Мимикрия (СИ)

12. Хогвартс

Ожидания других растут, как у фаланги аппетит,

И твои чувства переварятся внутри

— Я думаю, крестраж в Хогвартсе.

Гарри смахнул с рукава своей мантии чёрную сажу в камин. Драко молчаливо проследил за этим действием, отмечая, что следует попросить Хуки почистить топку изнутри.

— Ты уверен?

— Нет, но Панси была там как раз в то время, когда Тёмный Лорд проверял свои крестражи. Это просто подозрение.

Гарри недоверчиво посмотрел на Драко.

— Думаешь, Волан-де-Морт доверяет тебе меньше, чем Паркинсон?

Малфой не сдержал себя и, прикрыв глаза, приглушённо рассмеялся, пряча руки в карманы мантии. Было холодно, и он так и не разделся, когда вернулся домой из Министерства.

— Тёмный Лорд доверяет любому больше, чем мне.

— Из-за меня?

— Ты — не центр Вселенной, Поттер, как бы тебе того ни хотелось, — Драко покосился на портрет в углу зала. — Из-за него.

Люциус скривил лицо в ответ на насмешливый взгляд сына и отвернулся.

— Что ж, — Гарри выпрямился, — раз есть вариант, что крестраж в Хогвартсе, значит, нам нужно как можно скорее это проверить.

— Удачи, — Драко опустился на диван, кутаясь в мантию. Сегодня он собирался перечитать полюбившийся том «Загадочных зелий», разбавив одинокий вечер парой стаканов огневиски. Но Поттер решил нарушить его планы: он схватил Драко за предплечье и силой поднял его с дивана. — Ты что творишь? — с недовольством зашипел Малфой.

— У меня есть аппорт-ключ в кабинет МакГонагалл.

— Мои поздравл…

Драко не успел договорить, потому что Гарри, блеснув глазами, сжал его руку; всё вокруг расплылось и закрутилось с немыслимой скоростью. Раздался громкий хлопок, и Малфой вздрогнул, оборачиваясь. Чёртов Поттер притащил его в чёртов Хогвартс. Драко огляделся: коморка, в которой они очутились, едва ли вмещала в себя кровать и шкаф. Даже собственного камина не было.

— Гарри! — Профессор МакГонагалл постарела. Драко и раньше считал её многовековой женщиной, но сейчас её глаза, прежде наполненные жизненной мудростью, поблёкли, выражая лишь бесконечную боль и горе. В школе заменили почти всех несогласных профессоров, а директором сделали человека, чьё имя Малфой так и не запомнил, и лишь Минерва МакГонагалл осталась в стенах Хогвартса, пытаясь всеми силами уберечь учеников от бессмысленной жестокости. — Мистер Малфой? — строго добавила она, недоверчиво осматривая Драко с ног головы. Он машинально поёжился, припоминая ненавистные уроки Трансфигурации.

— Драко на нашей стороне, профессор, — тут же сказал Гарри. — Многое изменилось с нашей последней встречи. — МакГонагалл перевела взгляд на Поттера:

— Что вас сюда привело?

— Мы думаем, Он снова спрятал крестраж здесь.

Профессор задумчиво кивнула.

— Даже если и так, боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

— Мы попробуем поискать в значимых для Него местах. Может, что-то найдётся, — уверенно сказал Гарри, доставая буквально из ниоткуда мантию-невидимку. Драко поджал губы, надавливая зубами на тонкую чувствительную кожу: он до мучительной тошноты ненавидел Хогвартс и всё, что с ним связано. Будь его воля, он сжёг бы это проклятое место дотла вместе с гриффиндорской башней, Выручай-комнатой и ванной старост. Драко совершенно не питал к этому месту высоких ностальгических чувств и не раз размышлял о том, что было бы, если бы Люциус настоял на своём, и отправил своего сына учиться в Дурмстранг: подальше от гриффиндорцев, Дамблдора и Поттера, — однозначно жизнь Драко сложилась бы куда лучше.

Малфой хотел бы уйти домой прямо сейчас, но он слишком хорошо понимал, что споры с упрямым Поттером ни к чему не приведут. Ему ещё ни разу не удалось одержать верх.

— Будьте осторожны, отбой был всего полчаса назад, — предупредила МакГонагалл.

Драко не ожидал, что вместится под мантию, и до конца надеялся на обратное. Но мантия-невидимка будто бы стала больше, и потому Драко молча следовал за Гарри, стараясь держаться от него настолько далеко, насколько это возможно.

