Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 11. Сомнения

Ещё не проснувшись до конца, Конрад почувствовал прикосновения тёплых рук к своему животу. Мышцы задрожали, подбираясь, и член, и без того приподнятый поутру, напрягся ещё сильней.

Последние тёплые лучики осеннего солнца заглядывали в окно, и ночные страхи отступали вместе с темнотой.

Конрад приоткрыл глаз, чтобы незаметно взглянуть на своего любовника, не выдавая, что уже не спит. Рей любил погулять допоздна — и по большей части жертвой его вечерних загулов становился Конрад, которому тот показывал «Женеву, которой нет в путеводителях», а затем и такой же Париж. Однако если Конрад после таких посиделок на утро с трудом ворочал языком, то Рей просыпался, едва над городом занимался рассвет, и оставался неизменно бодр.

«Ты робот, а не человек», — как-то пробормотал Конрад после попытки устроить ему подобную побудку, но ответа не получил.

Вот уже около недели как они перебрались в Париж. Здесь у Реймонда была назначена череда деловых встреч, связанных с перепродажей какого-то безумно важного участка земли. В чём его важность, Рей не объяснял, а Конрад не очень стремился понять. Его больше интересовали экскурсии по городу, который он, как и Женеву, видел в первый раз, и обсуждавшаяся день за днём перспектива продолжить обучение.

Слишком настаивать на колледже Конрад не мог, хотя после заключения контракта вкупе с поведением Рея в течение всех прошедших дней чувствовал себя всё спокойнее рядом с ним.

Стипендию он потерял, а просить у Рея деньги на обучение не хотел. О возобновлении обучения в Шотландии Рей и думать не желал, и столь же смутны были его представления о том, как Конрад может учиться где-то в Европе.

— Я хочу, чтобы ты всегда оставался рядом со мной, — говорил тот, — а я не могу обосноваться где-то в одном месте. К тому же о том, чтобы ты вернулся жить в кампус, и речи не может быть.

Конрад разводил руками и не знал, с какой стороны взять штурмом эту крепость. До нового набора оставалось ещё около полугода, до возможности восстановления — и того больше, потому время не поджимало, да и вообще не было до конца понятно, сколько времени Рей будет интересоваться им.

Заикаться с Реем о перспективах их отношений и подавно не было смысла — тот жил одним днём, и любые разумные доводы и вопросы отбивал фразами наподобие:

— Я хочу, чтобы ты был со мной, Конрад. Не представляю, как это может измениться.

Конраду тоже нравилось быть с ним, но неопределённость пугала, и он необычайно остро ощущал, что, несмотря на контракт, никаких особых прав у него нет. Если Рей захочет избавиться от него — он найдёт как.

Рей однако обещал, что в его доме под Парижем у Конрада тоже появится студия, и не обманул. К тому времени, когда они добрались до шато, там уже в самом деле были подготовлены все необходимые комнаты, и если бы не смена интерьера, Конрад и не заметил бы, что уезжал.

Здесь в доме, в отличие от женевской квартиры, Жак мягко, но настойчиво попросил его соблюдать дресс-код. Попытки обсудить этот вопрос с Реем ни к чему не привели — утопив Конрада в объятиях и поцелуях, он столь же мягко, но безапелляционно объяснил, что любит, когда одежда соответствует ситуации и месту.

— Это старинный дом. И я купил его не для того, чтобы бегать в шортах между мраморных статуй.

Статуи и правда впечатляли. Хотя Конрад и любил более ранние работы, но и стройные ряды античных аллегорий, выстроившихся вдоль партера, приводили его в восторг. Он попробовал сделать слепки с некоторых из них, но, недовольный результатом, вернулся к прежней работе — торс, который теперь приходилось прятать от Рея, обрёл руки. Конраду почему-то особенно страшно было лепить именно их — бугристые волны бицепсов, переплетённые венами, завораживали его.

