, что девичьи причуды не раздражают, а скорее забавляют. Кристина любила таскать его футболки, и до сих пор с ума сходила от его запаха, не переставая твердить, что это ее персональный сумасшедший афродизиак. И ни капельки не смущалась.

А он? Впервые за много лет, командор позволил себе быть немножко домашним, и хотя бы на время отпустить вечный контроль, подозрительность и просто наслаждаться приятными переменами в своей жизни.

***

Все утро она безвылазно проторчала в кабинете Марка, не в силах оторваться от книги. С недавних пор в ее распоряжении оказалась прекрасная библиотека, и Кристина с радостью этим пользовалась. Расположившись в кресле и закинув ноги на подлокотник, она проглатывала одну страницу за другой и наверняка просидела бы так до вечера, если бы из холла не раздался радостный собачий лай. Удивительно, но собаки четко знали, когда дети возвращаются со школы и начинали суетиться еще до того, как те входили в ворота. Так и сегодня. Выйдя из кабинета, Кристина припала к окошку и только сейчас заметила, как охранник впускает Кирика и Риту. Оба песеля тут же принялись вертеться и прыгать у дверей. Но главное представление началось, стоило детям войти домой. Зверобой и Лилу с визгом бросились их облизывать, норовя добраться до лица. И все это неизбежно превращалось в кучу малу. Мелькали хвосты, лапы, озорные мордашки, воздух звенел от радостных голосов и хохота.

Кристина и сама посмеивалась, наблюдая за веселой возней. А потом разом всех остановила, вручила детям поводки и выпроводила на прогулку с питомцами. Сама направилась на кухню разогревать еду. Но прошло десять минут, тридцать, час, обед давно остыл, а они все не возвращались. И вроде на базе им ничего не угрожает, но Кристина заволновалась и пошла на поиски. Оба обнаружились на другом конце лагеря, еще издалека доносились их растревоженные голоса. Во все горло дети звали Боя. И стало понятно, тот опять сбежал.

– Зверобой пропал, – упавшим голосом сообщил Кирилл. На нем лица не было от переживаний. Стоявшая рядом Рита крепко удерживала на поводке Лилу и тоже выглядела расстроенной.

– Не переживайте, вернется. Он же любитель заглянуть в чужие дома. Сами знаете.

Чистая правда, в отличие от более осторожной Лилу, этот оболтус мог запросто увязаться за кем-то и от угощений никогда не отказывался. Учитывая дефицит собак на базе, многие жители с удовольствием тискали рыжего пса или игрались. А любвеобильный Бой и рад-радешенек. Бывало, аргоновцы даже приводили загулявшегося песеля к воротам. Сам он приходил только с наступлением темноты. И непонятно, то глупость или свободолюбивый характер. Как бы то ни было, Кристине удалось убедить брата и Риту вернуться домой.

Ближе к шести за окнами наконец-то раздался долгожданный лай. Ребята стремглав кинулись на первый этаж, встречать пропавшего.

В это время Кристина прибиралась в комоде. Раскладывала футболки, носки, открыла верхний ящик с нижним бельем, не удержавшись, провела пальцами по новому комплекту. Нежный шелк приятно ласкал кожу. Предвкушая, какой эффект произведёт обновка на командора, она мечтательно улыбнулась.

И внезапно раздался выстрел. Разом опрокинув тишину дома.

Кристина вздрогнула всем телом. Огромные от страха глаза метнулись на окно.

Звон все нарастал. Он звенел в ушах, голове, он заполнил ее до самых краев.

Сердце подскочило к горлу и бешено заколотилось.

Секунда и она стрелой вылетела из комнаты.

***

Входные двери были открыты настежь, а посреди холла стояла Маргарита.

Сначала она увидела детскую руку, сплошь перепачканную кровью, и не сразу поняла. Рядом стоял Кирилл с восковым лицом и мелко дрожал.

Перескочив последние ступени, девушка кинулась к Рите. Из огромных, полных ужаса и боли глаз градом катились слёзы, зубы отбивали громкую дробь. Опустившись на колени, Кристина осторожно дотронулась до раненой конечности. И только теперь увидела ЭТО. Детскую руку покрывали рваные укусы. Через порванную кожу продолжала струйками сочиться кровь. На полу множились алые кляксы. Проследив за ними, Кристина почувствовала, как мир вокруг качнулся.

