Мимикрия (СИ)

16. Отражение искажения

— Неужели это… мне? — маленький Драко шумно втянул воздух через нос, не в силах скрыть вылезающую на лицо воодушевлённую улыбку. Люциус строго взглянул на сына, сжимающего в руках маленькую полётную метлу.

Нарцисса выпрямилась в кресле.

— Люциус…

Отец молча поднялся со своего места, направляясь в сторону Драко. Мрачный взгляд внушал страх, и с каждым следующим шагом Люциуса улыбка на лице маленького Малфоя становилась всё менее яркой.

Драко снова сделал что-то не так.

Люциус замахнулся — и мальчик тихо всхлипнул от боли и обиды, а затылок загудел от сильной ладони. Отец опустился на одно колено, заглядывая Драко в глаза.

— Сколько раз тебе говорить, не рыться в моих вещах? — холодно процедил он.

Драко поджал губы. Он не искал ничего нарочно — честно; несмотря на то, что уже на следующей неделе его день рождения. Зачарованный мячик привёл Драко в кабинет отца, и он совершенно случайно увидел метлу в углу. Люциус скрипнул зубами, и его сын испуганно дёрнулся.

— Прости, — тихо пробормотал Драко.

— Ты выглядишь жалко.

— Люциус… — снова попыталась вмешаться Нарцисса.

— Что ж, метла и правда твоя, и ты испортил себе подарок, — плюнул Люциус и выпрямился, грубыми рывками поправляя ворот на рубашке Драко. — Умойся. Смотреть тошно на твои слёзы.

Малфой-младший не прикасался к метле следующие три месяца.

Драко тяжело вздохнул, разглядывая серый потолок, за это время уже буквально въевшийся в его разум. Он изучил каждую потёртость и шероховатость на этих голых стенах, и, кажется, ему даже не нужно держать глаза открытыми, чтобы видеть их перед собой.

Драко выдумал историю с метлой, когда ему было одиннадцать. Поттеру сделали необычный подарок прямо в Большом зале за обедом, и это событие вызвало бурное обсуждение среди учеников — даже слизеринцы не обошли эту тему стороной и активно делились друг с другом воспоминаниями о своей первой метле. Драко пытался избежать подобных разговоров, увиливая от них, постоянно ссылаясь на неотложные дела, но всё же, в итоге, Паркинсон загнала его в угол, и ему пришлось отвечать. Малфой выдумал всё от начала до конца: как отец громко и добродушно рассмеялся, а мама мягко улыбнулась и пообещала, что Драко станет прекрасным ловцом.

Ничего этого на самом деле не было.

Драко перевернулся на кровати с железными пружинами, и они отозвались неприятным скрипом под матрасом.

Поверить в такое воспоминание было легко. Нарисовать в своей голове то, каким он мечтал быть сыном — счастливым и беззаботным, и каким хотел видеть отца — добрым и понимающим — тем более. Все детали в своём фальшивом воспоминании он вычерчивал с большим трепетом, любовно смакуя каждый выдуманный звук. Драко засыпал и просыпался с мыслями о том ненастоящем дне. И уже в его двенадцать лет воспоминание стало реальным — таким, что любой мог бы в него поверить. Даже тот, кто превосходил юного волшебника в навыках легилименции.

Спина начала ныть, и Драко нехотя поднялся на кровати, медленно выгибаясь, чувствуя тупую боль каждой клеточкой своего тела. Сколько времени он провёл в этой темнице — неизвестно, но по его личным подсчётам не меньше двух недель. Драко почти не спал: он практически не различал день и ночь, потому что здесь не было ни окон, ни дверей — ничего, лишь пустые серые стены вокруг. Драко высчитывал время в своей голове, постоянно сбиваясь и прикидывая по большей части наугад, сколько именно минут заняло его очередное самокопание.

Волан-де-Морт не появлялся. Это и радовало, и настораживало. С одной стороны, лучше бы Драко вообще с ним не сталкиваться, ведь тот, очевидно, почувствовал уничтожение своего последнего крестража. Но с другой стороны, что теперь останавливало Тёмного Лорда от убийства? Драко не знал: не смог придумать веской причины за всё то время, пока сидел на холодном полу, нашёптывая единственную знакомую ему песню: детскую колыбельную, которую пела каждую ночь Нарцисса, укладывая маленького сына спать.

Драко мог бы думать, что о нём забыли, но еда и вода всегда появлялись в одно и то же время посреди комнаты — а значит, кто-то за ним следил. Первые два дня Драко совсем не ел и не пил — боялся, что в сладкой булочке припрятали отраву (хотя убийство с помощью яда совершенно не походило на стиль Волан-де-Морта). Но на третий день стало до безумия голодно, жажда начинала сводить с ума, и Драко не выдержал: съел пару ложек рисового пуддинга и выпил полстакана чистой воды, ожидая, что потеряет сознание через пару минут, но ничего подобного не произошло.

Еда, хоть и не была отравлена, на вкус оказалась до отвращения пресной. К тому же, её всегда было очень мало, даже для Драко, который и прежде не хвастал большим аппетитом. Драко просил в пустоту увеличить порции, но пустота отвечала лишь привычной тишиной. Может, так и было задумано: Волан-де-Морт давал понять Драко, что тот у него на крючке: жизнь Малфоя зависит от одной лишней ложки.

Драко много думал — не хотел, но альтернативой выступало изучение серого кирпича, и уже через несколько часов это наскучивало. Мысли крутились в голове, постоянно путаясь — но Драко до того устал, что больше не боялся. По крайней мере, сейчас. Пустота и одиночество затопили чувство страха, и он просто хотел, чтобы кто-то пришёл — кто угодно. Драко был бы рад даже Селвину.

Тяжелее всего было не знать, когда это закончится. Когда прекратится это бессмысленное существование в комнате шесть на шесть футов {?}[два на два метра] со скрипящей кроватью и туалетом в углу — и есть ли вообще у этого конец. Остаться с самим с собой наедине — это ли не самое худшее наказание?