— Драко, ты не мог бы идти рядом? — недовольно пробубнил Поттер, хватая Малфоя за руку и притягивая того ближе.

Нарастающее уныние тонкой полоской губ отразилось на лице Драко. Сумрак, заполнивший Хогвартс, только придавал ему мрачности. Малфой прекрасно знал, куда ведут эти витиеватые коридоры, по которым его тащил Поттер: холодные слизеринские подземелья. Гарри двигался подозрительно уверенно, будто хорошо знал дорогу к гостиной змеиного факультета и ходил по этому пути не раз. Гарри и Драко зашли в тупик, и Малфой застыл, глядя на голую стену.

— Как думаешь, какой пароль?

— Ты совсем идиот, Поттер? — Малфой покосился на Гарри. — Пароль меняется каждые две недели, откуда же мне знать.

— Может, у вас есть какие-то устойчивые выражения.

Драко цокнул языком.

— Поттер — придурок, — чуть громче сказал он, но проход не поддался. — Прости, я сделал всё, что мог.

Драко был готов к громкой ссоре, перерастающей в жестокую драку с окровавленными носами и глубокими гематомами, какие не раз бывали здесь, в хогвартских коридорах и кабинетах, но школьное время прошло. Гарри легко улыбнулся, и Драко с большими усилиями подавил свою ответную улыбку.

— Значит, подождём, пока кто-нибудь выйдет или зайдёт, — пожал плечами Поттер. — Обход старост как раз закончится к десяти.

Он потянул Драко за собой к стене и сполз на пол, устраиваясь поудобнее. Малфой вынужденно опустился рядом, поправляя мантию-невидимку над головой. Да, его вечер пошёл совсем не по плану. Драко опустил плечи, отворачиваясь к пустому коридору.

— Насчёт письма… — начал он, до конца не зная, что собирался сказать. Следовало извиниться за недостойное поведение: эта глупая ссора застряла комом посреди горла, и Драко никак не мог выбросить её из своей головы.

— Забудь, — ответил Гарри. — Прости, что был груб.

Драко кивнул, рассматривая знакомую темноту, отметая любые воспоминания, закрадывающиеся в его разум. Подземелья находились глубоко под Чёрным озером, и сюда совсем не пробирался лунный свет. Хогвартс — ужасное место.

— Думаешь, мы ждём не зря? — спросил он.

— Не знаю. Но ведь нужно с чего-то начать. Насколько помню, у вас не такая уж и большая гостиная, так что мы быстро её осмотрим.

— Что? — Драко посмотрел на Поттера. — Ты бывал в нашей гостиной?

— Всего один раз. С тобой, — Поттер хмыкнул, и Малфой с непониманием нахмурился: он не припоминал ничего подобного.

— О чём ты?

— Я был здесь на втором курсе под оборотным зельем в образе Гойла, а Рон был Крэббом. Мы пытались выяснить, знаешь ли ты что-то о наследнике Слизерина.

Малфой шумно фыркнул, прищурившись. Поттер — хитрый жук! И это — образцовый гриффиндорец? Ему прямая дорога на Слизерин.

— Надеюсь, я не наговорил ничего лишнего.

— Только бахвалился и как обычно болтал обо мне, — Гарри шутливо наклонил голову набок, кратко смочив сухие губы языком. Драко досадливо вздохнул: к его большому сожалению, это было похоже на правду.

— Тра-та-та, тру-ту-ту! Я вас вижу-у-у! — раздалось писклявое пение. Между лицами Гарри и Драко вылезла бледная голова, заставляя их испуганно отшатнуться в разные стороны. Обладатель головы лукаво улыбнулся, поворачивая её из стороны в сторону и разглядывая озорными глазами то одного, то другого. — Кто это тут у нас? Да это ведь мой старый друг-горшочек! И его трусливый враг! — Пивз подмигнул Малфою. — Или уже не враг?

Драко недовольно поморщился: ещё чего не хватало, так это нарваться на неугомонного полтергейста. Гарри закатил глаза.

— Так что же мы тут делаем, друзья мои? Прячемся? — Пивз уселся перед Поттером и Драко, поправляя шёлковую ткань над собой. — Тесновато. Или так задумано?

— Пивз, не вынуждай меня снова использовать то самое заклинание, — строго сказал Поттер.

Пивз громко охнул, неприязненно сощурился, а потом со всей силой пнул ногой Гарри по коленке, вскакивая с места. Тот зашипел от боли.

— Ах так, Потти?! А я думал, мы с тобой друзья! — полтергейст вздёрнул нос и, показав язык, растворился в следующую же секунду. Драко удивлённо приподнял бровь.