Воздух стремительно пропитывался тошнотворным металлическим запахом крови. Она встретилась взглядом с Ритой и сжалась. Капилляры на белках лопались, затмевая небесную синеву кровавой пеленой.

Нет! Невозможно. Пожалуйста….

Осознание скрутило внутренности, лишило чувств, мыслей, остался только тихий звенящий ужас.

Не соображая, действуя инстинктивно, она схватила Риту и прижала к себе. В этот момент в холл вбежал охранник, за ним маячила Лилу.

– Зовите командора – клацая зубами, совсем как Рита, едва выговорила Кристина. – Кирилл бегом в домой вместе с Лилу! Жди меня там!

Раздались шаги, зашипела рация, воздух сгустился вокруг.

Взгляд скользнул на дорожку у дома. Там неподвижно лежал Зверобой. Под ним растекалась лужа крови. Из горла тотчас вырвался неестественный, абсолютно нечеловеческий крик. И она завыла в голос. Прижимая к себе девочку, захлёбываясь слезами и совершенно точно понимая, что на этот раз ничего не исправить. Рита заражена. Совсем скоро ее сломает, носом, горлом пойдёт кровь, а после прежний ангелочек исчезнет навсегда. Вместо неё родится вечно голодный монстр без памяти, без чувств, одержимый неистовым желанием рвать чужую плоть. Все это механическими щелчками отстреливало на краю сознания. И вроде бы надо отпустить, разжать руки… но как? Это же Рита, ее маленькая белокурая куколка. Невозможность принять, ощущение неминуемости, стремительно несущейся катастрофы превратило ее в сжатую пружину. И не пошевелиться, не отпрянуть. Острые толчки новой боли с каждым биением сердца. Риту начало трясти, она захныкала, то билась, стараясь вырваться, то снова льнула к ней. Беспощадная, проклятая лихорадка стремительно захватывала детский организм.

В дом вбежал командор с охранником и Кожиным. Но Кристина только сильнее прижала девочку к себе. Одновременно перевела взгляд на Марка. И не узнала. Ни единой черты.

Перед ней стоял незнакомец. И на него было страшно смотреть. Неистовый взгляд, сквозное напряжение от сжатых скул до кончиков пальцев. Ещё секунда и порвутся все мышцы. Лица не было, вместо него жуткая маска ярости и полнейшего безумия.

– Отпусти ее – по холлу прокатился глухой голос, но прозвучал громче выстрела.

Кристина в отчаянии замотала головой.

– Не могу, – слова вперемешку с судорожными всхлипами выплеснулись из неё бесформенной жидкой кляксой.

– Я сказал, отпусти мою дочь!

Рита дёргала всеми конечностями, глаза закатились, с губ сочилась кровавая пена.

Кристина не знала, как смогла разжать онемевшие пальцы, не понимала, как отползла в сторону. А потом грянул ещё один выстрел.

И все стихло.

***

Его дочь рвалась и рычала, словно дикий звереныш. Уже не человек. Очередная жертва вируса, одна из миллионов. Он думал об этом отстраненно, как будто речь шла не о Рите. Взрывная волна чудовищной потери и боли настигнет позже. Пока только холодный рассудок. Действовать по инструкции, не допускать ошибок, безопасность превыше всего. Его так учили.

Правая рука, словно ее потянули за невидимую нить, плавно поднялась, прицелилась и спустила курок. Прямое попадание в сердце. Поломанной куклой маленькое тельце сложилось на полу. Светлая ткань кофты быстро напитывалась кровью. Багряное пятно становилось все больше, а он все смотрел, смотрел, не в силах оторваться.

В жуткой звенящей тишине время от времени раздавались всхлипы. И страшно раздражали. Все в них было неправильным, слишком горькие, неуместные, к чему все это? Командор перевел взгляд на их источник и тут же почувствовал прилив лютого бешенства.

Агрессивный, абсолютно невменяемый монстр рвался наружу.

Его взбешенный взгляд был направлен четко на Кристину.

Он не мог это контролировать. Как ничего, когда дело касалась нее. Ровно в той же мере, как до сего момента любил, сейчас ему хотелось разорвать, уничтожить.

