Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 13. Сделка

— Таксист-араб, — повторил Конрад, потому что эта мысль не давала ему покоя все последние дни. — Ты серьёзно, Рей?

Они сидели в вертолёте, который Рей взял напрокат, и до места встречи на побережье лёту оставалось полчаса. Умом Конрад понимал, что должен сейчас думать о том, что его ждёт — или хотя бы о том месте, куда они летят, но вместо этого раз за разом прокручивал в голове недавний рассказ Рея.

— Тебе смешно? — мрачно поинтересовался Рей, уже не в первый раз слышавший этот вопрос.

— Нет…. Я просто не могу представить тебя и… — Конрад сделал неопределённый жест в воздухе рукой, видимо, очерчивая силуэт невидимого араба. — Таксист, — пояснил он.

Рей отвернулся к окну, но рукой подтянул Конрада к себе, прижимая плотней. Они сидели на соседних сиденьях, и он физически ощущал исходившее от спутника тепло.

— Он мне Омара Хайяма читал, — сказал Рей. — И когда все кругом были такие чистенькие, аккуратные… Все до одного, как урагана, боялись моего отца… Ему было наплевать. Мансур не боялся ничего. Он был настоящим… Так мне казалось тогда, — Рей на мгновение поджал губы, — мне было шестнадцать лет, Конрад. Я был дураком.

— Мне тоже недавно было шестнадцать лет… — многозначительно произнёс Конрад прислоняясь виском к его плечу, — но я не спал с арабами.

— Ты вообще ни с кем не спал.

Конрад покраснел.

— Считаешь меня наивным? — спросил он. — Теперь… Ты ведь всё знаешь обо мне. Вернее, это я знаю, что ты знаешь всё. Ты-то всегда знал…

Рей ответил не сразу.

— Нет, — после паузы сказал он, — я не думал о тебе в этом ключе. Сначала меня просто очень устраивало, что у тебя не было никого. Потом… потом это устраивало меня ещё больше. Я рад, что никто не касался тебя, кроме меня, — он бросил на Конрада быстрый взгляд и смущённо улыбнулся, — что я первым показал тебе всё.

— Мда… — Конрад замолк. Он научился принимать историю их знакомства как факт и в каком-то смысле тоже чувствовал то, о чём говорил Рей. Теперь казалось, что фигура Рея пронизала всю его жизнь. Все самые сильные переживания Конрада за последние два года были связаны с ним. И Конрад с трудом представлял, чтобы мог настолько пропитаться кем-то ещё. — А сколько лет было твоей… приёмной матери? — после долгой паузы спросил он.

— Двадцать лет.

— Двадцать лет? А отцу?

— Пятьдесят четыре года. Она стала его третьей женой. Мы с братом родились от разных матерей. Но нас он оставил жить при себе. Ну… насколько можно так сказать в отношении проживания в закрытой школе, откуда мы на каникулы приезжали к нему домой. С матерью он общаться никому из нас не разрешал. Это предусматривали условия брачного контракта — в случае развода его жены теряли все права на детей.

— Интересный человек, — задумчиво сказал Конрад, а помолчав ещё немного, спросил: — И у тебя никого не было с тех пор? Ну… я имею в виду… ты отдавался кому-нибудь потом? — выдохнул Конрад наконец.

Рей улыбнулся и, чуть развернувшись к нему, поцеловал в висок.

— Кроме тебя?

— Да.

— Был ещё, — Рей качнул головой на кабину пилота, где на пассажирском сидении сидел Майкл. За шумом пропеллеров он никак не мог услышать их разговор.

Конрад бросил быстрый взгляд туда, куда показывал Рей, а затем выразительно посмотрел на него самого.

— Майкл? — шёпотом переспросил он, так что голос его потерялся в шуме винтов, но Рей догадался о сути вопроса и так.

— Это было несколько… не то. После истории с Мансуром отец потерял ко мне интерес. Меня перевели в другую закрытую школу, теперь уже в Швейцарии. Там был куда более строгий режим, и в течение двух лет я и подумать о каких-либо отношениях не мог. Отношения с одноклассниками складывались там… не очень хорошо. Все знали, как и почему я туда попал. Все знали, что отец почти прекратил финансировать меня. А это не школа искусств, немножко другой… контингент. Так что, к тому времени, когда пришла пора определяться с колледжем, я многое переосмыслил для себя. Я не хотел оказаться в такой же изоляции, как там. Потому после поступления постарался сразу же завязать связи с людьми, которые могли бы защитить мою репутацию и меня. И… одним из первых оказался Майкл.

Рей помолчал.

— Майкл не гей, — продолжил он, — но он любит экзотику. И в тот момент ему нравилось трахать меня. Ну, а мне нравилось, что никто не смеет прямо посмотреть мне в глаза, когда мы с ним выходим куда-то вдвоём. Он привёл меня в братство, а потом мы с ним вместе выбрали для поступления в Лондонскую школу экономики факультет экономики. И были вместе все последующие десять лет. Когда появился ты, думаю, он стал в некотором смысле… ревновать.

— Так ты спал с ним всё это время?

— Давно уже нет. Как только моё положение стало достаточно прочным, чтобы больше не зависеть от него, я его послал. Но друзьями мы оставались всё равно. Мы и до этого были скорее друзьями, чем партнёрами. В романтическом смысле между нами был только секс.

— Мда… — повторил Конрад. Он хотел сказать что-то ещё, но обнаружил, что вертолёт уже идёт на снижение. Он успел только спросить: — Ты доверяешь ему, Рей? После того, что произошло?

