MAYDAY 2

Глава 34.

18 июня.

Великое переселение – как его в шутку окрестил народ, шло полным ходом.

«Квантум» перевезли полностью. После того как последние жители покинули свои жилища, ворота закрыли, а базу законсервировали. На всякий случай. Теперь настал черед «Теллура». На текущий момент больше половины людей уже доставили в НН. Как только перевезут оставшихся, очередь дойдет до «Протона». Все шло немного медленней, чем планировалось ранее, но Марк не сильно беспокоился об этом. В запасе еще есть время, по его расчетам, если не в августе, то в сентябре все благополучно завершится.

Отчеты из НН тоже обнадеживали. К концу мая реанимировали первостепенные заводы – нефтеперерабатывающий, чтобы получить источник топлива, и металлургический для производства снарядов. Пока сырья на складах было достаточно, но Марк уже вовсю продумывал дальнейшие шаги.

Помимо этого, запустили пекарни. Возвели теплицы, отгородили и вспахали поля для выращивания злаковых. Поселенцы вовсю осваивались на новом месте. И недовольных вроде не было. По крайней мере, в поступавших ежедневно докладах об этом ничего не говорилось. Все шло по заранее разработанному сценарию.

Единственное, что Марк не предвидел, так это аварию…

Когда по рации сообщили о происшествии, он стоял посреди кухни с кружкой кофе в руках. Через мгновение кружка полетела в раковину, а он в свой кабинет, на ходу вызывая замов. Спустя пять минут все были в сборе, включая бледного оператора, принявшего сообщение. Марк кинул короткий взгляд на парнишку и кивнул:

– Докладывайте.

Тот уткнулся в бумажку и взволнованным голосом прочел:

– За двести километров до пункта назначения поезд сошел с рельсов. Три вагона не поднять без специального оборудования, которого у нас нет. Остальные четыре можно вернуть на рельсы, но понадобится время. Тягач не пострадал. Из Нижнего в сторону аварии выехали специалисты и несколько отрядов солдат. Требуют подкрепления на случай непредвиденных обстоятельств.

– Известно что-нибудь о жертвах?

– Нет.

– О причинах аварии?

– Никак нет.

Марк встал и, заложив руки в карманы брюк, прошелся по кабинету.

Твою ж мать! А так все хорошо шло. Но сейчас не время досадовать, надо срочно решать проблему. Итак, место крушения за двести километров до города. Плохо, если не сказать дерьмово. Там сплошь леса и болота. Трасса проходит в десяти километрах параллельно ж/д путям. Если местность сильно заболочена, придется добираться до поезда пешком. А после тем же путем эвакуировать людей. Но если повезет, можно попробовать доехать непосредственно до вагонов. Вроде «Тайфунам» это под силу.

Собравшись с мыслями, командор повернулся к замам:

– В «Квантуме» никто не должен знать об аварии. Отправить шесть «Тайфунов» из «Протона» и три отряда солдат. Столько же из «Аргона». Майор, остаетесь здесь за главного. Остальные отправляются со мной на место происшествия. Волков, оповести отряды. Все должны быть готовы через десять минут.

Все это время оператор так и стоял, вытянувшись по струнке. Вспомнив о нем, командор продиктовал ответное сообщение:

– Срочно начать эвакуацию людей с места происшествия. Вызвать все ремонтные бригады, пусть отцепляют поврежденные вагоны. Те, что пригодны для перевозок, вернуть на рельсы.

Парнишка умчался в радиорубку и через пять минут слово в слово передал приказ Страхова в город.

Два пистолета в наплечной кобуре, тесак за пояс, в карманах пять полных обойм, и обрез за спиной. Немного подумав, Страхов добавил еще пару ножей. Кто знает, что ждет их лесу. Все прочие, глядя на командора, тоже вооружились до зубов. Вскоре солдаты расселись по машинам и выехали за ворота.

Путь занял чуть больше трех часов. Связи не было, все попытки вызвать по рации отряд сопровождения, так и не увенчались успехом. И только когда броневики свернули с трассы в лесополосу, рации ожили.

Командор пытался поймать канал связи, спустя три неудачные попытки ему все-таки это удалось.

– Прием, меня кто-нибудь слышит?

– Прием!

– Страхов на связи. Доложите обстановку!

– Нас атакуют. Очень много зараженных!

– Принято! Скоро будем!

По мере приближения все отчетливее доносились звуки выстрелов. Впрочем, тварей они увидели гораздо раньше. Они неслись меж деревьев и с разбегу кидались на броневики. Надо отдать должное водителям, невзирая на атаки, те спокойно маневрировали по лесу, неуклонно приближаясь к цели.

– Может, попробуем отстреливать через люки? – рискнул предложить Волк, обращаясь к командору.

В этот момент главный равнодушно рассматривал обнаженные уродливые тела, облепившие лобовое стекло.

– При такой качке на меткость рассчитывать не стоит. Доберемся до поезда, там и разомнемся.

Он источал уверенность сотого уровня. И в который раз Волков восхитился выдержкой командора. Сам он едва сдерживался, чтобы не схватиться за автомат.

Обогнув озеро с заболоченными берегами, водителям все же удалось вывести машины к железной дороге. Еще издалека все увидели место аварии. Опрокинутые вагоны – зрелище само по себе неприятное, но не критичное. А вот полчища атакующих визгунов внушали некоторые опасения. Несколько десятков солдат стояли на крышах вагонов и вовсю палили по тварям.

– Всем приготовиться, – сказал Марк в рацию. – Как только остановимся, стреляем из люков. Далее по обстановке. И помните в вагонах живые люди!

«Тайфуны» подобрались максимально близко. Волков сразу рванул к люку, через секунду воздух в кабине вздрогнул от автоматной очереди. К нему тотчас присоединись еще с десяток оглушительных трелей. Твари падали как подкошенные, неистово корчась на каменной насыпи. К этому моменту по обеим сторонам от путей виднелось множество обезображенных мертвых тел – постарались солдаты, прибывшие из НН. Тем не менее из леса продолжали бежать зараженные, и с каждой секундой их становилось все больше.

Марк снова вызвал по рации командира отряда сопровождения. В процессе переговоров стало ясно, что часть людей – раненных, женщин и детей успели отправить в город. Однако в вагонах оставалось еще не меньше сотни человек.

Он быстро прикинул в голове: в один «Тайфун» вмещалось двенадцать человек, максимум пятнадцать, если потесниться. Получается, понадобится шесть-семь машин, чтобы эвакуировать остальных гражданских. Отлично, осталось только зачистить территорию.

Меж тем из ближайших броневиков выскочили солдаты, мгновенно выстроившись в единую линию, и ударили по тварям. Что ж, пора. Вскинув оружие, Марк кинул короткое:

– Выходим!

***

Распахнув дверь, он спрыгнул на землю. Времени прицеливаться не было, на него неслись пятеро. От первых выстрелов трое упали, двое еще продолжали ползти, но их быстро прикончили солдаты, тут же оказавшиеся рядом.

Смрад от тварей смешивался с запахом пороха и прогретым июньским воздухом, превращаясь в тошнотворный коктейль. Со всех сторон громыхали выстрелы, визжали голодные монстры. Часть из них устремилась на солдат, остальные продолжали скрести по металлу и стеклам вагонов, в попытках добраться до людей. Марк видел мелькавшие в окнах перепуганные бледные лица и скрежетал от досады зубами. Любая катастрофа – стечение обстоятельств. И текущая не исключение. Казалось, он предусмотрел все: на протяжении долгих месяцев солдаты раскидывали по окрестным лесам отраву, механики проверяли исправность состава перед каждым выездом. И все равно, черт побери, что-то пошло не так!

Рядом вовсю палили солдаты, некоторые добивали тварей мачете, рассекая лысые бошки, как арбузы. Земля под ногами хлюпала от кровищи и остатков мозгов. Шаг за шагом, они пробивались к вагонам. Он видел, как нескольким парням удалось заскочить на крышу.