Не сводя цепких глаз с лица командора, Кожин осторожно протиснулся вперёд. И каждый шаг как по минному полю, того и гляди разлетится ошметками. Но иначе поступить не мог. Он встал между ними и замер. А иначе девчонке конец. Нет, он не питал к ней симпатий, но сейчас ее смерть будет ошибкой. Напрасной, непоправимой.

Но его Марк не видел. Только ЕЕ. Не моргал, не думал, в голове сами собой складывались логические цепочки, нет не цепочки, стальные жгуты.

Она привела собак на базу, в его дом. Если бы не тупой подарок, Рита была бы жива. Надо было прислушаться к себе, подавить треклятые чувства и гнать с порога вместе с псиной. Но он дал слабину. А теперь…

А теперь образ мертвой дочери, распластанной на полу, как и захлебывающейся истерикой виновницы навсегда въелись в память чёрной кислотой. Кислотой, которая воронкой прожгла нутро до дна, и выедала изнутри.

Дыра от нее надрывно саднила, острой болью полосовала внутренности.

Едва ли такая затянется.

Лучше бы умерла ОНА – мелькнуло в голове. И Марк со всей дури саданул по стене. С костяшек закапала кровь. Но он ничего не почувствовал, кроме той боли, что нарастала в груди. Окинул невидящим взглядом руку, холл, и также молча вышел.

***

В голове оглушительно звенело. Точно рядом взорвалась бомба. О том же свидетельствовало тело, его словно пропустили через мясорубку. Превозмогая боль, Кристина подползла к Рите. Трясла, уговаривала подняться, обещала почитать. А та не откликалась. На неподвижном лице застыло хныкающее выражение. Как всегда бывало, стоило Рите удариться или порезать палец. Пытаясь отыскать источник боли, девушка сместила взгляд вниз и только сейчас заметила кровь. Она была повсюду – на одежде – ее, Риты, багряной лужей расплывалась по полу.

Откуда же столько? Вмиг захлестнула паника. Надо срочно отыскать ранение, остановить кровотечение и дождаться докторов. Дрожащие ладони принялись ощупывать детское тело.

В полном беспамятстве, она ползала возле девочки, то тормоша ее, то вновь отыскивая рану. Из глаз непрерывным потоком текли слезы. Кристина чувствовала такую беспомощность, какую не испытывала никогда прежде. Как же так? Она справлялась с ранениями солдат, и почти всегда безошибочно определяла источник проблемы. А сейчас полное банкротство. Звон в голове все нарастал, мешая сосредоточиться.

Кто-то попытался отодрать ее от Риты. Кристина вырвалась и вновь припала к худенькому тельцу. Пальцы коснулись сонной артерии и не почувствовали НИЧЕГО. Это все проклятый звон. Надо выдохнуть, успокоиться. Но как бы ни старалась, а уловить сердцебиения не могла.

Но ведь так не бывает.

Все неправда.

Абсурдность ситуации зашкаливала. И Кристина отказывалась ее принимать.

Откуда-то доносились слова, отдельные фразы, но они не несли в себе никакого смысла. Неверящим, затравленным взглядом Кристина смотрела на Риту. Медленно сквозь затуманенное, оглушенное сознание до нее начало доходить.

Рита… умерла?

Этого не может быть.

Только не она.

Прошу, только не она.

Схватившись за голову, Кристина уткнулась лбом в холодный пол и разрыдалась в голос. Вся чудовищность, непоправимость ситуации вспорола мозг, судорогой скрутила тело. Она выла и царапалась, когда кто-то пытался ее поднять. Кричала, требуя срочно позвать докторов.

Затем ее все же скрутили и куда-то понесли. Подальше от холла, командора и мертвого тела десятилетней девочки.

Кирилл ждал ее дома. Ему хватило одного взгляда на лицо сестры, перепачканные кровью руки, одежду, чтобы все понять. И он заплакал, горько, беспомощно и абсолютно беззвучно.

Сестра опустилась на пол. Отрешенная, потерянная. Словно выцветший рисунок, в котором потускнели все краски, линии и образы размылись, став безжизненными, почти исчезнувшими. Стало страшно. Он никогда не видел ее такой.