Драко размышлял о Пожирателях: думал о Пиритсе, Августе, Панси. Всех их ждал Азкабан, и как только Волан-де-Морту придёт конец (если придёт) — Малфой не сомневался — все его приспешники окажутся за решёткой. Кроме Драко. Потому что он заключил выгодную сделку с Поттером, преследуя эгоистичное желание выжить. Хотя работа на две стороны едва ли являлась гарантией безопасности. Мёртвый Северус тому подтверждение — да и сам Драко, теперь запертый в сырой темнице, доживающий, наверняка, свои последние дни, в том числе.

Иронично. Желание жить привело его к смерти.

Драко рассуждал о смерти, перекатывая короткое шипящее слово из шести букв на кончике своего языка. Смерть казалась чем-то сказочным — невероятным, далёким; тем, что никак не должно коснуться человека в двадцать лет. Быть может, если бы он не пустил Пожирателей в школу, и Дамблдор не умер, сейчас Драко пересчитывал бы золотые запасы в семейном хранилище, а не сидел в рваной одежде на грязной кровати. Но после гибели директора смерть взяла Малфоя под руку, как старого друга, и повела по жизненному пути. Сначала однокурсники, после — родители; а дальше — бесчисленные грязнокровки, маглы, сквибы, Джастин; и наконец — Блейз. Забини не хотел умирать, собирался выжить любой ценой и вдруг совершенно необдуманно пожертвовал собой, потому что Малфой его в это втянул. Это Драко его убил.

Путавшиеся мысли буквально сводили с ума, туманили разум, заставляли то истерично смеяться, то сдерживать накатившие слёзы. И единственное, что позволяло Драко оставаться на плаву и окончательно не скатиться в бездну уныния — Поттер. Мысли о нём были складными, понятными, выстроившимися в ровную линию друг за дружкой, и стоило только подумать о Гарри, как тёплое волшебство начинало струиться по венам и покалывать мелкими иголками кончик носа.

Хотелось бы верить, что Поттер его искал. Если он, конечно, ещё жив — в чём Драко теперь не был до конца уверен. Но видеть Гарри, касаться его кожи, вдыхать сладкий аромат мяты с каждым днём хотелось всё отчаяннее. Драко рисовал в своей голове нежные образы: как Поттер мечтательно смотрел в небо, заливисто смеялся, мягко сжимал руки. Всё, что прежде удалось запечатлеть разуму Драко — пока Гарри был рядом.

И как много Драко упустил.

Поттер был чрезвычайно заботлив. Только теперь Драко это разглядел: вспомнил, как бережно Гарри касался его впервые, как аккуратно целовал пальцы, почти невесомо дотрагивался до его лица, сжимал плечи в осторожных объятиях. Гарри вёл себя так, будто Драко действительно ему нравился. Подбирался медленными тихими шажками ближе, одурманивая и загоняя Драко в угол. И потому чертовски хотелось верить, что желания Поттера — истинны. В конце концов, Гарри — не слизеринец, и не стал бы топтать души других и идти по головам. Да, Гарри не идеален, но ведь он не тот, кто будет играть с чувствами. Так ведь?

С другой стороны, Гарри не знал, какие чувства испытывал к нему Драко, и Поттер едва ли мог заметить зарождающуюся влюбленность в серых глазах. Потому что Малфой изо всех сил старался казаться холодным и отстранённым. И теперь Драко об этом жалел. Возможно, если бы он рискнул и поцеловал Гарри на пустыре у Хогвартса, Поттер бы его сейчас искал.

А, может, и нет.

Но так или иначе, бесчисленные фантазии о гриффиндорце придавали сил, подпитывали энергией и не позволяли окончательно потонуть в смертельной скуке.

А ещё Драко воображал себе идеальную жизнь.

Первые мысли о будущем были серыми, как стены в его темнице: жизнь после войны была бы одинокой, тоскливой, но всё же счастливой, наконец перестав зависеть от воли безумного тирана. Драко сделал бы в поместье ремонт: перекрасил стены, снял устрашающие портреты и перестал скрываться за плотными шторами, — а после начал бы устраивать банкеты и приёмы, проводить музыкальные вечера и, может, изредка встречал бы на них Поттера.

Но чем больше Драко думал о своём будущем, тем больше Гарри становилось в его мечтах. Со временем фантазии приобретали более смелый оттенок, и вот — Поттер уже не тот, кого Драко видел раз в год на мероприятиях, а тот, с кем засыпал каждую ночь, чью улыбку целовал по утрам и из-за кого ворчал, потому что Гарри непременно много работал. Ведь Поттер иначе не мог — даже в самых сладких мечтах.

Кажется, шёл пятнадцатый день, когда Драко впервые услышал что-то кроме звенящей тишины. Глухой стук заполнил всю комнату, заставив Малфоя подскочить на кровати, и забытый страх тут же вернулся, будто и не покидал Драко вовсе. Потому что умирать всегда страшно.

По серой стене пошла глубокая трещина, сопровождающаяся громкими зловещими ударами откуда-то снаружи и кровать затряслась, залязгав ржавыми пружинами — казалось, что стены сейчас рухнут вместе с потолком, и Малфой так и останется навечно в этой темнице под грудой камней. Драко сделал шаг назад, судорожно выдыхая. В конце концов, хуже уже вряд ли будет.

А вдруг это Поттер?

Потолок содрогнулся под очередным взрывом, и толстая стена перед Малфоем с грохотом обвалилась, устилая пол увесистыми глыбами, заставляя Драко отшатнуться в сторону и громко чихнуть от поднявшейся пыли.

— Малфой с бородой, — раздался до отвращения знакомый голос. Рыжая лохматая макушка показалась меж камней. — Теперь я точно видел всё.

Драко застыл, не веря своим глазам: Рон и Невилл с лёгкостью перебрались через глыбы, пачкая в пыли свои мантии. Невилл приветливо улыбнулся, а Уизли оценивающе осмотрел Малфоя с ног до головы.

— Выглядишь не очень, — резюмировал он.