Увы, его отряду это пока не светило. От цели их отделяло несколько десятков метров и стена из трупов, по которой продолжали карабкаться новые жертвы. Внезапно один из визгунов прыгнул прямо на Марка. Он был похож на иссушенную мумию, – ощетинившийся, с выпирающими костями, покрытой коричневой зарубцевавшейся кожей. Вот только на скорость и прыткость это нисколько не влияло. Командор успел снести ему башку еще на подлете, но теперь все его лицо и футболку покрывали ошметки мозгов. Проклятие! Кое-как протерев глаза, он продолжил отстрел.

И все это время Страхов старался охватить взглядом весь периметр – и солдат у кромки леса, и тех, что расположились на крышах и тех, что стояли рядом. Наверное, поэтому он первым заметил ЭТО. Краем глаза уловив движение в лесу, Марк резко повернул голову и изо всех сил сжал приклад. Из леса прямо на них неслась черная смерть. Огромные всклоченные туши с торчащими ушами и клыками мчали во весь опор. Ближайших солдат снесли через пару секунд. Парни пытались вскочить на ноги, но их тут же вновь валили на землю. Свирепые, здоровые кабаны яростно кидались на людей. Они играючи вспарывали животы от паха до грудной клетки, наматывая человеческие кишки на рыла. Несколько человек остались лежать на земле, остальных товарищи оттаскивали подальше и неизбежно оказывались в зоне атаки.

– Все живо на крыши! – во всю мощь легких заорал Марк.

Если с визгунами еще можно справиться на земле, то с агрессивными зверюгами бесполезно! Но ребята уже смекнули, что к чему, и во все лопатки неслись к поезду. Марк выхватил тесак и тоже ринулся напролом, раздавая удары направо и налево. В ближнем бою пушка не поможет, только старое доброе лезвие. Он рубил со всей мощи, рядом махался Волков и все замы. Кровища лилась рекой, в разные стороны летели головы, руки, трещали кости. Но то – мелочи, когда позади тебя беснуются адские вепри.

Подбежав к вагону, он прижался спиной к металлу, перезарядил магазин и вновь взялся за дробовик, расчищая дорогу солдатам. Один за другим ребята заскакивали на подножку. А дальше хватались за протянутые руки и карабкались вверх.

Марк залез одним из последних. Вздыбленный, чертовски злой, с ног до головы залитый кровью – то еще зрелище. Не теряя времени, он вскинул ствол и прицелился. Если не попасть в глаз, изрешети хоть всю тушу, кабан даже не хрюкнет, а разъярится еще сильнее. Задержав дыхание, он нажал на курок. Есть! Одна черная зверюга с размозженной башкой осела и завалилась набок.

Снизу продолжали визжать твари. Клацая зубами в предвкушении сочного мяса, они прыгали, скребли ногтями по металлу, захлебываясь слюной. Часть солдат продолжала их отстреливать, другие вовсю палили по кабанам. И это было лишено всякого смысла, только лучшие снайперы могли попасть в глаз движущейся мишени. Сообразив, что парни лишь зря расходуют патроны, командор гаркнул:

– В зверей стреляют только снайперы! Цельтесь в глаза! Остальным сосредоточиться на зараженных. Стреляем на поражение, бережем патроны!

Вокруг творился если не Апокалипсис, то уж точно его генеральная репетиция. Их загнали на крыши вагонов, как минимум с десяток солдат мертвы, подкрепления и патронов ждать неоткуда. Но и других вариантов, кроме как продолжать палить по зараженным, нет. Поезд с опрокинутыми вагонами никуда не уедет. Молись хоть всем богам на свете, чуда не случится. Они в западне.

Солнце миновало зенит и неуклонно скатывалось все ниже. Надо убираться отсюда до сумерек. Это Марк понимал столь же четко, как и то, что в карманах осталась последняя запасная обойма. Одно только радовало – поток мерзотных тварей из леса почти иссяк. Все, что рыскали в округе, уже были здесь.

Пока командор целился в кабанов, его сердечный ритм почти пришел в норму. А в голове созрел план. Когда патроны закончатся, они просто спрыгнут на землю и будут биться холодным оружием. Пока не сдохнут все твари. Но до того момента надо уложить зверей. Против них даже бензопила не сработает, только крупнокалиберный огнестрел.

До слуха теперь доносились лишь одиночные выстрелы. Кажется, всеобщая истерия стихала, и к солдатам возвращался здравый рассудок? Или попросту кончились патроны? Оторвавшись от прицела, командор огляделся и с досадой понял, что дело в боеприпасах. Которых больше нет.

Зарядив последнюю обойму, Марк замер. Хладнокровный и до предела сосредоточенный.

– Оставить! – крикнул он. – Всем подойти!

Выстрелы тотчас стихли. По металлическим крышам застучали солдатские ботинки. Насколько это было возможным, солдаты приблизились и молча замерли.

– Все, у кого остались патроны, поднимите руки.

Руки взметнулись меньше, чем у половины солдат. Не очень обнадеживающе.

– Теперь снайперы.

Итого десять человек. Марк обвел спокойным взглядом стоявших вокруг солдат.

– Передайте им свое оружие. Правила изменились. Один патрон – один труп. В первую очередь убивайте зверей. Это понятно?

Парни закивали и передали заряженное оружие тем десяти.

– Кто может похвастаться высокими навыками в ближнем бою?

Больше, чем половина. Отлично.

– У всех есть с собой холодное оружие?

Солдаты начали вытаскивать кто что: ножи, мачете, ятаганы, у кого-то даже мелькнули на кулаках кастеты.

– Как только закончатся патроны, добиваем оставшихся вручную. Главное помните, укусы теперь вам не страшны. А теперь за дело. Снайперам рассредоточиться вдоль всего состава. Погнали!

И снова топот ботинок, одиночные выстрелы. Пока парни сосредоточенно палили по кабанам, все прочие с азартом наблюдали. Когда все стихло, Марк прошелся вдоль состава. Внизу еще оставалось не меньше полсотни зараженных. Зато зверей завалили всех до единого. Мазнув взглядом по черным неподвижным тушам, Марк дал отмашку и первым спрыгнул вниз.

Он приземлился на чьи-то внутренности и сразу вскочил. Короткий взмах, удар, брызги крови и бульканье. Какая-то тварь кинулась со спины и вцепилась в ткань футболки, оцарапав кожу. Развернувшись, Марк обрушил тесак на шею, отделив голову от тела. Оттолкнул тушу ногой и принялся за следующего. Шаг в сторону, атака, выдох. От переизбытка адреналина исчезли все мысли, чувства, почуяв долгожданную свободу, неистовый, оголодавший монстр с ревом вырвался наружу. Он вспарывал животы, кроил черепа и ни на секунду не останавливался. Как самый смертоносный снаряд как сама смерть. Рядом хрипели, повизгивали, рычали, захлебывались. Но то была самая желанная мелодия для ушей. Он вытворял немыслимое. Со всех сторон летели полчища тварей, визжащих, царапающих, клацающих пастями, и тут же отлетали, уже бездыханным отребьем. Когда Марк одним стремительным взмахом располовинил очередную тушу, стоявшие на крыше солдаты отпрянули. Оцепенев от ужаса.

Они видели командора разным, но таким впервые. Чистейшая, смертоносная ярость, сметающая все на своем пути. Теперь они знали, как это выглядит.

В какой-то момент Страхов выхватил нож. И с точностью мясника всадил в глаз очередной твари. Пока та трепыхалась, с хрустом рубанул по грудной соседнему визгуну. В воздух взметнулся фонтан горячей крови, окропив солдатские лица.

Даже лес замер. Не шумела листва, исчезли насекомые и птицы. Яркое солнце пугливо спряталось за одиночным облаком. Мир наблюдал за кровавой бойней, развернувшейся у кромки леса. Мелькали лезвия, пела сталь, твари визжали и рычали, кидаясь на людей. Парни рубили, уворачивались от черных пастей и снова вонзали лезвия в вонючую плоть. Под ногами множились расчленённые трупы, хлюпали мозги, кишки, с хрустом ломались кости. По стенам вагонов стекало кровавое месиво, даже окон теперь не видно.