Кирилл не сразу осмелился подойти. Казалось, дотронься, и сестра рассыпется. Присев рядом, он прижался плечом, подтянул к себе ноги и затих. Так и сидели, пока за окном не стемнело.

После пробуждения ее мгновенно накрыло осознание – Риты больше нет. Словно черной плитой придавило, размазало, и не понять, как жить дальше?

Как не сойти с ума, видя ее комнату с любимыми вещами, ощущать на груди подаренный ей кулон и знать, что она больше никогда не сможет ее обнять, провести ладонью по белокурым волосам. И никогда не увидит ее лица.

Из соседней спальни донеслась возня. Неожиданно в комнату зашла Лилу. Принюхалась, вильнула хвостом и выжидательно застыла. Наверное, собака хотела на улицу или есть. Надо как-то собрать себя, подняться, подумать о завтраке. Но вместо этого девушка натянула на голову одеяло, трусливо сбегая от реальности. Слишком больно. Даже дышать. Невыносимая горечь потери разливалась по венам самым смертоносным вирусом.

Подумалось о Марке. От промелькнувшего перед глазами образа захотелось вновь завыть, биться в истерике до полного опустошения. Что теперь с ним? С ними?

***

Цинковый гроб. Мокрая взвесь в воздухе, и небо над головой того же цвета, что и гроб. Закрытый. Он не смог ее сжечь, как и не смог найти в себе сил смотреть на мертвое детское лицо. Хотел помнить ее веселой, непосредственной и шебутной. Хотел помнить леденцовый запах, звонкий голосок и смешные вопросы. И не желал допускать даже мысли, что на дне холодного металлического ящика лежит его дочь. Рита.

Просто гроб, просто могила, просто поганый день.

Он стоял окаменевший, устремив невидящий взгляд на комья влажной земли. Все мысли, задачи, песок дней остались где-то в стороне. Внутри выжженная пустошь, еще дымили обугленные внутренности, реял ветер, разнося серый пепел, но живого здесь больше нет. Его сознание, все чувства погрузились в беспробудный, глубокий мрак, черный и вязкий. И не выбраться. Не всплыть.

Где-то каркала ворона, тихий гул шепотков витал над толпой. Он ничего не видел, никого не замечал.

Марк умер в то же мгновение, как вылетела пуля. Тот выстрел разом прошил два сердца. На вылет.

Не дожидаясь, пока первые комья упадут на цинковую крышку, он развернулся и на деревянных ногах пошел прочь.

После похорон командор заперся в кабинете. Спустя минуту на этаже раздался жуткий грохот. Находившиеся поблизости солдаты ошеломленно замерли. Казалось, рушится здание, дрожат стены и вот-вот сложатся карточным домиком, погребя всех под собой. До слуха доносился треск, звон бьющегося стекла, глухие удары, скрежет, словно где-то бесновался огромный раненый зверь. Источник звука выяснили быстро и столпились перед закрытыми дверями. Никто не понимал, что делать. Смельчаков сунуться внутрь не нашлось, и солдаты стояли, переминаясь с ноги на ногу и обмениваясь растерянными взглядами. Как вдруг позади уверенный голос отдал приказ:

– Разойтись!

Расступившиеся солдаты пропустили вперед Рокова, но расходиться не спешили. Заметив это, Олег нахмурился.

– У вас, что дел нет? Сейчас быстро организую!

Через секунду коридор опустел. А Роков с тяжелым сердцем распахнул дверь. В ту же секунду же над ухом что-то просвистело и с грохотом разбилось о стену за спиной. В кабинете творился полный бедлам. Перевернутый стол, в щепки раскрошенные стулья и куча бумаг на полу. А посреди обломков и хаоса стоял командор, сжимая и разжимая в мясо расшибленные кулаки.

– Проваливай!

Воздух сгустился, послышались далекие раскаты грома. В кабинете ощутимо потемнело. Тем не менее Роков шагнул за порог и запер за собой дверь.

– Выслушай.

На него метнулся взбешенный предупреждающий взгляд, но Олег не спасовал.

– Я не в настроении. – глухо предупредил Марк.

– Это заметно. И все же надо поговорить.