Со второй работой он встал в тупик. Конрад догадывался, чего хочет от него Рей — нечто вроде «Умирающего галла» более чем обрадовало бы его. Но хотя на фотографиях сходство определённо имелось, Конраду было неловко лепить в подобной роли себя самого. К тому же для того, чтобы сделать скульптуру в полный рост, нужно было сделать множество расчетов, для которых требовалось знать — в каком материале будет выполняться конечный результат. Как делать расчеты — Конрад знал, а вот с материалом определиться не мог. Рей в этом ничего не понимал, и советчик из него был никакой. Конрад же не был уверен, что справится с подобной работой хоть в гипсе, хоть в бронзе — и тем более, что удастся перенести результат в мрамор, с которым он до сих пор не работал никогда. Ему не нравился гипс своей хрупкостью — и ещё более неподходящей для этой работы казалась глина. Если, создавая свой тайный торс, Конрад получал удовольствие от простых прикосновений пальцами к глине и практически не думал про результат, то прикосновения к собственному телу, перенесённому в скульптуру, не вызывали почти никакого интереса, но порадовать Рея он всё же хотел.

В конце концов Конрад поймал момент, когда Рей не был занят и имел достаточно свежую голову, и признался в своём бессилии.

— Я не смогу, — сказал он, — мне просто не хватает умения, Рей.

— Но то, что я видел, было очень чувственным, — с удивлением ответил Рей и привычно обнял его, чтобы успокаивающе погладить по спине.

— Дело не только в чувственности. Есть множество профессиональных навыков, которыми я не успел овладеть. Я могу сделать разве что бюст. А я хочу…

Он закусил губу и, не зная, как продолжить, потянул Рея в коридор, чтобы привести к себе.

— Только не нервничай, когда я тебе покажу, — сказал он.

Продолжая удерживать руку Рея, подвёл его к своему тайному закутку и сдёрнул полотно с почти готового торса, рядом с которым лежали две пары рук.

— Понимаешь, я могу сделать руки, живот, грудь… Но если я скреплю их между собой, скульптура, возможно, упадёт.

Он принялся объяснять проблему, стоящую перед ним, чуть сместился в сторону, чтобы не заслонять свет, и замер, хватая ртом воздух, когда то же непонятное состояние, что и на кухне пару недель назад, охватило его. Сердце билось где-то в ушах, а горло сдавил спазм.

Рей стоял рядом с бюстом, и рука его, частично скрытая закатанным до локтя рукавом рубашки, лежала рядом с глиняной рукой. Конрад думал, что он сходит с ума, но эти две руки были как одно. Даже венка, бежавшая от локтя к запястью, извивалась так же, как у Рея на руке.

— Конрад! — позвал тот, убирая руку и подхватывая любовника, будто опасался, что тот упадёт. Конрад и в самом деле с трудом держался на ногах.

— Ты… — выдавил он, но больше ничего сказать не смог. Дёрнул Рея за руку, пытаясь снова положить её рядом со своим изваянием, и тут до Рея дошло.

— Конрад, мне страшно за тебя, — сказал он, разворачивая любовника так, чтобы тот больше не видел изваяние.

— Твоя рука… как его.

— Ты видел его руку?

Конрад быстро замотал головой.

— Я чувствовал её, Рей. Тебе не понять. Я несколько месяцев не видел вообще ничего — только слышал и осязал. И ко мне приходил только он. Весь мой мир сузился до него.

Конрад впился пальцами Рею в плечо и тяжело дышал.

— Не понимаю… — прошептал он.

— Зато я понимаю, — спокойно сказал Рей, всё так же прижимая его к себе и поглаживая по волосам. — И мне лестно, Конрад, что хотя ты и не хотел этого, твоя работа оказалась посвящена мне. Говорят, так бывает у творческих людей.

Конрад, нахмурившись, запрокинул голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Изображая Мадонн и муз, скульпторы прошлых эпох неизбежно придавали им лица своих возлюбленных. Возможно, потому, что это был самый прекрасный лик, который они могли представить себе.