Драко фыркнул, складывая руки на груди. Конечно, его рубашка давно не первой свежести, и подбородок покрылся редкой растительностью, но он всё ещё выглядел лучше Рона. Однако произносить вслух это оскорбление Драко не стал, не желая отвадить своих спасителей. Невилл взмахнул палочкой, очищая Драко от пыли и грязи, и Малфой, пусть и мысленно, поблагодарил его за это.

— Пойдём, — сказал Уизли. — Мы пообещали Гарри доставить тебя в целости и сохранности. Волан-де-Морт скоро тебя хватится.

Они аппарировали в дом Сопротивления. Драко огляделся, рассматривая вылизанный двор: несколько каштановых деревьев были высажены в ряд, под еле видимым волшебным куполом распустились белые нарциссы и светло-сиреневые пионы, а в глубине сада виднелась теплица. Рон с Невиллом поспешили ко входу, и Драко не отставал от них, безмерно радуясь, что снова видит солнце, дышит свежим воздухом и, кажется, вот-вот встретит Поттера.

В доме стояла тишина. Рон плотно закрыл входную дверь и взмахнул палочкой, накладывая на неё защитное заклинание. Хоть логово Сопротивления и так было спрятано под Фиделиусом, сопротивленцы, вероятно, теперь лишний раз перестраховывались.

— Гарри! — крикнул Невилл. — У нас для тебя сюрприз!

На втором этаже тут же послышались тяжёлые шаги — и от трепетного волнения спёрло дыхание. Ступенька противно скрипнула, прогнувшись под тяжестью, и уже в следующее мгновение Драко столкнулся с прямым взглядом Гарри, застывшего посреди лестницы. В подсознание вдруг прокрался жгучий неприятный вопрос: а что, если Поттер его не ждал?

Но Гарри не дал этой мысли основательно закрепиться в голове: он спустился по лестнице, подошёл к Драко и вдруг крепко его обнял, с силой прижимая к себе, выбивая оставшийся воздух из его лёгких.

И стало так хорошо.

Драко расслабленно выдохнул, обнимая Гарри в ответ. И плевать, что Уизли и Лонгботтом — свидетели этой картины. Пусть будет так. Драко уткнулся носом в горячую шею, вдыхая бесконечно уютный аромат, и еле слышно пробормотал, сознаваясь в своих чувствах:

— Я скучал.

Гарри забрался ладонью в белые волосы, другой рукой комкая почерневшую рубашку на спине Драко. Долгожданная близость принесла сказочное наслаждение, и Малфой прикрыл глаза, расплываясь в довольной улыбке.

— Кх-м, — кашлянул Рон, вынуждая Гарри отстраниться, и, если бы у Драко была при себе волшебная палочка, он проклял бы Уизли на месте (и даже бровью не повёл бы). — Здесь ты под защитой, — обратился Рон к Драко. — Волан-де-Морт не сможет вытащить тебя отсюда ни при каком раскладе.

— Он ещё жив?

— Да. Старый параноик прячется. Но мы обязательно его выследим, не переживай, — Гарри слабо улыбнулся, невесомо касаясь мизинцем ладони Драко, и все фантазии, надуманные в темнице, яркой вспышкой пронеслись в голове.

— Как долго я был в заточении?

— Почти три недели, — ответил Невилл. Драко удивлённо приподнял бровь: его подсчёты оказались близки к правде.

— Тебе нужно отдохнуть.

Гарри потянул Малфоя на второй этаж. Рон проводил их нечитаемым взглядом, а Невилл как-то странно улыбнулся им вслед. Поттер завёл Драко в одну из комнат, освещённую ярким солнечным светом:

— Сходи в душ, а я пока приготовлю поесть.

Драко стоял под тёплой водой почти двадцать минут, практически ни о чём не думая, наслаждаясь каждой каплей, стекающей по его телу. На полке у зеркала он нашёл бритву и пену и воспользовался ими, наконец очищая своё лицо. Борода, пусть и короткая, больше смахивающая на щетину, действительно ему совсем не шла. Когда Малфой вышел из душа, обёрнутый в полотенце, Гарри уже сидел на краю кровати, а на подносе на прикроватной тумбочке стояли грибной суп, кусок стейка и тыквенный сок.

— О! — Гарри вдруг подскочил, направляясь к комоду, и через пару секунд протянул Драко одежду: боксеры, чёрную футболку и чёрные штаны. — Я думаю, я мог бы пробраться в Малфой-мэнор и взять что-то твоё.

— Не стоит рисковать из-за такого пустяка, — Драко забрал одежду из рук Гарри. — Спасибо.

Поттер неуверенно улыбнулся, рассматривая Малфоя перед собой, и неловко почесал свою макушку.

— Тогда… э… — протянул он, — мне выйти?

Щёки непроизвольно налились румянцем, но выдавать своё положение Драко не хотел. Он вздёрнул нос, принимая самое безразличное выражение лица из всех, что мог сейчас выдать.

— Необязательно, — ответил он.

Гарри всё же отвернулся, с ложным любопытством разглядывая книжный шкаф, пока Малфой переодевался. Одежда Поттера была немного велика — Драко сильно похудел за последнее время. Футболка висела на острых плечах, ворот обнажал тонкие ключицы, а штаны практически болтались на бёдрах, поэтому шнур на них пришлось затянуть потуже.

— Всё, — оповестил Драко, и Гарри обернулся.

— Отлично выглядишь.

Драко грустно хмыкнул, усаживаясь на кровати в позу лотоса. Он не собирался ждать ни минуты дольше и как следует наесться — так, как делал последний раз в глубоком детстве. Гарри присел на край кровати, безотрывно наблюдая, как Малфой борется с сомнениями, выбирая с чего начать, всё же останавливаясь на стейке. Мясо. Волан-де-Морт, по-видимому, всё же решил морить Драко голодом, посадив того на вегетарианскую диету. Стейк был отличным — в меру сочным с приятной копчёной корочкой, и Драко пришлось сдержать себя, чтобы совсем не по-аристократически не замычать от блаженства.

— Очень вкусно, — протянул Драко, прожевав первый кусок. — Твоих рук дело?

— Да, — Гарри довольно улыбнулся. — Суп приготовила Кэти. Если этого будет недостаточно, я могу принести ещё, — суетливо добавил он.