Командор резко со свистом выдохнул и провел пятерней по волосам. Когда он повернул голову вновь, на лице царило привычное хладнокровное выражение. Вот только смотреть на него по-прежнему было страшно. Губы сжались в узкую полоску, на скулах напряженно перекатывались желваки. А в глазах бушевало адское пламя. Даже Олег не сразу нашел нужные слова.

– Мне очень жаль твою дочь.

– Дальше.

– Я понимаю твое горе и разделяю его. Но Марк… какого черта ты творишь?

Командор непонимающе приподнял бровь.

– Зачем ты так с Кристиной?

Он мгновенно взбесился. Кулаки вновь угрожающе сжались, плечи вздыбились, казалось, еще секунда и Страхов накинется на него.

– Не смей произносить ее имя, – процедил Марк.

Роков удрученно покачал головой. Все гораздо хуже, чем он предполагал.

Не увидев на похоронах девушку, Олег удивился. Но по незнанию списал ее отсутствие на плохое самочувствие, что разумно, учитывая случившееся. Однако позже Кожин ввел его в курс дела. Рассказал, как все произошло и реакцию командора на Кошкину. И это не укладывалось в голове. Как мог его здравомыслящий, исключительно логичный друг, который всегда служил для него примером самоконтроля и последовательности, так глупо промахнуться? Ясно же, вины Кристины в произошедшем нет. Олегу было безумно жаль несчастную девчонку. Мало того что на ее руках умерла Рита, так еще все разом отвернулись. Страшно представить, в каком угнетенном состоянии она сейчас пребывает.

Тем временем командор подошел к уцелевшему стулу, развернул его и оседлал, облокотившись руками на спинку.

– Ты что-то еще хотел сказать?

Олег на всякий случай отошел к противоположной стене, прислонившись спиной, и скрестил руки на груди. Если в него полетит тот самый стул, он успеет перехватить снаряд. И набрав в легкие побольше воздуха, высказался:

– Она не виновата. И я не понимаю, какими сраными доводами ты руководствуешься. Она любила твою дочь и сейчас страдает не меньше твоего. Но вместо того, чтобы вместе пережить это горе, ты ожесточился и отрезал ее от себя.

– Ошибаешься. Если бы она не притащила сюда собак, Рита была бы жива.

– Марк, не говори так.

– А как я должен говорить?

– Стечение обстоятельств, злой рок, судьба… если хочешь. Но это случилось. И ничьей вины в том нет.

Разглядывая напряженную фигуру, Олег вынужденно признал, что сейчас командора действительно лучше оставить в покое.

– Я понял, тебе нужно время.

– Увези ИХ подальше. От меня. Не могу на них смотреть.

Роков потрясенно замер. Такого он не ожидал.

– Ты совершаешь ошибку. Возможно, самую большую в своей жизни, – в его голосе ощутимо звучало разочарование. Точно такое же чувство сейчас разливалось в груди. Отправляясь сюда, он искренне верил, что ему удастся образумить друга и спасти его отношения. Отношения, которые наконец-то исцелили старые раны и вернули Страхова к жизни. Вот только упертый болван сейчас был абсолютно невменяем.

– Хорошо, я увезу их в «Протон». Надеюсь, вскоре ты придешь в себя и все исправишь.

Марк не ответил.

***

Последние двое суток она не могла есть, не говорила, не могла смотреть на людей, которые периодически возникали перед лицом размытыми, смазанными пятнами. И на улицу она не выходила. Только сейчас поняла, каково это, когда абсолютно пусто.

Часами напролет неподвижно сидела в углу своей комнаты, лишь иногда протягивая руку, чтобы погладить рыжую короткую шерсть. Слезы то стихали, то вновь лились из глаз неконтролируемым потоком. Что-то ужасно тяжелое давило на плечи, глаза, но больше всего на сердце. Порванными лохмотьями оно еще трепыхалось в груди, но с каждым ударом неизбежно проигрывало.

Опишите свою боль. Тупая, ноющая, колющая или режущая.

Все вместе. И ничего.

Она рвала внутренности когтями, разливалась по венам жидким огнем и живого места не оставила на ее теле. Вот только Кристину парализовало. Она не могла даже пошевелиться. Только терпела, молча сглатывая горечь, камнем вставшую поперек горла.

К концу третьего дня пришел Роков. Присел на единственный стул в комнате и долго смотрел на нее молча. А затем начал тихо говорить. Спокойной и кратко, будто сводку новостей читал.