Волк скалился, рычал, огромное лезвие рубило головы направо и налево. Тянущиеся к нему руки мгновенно отсекались от туловищ обезумевших монстров. Те, что падали, уже не вставали. И каждый миллиметр его одежды пропитался липкой кровью. Ноги увязали в останках, словно в болоте. И вдруг он понял, что твари почти закончились. И рванул вперед, туда, где трое дербанили труп. Хруст перерубленных позвонков, визг, ультразвук в ушах, пульс двести, еще удар, лысая башка раскололась пополам. Придавив второго ботинком, Волк воткнул окровавленное лезвие в основание черепа и с хрустом провернул его. Третьего уложил не глядя, просо покрошил на мелкие куски.

А когда все стихло, он огляделся, и среди таких же вздыбленных, окровавленных солдат наконец-то заметил командора. Он возвышался на голову над всеми и уже вовсю раздавал приказы, сжимая в руках тесак, с которого продолжала медленно стекать кровь. Встретившись с его пылающим взглядом, Волк выдохнул и вытер лицо. Они справились.

Вокруг поезда не осталось ни одного живого визгуна.

***

Спустя пять минут Марк вытряхнул из уцелевших вагонов ремонтную бригаду и безапелляционно приказал приступать. Люди в ужасе озирались по сторонам. Земля вокруг, насколько хватало взгляда, была сплошь устлана свежими останками. Когда-то зеленую траву покрывала кровавая пыльца. Воздух пропитался невыносимой вонью тухлятины. Тотчас кого-то вывернуло наизнанку. Но новый рык командора заставил рабочих наконец-то очухаться от потрясения и кинуться исполнять приказ.

Отыскав сопровождающего командира, Марк отдал следующий приказ:

– Загружайте народ в броневики. Скажите, с собой ничего не брать. Их вещи доставят в город позже.

Мужчина кивнул и поспешил к ближайшему вагону. Вскоре из него потянулись пассажиры. Перескакивая через трупы, они в ужасе бежали к машинам.

Рабочие уже вовсю работали домкратами. Тем временем Марк выцепил военного в зеленой форме, в какой ходили в «Квантуме».

– У вас есть вода?

– Да, в последнем вагоне, – солдат кивнул на седьмой вагон, перевернутый набок.

– Неси!

Через пару минут перед командором опустили черный пластиковый контейнер, доверху набитый бутилированной водой. Одну бутылку он осушил тут же, из второй плеснул в ладонь, умылся и обтер лицо футболкой. Заметив невдалеке Волкова, который в этот момент помогал людям выбираться из вагонов, Марк направился к нему. Стоило отойти от контейнера, как солдаты тут же расхватали всю воду. После рубилова всех мучила ужасная жажда.

– Волков! Поедешь с колонной. В Новгороде проследи, чтобы в одну из машин загрузили три ящика патронов. Если я не ошибаюсь, до города примерно два с половиной часа пути. С учетом обратной дороги вам понадобится пять-шесть часов…

Осталось понять, справятся ли рабочие с поездом за это время. Командор поднял глаза на небо, до заката еще далеко, но все же… Ему, как и всем прочим, совершенно не хотелось проторчать в лесу всю ночь.

– Поступим следующим образом, если я не сообщу по рации иного, едете сюда. Если нас не окажется на месте, отправляетесь в «Аргон».

– А вы?

– Постараемся добраться до Нижнего на поезде. Обратно так же. Перед выездом отправлю радиограмму. Пришлешь три машины на вокзал. Все понял? Повтори.

Парень слово в слово повторил услышанное и только после этого Марк кивнул.

Между тем ремонтная бригада переместилась ко второму вагону.

– Как продвигается?

Когда над головами раздался командный голос Страхова, все не на шутку струхнули и вжали головы в плечи. Начальник бригады несмело поднял глаза и проблеял:

– Первый вагон уже вернули на рельсы, с этим тоже проблем не возникнет. С оставшимися двумя придется повозиться.

– Ваш прогноз по времени?

Поглядывая на командора, на которого как будто вылили чан с кровью, рабочий гулко сглотнул и сдавленно признался:

– Часа три – четыре не меньше.

– Вам удалось выяснить причину аварии?

– Неисправность четвертого вагона.

– Ясно. Продолжайте. У нас мало времени.

И возможностей, – добавил про себя Марк. В обоймах ни единого патрона. И хотя он выстроил по кромке леса отряды солдат, это не спасет, если пожалуют новые полчища зараженных.

Первые три машины с гражданскими уже скрылись в лесу. Спустя полчаса всех пассажиров эвакуировали, а в распоряжении командора осталось пять «Тайфунов». Это был запасной план на случай, если не получится запустить поезд. Присев на рельсы перед локомотивом, Марк решил использовать временное затишье для отдыха. Ведь неизвестно, что ждет их впереди. Свой тесак он положил рядом и устремил пристальный взгляд в чащу леса.

К всеобщему облегчению, за последовавшие два часа рабочим удалось вернуть на рельсы все четыре вагона и отсоединить неисправные. Все солдаты загрузились в поезд, водители погнали «Тайфуны» по дороге. Сам командор в этот момент сидел рядом с машинистом, прикидывая, какая техника понадобится для расчистки железнодорожных путей.

***

Пока командор сражался с непредвиденными проблемами, Кристина наконец-то получила ответное письмо от Дэна. Долго же он тянул! Она даже подумала, что он разучился писать. Быстро вскрыв конверт, девушка жадно впилась глазами в строки, написанные размашистым симпатичным почерком.

Он писал, что все в порядке. Жизнь вошла в прежнее русло, за одним исключением… в той схватке в лесу погиб Рыжий. Об этом ему сообщили друзья, как только он прибыл на базу.

Прочитав это, Кристина в ужасе прикрыла рот ладошкой. Только не Рыжий! Он же как маленькое солнышко – вечная улыбка, шутки, задорный нрав. Она смотрела на строки и не верила. Все еще не верила. Прочла еще раз и почувствовала, как глаза затапливают слезы. Господи, это невыносимо! СКОЛЬКО МОЖНО? Ее сердце разрывалось от боли и горя. Стоило только представить, как это пережил Данила, команда… это словно потерять частичку собственной души. Слезинки одна за другой закапали на бумагу и, смешиваясь с чернилами, превращались в бесформенные кляксы. Почему люди продолжают умирать? Разве это справедливо?

Кристина всхлипнула и прижала руку к груди, как будто это могло унять боль. Как будто от этого могло стать легче. И медленно опустилась стул, вперив невидящий взгляд в пустоту перед собой. Перед глазами мелькали картинки из прошлого. Вот Ромка ждет командира у ворот, нервно курит и ждет. А потом замечает ее и почему-то успокаивает. Хотя самому тошно, это видно. После пожара прячет обгоревшие руки и говорит, что не любит докторов, но позволяет ей заняться ожогами. А вот он в кузове «Урала», не сдерживая слез обнимает Дэна, искренне радуясь, что тому удалось выжить в больнице. Они ведь были лучшими друзьями. Рыжий, как же так?!

Всегда с улыбкой, всегда в веснушках. Жизнерадостный, неунывающий шутник. Которого больше нет.

Ее глаза плакали, ее душа плакала. И далеко не сразу Кристине удалось взять себя в руки, чтобы продолжить чтение. И без того ноющее сердце, сжалось еще сильнее. Дэн писал о ребятах – Никитке, Шальном, Пухе, Ваньке… все передают привет и спрашивают, когда ждать в гости. Отдельный привет от Вики и маленького Макара. Подруга интересовалась самочувствием и сетовала, что ее нет рядом в такой сложный период. Что правда, то правда. Кристина невольно вздохнула. Сейчас бы присутствие более опытной подруги не помешало.