— Спасибо. Всё прекрасно.

Это действительно было так: после душа тело окончательно расслабилось, голова прояснилась, в животе наконец появилась достойная еда, а напротив сидел Поттер, обнимая Драко ласковым взглядом. После длительного заточения всё это казалось чудесным сном.

— Так значит, Тёмный Лорд скрылся? — спросил Драко, отрезая новый кусок.

— Да. Но мы его найдём. Теперь ты в безопасности, — солнечный свет отразился в улыбке Гарри. — Ты не знаешь, почему он спрятал тебя?

— Нет. Возможно, — Малфой неуверенно нахмурился, не прекращая жевать, — он мог посчитать, что ты будешь меня искать, и надеялся воспользоваться этим, чтобы убить?

— Не думаю, — Гарри покачал головой. — Он ведь сам избегает нашей встречи.

— А как считает Грейнджер? — Гермиона была заучкой и наверняка знала ответы на все вопросы. Драко зацепил вилкой последний кусок стейка: действительно невероятного — Малфой и не помнит, когда последний раз так быстро ел.

— У неё есть одна абсурдная идея, но я не очень в неё верю.

— Какая? — Драко подвинул глубокую тарелку ближе к себе.

— Смогу сказать позже, если она подтвердится, — Гарри нервно смочил языком нижнюю губу. — Как суп?

— Отличный, — ответил Драко, чуть не подавившись горячим бульоном.

— Ты совсем не ел?

— Ел, но кормили меня отвратительно.

— Кто-нибудь приходил к тебе?

— Нет.

— Если это важно, Пиритс и Август живы. Видели их около недели назад.

Драко поджал губы, глядя в тарелку. Важно ли ему это — он до сих пор не нашёл ответа. Ни в темнице, ни тем более сейчас мысли не сложились в единое короткое «да» или «нет». Друзей среди врагов не бывает. Даже если ты очень похож на своего врага.

— Рад за них, — сухо проговорил Драко.

— Гарри! — в дверях стояла Гермиона. Она оглядела Поттера и Малфоя оценивающим взглядом и вдруг лукаво протянула: — Дай Драко наконец отдохнуть.

— Я составляю ему компанию, пока он обедает, — возразил Поттер, вызывая лёгкую улыбку на лице Малфоя. Грейнджер закатила глаза и снова посмотрела на Драко.

— Как ты?

— Значительно лучше.

— Драко! — нежный голос привлёк к себе внимание: за спиной Гермионы показалась Полумна. Она ярко улыбнулась и приветственно махнула рукой.

— Ну всё, теперь нас здесь слишком много, а Драко действительно нужно отдохнуть. Гарри, ты мне нужен, — настаивала Грейнджер. Малфой поспорил бы с ней в любой другой момент, но сейчас, после сочного стейка и горячего супа, до безумия клонило в сон. Гарри взглянул на Драко, словно спрашивая, оставить ли его одного. Малфой слабо кивнул.

— Спи крепко, ты в безопасности, — Поттер кратко сжал его запястье и поднялся с кровати, взмахивая палочкой: плотные шторы на окнах тут же сомкнулись.

— Сладких снов, — пожелала Гермиона, выдворяя собравшихся из комнаты.

— Полумна, эй, — остановил белокурую девушку Драко. Та задержалась, пропуская Поттера и Грейнджер вперёд. — Я просто хотел сказать, — нерешительно протянул он, — твои очки, кажется, исправны.

И без того широкая улыбка Полумны стала ещё шире. Она весело усмехнулась и наклонила голову набок.

— Я знаю, — сказала она перед тем, как выйти.

Драко отодвинул поднос подальше от себя, чтобы случайно не свалить его с тумбочки, и рухнул на подушки, прикрывая глаза. Аромат леса закружил вокруг, мята защекотала нос, и Малфой вдруг понял, что он лежит на кровати Гарри; а эта комната — комната Поттера. Драко открыл глаза, приподнимаясь на локтях и осматривая её: пустой стол у окна, большой книжный шкаф со стеклянными дверцами, потёртый комод и слегка запотевшее зеркало над ним. Вся комната казалась какой-то простой, немного неряшливой, но при этом светлой, уютной и греющей душу. Таким был и сам Гарри. Драко снова лёг на подушки, позволяя себе маленькую слабость: вдохнуть непринуждённый свежий аромат поттеровского шампуня.

Возможно, если бы Гарри сейчас обнял его, Драко заснул бы быстрее. Хотя прошло всего пару минут, и он забылся крепким безмятежным сном.

Драко проснулся из-за неприятной сухости во рту, когда за окном уже совсем стемнело. Он сделал пару глотков сока, оставленного на подносе, но от его сладости стало ещё хуже. Малфой тяжело вздохнул и поднялся с кровати, направляясь на кухню.

Дом спал. Почти все комнаты были закрыты, кроме коморки Хагрида: тот тихо напевал что-то под нос, ковыряясь в своих вещах. Признать, он выглядел гораздо лучше, чем когда заявился в Малфой-мэнор: его щёки порозовели, и полувеликан, очевидно, набрал в весе. Драко нахмурился, проходя мимо: Блейз мог наговорить Хагриду что угодно, и это, вероятно, уже добралось до Поттера. Оставалось только надеяться, что Забини был осторожен.

Лестница отозвалась противным скрипом, и Драко смелее спустился вниз, потому что малейшее промедление лишь усиливало неприятный звук. Гарри сидел на диване в гостиной. Он обернулся, удивлённо глядя на Малфоя сквозь линзы очков, и Драко смущённо кивнул ему.

— Всё хорошо?

— Да, просто захотел пить.

— О, я принесу.

— Поттер, — Драко закатил глаза, останавливая Гарри. — Я в состоянии налить себе воды, — сказал он и проследовал на кухню.

Наконец смочив горло холодной водой, Драко выдохнул, упираясь руками в столешницу, жмурясь от головокружительных мыслей. Он мог бы пойти обратно в комнату, лечь в кровать и забыться сном — к тому же, сонливое состояние всё ещё его не отпускало. Но ещё Драко мог бы остаться здесь. С Поттером. И возможно, поговорить с ним. Или хотя бы просто помолчать.