Конрад молчал. Он не был уверен, что это так, но другого объяснения найти не мог.

Поймав руку Рея, он изучающе провёл по ней кончиками пальцев. От этого прикосновения от запястья к локтю пробежал ток, и, подняв глаза, Конрад увидел, что взгляд Рея тоже слегка затуманился.

— Наверное, мне не стоит лепить его вообще, — сказал он наконец. — Я хочу, чтобы ты позировал мне, Рей. Это будет в сто раз интересней, чем всё остальное, что я смог бы слепить.

Он поймал губы Рея и втянул того в долгий, нежный поцелуй.

Рей вовсе не испытывал той уверенности, которую хотел показать.

Он не испытывал уверенности вообще ни в чём.

Когда случилось происшествие с несчастным белком, Рей даже не разобрался до конца, что произошло, но теперь, наблюдая за тем, как растёт вылепленный Конрадом торс, он всё отчётливей понимал, что любые возможные ассоциации с прошлым пугают того — но исключить их из обыденной жизни никак не мог: можно было избавиться от протеина и перейти на апельсиновый сок, но Конрад боялся темноты, а устроить для него вечный день Рей не мог.

Во сне Конрад жался к нему и никогда не ложился раньше, чем Рей возвращался домой, если тот вдруг уходил куда-то вечером без него.

Иногда он шептал в полудрёме:

— Не отдавай меня ему, Рей.

Рей только стискивал зубы и прижимал его ближе к себе.

«Кому ему?» — с горькой усмешкой хотел спросить он, но мог только молчать. Иногда он всё же целовал Конрада и так же негромко шептал ему на ухо:

— Кони, я люблю тебя. Ты всегда будешь только со мной.

И, как ни старался Рей избежать вранья, это была очередная ложь.

Жизнь, которую он вёл вместе с Конрадом, была совсем не той, к которой Рей привык. Он несколько месяцев не появлялся на вечеринках и в свете, не говоря уже о том, чтобы поехать в модельное агентство или, тем более, на Тодос. Он не виделся с друзьями — даже Майкла видел с начала лета всего несколько раз, из них половину по скайпу и только чтобы поговорить о делах.

Рей в самом деле хотел, чтобы Конрад был с ним. Всё время с ним. Ночью и днём. Он боялся отпустить его от себя даже на миг, опасаясь, что что-то произойдёт, и он уже не увидит его. Но и настолько кардинально менять свои привычки Рей был не готов.

Он понимал и то, что Конраду в самом деле нужно продолжить обучение, но никакой из возможных вариантов не устраивал его. Он не был готов возвращаться к общению через интернет, с тем чтобы видеться вживую раз в полгода. Всё чаще приходила ему в голову мысль о частном учителе, но оставлять Конрада наедине с кем-то, позволять сходиться так близко — он не хотел.

Рей отчётливо ощущал, что Конрад «любит» его лишь потому, что, как он и сказал, рядом не было больше никого ещё. Никого, кто мог бы защитить его. Никого, кто думал бы и заботился о нём.

То, что мальчик очень одинок, Рей понял уже давно. Его ничуть не удивило то, что Конрад не спешит возвращаться к семье или хотя бы списываться с ней. Всё, что рассказывал ему Конрад об отце и друзьях, говорило о том, что последние ничего не значат для него, а первый никогда не примет — как не принимал Рея и его собственный отец.

В этом состояла одна из причин, по которой Рей считал, что Конрад адаптируется в новой среде — с Кагертом или кем-то ещё. И теперь проклинал себя за то, что оказался прав.

Конраду нечего было терять — и он льнул к тому, кто купил его, как к единственному источнику тепла. Но овладевшая Реем мания за прошедшие месяцы ничуть не стала слабей, и, получая очередную близость, он всякий раз понимал, что хочет ещё. Простой привычки было мало для него.