А дальше… началось нечто странное. Даже почерк изменился, стал более резким и прерывистым. Дэн просил не верить командору. «Он ужасный, деспотичный человек, который пойдет на все ради своих целей. Помни, как он поступил с тобой. Ему ничего не стоит повторить это снова. Прошу, держись от него подальше! Скоро мы все будем жить в НН. Не знаю, согласишься ли ты, но хотел предложить поселиться вместе или хотя бы рядом. Я смогу защитить тебя и брата».

Последние строки стали полной неожиданностью. Что Дэн имел в виду? О каких целях он писал? Возможно, ему что-то стало известно. И последнее, оно же самое странное – предложение жить вместе. Да, они отлично ладили на острове. Но быть парой? Кристина совершенно не была к этому готовой. И это его «ужасный, деспотичный человек». Марк не такой! Ну, может быть немного… но ведь иначе невозможно! Мягкий и лояльный никогда бы не стал командором.

В итоге она накрутила себя до нервозности. До самых нелепых мыслей. И вновь была преисполнена обид и ненависти к Марку за прошлое. Она плескалась в груди, как яд в стакане, отравляя даже воздух вокруг. Но одновременно с этим Кристина чувствовала протест. Дэн не имел права так писать о командоре! Он его совершенно не знал! А она знала! Марк умел быть необычайно заботливым, тактичным, и никогда бы не использовал близких ради своих целей. Чушь!

Внутри нее вновь разгорелся нешуточный спор. Одна ее часть защищала Марка, вспоминая только хорошее, перечисляла достоинства и восхищалась. Друга брызгала слюной, доказывая «ему ничего не стоит повторить это снова».

КАК ЖЕ ДОСТАЛО! ЭТО КОГДА-НИБУДЬ ЗАКОНЧИТСЯ?

Она уже вроде определилась со своими чувствами к Марку. И вот опять! Совершенно растерянная и раздосадованная на весь мир, Кристина отправилась гулять. Долго бродила по базе и пришла к выводу, что надо поговорить.

Вот только командор снова пропал.

***

Когда двухметровый амбал, с ног до головы покрытый засохшей кровью, вошел в здание мэрии, все обитавшие там люди кинулись врассыпную. Не обращая ни на кого внимания, тот прошел в пустующий кабинет и тут же вызвал к себе Зоркина и Кольчугина.

Оба опознали командора только благодаря горящему взгляду и голосу.

– Вам бы помыться… – заикнулся было Зоркин.

– Позже.

За ночь Страхов успел поднять на уши всех инженеров и техников. Совместными усилиями они придумали, как оттащить вагоны с железнодорожных путей, и уже утром приступили к исполнению. Для этого пришлось гнать к месту аварии пять промышленных тракторов. При помощи тросов вагоны переместили ближе к лесу, да там и оставили. Одновременно на вокзале в Нижнем работали над подготовкой новых вагонов для дальнейшей транспортировки пассажиров. И вскоре подцепили их к основному составу.

Уже к вечеру поезд прибыл на подмосковный вокзал, где уже ждал транспорт.

Войдя в свою спальню, Страхов рухнул на кровать плашмя прямо в одеже и мгновенно вырубился.

***

– Волк, расскажи… ну, пожалуйста.

– Извини, приказ – детали операции не разглашать.

Когда Марк в очередной раз пропал на двое суток, а Алиса ничего вразумительного сказать не смогла, Кристина накинулась на вернувшегося Волка. Вот только как бы она ни упрашивала, ничего не помогало. Бывший сослуживец упорно молчал.

– Могу сказать только одно. Теперь я абсолютно уверен в нечеловеческой природе командора. – парень невольно вспомнил недавнюю бойню и внутренне содрогнулся. Да, он тоже неплохо порубил тварей, но то, что вытворял Страхов, не подлежало логическому объяснению. – Люди так не умеют.

Ему хотелось успокоить встревоженную Кошку, а вышло совсем наоборот. Очередной загадочный комментарий насчет Марка лишь сильнее взбаламутил в душе тревожную муть. Кристина сверлила бывшего сослуживца гневным взглядом, но поделать ничего не могла. Не пытать же его, в самом деле!?

– С ним ведь все в порядке?

– Конечно. Не волнуйся. Ты сама-то как?

– Извини, приказ – детали операции не разглашать, – мстительно ввернула она.

Волк хрипло рассмеялся и, пожелав хорошего вечера, поспешил улизнуть, сославшись на срочные дела. Глядя ему вслед, Кристина кусала губы от досады. Ей безумно хотелось узнать подробности тайной операции. А потому, когда Марк появился на пороге дома, до безобразия невозмутимый и самоуверенный, она сразу накинулась на него.

– Где ты был?

Командор слегка притормозил. На мужественном лице на долю секунды промелькнуло озадаченное выражение. И тут же исчезло. Самым будничным тоном Марк заметил:

– Отлучался по делам.

– По каким?

Ее вопрос успешно проигнорировали. Пока она тихо бесилась в сторонке, Марк что-то спокойно рассматривал на столе. И даже бровью не повел, когда в спину прилетели очередные нелепости.

– Ты приходишь каждый вечер, не спрашивая, хочу я этого или нет. Занимаешь мое время, ведешь себя здесь, как дома. При этом остаешься закрытым и отчужденным. Что происходит? К чему все это?

– Я подумал, ты нуждаешься в компании.

И это взбесило еще больше. Кем он себя возомнил? Самым незаменимым и нужным?

– Уж точно не в твоей! Когда я действительно в тебе нуждалась, ты прогнал меня из «Аргона» и вычеркнул из своей жизни.

Наконец, оторвавшись от своего занятия, он развернулся к ней всем телом. Чуть склонив голову набок, некоторое время молча разглядывал. Немного грустно и устало. Он выглядел сейчас, как атлант, до одури уставший держать на своих плечах небосвод. А тут еще приходится разбираться с неуравновешенными девицами. На долю секунды Кристина почувствовала укол совести. Может, не стоило так на него нападать? По большому счету она не имела на это ни малейшего права. Но тут же отбросила сомнения. Хочет общения? Так пусть оно будет честным с обеих сторон!

– Мне жаль, что я тогда так поступил. – голос прозвучал тихо и хрипло.

И это оглушило сильнее, чем если бы он кричал. Уж лучше бы он кричал! Это его тотальное спокойствие даже в такие моменты – как это вообще возможно? Ах, ну да, у него же нет сердца. И как она могла забыть? А еще нет чувств, привязанности, жалости, доброты и сострадания – что там обычно испытывают людишки. Прав был Волк: «нечеловеческая природа». Прав был Дэн: «он ужасный, деспотичный человек».

Кристина сжала кулаки. Внутри вновь кипела обида, пузырилась и лопалась злость. Вдруг захотелось ударить его, причинить боль, хоть на мгновение заставить почувствовать, каково это. И она ударила.

– Думаешь, этого достаточно, чтобы все забыть? Я всегда буду видеть в тебе только жестокого монстра.

Марк резко выдохнул через нос, не сводя с нее вмиг потемневших глаз. До хруста сжав челюсти, он медленно повернул голову и вновь уставился на стол. Проследив за его взглядом, только сейчас Кристина поняла, что все это время он разглядывал!

Черт! Черт! Черт! На столешнице все еще лежали помятые, сплошь в кляксах от слез листы. Письмо от Дэна. На секунду представив, как это выглядит со стороны, словно она лобызала послание и заливала горючими слезами, Кристина едва не взвыла.

Поспешив к столу, она сгребла письмо и спрятала за спину. Господи, как же глупо и по-детски! В этот момент она готова была провалиться сквозь землю от стыда и досады.

А он смотрел на нее так, словно видел впервые за долгое время… и снова прощался.

– Понятно, – он усмехнулся с легким оттенком разочарования. – Больше не побеспокою.

Она открыла было рот, но он уже вышел, громко хлопнув дверью.