Когда Драко строил фантазии в своей голове, всё было значительно проще: Гарри сам заявлялся к нему, обескураживал своими чувствами и после — жили они долго и счастливо. Но подобные сказочные сюжеты редко повторяются в реальности. Драко поджал губы, расслабляя напряжённые плечи и медленно ворочая затёкшей шеей. В конце концов, хуже он вряд ли сделает. Так ведь?

Драко вышел из кухни, нерешительно останавливаясь за спиной Гарри, только сейчас замечая книгу в его руках.

— Что читаешь? — он обошёл диван и непринуждённо уселся рядом, будто делал так уже сотни раз, забираясь с ногами на мягкие проваливающиеся подушки.

Гарри перевернул книгу, демонстрируя Малфою серую обложку.

— «Фауст».

— Не думал, что ты читаешь художественную литературу.

— Не знал, что ты знаком с магловскими книгами.

— Не будь идиотом, Поттер. Каждый ребёнок знает, что Гёте был волшебником.

Гарри по-доброму усмехнулся, опуская глаза на ноги Драко.

— Я оставил на кровати носки. Стоило их надеть.

Драко пожал плечами, поджимая пальцы под себя.

— Не заметил.

Гарри неуверенно дёрнул рукой, почти невесомо касаясь пальцами щиколотки. По телу прошла лёгкая дрожь, тут же смешиваясь с тягучей согревающей магией. Драко скромно улыбнулся, борясь с действительно глупым желанием — и в следующее мгновение проигрывая самому себе, опуская голову на плечо Поттера. Гарри снова тихо усмехнулся, поднимая руку, и осторожно приобнял Малфоя. В ушах лихорадочно заколотило собственное сердце, и Драко медленно выдохнул, когда пальцы Поттера коснулись его затылка, нежно массируя кожу головы.

— Я тоже скучал, — прошептал Гарри, обжигая ухо горячим дыханием, едва ощутимо целуя Малфоя в висок. Драко смочил сухие губы, непроизвольно улыбаясь под невинными ласками, и попытался ухватиться за последнюю ниточку, связывающую его с реальностью:

— Почитай мне.

Гарри прикусил губу, кое-как раскрывая книгу одной рукой, боясь потревожить умиротворённого Малфоя, другой — продолжая аккуратно поглаживать его белые волосы, и начал тихо читать:

— И каждый, кто желанным обладает, всегда, глупец, к желаньям новым рвётся. Презрев то счастье, что само даётся: чтоб лёд согреть, он солнце покидает, — хриплый голос, подобно магии, согревал каждую клеточку тела, и уже на десятой строчке Драко уснул.

Солнечные лучи пробрались сквозь ресницы, обжигая ярким светом глаза. Драко отвернулся от окна, разглядывая шкаф перед собой, пытаясь понять, где он находится, практически сразу осознавая: он снова в комнате Поттера.

Драко задумчиво нахмурился, привставая на локтях, борясь с закравшимися сомнениями: неужели эта ночь ему приснилась? Но ведь всё казалось таким реальным, и тихий голос Поттера всё ещё шумел в его ушах. Драко окинул внимательным взором комнату — ничего странного не наблюдалось.

Зато носки действительно лежали на кровати.

Драко умылся, почистил зубы любезно оставленной специально для него щёткой, и спустился вниз: все комнаты второго этажа были плотно закрыты. На кухне нашлась Полумна, колдующая над сковородкой.

— О, доброе утро! — мягко сказала она, переворачивая что-то кривое и почти чёрное деревянной лопаткой.

— Доброе. А где все?

— На поисках Волан-де-Морта.

— А ты?..

— Составляю тебе компанию, — девушка улыбнулась. — Присаживайся. Ты голоден.

Через пару минут на столе появилась тарелка с горой неровных панкейков — где-то недожаренных, а где-то слегка подгорелых — и банка джема неопределённого цвета (Полумна радостно объявила, что это джем из шишек, и Драко не решился его пробовать). Девушка говорила много, с большим энтузиазмом рассказывая про неких морщерогих кизляков, которые прятались по углам дома, пока Малфой искренне пытался уловить суть её монолога, но выходило с большим трудом, поэтому по большей части, он просто молча ел и изредка кивал.

— Я рада, что мы нашли тебя, Драко, — сказала Полумна, когда завтрак был окончен, и Малфой собирался вернуться в комнату Поттера. — Гарри так переживал! Кстати, когда всё кончится, я собираюсь продолжить нашу традицию и собирать всех по воскресеньям, — гордо произнесла она. — Ты всегда нас обыгрывал, но вы с Гарри всё равно приглашены.

Драко слабо улыбнулся, разглядывая руки перед собой. Полумна провела с Поттером много времени в поисках одного из крестражей, была его близкой подругой и внушала доверие. Малфой мотнул головой, сбрасывая распушившуюся чёлку со своих глаз, и взглянул на девушку:

— Думаешь, я правда ему нравлюсь?

Полумна загадочно улыбнулась в ответ.

— Пусть Гарри сам ответит тебе на этот вопрос.

Драко провёл за книгой весь день, прерываясь лишь на обед и короткий сон. Силы вернулись, как и лёгкое внутреннее беспокойство — за Гарри и своё собственное будущее. Но Малфой старался лишний раз не думать — ему осточертело это занятие в темнице, и потому он упоённо читал старый учебник по трансфигурации, который нашёл в книжном шкафу.

В половину десятого в дверь постучали: она приоткрылась, и лохматая голова Гарри показалась в проёме. С плеч тут же свалился тяжёлый груз: по крайней мере, сегодня Поттер жив.

— Ты как? — спросил он.

— Хорошо, — кивнул Драко, изучая уставшие глаза напротив. Гарри молча кивнул, сжимая дверную ручку, и сделал шаг назад, чтобы оставить Малфоя в одиночестве, но замялся на мгновение и вдруг нерешительно добавил:

— Я буду внизу. Спускайся, если захочешь, — и закрыл за собой дверь. Драко расплылся в улыбке, смущенно прикусывая губу: сотни бабочек с новой силой затрепетали крылышками под сердцем. Гарри явно дал понять, что рад его обществу и был бы не против провести ещё один вечер вместе.