— Однажды я приклеил его язык к нёбу, — объяснил Поттер, потирая коленку, на что Драко непроизвольно улыбнулся. Он и сам мечтал сделать что-то подобное. Хотя надо отдать должное, Пивз его особо сильно не доставал, и Поттеру прилетало куда больше. Полтергейст явно испытывал к Гарри особую симпатию.

— Весьма достойно.

По коридору тихим эхом раскатились первые звуки шагов, и стало ясно, что кто-то приближается. Гарри потянул Драко за руку, поднимаясь с пола, и поправил мантию. Довольно взрослый темноволосый парень в слизеринской форме прошёл мимо них, остановился у тупика, на всякий случай обернулся и, не обнаружив никого за собой, чётко произнёс: «Слава Тёмному Лорду». Малфой неслышно цокнул языком: какая банальность, в его время Слизерин отличался большей оригинальностью. Проход открылся, и Драко с Гарри успешно проскользнули в гостиную.

В комнате было прохладно: все ученики уже спали, и согревающие чары не работали. Староста Слизерина прошёл в спальню для мальчиков и закрыл за собой дверь. Гарри сбросил мантию, чтобы было удобнее рыться в шкафчиках письменного стола, а Драко подошёл к камину, тут же вспыхнувшему согревающим огнём.

Ничего не изменилось. Всё те же кожаные диваны, вычурные гобелены и холодное зелёное освещение. Красиво. И мрачно.

Возвращаться в такие места всегда сложно. Гостиная служила для Малфоя единственным безопасным местом во всём замке — местом, где он точно не столкнётся с Поттером (и, как оказалось, даже эта безопасность была мнимой). Но тогда Драко об этом не знал и именно здесь выплёскивал всё накопившееся недовольство на своих друзей. Высокомерно водил носом, выдумывая планы, как проучит бестолкового Поттера и всех, кто осмелится хоть что-то сказать в сторону Драко. Сейчас это казалось таким по-детски наивным.

Гарри всё же предложил Драко не стоять столбом и присоединиться к поискам. Но это, ожидаемо, ни к чему не привело. Ни в гостиной, ни в кабинетах профессоров, нигде в подземелье не нашлось ничего по-настоящему мрачного. Хотя, конечно, тёмных артефактов здесь хранилось достаточно. Пару раз на своём пути Драко и Гарри встретили новых профессоров Хогвартса, но те были слишком заняты собой, чтобы обратить на суетливый шорох внимание, и потому Поттер с Драко остались незамеченными. Гарри предложил дойти до Астрономической башни — но Малфой категорически отказался от этого предложения («Если тебе так неймётся, Поттер, иди без меня»), и было принято решение сначала заглянуть в Большой зал. Драко и Гарри повезло — в Большом зале никого не было.

Поттер смело опустил мантию, оставляя её на ближайшем столе, как только закрылась дверь за их спинами, и направился к профессорскому столу. Драко остановился у входа, окидывая помещение взглядом. Теперь зал не казался таким огромным: может, потому что сейчас была ночь, и темнота съедала пространство, а может, потому что впервые он оказался здесь совсем маленьким ребёнком.

Драко неспешно двинулся к слизеринскому столу.

Он помнил, как первый раз прошёл по этому залу в компании своих друзей, восхищаясь звёздным небом и тонкими свечами под потолком. В тот момент всё казалось по-настоящему сказочным и необычным, даже самая простая магия, которую он до этого уже сотни раз видел на приёмах в Малфой-мэноре. Неподалёку шёл Гарри Поттер, пару часов назад отказавший ему в дружбе, но тогда Драко почему-то думал, что сможет исправить это глупое недоразумение.

Малфой медленно провёл пальцами по гладкому деревянному столу, и грустная ухмылка украсила его лицо — здесь он сидел все свои школьные года, ел лучший в мире яблочный пудинг и пил сладкий тыквенный сок, веселясь вместе со своими однокурсниками. Драко посмотрел вперёд, на гриффиндорский стол: Гарри всё школьное время сидел практически напротив него и постоянно сверлил холодным ненавидящим взором. Маленький Драко даже не знал, за что Поттер так сильно его невзлюбил. Но Гарри с первого учебного дня смотрел на него с искренней неприязнью; а после — Малфой мстил как мог, и, если он мог испортить Поттеру обед своими едкими комментариями, это была огромная победа. Драко перевёл взгляд на вход в Большой зал. Как встречали новых учеников последние два года? Такими же шумными овациями? Теперь в Хогвартс не принимали маглорождённых, и количество учеников в разы сократилось. Теперь на занятиях вместо звонкого смеха звучали непростительные заклинания, когда преподаватели жёстко проучивали двоечников, оставляя на их телах грубые шрамы. Драко приложил к этому свою руку. Стоило остановиться ещё тогда, в тот самый день, когда у него ещё оставался шанс сделать правильный выбор.