В последовавшие десять дней они не виделись. И Кристина тихо страдала, абсолютно не понимая, как исправить то, что в сердцах натворила. Казалось, это никогда не закончится. То он, то она с завидным постоянством возводили между друг другом стены. И с завидным постоянством расшибали о них лбы. Но набитые шишки, почему-то ничему их не учили.

***

29 июня.

После аварии движение по железнодорожным путям было восстановлено. Поезд вновь курсировал по маршруту НН – Подмосковье и днем, и ночью, без устали перевозя пассажиров.

В «Квантуме» так никто и не узнал о случившемся. Просто задержка, технические неполадки, так бывает. Через две недели, после того как оставшихся жителей базы перевезли на новое место, очередь наконец-то дошла до «Протона».

Зоркин и Кольчугин исправно докладывали о ходе работ в городе. Но в последнее время от них часто поступали просьбы, с каждым разом все больше походившие на мольбы, о переезде командора. Или на крайний случай Рокова.

После недолгих раздумий Марк принял решение. Олег давно рвется в бой, коль скоро так, вот и пусть едет на новое поприще первым же поездом. А вместо себя оставит своих помощников. Что касается самого Марка – легкого решения не было. Зато были обстоятельства. Ради них он готов был нарушить данное Кристине обещание и заявиться к ней домой. Однако этого не потребовалось. Девушка пришла сама. К этому моменту он окончательно смирился с очевидным – между ними все кончено. Она выбрала Вершинина и ясно дала понять, что хочет быть с ним. Пусть так. Главное определенность. А что до внутренней боли, он привыкнет и со временем перестанет ее замечать, не впервой.

Когда дежурный доложил о посетителе, командор безразлично глянул на дверь.

– Впустите.

Хватило одного взгляда на ее полыхающее лицо, как смолянистые брови сошлись на переносице. В голове тотчас завопила сирена и грянули знакомые команды:

Задраить люки!

Осушить трюмы!

Приготовиться к погружению!

У нас БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ!

***

Проснувшись, Кристина ощутила легкую тянущую боль внизу живота. Но благополучно отмахнулась. На поздних сроках такое бывает. И потом до родов еще целая неделя, переживать не о чем. Приняла душ, умылась и с аппетитом позавтракала. Однако ближе к обеду призадумалась. Живот стал словно каменным, боль никуда не ушла, напротив, стала как будто чаще напоминать о себе. Устроившись на диване, она тревожно поглядывала на часы. И вскоре убедилась, неприятные ощущения возвращаются каждые полчаса. И стало окончательно ясно – НАЧАЛОСЬ.

Надо идти в больницу, – но едва подумав об этом, почувствовала, как ее накрывает гигантская волна иррационального страха.

Казалось бы, она хоть и недоделанный медик, но про роды знала все и даже присутствовала во время практики. Никакой неизвестности и тайн, все предельно ясно. Тогда почему так страшно?

Не справляясь с нарастающей паникой, она встала и закружила по комнате.

Ее одолевал страх. Сильнейший. На грани истерики.

Словно предстоит нырнуть глубоко под воду, а кислородных баллонов за спиной нет, и никакой страховки тоже.

НАДО ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ.

Но как?

Рядом никого. Ни поддержки, ни помощи.

Я подумал, ты нуждаешься в компании. – тотчас напомнил в голове знакомый голос.

О да, командор! Вы чертовски правы, как и всегда. Кристина бы очень хотела, чтобы сейчас рядом оказалась мама. Та бы не растерялась. Или хотя бы подруга. Просто услышать человеческий голос, ощутить чье-то прикосновение.

Обведя взглядом пустой дом, она судорожно вздохнула. Ее окружали лишь стены и тишина. Гнетущая и гулкая. Она сгущалась вокруг плотным вакуумом, давила, усугубляя ощущение покинутости и острого одиночества. По щекам потекли слезы отчаяния и безысходности. Кристина стерла их дрожащими пальцами, но на их месте тут же заструились новые. Неужели вновь придется справляться в одиночку? С очередным испытанием, подкинутым судьбой, корчиться от боли и страха, и знать, что никого не будет рядом. Подумав об этом, Кристина почувствовала, что задыхается. Словно исчез весь кислород. Совсем. Она судорожно открывала рот, стараясь сделать хоть вздох и… не могла. Перед глазами все плыло, по телу вновь шарашили огненные вспышки боли. Легкие горели, лихорадочно сжималось сердце, едва-едва проталкивая кровь. В полном бессилии она опустилась на пол.

И вдруг, как удар молнии мелькнула мысль. Марк! Надо идти к Марку! Он нужен ей, необходим как воздух. Жаль, что она так долго бежала от этой правды, не желая быть зависимой, слабой и привязанной к другому так крепко и глубоко, что уже не разорвать. Пора признаться самой себе, это уже произошло. Разве сейчас она не страдает от невозможности обнять его, услышать голос и почувствовать такой родной и любимый запах? Разве все эти дни после возвращения она не сходила с ума от желания прижаться к нему? Все именно так. Он уже стал для нее самым важным, бесконечно любимым, самым-самым, за кем она не глядя прыгнет в пропасть.

Надо все исправить, рассказать о своих чувствах, открыть правду о ребенке. Хватит мучить себя и его. Сколько можно! Пора остановиться, откинуть треклятые обиды, недомолвки. Она сыта ими по горло. И уверена, он тоже. Кто-то должен прекратить это бессмысленное, изнуряющее противостояние.

Решено. Она не может пойти в больницу, не может дышать, рожать, жить, пока между ними стена лжи и отчуждения. Кое-как поднявшись, Кристина поправила одежду, волосы и вытерла слезы.

Оставив на столе записку для Кирилла, она решительно направилась к административному корпусу.

Только бы он выслушал!

***

В кабинете все было по-прежнему. Те же стеллажи, карты на стене и огромный стол, во главе которого сидел невозмутимый и до чертиков мужественный командор.

Наткнувшись на непроницаемое лицо, Кристина внутренне сжалась и поспешила отвести взгляд, но угодила в новую ловушку. Их здесь было предостаточно. Вон там, перед столом переговоров она стояла каждый раз, когда Марк ее отчитывал, то за драку в больницу, то за погром в баре, к правой стене прижимал, выговаривая за «щенячий» бунт и грозился отправить в «Протон», а после вон там у дверей она грохнулась в обморок. Ее глаза невольно скользнули по столу, на котором они с Марком… впрочем, не стоит. И, вообще, неплохо бы вспомнить, зачем она здесь. И поторопиться, ведь судя по часам, до следующей схватки оставалось максимум десять минут.

Присев на стул, Кристина немного сумбурно начала:

– Ты обещал больше меня не беспокоить… но я-то таких обещаний не давала. – судорожно вздохнув, она решилась. – Хотела сказать… что жалею о тех словах… я не считаю тебя монстром. И давно простила.

Он пригвоздил ее тяжелым взглядом и некоторое время молчал. Кристина нервничала все сильнее. Не понимала его молчания, равнодушного взгляда и уж точно не ожидала услышать ТАКОЕ.

– В течение следующих двух недель в Новгород переберутся все протоновцы. Я отправляюсь туда завтра с коротким визитом, вы с братом можете поехать со мной и остаться там.

Не в силах поверить собственным ушам, она ошеломленно замерла.

– Опять избавляешься от меня?

От удивления Марк даже на пару секунд потерял дар речи. Как можно было ТАК вывернуть его слова? У нее определённо талант. Справившись с эмоциями, он спокойно пояснил:

– Скорее отпускаю. Беспокоиться не о чем, в городе нет зараженных. Он окружен стеной, а периметр надежно охраняется.

– С чего ты решил, что мне это нужно?

– Сможешь примкнуть к своему островитянину. Завтра он уже будет там.

– Господи! Поверить не могу! После всего, что между нами было, ты так просто спихнешь меня Дэну и забудешь?!