Драко выждал около пяти минут, чтобы не показаться излишне легкомысленным, и спустился вниз, обнаружив Поттера на полу у камина, рассматривающего карту перед собой. Драко решительно подошёл ближе и опустился рядом, подминая ноги под себя.

— Чем занят?

— Отмечаю, где Его нет.

— Разве Он не может перемещаться?

— Может, конечно, но мы это контролируем, — Гарри нахмурился, заштриховывая на карте Францию.

— Пока вы Его ищете, он не может создать ещё крестражей?

Гарри покачал головой.

— Думаю, нет.

— Почему?

— Смотри, — Поттер достал пустой лист бумаги из сумки, лежащей на диване и, положив его на пол, нарисовал неровный круг. — Первый раз он разорвал свою душу на восемь частей, семь из которых являлись крестражами, — Гарри разделил круг линиями, и теперь он стал похож на разрезанный пирог. Драко хмыкнул. — Мы знаем, что с ним сделало такое колдовство, он обезумел. И в этот раз он изуродовал оставшуюся часть, — Поттер нарисовал пять тонких линий в одном из треугольников. — Я думаю, он на пределе. Потому так боится и посылает на нас всех своих приспешников, а сам скрывается за их спинами. Он ищет способ продлить себе жизнь, но эта дорога теперь точно для него закрыта, — Гарри перечеркнул круг на бумаге и отложил карандаш в сторону. — Есть только один путь уйти от смерти, и я повёл себя необдуманно, оставив его в лесу.

— Воскрешающий камень?

— Да, — кивнул Поттер. — Надеюсь, мы найдём его раньше Волан-де-Морта.

Драко поднял глаза на лоб Гарри, на котором за тёмной чёлкой прятался острый шрам.

— Среди Пожирателей мало кто верит, что ты тоже был крестражем. До сих пор.

Поттер невесело усмехнулся.

— А ты?

Драко свёл брови, подаваясь ближе к Гарри, и осторожно коснулся пальцами тонкой молнии. Столкнуться со смертью в столь раннем возрасте — ужасно. Потерять родителей, когда тебе чуть больше года, — того хуже. Воспоминания о хогвартских временах вдруг обрушились на Драко, и он с сожалением поджал губы. Гарри замер, позволяя Малфою повести подушечками пальцев по неровной линии шрама.

— Прости, — тихо произнёс Драко.

— За что?

— За то, что оскорблял тебя в школе.

Гарри небрежно пожал плечами.

— Мы были детьми.

Драко смущённо улыбнулся, пробегая пальцами по непослушной чёлке, нежно очерчивая точёные скулы и собираясь отстраниться, но Поттер вдруг накрыл его ладонь своей, прижимая её к щеке. Драко затаил дыхание, обжигаясь горячей кожей и зачарованно глядя в зелёные глаза, окутывающие трепетной нежностью.

Этого не должно было случиться. Ни в какой вселенной Драко не должен был заразиться этой сладкой болезнью, но это произошло. Малфой влюблён — погряз в этой пучине по уши, до беспамятства. Влюблён, как маленький мальчик, впервые услышавший имя героя, спасшего весь мир. Драко Малфой влюблён в Гарри Поттера — кто бы мог подумать.

И как легко смириться с этим фактом.

Взгляд Гарри скользнул ниже, на губы, и Драко нервно сглотнул, напряжённо ожидая дальнейших действий. Но Поттер вдруг быстро заморгал, отстраняясь и выпуская руку Малфоя из захвата.

— У меня для тебя сюрприз, — в ушах зашумело. Только полный идиот не понял бы, что именно хотел сделать Гарри. Малфой себя идиотом не считал: он молча потянул Поттера за рукав, привлекая к себе внимание, и тот вновь посмотрел на него, немного удивлённо, совсем не ожидая подобного жеста.

Драко никогда бы не решился на это. Даже если бы знал наверняка, что чувства Поттера — настоящие, и тот с готовностью ответит на нежную ласку. Потому что Малфой не такой смелый. Он молча смотрел на Гарри, надеясь, что он это поймёт, считает с серых глаз немую просьбу сделать первый шаг.

Потому что иначе Драко сойдёт с ума.

Ничего не происходило. Гарри также настороженно смотрел на него, и Малфой посчитал, что он, вероятно, всё же немного идиот — может, Поттер этого и не хотел, и воспалённое сознание приняло желаемое за действительность. Драко опустил глаза на карту, бездумно блуждая по ней взглядом, когда Гарри вдруг бережно ухватил его за шею и потянул к себе.

Губы Поттера мягко коснулись губ Драко, вызывая приятное головокружение, и Драко прирос к полу, не смея пошевелиться. Он судорожно выдохнул, прикрывая глаза, наконец позволяя Гарри его поцеловать.

Первый поцелуй вышел немного смазанным, нерешительным, боязливым, коротким, но абсолютно — исключительно — невероятным. Гарри отстранился на пару дюймов, вглядываясь в серые глаза, пытаясь отыскать в них раздражение, недовольство или злобу, но Малфой был настолько ошеломлён, что ни одна эмоция не читалась на его лице.

— Если хочешь, мы забудем то, что сейчас случилось, — неуверенно произнёс Поттер.

— Нет, — прохрипел Драко. — Я не хочу это забывать.

Слабая улыбка украсила лицо Гарри, и он снова потянулся к Малфою, сминая его губы своими. Поттер целовал Драко нежно, аккуратно, будто боялся, что тот — сахарный, и вот-вот растает под его поцелуями. Малфой неумело ответил, легко прикусывая нижнюю губу Гарри, ловя его игривую улыбку. И это дало Поттеру возможность действовать смелее, коснуться языком тонких губ и медленно провести по ним, наслаждаясь едва слышимым стоном.

Драко и подумать не мог, что целовать Гарри настолько приятно.