Хватило одного взгляда, чтобы Поттер понял, кто проклял молодую ведьму. Драко сорвался, почти бегом направляясь подальше, чувствуя, как его трусит, как сжигает руку ненавистная метка. Ему стало чуть лучше, лишь когда он нащупал пальцами ледяной камень раковины — всего на секунду стало проще, но уже в следующее мгновение к горлу подступила истерика. Драко стянул с себя безрукавку в надежде, что это спасет его от удушья, включил воду и поднял взгляд на зеркало над раковиной. Малфой не узнал себя: тревога искромсала его губы, а глаза наполнились ужасом.

Драко не выдержал. Кратко ополоснув лицо, он затрясся сильнее, выпуская наружу скопившиеся слезы — так долго он себе этого не позволял, пытаясь держать лицо перед своими однокурсниками, несмотря на гадкие обжигающие мысли, буквально сжирающие его душу.

Зачем?

Драко едва слышно замычал, кусая сухие губы.

— Я знаю, это ты, Малфой, — Драко замер: истерика вмиг отпустила, и страх всецело её заменил. Конечно же, это Поттер. И разумеется, он всё понял. А разве могло быть иначе? Драко развернулся, покрепче сжав зубы, чтобы Гарри даже не смел подумать, что Малфой слаб. — Ты ее проклял, да? — холодно спросил Поттер. Он стоял в нескольких метрах, крепко сжимая в руке волшебную палочку.

— Эй, — тёплая ладонь коснулась плеча Драко, заставляя его обернуться. Гарри беспокойно заглянул в его глаза. — Всё хорошо?

— Конечно, — «всё хорошо, Поттер», — хотел едко ответить Драко, но на первом же слове его голос неожиданно надломился, и Малфой понял, что в глазах стоят непрошеные слёзы. Рыдать перед Поттером — унижение, и уже однажды он чуть не был пойман за этим позорным делом. Драко попытался отвернуться, но Гарри вдруг притянул его к себе, смело обнимая. Он осторожно провёл по спине Малфоя, успокаивая, и другой рукой забрался в его волосы, прижимая к себе ближе. Возмутительно! Драко хотел было оттолкнуть идиотского Поттера подальше и дать ему понять, что тот не имеет права вести себя с ним как с куклой, но вместо этого молчаливо уткнулся в плечо, вытирая мокрые глаза о бархатную ткань и вдыхая смешанный аромат леса, Поттера и одеколона самого Драко, въевшийся в мантию. Размеренное горячее дыхание коснулось шеи, и уютное спокойствие вязкой жидкостью растеклось по душе, расслабляя напряжённое тело. Драко услышал, как путается неровный стук его сердца с ритмичным сердцебиением Поттера.

— Всё будет хорошо, — сказал Гарри. Драко тихо выдохнул, закрывая глаза, крепче прижимаясь лбом к плечу Поттера, и поднял руки, нерешительно хватаясь за его спину, обнимая того в ответ.

Проклятье.

Всё будет плохо. При любом раскладе.

Драко не мог этого отрицать — он просто не мог врать себе. Он будто снова играл с Поттером в квиддич. Гарри взлетал всё выше, стремительно двигался в своём вымышленном полёте, выпрямив метлу строго вверх, мёртвой хваткой уцепившись за Драко; и тот вынужденно летел следом, задыхаясь от интенсивного потока ветра, больше всего на свете боясь сорваться с метлы. И как только Гарри разожмёт руку, твёрдо удерживающую Малфоя, Драко, несомненно, упадёт камнем вниз. А Поттер его обязательно сбросит, как мешающий груз, как только взлетит достаточно высоко. Ведь в игре в квиддич побеждает только одна команда. А ничья — это просто не их история.

Драко зажмурился, поджимая губы. Любить Поттера — самоубийственно. Любить Поттера — губительно и больно, а в жизни Драко и без того слишком много терзающих чувств. Он должен запретить себе чувствовать к Гарри хоть что-то. Малфой сжал под пальцами тёплую ткань мантии, ощущая, как по телу прошла мелкая дрожь, отзываясь гулкой ломотой в фалангах.