Рей проигнорировал вопрос. Он снова смотрел в окно — на приближающуюся зелёную подкову острова, поросшего тропическими деревьями.

— Кони, — сказал он, поворачиваясь к спутнику, — что бы сейчас ни произошло, верь мне. Я тебя люблю.

Конрад вздохнул. Хотел сказать, что ему не остаётся ничего другого — но промолчал. Он видел, что Рею происходящее даётся нелегко, и не хотел нагнетать обстановку ещё сильней.

У самого у него все еще чесалось место укола, куда ему ввели чип. Через два часа должен был активироваться передатчик сигнала, они решили перестраховаться на случай проверок на сканере, хотя это и было маловероятно. Конрад вдруг почувствовал себя искусственным спутником — и от этого ему захотелось смеяться. Но и сам он понимал, что все это от нервов.

Вертолёт уже заходил на посадку, и Майкл первым выпрыгнул на неровную, покрытую травой и песком, импровизированную посадочную площадку. Рей и Конрад, которого последний держал за руку, последовали за ним.

— Прошу прощения, — прокричал Майкл, стараясь перекрыть шум винтов. Делегация мексиканцев стояла с другой стороны. Рей дал отмашку выключить мотор, и шум утих. — Прошу прощения, — повторил Майкл, выходя навстречу Диего Корресу и пожимая ему руку, — внутренние противоречия разрешены. Мы готовы к сотрудничеству, и всем нам не терпится произвести обмен.

Коррес кивнул, пожал ему руку и вышел вперёд. Сначала посмотрел на Рея.

— Жаль, что пришлось прибегать к крайним мерам, чтобы добиться своего, — сказал он. Глаза его полнились насмешкой, но Рей стиснул зубы и промолчал, предоставив на этот раз Майклу говорить за двоих.

Диего перевёл взгляд на Конрада и, приблизившись к нему, приподнял двумя пальцами подбородок.

— Почему не отвечал на мои звонки? — поинтересовался он.

Конрад попытался отвести взгляд, но положение, в котором Коррес удерживал его лицо, не позволяло сделать этого.

— Я считаю, что должен быть верен тому, кому принадлежу, — выдавил он.

Коррес негромко раскатисто рассмеялся и выпустил его.

Затем кивнул спутникам, и один из них, державший в руках чёрный чемодан, опустил его на землю и раскрыл крышку.

— Четыре, — сказал Диего, — и, честно говоря, это очень много. Но раз уж таков уговор…

— Таков уговор, — подтвердил Рей. Он бы согласился сейчас на любую сумму — единственное, чего ему хотелось, это завершить это дело побыстрей.

Диего снова посмотрел на Конрада и кивнул ему, указывая на другой — чёрный — вертолёт, стоявший поодаль.

— Жди меня там, — сказал он.

Конрад кивнул и, спиной чувствуя провожающие его взгляды, направился туда, куда ему показал мексиканец.

Диего перекинулся с продавцами ещё парой слов, а затем последовал за ним. Едва он опустился на сидение напротив Конрада, как вертолёт стал подниматься в воздух, и на какое-то время шум винтов заглушил все остальные звуки. Конрад смотрел в окно, на становившуюся всё меньше фигуру Рея в чёрной рубашке с рукавами, закатанными до локтей. Конрад видел, что Рей тоже смотрит на него, и от того тоска, охватившая его, стала ещё сильней.

— Что теперь? — спросил он, поворачиваясь к Корресу.

Тот наклонился, поймав подбородок Конрада, потянул к себе и впился в губы жёстким, собственническим поцелуем.

— Mi amor*, — выдохнул он, — я бы трахнул тебя прямо здесь.

Конрад сглотнул. Перспектива воплощения этого обещания в жизнь весьма испугала его.

— Я стою четыре миллиона? — спросил он.

— Я получу больше, когда ты обслужишь моих друзей. Твоя выставка произвела фурор, mi bebe**. Можно было бы подождать, и ты бы стал стоить как Шакира, но я не умею слишком долго терпеть.

Конрад молчал. Диего выпустил его, позволяя откинуться назад.

— Рей был прав, — тихо сказал он, — ты собираешься отправить меня в бордель.

Диего раскатисто рассмеялся.

— Глупый. Борделей уже больше сотни лет как нет.

Он тоже откинулся назад и очертил фигуру Конрада жадным взглядом, мысленно раздевая его.

— Я всё же попробую тебя разок, — подвёл он итог, — всё равно тебя уже распечатали до меня.

Рей не мог отвести взгляда от таявшей в небе чёрной точки вертолёта, пока та окончательно не исчезла за горизонтом.

— Это был идиотский план, — сказал он.

— Да вся эта история была идиотской с первых дней, — отрезал Майкл, приближаясь к нему и останавливаясь в паре шагов. — Рей, может развеемся, отдохнём? Плюнь на него, деньги уже у нас. Что прошло, то прошло.

Рей перевёл взгляд с горизонта на него.

— Ещё слово, и я тебя пристрелю, Майкл. Я не шучу.

Майкл фыркнул.

— Ладно… Тогда полетели назад. Торренс захочет узнать результат.

Честер Торренс дал согласие на операцию на третий день после того, как узнал, что ни Конрад Кейр, ни Майкл Бун показаний не дадут. Сделка, которую ему предлагали, не нравилась Торренсу от и до. Она не только ставила под удар его отношения с новым покровителем — которыми он и сам уже принял решение рискнуть — но и лишала его желанной добычи, ради которой он пошёл на компромисс с самим собой. И всё же другой возможности посадить хоть кого-нибудь из тех, кто замешан в торговле людьми, он не нашёл.

*моя любовь

** мой малыш