Поттер толкнул свой язык в рот Драко, щекоча чувствительное нёбо, и, кажется, Малфой совсем потерял голову, потому что вдруг стало жутко душно, в висках застучало и внизу живота потянуло. Драко шумно втянул воздух через нос, двигаясь ещё ближе к Поттеру, упираясь коленями в его ноги. Гарри упростил задачу и перетянул Малфоя к себе на бёдра, не отрываясь от поцелуя. Под сердцем закололо, и желание прижаться к Гарри ещё ближе — почувствовать его — накрыло с головой. Поттер углубил поцелуй, сталкиваясь языком с Драко и вырывая из его горла новый тихий стон.

Раз уж это началось, Драко хотел бы, чтобы этот поцелуй никогда не кончался.

Гарри отстранился. Его скулы покраснели, губы налились кровью, дыхание сбилось, а глаза потеряли фокус, и Малфой почти задохнулся от осознания, что всё это — из-за него. Поттер слабо улыбнулся, медленно выдыхая, и ласково провёл рукой по щеке Драко, вызывая новый всплеск трепета где-то в районе груди.

— О каком сюрпризе шла речь?

Гарри усмехнулся и потянулся к своей сумке.

— Нашёл её для тебя.

— О, это мне пригодится, — Драко взял волшебную палочку из рук Поттера. — Но почему бы тебе не вернуть мою?

Гарри провёл ладонью от колена по бедру Драко вверх.

— Пока не могу.

— Почему? — настойчиво спросил Малфой: поцелуи с Поттером придали ему уверенности. Гарри покачал головой и всё же неуверенно ответил:

— Помнишь тот день, когда умер Дамблдор?

— Да, — Драко нахмурился. — Но я…

— Неважно, — прервал его Поттер. — Важно то, что сила бузинной палочки сосредоточена в твоей.

Малфой удивлённо распахнул глаза.

— Что?

— Полноправный владелец бузинной палочки — тот, кто против воли забрал её у прошлого владельца. И так как именно ты выбил палочку из рук Дамблдора, её магия перешла в твою. Я тоже забрал твою палочку силой, и теперь магия бузинной палочки подчиняется мне.

— То есть, у Тёмного Лорда — фальшивка?

— Да.

Драко замолчал, рассматривая круглую оправу перед собой. Волан-де-Морт кичился своей палочкой — сжимал её между пальцев, нарочито демонстрировал своим жертвам, требуя у бедняг благодарности за смерть от неё. Неужели Тёмный Лорд не заметил подмены?

Гарри опустил глаза вниз.

— Ты снова не надел носки?

Глупый вопрос вернул в реальность: Драко шутливо фыркнул, щурясь. Привычный страх вдруг перемешался с опьяняющим счастьем, и Малфой расслабил плечи, позволяя себе лёгкое заигрывание:

— Я надеялся, ты меня согреешь.

Гарри усмехнулся, ухватившись за ворот чёрной футболки, и потянул Драко на себя.

— Кх-м, — вдруг раздалось сбоку.

Малфой вспыхнул, мгновенно слетая с бёдер Поттера и отскакивая от него как можно дальше.

— Я всё равно всё видел, — Уизли уселся в кресло, переводя насмешливый взгляд с взлохмаченного Гарри на покрасневшего Драко.

— Рон, — в голосе Поттера читалось предупреждение, и Уизли лишь пожал плечами.

— Мне уйти?

— Нет, — Драко поправил свою футболку. — Я всё равно собирался спать.

— Да, я тоже, — Гарри поднялся с пола.

— Спокойной ночи.

Гарри проводил Драко до двери в комнату, где теперь обитал Малфой. Стало до того неловко, что Драко перемялся с ноги на ногу, не решаясь попрощаться первым.

— Только не бери в голову, — Гарри улыбнулся. — Рон никому не скажет.

Драко в этом не уверен. У Уизли — длинный язык. К тому же, способен ли он хоть что-то утаить от своей девушки? Хотя и рассказывать, по сути, нечего. Подумаешь, Драко забрался на Поттера — мало ли, какая у него была на то причина.

— Где ты сейчас ночуешь?

— Занял свободную комнату в конце этажа.

— В своей кровати спится лучше?

Гарри прищурился, разглядывая невозмутимого Драко перед собой.

— Это приглашение?

— Что? — Драко вскинул подбородок в надежде скрыть за гордостью смущение. — Это просто вопрос.

— Жаль, — шутливо протянул Гарри. — Потому что моя кровать — самая удобная.

— О, я заметил, — Драко кивнул, ведомый любопытством: этот нелепый диалог определённо был самым интересным в его жизни. Заигрывать с Поттером — чудесно. — Бьюсь об заклад, твоё новое ложе не может этим похвастаться.

— Ну, если это всё же предложение, — Гарри слегка наклонил голову, — я был бы не против переместиться.

— Ты напрашиваешься.

— В конце концов, это ты спишь в моей кровати.

— Которую ты мне любезно предоставил, — заметил Драко. Поттер фыркнул.

— И теперь ты этим хвастаешь.

— Ладно, — Малфой не был уверен, что это хорошее решение. Но раз Гарри не против, то почему бы и нет?

— Что?

— Можешь остаться в своей комнате.

Конечно, в своих самых смелых фантазиях Драко представлял, что однажды окажется с Поттером в одной кровати. Но он и не подозревал, что это будет так скоро. И неловко. Драко перевернулся на бок, отворачиваясь от Гарри, потому что вдруг стало до безумия страшно. Поцелуй с Поттером мог стать самой большой ошибкой в его жизни. Безмолвные проклятья посыпались на голову, стремительно заворачивая мысли в пугающий ураган: как это абсурдно, глупо и необдуманно — ведь они совершенно друг другу не подходят. Драко не нужен Поттеру. А если тому и кажется, что нужен, то он, наверняка, скоро поймёт, что нет.

Гарри обнял Драко за талию, прижимаясь к его спине, и мягко поцеловал белые волосы, едва касаясь головы. Стало легче: уютное тепло медленно растеклось по венам, замещая спокойствием колючие мысли.

— Тебе бывает страшно? — спросил Драко, уже зная ответ на этот вопрос: разумеется, разве может гриффиндорец чего-то бояться? Тем более Поттер.