– Ну, хватит! – его кулак с грохотом опустился на столешницу.

Удар был такой силы, что казалось, проломил дерево. Кристина даже вытянула шею, чтобы удостовериться. Но нет, дыры не было. Зато был до хруста сжатый кулак и взбешённое лицо командора. Ой, а она уже и забыла, как это страшно. Когда его негодующий взгляд прошил насквозь, Кристина перестала дышать.

– Я проявил достаточно терпения и понимания. Но ты, видимо, неспособна это оценить.

– Ничего подо…

– Молчать!

Одновременно с возгласом ее пронзила острая боль. Прострелила поясницу и отрикошетила в ключицу. Сжав зубы, Кристина терпела и ждала, когда все стихнет. И боль, и командор. Но похоже, оба только набирали обороты.

Он продолжал испепелять ее полыхающим взором и кажется мечтал, чтобы вместо столешницы оказалась ее голова.

Откинувшись на спинку стула, она вытерла ладонью взмокший лоб. Ей кажется или в кабинете нестерпимо душно? Вроде Марк что-то сказал, но слова слились в невнятный гул.

Боже, почему ТАК больно?! Она сейчас просто СДОХНЕТ! По ощущениям ее потрошили вживую. Вырывали один внутренний орган за другим и за ненадобностью откидывали в сторону. Внутри разливался адский огонь, от которого темнело в глазах.

Ладно, просто дыши! Вдох-выдох. Надо успокоиться. Если суждено вскоре умереть, стоит хотя бы успеть озвучить последнюю просьбу.

Видимо, Марк все-таки заметил, что с ней творится неладное, и осторожно поинтересовался:

– Что с тобой?

– Ничего особенного, – выдохнула она. – Можно последнее слово?

– В каком смысле последнее?

Потому что я сейчас НАХРЕН СКОНЧАЮСЬ! Боже, прошу, дай мне еще пять минут! И чуть-чуть сил, чтобы сказать главное.

Облизав пересохшие губы, она прерывающимся голосом выдала:

– Я люблю тебя. Понимаешь, ТЕБЯ. И никто мне больше не нужен. Только ты. И я прошу… давай… дадим… друг другу… еще один шанс.

И подняла на него умоляющий взгляд, вложив в него все свои чувства. Возможно, получилось слишком драматично. Но она была искренна.

Некоторое время он сверлил ее нечитаемым взглядом.

– Ты действительно этого хочешь?

Кристина кивнула, из последних сил сдерживая стон.

Он думал. По ощущениям слишком долго. За это время она мысленно успела трижды скатиться под стол, поорать от боли и сломать вооон ту штуковину на его столе с ручками и бумажками для записей. Матерь Божья, сколько можно думать?

– Хорошо.

Сказал и как будто стало чуточку легче. Даже боль немного стихла. Конечно, она не исчезнет, Кристина слишком хорошо это понимала, но у нее появилась краткая передышка.

Она медленно съехала чуть ниже и опустила шею на спинку стула. Деревянная поверхность была такая прохладная, приятная, а голова слишком тяжелой.

– Кристина, – донеслось как сквозь вату.

Посмотрела на него мутным взором и пробормотала:

– Дай мне минутку. Сейчас… я только… немного…

Новая вспышка боли не позволила договорить. Ударила наотмашь. Когда она сжалась, а из глаз брызнули слезы, Марк мгновенно все считал. Резко сорвался с места, отчего кресло с грохотом ударилось о подоконник, и подскочил к ней.

– Мы немедленно едем в больницу!

Не раздумывая, подхватил ее на руки и быстро, насколько это возможно, учитывая стонущую ношу, устремился на улицу. Солдаты, завидев его, без лишнего напоминания шарахались в сторону. И уже почти ничему не удивлялись. Привыкли. Все, что так или иначе, касалось главной пары «Аргона» неизбежно шло по сценарию остросюжетного экшен-фильма.

Кое-как устроив скрюченную страдалицу на пассажирском сидении, он метнулся за руль и через секунду мчал по улице.

Бешено ревел мотор, не менее яростно рычал Марк. Его пальцы с такой силой вцепились в руль, что должны были вот-вот оторвать. И Кристине необязательно было смотреть на него, чтобы почувствовать огненные искры, вылетавшие из его глаз.

– Как давно это длится?

– Не знаю. Может часов пять. Или меньше.

– И ты не придумала ничего лучше, чем прийти ко мне?

– А куда мне еще идти?

Действительно! По мнению Марка, это был самый идиотский ответ на свете. Он пребывал вне себя от злости. Вместо того чтобы мчать в больницу, дурища решила в последний раз выкрутить ему мозги, яйца, руки и прочие стратегически важные органы.

***

Сдав ее на руки докторам, командор выдохнул и тяжело опустился на больничную скамейку. Однако долго рассиживаться не пришлось. Спустя пять минут из-за закрытых дверей донесся грохот, крики, звон и истошный вопль:

– Дайте ей подышать кислородом! Пусть успокоится.

– Не нужен мне кислород! И анестезию вашу засуньте себе… Позовите командора!

Докторица вылетела из кабинета как ошпаренная и с такими глазами, словно столкнулась с самим дьяволом. Думала, хуже быть не может. Может! За дверью она чуть не влетела в командора.

– Что происходит? – ледяным тоном поинтересовался он.

– Роды. – а по тону, типа Апокалипсис.

– Роды? Но как же… они должны быть в августе.

– С чего вы взяли? – раздраженно выдохнула женщина. – Все в срок.

Он озадаченно глянул на докторицу и окончательно завис. Так и стоял исполинской статуей посреди коридора и глупо пялился на закрытую дверь. В этот момент в голове, словно рулетка, крутились месяцы календаря, правда, в обратном порядке. Июнь, май, апрель… ноябрь…

Тыррр-тыр-тыр… Бздынь! Выпал октябрь. Октябрь? Октябрь!? Твою ж мать!

А он…. А она… система дымилась и выдавала миллион ошибок в секунду. Процессор все разгонялся, взрывались предохранители, искрили провода и микросхемы. А затем БУМ! Сорвавшись с места, Марк рванул к дверям, однако притормозил на секундочку, уточнить:

– Можно к ней?

– Да пожалуйста! Сами разбирайтесь со своей психованной!

Ворвавшись в кабинет, он охренел. У стеночки стояла перепуганная медсестра, с поднятыми вверх руками. В одной из них командор заметил огромную иглу. И это ему категорически не понравилось. Вот и Кристине, похоже, тоже. Растрепанная, в синей ночнушке, она держала в руках подставку для капельниц, угрожающе направив «трезубцы» в сторону медсестры. В эту секунду она напоминала буйную пациентку, сбежавшую из дурдома.

Кристина быстро обернулась в его сторону, при этом продолжая удерживать жертву «на мушке».

– А это ты… что хотел?

– Почему не сказала?

– Что именно? – сдув прядку с лица, спросила Кристина.

– Почему не сказала в октябре, что беременна?

Оружие быстро переместилось на него.

Они остановились друг напротив друга разъяренными быками. Глаза бешенные, ноздри раздутые, и того и гляди дым из ушей пойдет.

Тем временем медсестра, держась за стеночку, потихоньку подбиралась к дверям. Нащупав ручку, резко дернула и буквально вывалилась в коридор.

– Потому что сама не знала, – огрызнулась Кристина, – узнала только в «Протоне».

– Ты вообще планировала признаться?

– А зачем я, по-твоему, заявилась в твой кабинет?

Марки опасно прищурился.

– Что-то я не слышал ни слова признания.

– Конечно, я что дура? Для начала хотела выяснить, как ты относишься ко мне.

Точно дура! Марк злобно выдохнул и прогромыхал на всю больницу:

– Выяснила?! С ума сойти! Я терплю тебя уже больше года, все твои выходки, заскоки, каждый вечер как собачка Павлова таскаюсь к тебе домой. А ты так ничего и не поняла?