Чёрт возьми, ему нельзя его любить.

— Хо-хо-хо, какой момент! Был врагом, теперь — бойфренд! — Гарри резко дёрнулся, и Малфой тут же отстранился. Кусок сухого хлеба попал Поттеру прямо в щёку, и Пивз заливисто рассмеялся.

— Я клянусь… — строго начал Гарри, доставая палочку из кармана.

— Подожди, — остановил его Драко. — Пивз, ты ведь знаешь обо всём, что происходит в замке. Ты видел здесь Панси Паркинсон две недели назад?

— Конечно же я растреплю о ней первому встречному! Я ведь не кретин! Ты за кого меня принимаешь, блондинчик?

Гарри переглянулся с Драко.

— Куда ходила Панси?

— В кабинет директора, конечно! — недовольно пробурчал Пивз, снова бросая в Гарри хлеб, но на этот раз тот увернулся. — Как жаль, что теперь там живёт мерзкий старикашка вместо достопочтенного профессора Дамблдора, — полтергейст фальшиво вздохнул.

— Поможешь нам выманить его? — спросил Гарри.

Пивз прищурился на мгновение и в следующее мгновение задорно рассмеялся, снова бросая в Поттера сухую корочку.

Пивз слетел вниз по лестнице, громко хохоча. Он подмигнул притаившимся за колонной под мантией-невидимкой Драко и Гарри и кинулся в противоположную сторону.

— Ах ты, чёртов засранец! — по винтовой лестнице скатился тучный мужчина, еле помещавшийся в проход. — Иди-ка сюда! — он бросился за полтергейстом, гневно кидая в того проклятья.

— Скорее, — прошептал Гарри, утаскивая Драко наверх, — не думаю, что это надолго.

Гарри направил Драко изучить спальню директора, и Малфой суетливо поднялся в отдельную комнату, стараясь не касаться ничего лишнего. От него мало пользы — он совсем не ощущал «мрачной» ауры, исходящей от крестражей. Но раз уж Драко оказался здесь, он старался хоть немного быть полезным. Под кроватью Малфой нашёл несколько безделушек, почти сухой лимонный мармелад и письмо, подписанное Панси Паркинсон. Драко нахмурился, разглядывая аккуратно надорванный конверт, и не долго думая сунул его в карман брюк.

— Драко! — раздался громкий шёпот снизу. Малфой выглянул из спальни директора: Гарри стоял около белого каменного сосуда, внутри которого плавно двигалась серебристая жидкость. — Я думаю, он здесь.

Драко спустился по лестнице, оказываясь рядом с Поттером.

— В Омуте памяти? — неуверенно произнёс он. — Нам что, нужно вылить жидкость, чтобы его достать?

— На дне ничего нет, — Поттер напряжённо нахмурился, — но я чувствую, что он здесь. Это трудно объяснить.

— Так что нам делать?

— Почему этот мерзкий полтергейст всё ещё в замке?! — взвыл директор, подходя к двери. Гарри тут же расправил мантию-невидимку, пряча под неё себя и Драко, притягивая того за талию к себе. Директор ворвался в кабинет. Его лицо раскраснелось и покрылось крупными каплями пота. — Убью! — он завернул рукава, и Драко тут же метнул взгляд на предплечье (теперь эта привычка навсегда останется с ним): чёрная метка ожидаемо украшала руку директора. Пожиратель шумно вздохнул и поднялся по лестнице, скрываясь в спальне.

— Предлагаю сначала уточнить у Гермионы, — прошептал Гарри на ухо Драко, вызывая у того кусачие мурашки, пробежавшие по позвоночнику вниз, застревая на том самом месте, где лежала рука Поттера.

Малфой согласно кивнул, глядя на заворачивающийся клубок дыма в Омуте памяти.

— Гермиона сейчас спустится, — сказал Гарри, усаживаясь за стол. Драко рассматривал розовую пряжу на коленях Полумны, которая была единственной, кто ещё не спал в штаб-квартире Сопротивления. Она сидела на кухне в розовых очках в форме сердец и активно перебирала спицы в своих руках. Вязаный шарф получался пушистым, объемным и совершенно не подходящим ни к одному наряду, но умелые движения Полумны завораживали, и потому даже уродливый шарф казался не таким уж нелепым.

— Я бы выпила сока, — вдруг произнесла она, останавливая импровизированный танец пальцев. Полумна отложила спицы с шерстью и подошла к белому шкафу. — Драко, какой предпочитаешь?