Им удалось восстановить ход событий.

Пес каким-то образом сбежал за периметр.

Обнаружив собаку за воротами, солдаты впустили вопреки мерам безопасности.

Потом Зверобой кинулся к дому.

По стечению обстоятельств первой на его пути попалась Рита.

Когда охранник сообразил, в чем дело, и пристрел пса, было уже поздно.

Похороны прошли тихо.

Проститься с Ритой пришли все, кроме солдат на вышках.

Собак оставили, но выпускать за периметр запретили.

Командор разгромил кабинет. Пришлось искать новую мебель.

Ночью несколько отрядов ездили в рейд на вокзал. Все прошло тихо.

На базе готовятся к холодам.

Тебе лучше на некоторое время уехать. Пока все уляжется.

Кристина слушала отстраненно и на мужчину не смотрела. Но последняя фраза все же заставила девушку поднять взгляд.

Уляжется? Каким образом? Все разом забудут о смерти Риты? Или вдруг в комнату ворвется Марк, обнимет крепко-крепко, они вместе поплачут, а после отправятся домой?

Правда в том, что смерть близкого навсегда остается кровоточащей раной в сердце. Уж ей ли не знать. Правда в том, что за три дня командор так и не появился, и не понять почему. Ведь ей так никто ничего не объяснил. Откуда ненависть и резкое отчуждение? Чем она заслужила их? Не было разговора, даже мимолетной фразы. Лишь молчаливая ярость и огромная пропасть, вдруг разверзнувшаяся между ними.

Разве такое уляжется?

Как вдруг до нее дошло. Никто и не ждет, что все пройдет без следа. От нее просто хотят избавиться. Опять. Как от болезненного напоминания о случившемся. Взглянув Рокову в глаза, Кристина тихо спросила:

– Это он приказал?

Ответ отыскался на лице гостя. Чуть дрогнувшие губы, мимолетное движение бровей. Вот значит как.

Спрашивать «почему?» показалось бессмысленным, едва ли командор снизойдет до объяснений перед замом и уж тем более перед ней.

– Куда?

– Я забираю вас с собой в «Протон». – глухо признался Олег. – Так будет лучше.

Кажется, она впервые видела его таким человечным. Вечная сдержанность ушла, на усталом лице застыло сочувствие. Вот только ни жалости, ни сочувствия она не желала. Отвернувшись, Кристина с силой зажмурила глаза.

– Когда надо ехать?

– Завтра в полночь.

Она безразлично кивнула.

Какая теперь разница – где, если его рядом нет?

***

Две сумки с пожитками им принесли еще днем. Кто-то упаковал их вещи из дома командора и оставил на крыльце. Ни записки, ни объяснений. Обнаружив их, Кристина покивала своим мыслям и затащила сумки домой. К полуночи к ним добавился рюкзак, коробка и рыжая дворняга на поводке.

Незнакомые парни в армейском помогли донести поклажу до машины. У «Тигра» стоял Роков и приветствовал их коротким кивком. Со стороны все выглядело так, словно они отправляются в очередной рейд. Выполнят задание и вскоре вернутся на базу. Вот только для Кристины это была поездка в один конец. Она понимала это столь же отчетливо, как то, что солнце встает на востоке, а земля круглая.

В этот раз она не стала ни с кем прощаться. Не хотелось разговоров, вопросов, но больше всего жалостливых взглядов. Она сыта ими по горло. Поэтому просто вышла из дома вместе с Кириком и, оставив ключ в замочной скважине, ушла.

Вещи быстро погрузили в кабину. Кристина помогла забраться брату и собиралась уже залезть сама, как вдруг заметила стальной внедорожник. Машина проехала под шлагбаумом и остановилась невдалеке. Спустя секунду из водительских дверей показалась знакомая фигура. Командор обогнул машину и замер.

Что это могло значить? Типа прощание? Вот так – трусливо, издалека? Нет, так не пойдет! И она решительно двинулась в его сторону.

– Кристина, это плохая идея. – за спиной раздался напряженный голос Олега. – Вы оба не готовы к этому.

– А по-моему, самое время.

Марк стоял, не шелохнувшись. Просто смотрел, как она приближается. Девушка остановилась в паре шагов, полностью скопировав его позу, и смело взглянула в глаза.