Никогда Рей не задумывался о том, что его любовники испытывают к нему. Каждый из них был просто телом, на которое Рей отводил несколько часов. С Конрадом всё шло наперекосяк с самого начала. Один тот факт, что ради минуты близости с ним Рей обходился без секса вообще чуть ли не год, уже поражал его самого. И Рей не мог бы сказать, что не хотел. Не столько каких-то конкретных людей, сколько самого драйва минутных отношений, результатом которых был быстрый всплеск эмоций — и полное забвение на следующий день.

Но Конрад стал марафоном, который Рей хотел добежать до конца, хотя порой и задумывался с опаской — есть ли вообще у этого маршрута конец? Что будет с ними через год? Что будет, когда он выпьет Конрада до дна?

Эти мысли не задерживались надолго в его голове. Но и жажда острых ощущений не девалась никуда.

Чем дольше длилась осень, тем Майкл всё более подливал масла в огонь.

— Тебе не надоело прятаться в болоте загородных домов? — интересовался он каждый раз, когда появлялась возможность соскочить с делового разговора.

Рей морщился. Ему надоело. Ещё как. Если Швейцарию он в самом деле любил, то шато, как и лондонский дом, были скорее данью собственному тщеславию. Он хотел иметь старинный особняк — вот и всё.

Теперь же переговоры во Франции подходили к концу, но Рей медлил с отъездом, потому что здесь было место для размещения студии Конрада, в то время как в городских квартирах о лепке приходилось забыть.

И всё же в конце октября он сорвался и поддержал идею Майкла «выгулять яхту».

Конрад с самого начала идти на эту вечеринку не хотел — он боялся. По мере того как они приближались к месту, он всё плотнее вжимался в плечо Рея, и это немного успокаивало последнего — потому что Рей тоже боялся до безумия, что что-нибудь пойдёт не так, но показывать этого не хотел.

Отсиживаться в каюте он не планировал. Напротив, сразу же забрался в гущу танцующих под грохот музыки, накрывший причал. Конрада он крепко держал одной рукой, не позволяя отдалиться и на несколько шагов от себя.

Рей расцеловывал гостей одного за другим и ловил — или ему казалось, что ловил — любопытно-жадные взгляды на своём спутнике каждые пять минут.

— Какой хороший мальчик, — не сдержался один из успевших хорошенько подвыпить гостей.

Конрад остановил взгляд на бритом налысо мужчине лет тридцати на вид в цветных очках в пол-лица. Рей тоже, несмотря на вечер, был в тёмных очках, которые предложил надеть и ему самому.

Конрад сдвинул очки вниз.

Рей помешкал секунду, но не так долго, чтобы его заминка оказалась кому-нибудь заметна.

— Это Этьен Савар, — он отошёл в сторону, позволяя Савару и Конраду установить контакт взглядом, — у вас могут быть общие темы для разговора. Месье Савар — художник, у него только что прошла выставка в Милане. А Конрад — скульптор.

— Да? — Савар перевёл насмешливый взгляд с одного на другого. — Рей уже организовал вам первую выставку или пока тянет с исполнением обещаний?

Конрад покраснел и как никогда был рад тому, что очки закрывают его лицо.

— Я не спешу, — сказал он, снова надвигая их на глаза и прислоняясь виском к плечу Рея, — нам пока и так хорошо.

— Если он будет думать слишком долго, я всегда готов вам помочь.

— Боюсь, не выйдет, Этьен, — вмешался Рей, — нас с Конрадом связывают куда более тесные отношения, которые не так легко разорвать.

Савар отступил на шаг назад. Конрад не был уверен, но ему показалось, что он понял всё.

— Он знает? — спросил Конрад, улучив момент, когда их с Реем вроде бы не слышал никто — правда, в шуме музыки он и сам свой голос не смог бы различить.

— Здесь многие знают, — уклончиво сказал Рей.

Конрад сглотнул.

— И обо мне?

— Пока нет. Ты хочешь, чтобы я рассказал?