— Он любит тыквенный, — легко ответил Поттер, дотрагиваясь до розовой пряжи кончиками пальцев, проверяя её на мягкость. Драко перевёл на Гарри удивлённый взгляд. Его любимый сок — не секрет, но откуда Поттеру это знать? Однако Полумну это откровение ни коим образом не смутило, она легко улыбнулась и достала из белого ворчливого шкафа кувшин с рыжей жидкостью.

Гермиона спустилась через пару минут; она была одета в лёгкую мантию, а её волосы пребывали в полнейшем хаосе — вероятно, Грейнджер уже видела десятый сон, когда Гарри и Драко появились в доме. Девушка села напротив них, сосредоточенно переводя взгляд с одного на другого.

— Итак, вы были в Хогвартсе, — её тон выражал крайнее недовольство.

— Верно, — кивнул Поттер.

— Гарри! — Гермиона легко ударила его по руке, лежащей на столе. Тот поморщился, пряча её под столом. — Почему ты не предупредил? Могло произойти всё, что угодно!

— Но ведь ничего не произошло, — глупо возразил Поттер, и Малфой на это слабо улыбнулся уголками губ. Непривычно быть по эту сторону приключений, но Драко соврёт, если скажет, что ему это не нравится. Гермиона бросила на Гарри прожигающий взгляд.

— Я понимаю — Гарри, ему вечно неймётся! Но ты, Малфой, как на это пошёл? Там могла быть ловушка. Вас могли увидеть. Всё, что угодно! — повторила Гермиона, взмахивая руками.

Драко почувствовал зарождающееся недовольство: он мог простить подобный тон ограниченному кругу лиц — а после смерти родителей почти никому. И уж Грейнджер абсолютно точно не входила в число близких ему людей. Какой бы умной и внимательной она ни была, Малфой в нравоучениях не нуждался.

— Грейнджер, уймись, ничего плохого не произошло. Нас никто не видел.

Гермиона тяжело вздохнула, качая головой. Полумна поправила очки на носу и снова активно заработала спицами.

— Расскажите всё по порядку.

Гарри уделил скрупулёзное внимание каждой незначительной детали, пересказывая Гермионе все произошедшие события так, будто читал доклад по Зельеварению профессору Снейпу, опустив разве что двусмысленные шуточки Пивза и объятия в Большом зале. Гермиона слушала внимательно, иногда кивая своим мыслям, которые, Драко был уверен, спешили вперёд рассказа её друга. Когда Поттер закончил, Грейнджер задумалась на несколько минут, а потом вдруг поджала губы.

— Гарри, мы не могли бы поговорить наедине? — спросила она. Стало очень неприятно: Драко досадливо скрипнул зубами.

Он принимал активное — самое активное — участие во всей этой вакханалии, и даже после всего, что он сделал, ему не хотели доверять. Гарри неуверенно взглянул на Драко, словно извиняясь, но всё же согласился, и они вместе с Гермионой вышли из кухни, плотно закрыв за собой дверь.

— Кажется в твою голову попал мозгошмыг, — не отрываясь от вязания, произнесла Полумна.

— Мозгош… что? — переспросил Драко и перевёл взгляд с закрытой двери на девушку. Она тепло улыбнулась, подняв глаза на Малфоя.

— Маленькое существо, которое залетело в твою голову и размягчает тебе мозг. В последнее время с тобой часто такое случается.

Драко откинулся на спинку стула. В его голову, кроме глупых мыслей, никто не попадал — это уж он знал наверняка. И о мозгошмыгах он никогда не слышал. Скорее всего, это очередная выдумка сумасбродного семейства Лавгуд.

— Зачем тебе очки? — спросил Драко. На самом деле ему было всё равно, но непринуждённая беседа требовала продолжения.

— О, — Полумна провела изящной ладонью по розовой шерсти. — Это для моего шарфа. Так лучше видно любовные нити.

— Любовные нити?

— Это мой подарок Невиллу.

Малфой покосился на получающееся жуткое изделие. Откровенно говоря, Невиллу он не завидовал. Полумна сняла очки и протянула их Драко.

— Попробуй.

— Нет, спасибо.

— Смелее. Нити очень красивые.

Полумна наверняка лукавила. Её улыбка не казалась искренней, и в Драко взыграло праздное любопытство. Он фыркнул, изображая, что это не меньше, чем насильственное принуждение, и надел розовые очки на нос.