— Постоянно, — неожиданно ответил тот, сжимая ладонь на холодном теле и тихо продолжая: — Я ужасно боюсь за друзей: за Рона, Гермиону, Невилла, Джинни и за всех остальных. Боюсь, что нам не удастся остановить Волан-де-Морта, и он победит. Боюсь, что кто-то предаст нас. Боюсь, что, — голос Поттера дрогнул, — иногда поступаю так, как Он. Боюсь быть плохим человеком, — Гарри замолчал на пару секунд, а после ещё тише добавил: — Боюсь потерять тебя.

Драко прикусил губу, опустив свою ладонь на руку Поттера, обнимающую его, и мягко сжал её в ответ. Война меняла людей — Поттер становился жёстче в своих словах и действовал всё рискованнее и наглее на пути к своей цели, но Драко мог его понять.

— Ты хороший человек, Гарри.

Поттер уткнулся холодным носом в спину Малфоя, пуская по позвоночнику мелкие мурашки.

— Спокойной ночи, Драко.

Сладкий лёгкий аромат мяты, сосновых шишек и лесных ягод заставил Малфоя улыбнуться, и он повёл носом, прижимаясь к тёплой шее, чтобы как следует насладиться приятным запахом. Он неохотно разлепил глаза, обнаруживая себя прижатым к Поттеру. Сквозь неплотно закрытые шторы в комнату прорывался солнечный свет, а за окном слышалось озорное пение птиц. Драко улыбнулся, снова прикрывая глаза.

Если представить, что Волан-де-Морта не существует, то это утро можно было бы назвать самым счастливым в его жизни.

Гарри завозился на кровати, и Драко отстранился от него, привставая на локтях. Часы показывали почти одиннадцать.

— Как спалось? — прохрипел Поттер, щурясь от солнца.

— Прекрасно.

Утро выдалось неловким. Ночью откровения всегда даются легче, — и Драко даже посчитал, что Гарри просто-напросто решил забыть всё, что произошло вчера. Но когда они уже умылись, Поттер притянул Малфоя к себе и уверенно его поцеловал в уголок губ:

— Я ужасно хочу есть, — произнёс он. Драко смущённо улыбнулся в ответ.

За кухонным столом сидела Грейнджер, делая пометки в своём блокноте, Симус крутил в руках небольшую карту, Рон задумчиво жевал яблоко, а у подоконника у лилового цветка крутилась Полумна, что-то нашёптывая растению. Гарри завёл Драко в комнату, выпуская его руку из своей, и направился к белому бормочащему шкафу. Малфой опустился на стул.

— Неужели! — Гермиона оторвалась от своих записей, внимательно оглядывая Поттера. — Гарри, где ты был? Я тебя обыскалась.

— Он был с Драко, полагаю, — отозвалась Полумна, не отнимая взгляда от чудно́го цветка. Тот неожиданно чихнул.

— С Драко? — Грейнджер приподняла брови, а потом протянула многозначительное: — О.

— Я ничего не говорил, — ехидно усмехнулся Рон. Гарри достал из шкафа суп и принялся разливать его по тарелкам.

— Так ты знал? — Гермиона насупилась и шутливо ткнула в Уизли ручкой. — Предатель.

— И как прошла ваша первая ночь?

Драко цокнул языком, уже собираясь достать палочку из кармана и повторить любимое заклинание Уизли, которым тот пытался поразить его на втором курсе: «Ешь слизней», — старая добрая традиция.

— Ничего не было, если ты об этом, — равнодушно ответил Поттер, коротким взмахом палочки перенося тарелки на стол. — Зачем ты меня искала? — обратился он к Грейнджер.

— Вот за этим, — Гермиона достала из кармана белый прозрачный камень. Драко с интересом покосился на него — круглый, немного неровный и кристально чистый внутри: вероятно, это — магический артефакт.

— Нет, — Гарри сел рядом с Малфоем, — я же сказал: это абсурд.

— Мы должны знать наверняка.

— Я знаю наверняка.

— У нас больше нет права на ошибку, — серьёзно проговорила Грейнджер, отчётливо выделяя каждое слово. Драко напрягся:

— О чём речь?

— Просто возьми его, — Гермиона подтолкнула камень к Малфою, и тот потянул руку к кристаллу.

— Нет, — Поттер крепко сжал запястье Драко, останавливая его.

— Гарри, — Симус отложил карту на стол. — Ты ведь сам всё понимаешь.

Поттер поджал губы, сражаясь с Финниганом испытующим взглядом, а потом тяжело вздохнул, выпуская запястье Драко из захвата.

— Возьми его.

Решительность Малфоя поубавилась: кристалл не выглядел пугающим, к тому же, его уже держала Грейнджер в своих руках — так что вряд ли он мог причинить боль или был проклят, но реакция Гарри настораживала. Драко нахмурился, забирая прозрачный камень со стола. Несколько секунд все внимательно смотрели на чистый кристалл в его руках.

— Видишь, — Поттер всплеснул руками.

— Объясните же наконец.

— Гермиона придумала этот артефакт сама, — Полумна улыбнулась, поглаживая бормочущее растение двумя пальцами. — Мы использовали его четыре раза.

— Зачем?

— Всё из-за нашей скрытности, — Гермиона вздохнула, — мы не могли обнаружить себя сразу, нужно было прятаться от Волан-де-Морта, и мы использовали этот кристалл, — Грейнджер вдруг сбилась, растерянно глядя на Драко, и Малфой опустил глаза на гладкий камень в своей руке: внутри него собиралась чёрная дымка. — Чтобы обнаружить крестражи, — тихо закончила девушка.

Драко вздрогнул и перевёл взгляд на Гарри: потому что он ровным счётом ничего не понимал, а то, что долетало до его сознания, было настолько ужасающим, что не укладывалось в голове. Поттер побледнел, шокировано уставившись на руки Драко.

— Что это значит? — в голосе Малфоя засквозили истерические нотки, он беспомощно оглядел всех присутствующих, сжимая чёрный кристалл в ладони.

— Ты — крестраж, Драко, — тихо ответила Гермиона.