– А где цветы?! Конфеты? Почему у других романтика, а у нас сплошные разборки, нервы и твой гребаный кабинет?!

Марк даже опешил.

– Ты любишь цветы?

– Только в горшках и на клумбах.

– Шоколад?

– Терпеть не могу!

Рехнуться можно! Даже сейчас эта девчонка умудряется выносить мозг с филигранностью снайпера. Из его горла вырвался не то рык, не то вой, скорее нечто среднее.

– Тогда при чем тут конфеты?!

Но вместо ответа раздался душераздирающий крик.

– КАКОГО ЧЕРТА ТВОЮ МАТЬ ТАК БОЛЬНО. ПОДОЖДИ, Я ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛА. СЕЙЧАС ОТПУСТИТ И ПРОДОЛЖИМ!

Капельница с грохотом упала на пол, руки девушки теперь терзали какую-то металлическую штуковину сбоку кушетки, норовя выдернуть ее с болтами.

По больничному коридору продолжали раздаваться вопли, и проходившие мимо пациенты с опаской косились на злополучную дверь, спрашивая у персонала, какого лешего там творится? А после по цепочке передавали одну и ту же фразу «подруга командора рожает». Но как это водится в глухом телефоне, вскоре вполне безобидная фраза обросла домыслами, превратившись в страшное – «жена командора рожает двойню и требует развода, а тот угрожает забрать детей». Словом, день в больнице обещал быть насыщенным и запоминающимся.

***

– Продолжай, – милостиво молвила Кристина, когда очередная схватка прошла. – Ты остановился на конфетах.

Абсурдность ситуации зашкаливала, но Марк уже смирился. Все, что происходило между ними не имело ничего общего со здравым смыслом.

– Так ребенок от меня?

– А от кого ему еще быть? – спросила она так, словно разговаривала с дегенератом, чем опять взбесила его.

– Отлично. Это выяснили. Что дальше?

Она многозначительно глянула на живот, кушетку, мол, а есть варианты?

Внезапно он почувствовал, как уголки губ поехали в разные стороны. Все шире и шире, и вдруг совершенно неожиданно для себя самого рассмеялся. Громко, искренне и заливисто. Стало так легко, предельно просто и понятно. После долгих и кровопролитных боев, он наконец-то одержал полную и безоговорочную победу. Пожалуй, самую тяжелую и желанную в своей жизни. Теперь у него есть все: любимая женщина, семья и вот-вот родится ребенок. ЕГО ребенок.

Кристина ошарашенно наблюдала за веселящимся командором. И ни одно светлой мысли по этому поводу не было. Вот ей совсем несмешно!

– Иди сюда.

Один осторожный шаг вперед, второй, а затем одним смазанным, неуловимым движением ее сгребли в охапку и бережно прижали к железобетонному торсу.

Уткнувшись в пушистую макушку, Марк прошептал:

– Ты такая… МОЯ.

– А тыыыы… – ох, ей много чего было сказать.

Но сейчас в ласковых тисках его рук, ощущая нежные поглаживания по спине, которые словно говорили «я здесь, я рядом, теперь все будет хорошо», она наконец-то смогла сделать глубокий вдох. И он показался ей самым сладким, наполненным ЕГО ароматом. И пришло понимание, если окружающий воздух будет пахнуть Марком, если его руки всегда, как сейчас, будут окружать надежным кольцом, она никогда больше не останется одна, и никогда не испытает удушливое чувство страха и безысходности. Последние сомнения, барьеры рухнули. Остались только он и она, тесно-тесно прижимающиеся друг к другу,

Встретившись с ним взглядом, Кристина выдохнула со словами:

– Ты – мой кислород! И одновременно тот, кто может в любой момент перекрыть его. Не делай так больше… никогда.

В дымчатой радужке кружил безумный хоровод чувств. И еще не придумали такое слово, чтобы разом вместить все увиденное. Марк перебирал возможные варианты, но все они меркли. «Любовь» было бы слишком просто, «обожание» – плоско, «преданность» – слабо. Нет, ее глаза отражали нечто столь же безмерное, огромное, глубинное и непостижимое, как сама жизнь. И ответы на все его вопросы прошлые, настоящие и будущие. Он действительно стал для нее кислородом. Вне всяких сомнений.

***

Поскольку вопли стихли, докторица осторожно приоткрыла дверь палаты и заглянула. Увидев обнимающуюся парочку, выдохнула и со всей профессиональной прямолинейностью спросила:

– Рожать-то будем?

Краткая передышка вскоре закончилось, и началось ТАКОЕ, о чем командор Страхов еще долго не сможет вспоминать без содрогания, и что стоило ему первых седых волос на висках.

Через три чудовищных, полных ужасных мыслей и переживаний, часа Марк держал на руках новорожденную дочь. И завороженно рассматривал маленькое личико, темный пушок волос на голове, миниатюрные словно игрушечные пальчики. Ему казалось, он смотрит на самого идеального ребенка на свете. И впервые в жизни испытывал настоящий, всепоглощающий страх, а еще неуверенность, свою полную беспомощность и ничтожность. Как оградить ее от враждебного мира? Как защитить и сделать самой счастливой на свете? Дыхание то и дело перехватывало от этих чудовищно тревожных мыслей.

Кристина лежала, обессиленно откинувшись на подушки и, кажется, дремала. Но в какой-то момент он почувствовал ее взгляд. Сглотнув ком в горле, Марк спросил:

– У нас прекрасная дочь… как назовем?

Первым именем, о котором ей подумалось, когда доктор сообщила пол ребенка, – Маргарита. Но Кристина тут же отбросила эту мысль. Во-первых, нельзя вот так в лоб, Марк бы не одобрил. Во-вторых, называть ребенка в честь кого-то – дурная затея. Где-то она читала, что чадо все равно узнает историю появления своего имени, и так или иначе будет ассоциировать себя с тем человеком. И это неизбежно окажет влияние. Так что нет. Новая жизнь, новое имя, новая судьба. Однако… кое-что учесть определенно стоило.

Поэтому она тихо сообщила о своем решении:

– Марта.

Хм… Марк призадумался, вертя на языке имя, и все же решил уточнить:

– Необычное имя. Почему именно оно?

– Первые три буквы от имени отца. И последние две от имени «Рита», в память о ней.

Как? Как ей это удается? Кристина вновь парализовала его, задела самое потаенное и тщательно скрытое. Что-то происходило с ним. В эту самую секунду. Словно пришли в движение глубинные пласты. Сталкивались континенты, океанские течения меняли направления, старые разломы стягивались, постепенно засыпали ревущие вулканы. Ландшафт его души неизбежно менялся, из прежнего, истерзанного войнами, катастрофами, выпавшими на его долю испытаниями, рождался новый, прекрасный мир. Мир, где есть место солнцу, счастью, безмятежным, наполненным светом дням, мир, где поселилась самые крепкие, искренние чувства.

Не в силах вымолвить ни слова, Марк просто кивнул.

***

Обычно говорят: «умничка, ты справилась!». В ее случае это было: «чтоб ноги твоей здесь больше не было!». При выписке глаза докторицы метали молнии, посылая недвусмысленные сигналы. Кристина была абсолютно уверена, что после того, как они покинут больницу, ее закроют на карантин, а медперсонал уйдет в недельный запой. Ведь Марк достал всех до самых печенок несмотря на то, что с малышкой и с ней был полный порядок.

Кирилл тоже приехал на выписку. Долго рассматривал племянницу, затем смешно сморщил нос и поинтересовался:

– А когда она сможет ходить?

– Примерно через год.

Он разочарованно выдохнул и в который раз подумал, что безумно скучает по Рите. Ему очень ее не хватало. И хотя у него было много друзей, все же она была самой лучшей. Сейчас глядя сейчас на младенца, на безмятежные лица сестры и командора, он не мог отделаться от ощущения, что они предали Риту. Попросту забыли о ней и живут дальше. Далеко не сразу Кирилл смог смириться с новым челном семьи, и разглядел в ней тот же неугомонный, игривый характер, каким обладала его подруга. Но в конечном итоге он полюбил Марту как сестру и не счесть сколько раз впоследствии вступался и выгораживал хулиганку даже перед Кристиной и Марком.