– За что ты так со мной? Что я сделала? Чем заслужила твою ненависть? Мне так же невыносимо больно от потери, как и тебе. И я готова разделить с тобой эту боль. Но ты снова гонишь от себя, словно назойливую, безродную кошку. Или я никогда ничего для тебя не значила? Тогда что это было? Зачем? Или просто удобно – молоденькая, наивная дурочка, которая влюбилась в тебя по уши и ловила каждое слово? Кем я была для тебя? Молчишь?! Удобно, наверное. А знаешь, ты просто трус. И гнусный обманщик. Ты обещал, больше никуда не отсылать от себя. И предал, оттолкнул в самый тяжелый момент. Так поступают только конченые ублюдки. Но ты ведь и так об этом знаешь.

Весь монолог промелькнул в голове и затих. Вслух она не смогла. Побоялась разрыдаться, бросить к нему и получить очередной удар под дых. Хватит.

На нее смотрели внимательно, на лице, как обычно, ни единой эмоции. Но на дне темной радужки плескался гнев, страдание и горечь. Чувства, происхождение которых она понимала, но не понимала, почему они направлены против нее.

Так и не сказав ни слова, Кристина развернулась и вернулась к машинам. Оказавшись в кабине, смотреть в окошко не стала. Ни к чему это. Только сделает себе хуже.

За всю дорогу в машине не прозвучало ни слова.

На базе Роков проводил их до нового дома, как две капли воды похожего на прошлый. И на прощание сказал:

– Вы можете обращаться ко мне напрямую, если что-то понадобится. Насчет школы я договорюсь утром. Так что послезавтра ваш брат может идти на занятия. Что касается вас… готов выслушать ваши пожелания насчет работы.

На это Кристина кивнула и поблагодарила мужчину за все. Через секунду он ушел, а она закрыла дверь, устало прислонилась к ней спиной и медленно сползла вниз. Весь путь она держалась из последних сил. Теперь закончились и они. Из глаз вновь потекли слезы, горькие дорожки за Риту чередовались со злыми на командора. Маленький ангелочек улетел навсегда. Бездушный монстр навсегда оттолкнул. И эта боль, помноженная надвое, разрывала изнутри.

Она не успела сказать Рите, как сильно любит ее. Она даже не простилась.

Она не смогла сказать Марку, как сильно ненавидит его. Хоть и простилась.

А теперь оба исчезли. Из ее жизни.

И вроде надо думать о том, что есть, а не о том, что потеряла. Есть Кирик, есть Лилу, новая база и возможность начать с нуля.

Но как?

В голове один за другим отщёлкивали вопросы. Что будет дальше? Где найти силы подняться? Зачем? И как отключить боль, чтобы нормально дышать?

Но темная комната отвечала полным безмолвием.

Кристина не знала, сколько прошло времени. Очнулась, когда почувствовала, как кто-то тянет за рукав. Рядом стоял брат и уговаривал идти спать. Он же проводил ее до ванны на втором этаже. Дождался, пока сестра выйдет, и уложил ее в кровать, не забыв подоткнуть одеяло.

Странным образом они поменялись местами.

***

Марк горел заживо. Стихший было пожар разгонялся заново. Зверь метался в языках пламени, стараясь выбраться из смертельной ловушки. Скалился и рычал на обжигающие искры, жалящие сквозь шерсть. От раскаленной земли поднимались волны жара, заполняя легкие гарью и каждый вздох давался с трудом. Он бил лапами, дыбилась опаленная шерсть, но этого врага ему не победить. Желтоглазый монстр впервые в жизни проиграл.

Но командор знал, как справиться с неконтролируемым пожаром. Задраить люк, перейти в другой отсек. И подумать, как выбраться с тонущей субмарины.

И он сделал это. Захлопнул тяжелую дверь, со скрежетом повернул вентиль, отрезая все, что могло питать пожар – эмоции, привязанности, воспоминания. За железной преградой лопались сосуды, тлели раскуроченные чувства, жидким металлом остывала боль.

Ему удалось. Он больше ничего не чувствовал. Вот только его субмарина теперь лежала на дне океана. В кромешной темноте. Над головой толщи воды, и спасения нет.