Под руками девушки действительно серебрились тонкие светлые нити. Они мягко переливались на свету, переплетаясь друг с другом и образуя собой дополнительный ряд в розовом шарфе. Драко с удивлением хмыкнул, рассматривая мягкое свечение: прежде он не встречал ничего подобного.

— Невилл всегда будет чувствовать мою любовь, когда будет надевать этот шарф. Что бы ни случилось.

Драко вернул взгляд на Полумну. Удивительно, как в этом грязном разрушающемся мире кто-то способен найти себе пару. Малфой никогда не размышлял об этом всерьёз — он привык к одиночеству, но почему-то сейчас стало ужасно тоскливо. Может, потому что в его подсознание прокрался Поттер.

— Ты светишься голубым цветом.

— О, — Полумна немного смущённо улыбнулась, сжимая пряжу между пальцев. — Приятно знать, Драко, что ты хорошо относишься ко мне.

— Очки показывают что-то ещё?

— Да. Если ты видишь человека, объятым голубым огоньком — значит, ты расположен к нему, зелёным — ты испытываешь к человеку глубокие дружеские чувства. А розовым — ты в него влюблён. Я сама их наколдовала.

Драко неопределённо кивнул: о таком артефакте он не слышал, хотя у его отца была огромная коллекция самых необычных вещиц. Когда всё кончится, Полумне стоит заняться продажей этих очков. Такое наверняка оценит публика, особенно подростки. Драко уже хотел снять очки, когда за спиной раздалось:

— Итак, у Гермионы есть версия, — Малфой растерянно посмотрел на Поттера. Тот замер, заметив на лице Драко необычный аксессуар. Гарри усмехнулся, и вокруг него вдруг вспыхнул ярко-розовый огонь, очерчивающий плечи, шею и скулы и путающийся в тёмных волосах. Драко испуганно вздрогнул, жмурясь, и нервно стянул с себя очки. Бред.

— Тебе идёт, — шутливо отметил Гарри, вызывая вспышку неуместного смущения. Полумна всё это подстроила, не иначе.

— Они сломаны, — Драко одним резким движением сунул очки обратно девушке в руки. Та задумчиво нахмурилась, оглядывая розовые стёкла с разных сторон.

Малфой выпил ещё один стакан холодного тыквенного сока, пытаясь заглушить рвущиеся сквозь блокаду мысли. Эти очки — лишь очередной несуразный аксессуар несуразной семейки, верящей во всякие небылицы. И конечно то, что от Гарри исходило розовое свечение, совершенно ничего не значит. Драко ведь в него не влюблён. Возможно, Полумна специально исказила его сознание, чтобы Малфой очаровался Поттером и позже не предал их чёртово Сопротивление. В этом есть смысл. Пусть эта версия и звучит как-то неправдоподобно.

Гермиона вернулась через минуту с тяжёлой книгой в руках. Она развернула её на столе ровно посередине и принялась листать пожелтевшие страницы. Полумна, наконец убедившись, что её очки в полном порядке, снова надела их на себя. Драко предпочёл это проигнорировать.

— Нашла, — кивнула Гермиона, двигая пальцем по строчкам. Гарри тут же наклонился над столом, приподнимаясь со стула, будто способен читать перевёрнутые буквы. — «Возможно ли поместить предмет в воспоминание? Такое действие является возможным. Для его совершения необходимо учесть следующие факторы. Во-первых, диаметр Омута памяти, в котором планируется использовать воспоминание, должен быть не менее тридцати двух дюймов. Во-вторых, вес предмета не должен превышать семь унций. В-третьих, при необходимости забрать предмет из воспоминания следует использовать тот же Омут памяти, который был задействован при погружении данного предмета. Хранение воспоминания с предметом внутри головы строго запрещено. Невыполнение правил, приведённых выше, может окончиться летальным исходом», — Гермиона подняла взгляд на Поттера.

— Ничего не понял, — тот сдвинул брови, возвращаясь обратно на своё место.

— Мы должны найти воспоминание Сами-знаете-кого, — Полумна беспечно улыбнулась. Драко покосился на неё, поражаясь её спокойствию. Конечно, ведь не ей предстоит этим заниматься. Малфой даже знает, на кого это захотят повестить.

— Вы же понимаете, что это невозможно? — он нервно усмехнулся, на что Гермиона пожала плечами.

— Нам придётся, — она прикусила губу. — Тебе придётся.

Ещё бы.

— Это воспоминание хранится либо где-то очень далеко, — протянула Полумна, стягивая очки, — либо у Сами-знаете-кого в кармане.