После больницы командор привез их к своему дому и загадочно поманил за собой. С крошечным свертком на руках Кристина заинтригованно двинулась за ним. А когда очутилась в детской комнате, потрясенно огляделась. Здесь было все необходимое: кроватка с мягкими бортиками, куча погремушек в корзинке у окна, удобное мягкое кресло в углу, и она была уверена, в комоде и шкафу отыщется еще много интересного. Взглянув на стоявшего рядом мужчину, она почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слезы. Ведь такое невозможно организовать за три дня, а значит он все решил для себя гораздо раньше. И эта детская – не просто комната с вещами и мебелью, это его окончательное решение и предложение. Оно вмещало в себя обещание заботиться, что бы ни случилось, готовность взять на себя ответственность за всех них. В этот момент ее сердце пропустило сотни ударов, и принялось отстукивать сотни «ДА!».

Переложив малышку с рук в кроватку, она подошла к нему и крепко обняла.

– Спасибо тебе. За все.

Марк провел ладонью по шелковистым волосам и вздохнул.

– Поживем здесь до переезда. А за это время в Новгороде подготовят для нас квартиру.

Едва это услышав, Кирилл камнем рухнул на пол. В него тут же метнулись два встревоженных взгляда.

– Кирик? – донесся напряженный голос сестры.

– Я абсолютно, полностью парализован. – раздался загробный голос. – Простите, но мои вещи придется перетаскивать вам. И сюда, и в Новгород.

Марк лишь сокрушенно покачал головой. Какой все же находчивый и нескучный парень. Весь в сестру. Ох, уж эта несносная кошкинская семейка. Но ведь он сам на это подписался, так что и жаловаться нечего. А вот воспитывать, пожалуй, стоит. Всех.

– Отставить, солдат. – раздался его нарочито серьезный голос. – К вечеру с личными вещами явиться в свою прежнюю комнату без лишних разговоров.

– Это несправедливо! За эксплуатацию детского труда должно быть наказание!

– Давай лучше сосредоточимся на поощрении за выполненное задание, – дал подсказку Марк.

Мальчишка быстро смекнул что к чему и довольно резво для парализованного вскочил на ноги.

– Как насчет нового футбольного мяча?

– Будет тебе мяч.

Приободренный удачными переговорами, Кирик вылетел из комнаты и помчался к таунхаусу.

Тем временем Марк подошел к комоду и подхватил, лежавшее на матовой поверхности украшение. Через пару секунд оно плавно опустилось на шею девушки, на свое законное место.

Кристина дотронулась до прохладного металла, чувствуя, как все внутри нее вновь начинает кровить. И не только от скорби по Рите, ведь неизвестно, смирился ли с потерей Марк, и какой теперь он видит ее роль в той трагедии. Они не успели толком поговорить об этом. Или не хотели… слишком тяжело было вспоминать о тех днях, все еще тяжело. Застегнув цепочку, командор обошел Кристину и встал напротив, так близко, что горячее дыхание коснулось ее кожи. Аккуратно поправил кулон и встретился с ней взглядом.

Танцевали солнечные зайчики по персиковым стенам, в обнимку с ветром у окна вальсировала белая прозрачная занавеска. За окном плыл безоблачный июльский день, пропитанный зноем и дурманящими запахами леса. А Кристина смотрела на бескрайний лазурный океан, раскинувшийся в его глазах. На идеально-ровной поверхности ни волны, ни волнения. Абсолютный штиль. Он отпустил. Смирился с неизбежным, утихомирил внутренний ураган, избавился от обломков после крушения и готов был двигаться дальше. С ней на борту. Это Кристина поняла, столь же отчетливо.

Гулко сглотнув, она спросила:

– Где ты нашел его?

– В строительной бытовке.

Она трепетно погладила ангелочка и грустно улыбнулась.

Она всегда будет с нами.

Ей не нужно было говорить об этом вслух. Как и о том, что она любила Маргариту всем сердцем и после ее смерти страдала не меньше. Марк всегда это знал. Но не всегда мог контролировать шквал собственных эмоций, просто потому что был человеком. Всего лишь человеком. Да, непростым и обладающим куда более устойчивой психикой и несгибаемым характером, чем большинство людей. Но, как бы ни старались окружающие приписать ему невероятные качества, тем не менее он тоже мог ошибаться, чувствовать и даже полюбить, да так сильно, что бесперебойно искрило сердце.

Заправив выбившийся локон за ухо, он медленно провел подушечками пальцев по девичьей щеке. И поцеловал. Не было жадного нетерпения и желания что-то доказать, подавить, заставить. Это был поцелуй – договор. Пропитанный нежностью, лаской, неторопливый и бесконечно мягкий. Марк окутал ее бархатом, теплом своего тела, запахом, легкими касаниями и посылал такие желанные и правильные сигналы «я с тобой», «ты мне нужна», «ты удивительная и потрясающая», «я люблю тебя», «мы больше никогда не будем порознь», «доверься». И она впитала их душой и телом, открылась, впустила и ответила согласием по всем пунктам.

Марк отрывался от нее неохотно, как человек после долгой и мучительной разлуки, но его ждали дела, скопившиеся за последние трое суток.

– Ладно, осваивайся. Мне нужно ненадолго вернуться в кабинет. Увидимся вечером.

Согласный кивок и миллион сверкающих звёзд в ее глазах были ему ответом.

***

В следующие три часа он без устали разгребал дела. Вопросы, встречи, проблемы, отчитывал нерадивых подчиненных и так задолбался, что к девяти вечера откупорил бутылку коньяка и первый стакан опрокинул залпом.

Поздравительная радиограмма от Рокова пришла еще вчера. Друг был краток и прямолинеен, как обычно. Его послание содержало всего шесть слов:

«Вы оба заслужили счастье. Береги ее».

Скользнув взглядом по листку бумаги, Марк в который раз хмыкнул и достал второй стакан. На размышление ушла ровно секунда, еще через минуту в кабинет вошел Кожин. Если и удивился непривычному виду босса, то вида не подал.

– Поздравляю, командор.

Марк отсалютовал бокалом с коньяком и кивнул на второй. Кожин как никто другой заслуживал разделить с ним радость этого события, ведь бедняга наблюдал всю историю от начала до конца. Страшно подумать, чего ему это стоило. А кроме того, Марк не забыл, как тот самоотверженно закрыл собой Кристину, когда сам командор был не в себе. Другие сказали бы: похвальная, безрассудная смелость. Но Марк слишком хорошо понимал, что за этим кроется на самом деле. Преданность, готовность подхватить в тяжелый момент, и невзирая на опасности и риски поступить согласно чести. Поэтому сегодня Страхов наплевал на субординацию, звания, сегодня он хотел поблагодарить майора. И заручиться его поддержкой на будущее, как верного коллеги и, как друга. Он достаточно хорошо успел его узнать, чтобы понимать – такой не станет спекулировать на дружбе и лояльности. Для него это приятный и почетный бонус, который не повлияет на главное.

– Майор, присаживайтесь. Хотел поблагодарить вас. И выпить за ваш второй экипаж. У вас отличная семья, настоящий тыл.

– Спасибо, командор. Рад, что в вашем тылу прибавление.

Они неторопливо смаковали коньяк, обговаривая текущие дела и заглядывая немного вперед. В какой-то момент Кожин кинул быстрый, испытывающий взгляд на командора и все-таки решился задать давно мучивший вопрос:

– Эти шрамы на руках Кристины… то, о чем я думаю?

– Да.

– Так значит CAT не просто название.

– Не просто.

Он ничего не делал просто так, пора бы уже запомнить. Получив подтверждение своим догадкам, майор лишь покачал головой, удивляясь превратностям судьбы.