Конрад поймал на себе пристальный взгляд и сглотнул.

— Не могу поверить, — пробормотал он, отводя глаза, — это же преступление, Рей. И такому количеству людей всё равно?

— Ты не выглядишь недовольным, разве нет?

Губы Конрада дрогнули. Ему захотелось сбежать, но он не представлял куда — и дело было не только в том, что яхта уже начала отчаливать, а на берегу остались две машины охраны, помимо тех охранников, что тут и там мельтешили в толпе. Ему некуда было бежать, потому что без Рея он не мог. Даже если бы захотел. Рей был единственной стеной, которая защищала его.

Конрад так и не ответил, а Рей принялся приветствовать очередных знакомых и завёл новый бессмысленный разговор.

Количество гостей уже стало казаться Конраду бесконечным, когда они наконец прорвались сквозь толпу к корме судна, и Конрад обнаружил, что берег уже едва виднеется вдали. Солёный морской ветер трепал его волосы, рука Рея придерживала, будто тот опасался, что у Конрада может закружиться голова, и он упадёт за борт.

Было почти хорошо — если бы только пульсирующий организм, состоявший из множества пьющих, орущих и танцующих людей не шевелился, качаясь в такт музыке в нескольких шагах от них.

— Не любишь шумных сборищ? — прокричал Рей ему в ухо.

Конрад повёл плечом

— Раньше такого за собой не замечал.

Короткая улыбка тронула губы Рея, но и тени её не отразилось в глазах.

— Конрад, всё будет хорошо.

Конрад качнул головой.

— Не обращай внимания, — прокричал он в ухо Рею, когда ненадолго стихшая музыка вновь наполнила воздух, и приник к плечу Рея.

Рей раздобыл напитки, и вечеринка стала казаться Конраду немного веселей. Никто не требовал от него соблюдать этикет, и никто не пытался указать ему на то, что он здесь чужой. Судя по всему, и сам Рей знал здесь хоть и большинство, но далеко не всех.

— Тут есть бильярд и бассейн, — произнёс Рей всё так же ему в ухо, заметив, что Конрад начинает скучать. Они сидели на одной из скамеечек, протянувшихся вдоль бортов, потому что места на диванчиках поближе к центру веселья не нашлось. — Здесь ещё лучше, когда поменьше людей. Летом, когда можно загорать прямо на носу.

Конрад ничего не ответил. Скажи ему кто-то год назад, что он побывает в таком месте, он бы, наверное, прыгал от радости до потолка, но реальность оказалась совсем не такова, какую можно было ожидать. Конрад иррационально боялся этих людей.

— Пойдём, я тебе покажу, — Рей осушил свой бокал с мартини и, поставив его на пол, потянул Конрада на другую палубу.

Бассейн был достаточно большой, чтобы в нём поместилось десять человек.

— Там моя каюта, — Рей указал на узенький проход, ведущий сюда, — если совсем устанешь, можешь пойти туда.

Конрад кивнул. Предложение было соблазнительным, но спешить он не стал.

Они устроились неподалеку от бассейна. Затормозив стюарда, Рей отобрал у него поднос и поставил рядом.

Гости с первой палубы, наполненной музыкой, постепенно перетекали сюда. Один за другим раздевались и прыгали в бассейн, несмотря на то, что погода была не такой уж жаркой.

— Не хочешь искупаться? — поинтересовался Рей, стягивая с себя футболку и явно намереваясь показать пример.

Конрад нерешительно разделся следом за ним и позволил затащить себя в воду, но поплавать особо не удалось — Рей, пользуясь предоставленным ему доступом к обнажённому телу, прижал Конрада к себе и принялся целовать. Руки его одновременно гуляли по спине Конрада, а губы время от времени сползали к плечам.

Конрада разрывали на части желание поддаться этим губам и рукам и неловкость от ощущения, что множество глаз смотрит на них.