— Он хранил свой крестраж под своими ногами… — вдруг сказал Гарри, тут же объясняя: — Нагайна, — сидящие за столом кивнули. — Я думаю, здесь тот же случай.

— Предлагаешь мне залезть к Нему в карман? — Драко фальшиво улыбнулся. К горлу подступала привычная тошнота, появляющаяся каждый раз, когда речь заходила о Тёмном Лорде.

— Сначала нужно узнать, правы ли мы в том, где хранится воспоминание, — Гермиона задумчиво пробежалась по строкам книги ещё раз. — Оно точно не в его голове, а значит — найти его возможно.

Драко повёл носом, мелко морщась. Ему даже не хочется думать о том, на что рассчитывает Сопротивление. Непосредственный доступ к Волан-де-Морту и его «карманам» есть только у него. Но Драко не такой смелый, как Поттер, и он в жизни не решится на то, на что его пытается подбить Грейнджер.

— Поговорим об этом утром, уже поздно, — Гарри поднялся из-за стола.

— Идите, — вдруг сказала Полумна. — Драко сейчас подойдёт.

Поттер поднял брови, искренне удивляясь наличию общих секретов у Драко и Полумны, и он даже затормозил и собирался что-то сказать, но Гермиона потянула его за собой из кухни. Дверь за ними закрылась, и Малфой выжидающе посмотрел на Полумну.

— Я просто хотела узнать. Ты посчитал, что они сломаны, потому что Гарри не светился розовым?

— Что? — Драко выпрямился, строго глядя на девушку. Кажется, Полумна даже не заметила его настороженности: она продолжала мягко улыбаться.

— Я думаю, ты огорчился, что от Гарри не исходило свечение, о котором я тебе рассказала, и потому посчитал, что они сломаны. Но ты можешь не переживать, между вами отчётливо видны серебристые нити.

Драко фыркнул, резко поднимаясь со стула. Он вздёрнул нос выше и одарил Полумну ещё одним строгим взглядом. Неважно, что он чувствует или мог бы чувствовать — никто не должен с ним об этом разговаривать.

— Поттер мне совершенно не интересен, — холодно сказал он и вышел из кухни. Гарри сидел на диване, склонившись над журнальным столиком. В его руке мелькал кончик чёрного пера: Поттер что-то активно записывал. — Идём, — скомандовал Драко, но Гарри не обратил на его тон никакого внимания.

— Секунду, подожди, пожалуйста, — не отрываясь от бумаги, отозвался он, — мне нужно ответить на письмо.

Драко сжал зубы, подавляя в себе дикое желание убраться из этого дома прямо сейчас, и всё же опустился в кресло, сбоку от Поттера. Он был разозлён — тем, что его всё глубже втягивали в бойню с Волан-де-Мортом, тем, что у Сопротивления появились требования и тем, что кто-то мог подумать, что у него — у Драко Малфоя — есть чувства к Гарри Поттеру!

Камин вспыхнул ярче, кутая Драко в уютное тепло.

Это невозможно. Невозможно всерьёз утверждать, что между ними есть некая связь, даже выдуманная главной сумасшедшей Сопротивления. Потому что они — разные. Потому что Драко — всего лишь жалкий Пожиратель смерти, а Поттер — герой. И когда война закончится, и Малфоя попытаются записать в хорошую команду, Драко всё равно навечно останется для волшебного мира членом Избранной Семёрки, убийцей невинных и близким соратником Тёмного Лорда. Гарри — прекрасный, светлый и добрый человек, и белый лист его души ни в коем случае нельзя пачкать чёрным чернильным пятном. Драко никогда его не догнать.

Гарри застыл, и с кончика его пера скатились чернила, оставляя на бумаге жирную кляксу. Уголок губ взмыл вверх — Гарри улыбнулся, перечитывая написанное.

— Со мной что-то не так? — вдруг спросил он.

— Что?

— Ты с меня взгляда не сводишь, — Гарри пронзительно посмотрел на Драко. В животе что-то рухнуло. — Вот и думаю, может, я испачкался.

— Нет, всё в порядке, — Драко нервно пожал плечами и отвернулся, его глаза нашли знакомую абстракцию и цепко ухватились за неё как за спасительный круг. Теперь он наконец хорошенько её рассмотрит.

— Ну, — Гарри макнул перо в чернильницу. — Я не против.

— О чём ты?

— Мне нравится, когда ты на меня смотришь, — легко ответил Гарри и снова принялся что-то записывать. Драко беспокойно облизал губы и бросил короткий взгляд на Поттера.

Кажется, тот и без всяких очков вспыхнул розовым пламенем.