И только когда Рей освободил его настолько, чтобы Конрад смог оглянуться по сторонам, тот понял, что они не слишком выделяются среди других целующихся пар, а то и небольших групп. Кое-кто был уже без белья, и, приглядевшись, Конрад заметил, как одного худенького мальчика, перекинутого через бортик бассейна, натягивают вдвоём более зрелые мужчины.

Ещё один, сидя на коленях на полу, ловил губами по очереди два члена, направленных ему в рот.

Конрад окончательно понял, что не может больше находиться здесь. Казалось, в самом воздухе клубится густой туман похоти, от которого становилось тяжко соображать. Картины предающихся разврату нетрезвых, но неизменно красивых и подтянутых людей возбуждали его, и хотелось влиться в этот хоровод — но в то же время Конрада объял нестерпимый страх.

— Мне нужно подышать, — он выскользнул из рук Рея и попытался перебраться через бортик, но тут же оказался в руках ещё какого-то незнакомого мужчины.

Рей остался сзади, и, как показалось Конраду, не спешил тому мешать, а мужчина бережно, но жадно принялся ощупывать Конрада со всех сторон.

Кое-как Конрад сумел вырваться из его рук и бегом бросился в направлении к каюте. «Ты будешь отдаваться тем, кому он прикажет», — слова Мастера бились у него в голове.

Конрад вбежал в каюту и захлопнул за собой дверь. Тут же с другой стороны послышался стук. Конрад не хотел открывать, но и напора сдерживать не мог. Он отклеился было от двери, чтобы запереть её, но не успел — Рей ворвался внутрь и подхватил его в объятия.

— Пусти, — выдохнул Конрад, но попытки вырваться не предпринял. Он тяжело дышал, — пусти, я не пойду к ним, Рей!

— А я?

Конрад вскинулся, удивлённый вопросом.

— Что — ты? — не дождавшись ответа, спросил он.

— Хочешь, чтобы я пошёл к ним один и трахнул там кого-нибудь ещё?

Конрад поджал губы.

— Не шантажируй меня, Рей! — наконец выдохнул он. — Ты можешь, конечно, отдать меня кому-нибудь из них — но я не прощу этого тебе.

Губы Рея дёрнулись, но он заставил себя говорить спокойно.

— Конрад, я устал сидеть взаперти. Как будто это не я тебя купил, а ты меня. Я хочу развлекаться. Так, как делал это до тебя.

— И оргия с моим участием — тоже развлечение для тебя?

— Сам удивляюсь себе, — прошипел Рей ему в ухо, — но я предпочёл бы трахать тебя, чем троих мальчиков из тех, кто находятся там.

Конрад стиснул зубы и с отчаянной яростью смотрел на него.

— Я такой же, как они, для тебя, да?

— Если бы это было так, я бы сейчас был с ними, а не с тобой.

Конрад молчал.

Рей медленно обнял его.

— Если я пойду туда, то не сдержусь, Конрад. Но я не хочу причинять тебе боль. Будь со мной. Не отпускай меня.

— А ты, — Конрад держался из последних сил, чтобы не обмякнуть в его руках, — ты отпустишь меня? Отдашь им?

— Никогда. Ты только мой. Разве я ещё этого не доказал?

Конрад покачал головой, но тут же прильнул к его плечу, сдаваясь.

Рей глубоко вдохнул и нехотя отпустил его.

— Решай. Но если ты уйдёшь спать, я ничего не стану обещать.

Он вышел.

Конрад постоял в одиночестве с полминуты и, справившись с чувствами, направился следом за ним.

Рей, вопреки его ожиданиям, сидел в сумраке, немного в стороне, и мрачно наблюдал за тем, что творится в бассейне.

Конрад хотел было сесть рядом с ним, но понял, что этого будет мало.

Он решительно опустился Рею на колени, верхом, заслоняя собой всех остальных. Поймал в ладони его лицо и поцеловал.

«Зачем тебе быть здесь?» — хотел спросить он, но промолчал.