Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 4. Для двоих

«Ты никогда не думал отрастить волосы? Тебе бы очень пошло»

Конрад хмыкнул. Вопрос возник после того, как он добавил с десяток дополнительных фоток — в том числе те, где у него руки не доходили постричься целый год.

Задумка была проста: ему хотелось спровоцировать Охотника сделать то же самое, и фотографии, судя по всему, не остались без внимания — вот только реакция была не совсем та, которой он ожидал.

Конрад убрал телефон.

— Ты не собираешься вставать? — поинтересовался Лоуренс, который уже натянул джинсы и теперь искал в свитере рукава.

— Меттис заболел. У меня полно времени до десяти часов.

Лоуренс хмыкнул.

— Везёт. Ладно, но на вечеринку-то ты придёшь?

Конрад молча перевернулся на другой бок.

Стояло четырнадцатое февраля, и весь курс скидывался, чтобы устроить вечеринку в общей гостиной второго этажа — самом большом помещении во всем здании. На взгляд Конрада идея была идиотской: День Святого Валентина — праздник для двоих. С другой стороны, его второй, если вообще и существовал, был сейчас очень, очень далеко.

— Лори, когда я в прошлом году не стригся целый год — мне это шло?

Лоуренс приподнял бровь, до него начинало доходить.

— Ты влюбился, — констатировал он.

— Ты не ответил на вопрос.

— Как и ты на мой.

Конрад вздохнул и повернулся на спину.

— Нет, Лоуренс, я не пойду на вечеринку.

— Почему?

— Просто не хочу.

— Будешь торчать в комнате один? Или собрался пригласить кого-то ещё?

— Всё может быть, тебе-то что?

Конрад сел, потому что ему было неуютно смотреть на Лоуренса снизу вверх.

— Да ничего, — фыркнул тот и встал, почувствовав, что потерял приоритет, — как по мне — тебе сейчас очень хорошо.

Он накинул куртку и вышел за дверь.

— А я так и не получил ответ, — констатировал Конрад и пощупал шевелюру, которая уже немножко отросла с Рождества.

«Начну отращивать, когда увижу тебя», — написал он, снова взяв в руки телефон.

Ответ пришёл уже днём, и Конрад прочитал его не сразу, потому что Огилви снова его задержал.

«Я тебя приглашал».

— Профессор, — Конрад подошёл к кафедре, оставив макет незаконченной работы на столе.

— Да, я хотел поговорить с тобой наедине.

Конрад кивнул.

— Есть какой-то заказ?

— Не совсем, — Огилви порылся в портфеле и положил на стол конверт. — Вот. Мой друг, Уильям Доррет, работает в Лондонской Национальной Галерее. Кроме того, он практик и ему нужен помощник в апреле на несколько дней. Он готов подготовить запрос на практиканта от лица Национальной Галереи, но просит, чтобы я посоветовал ему кого-то, кто достаточно обязателен и не задирает нос. Я подумал о тебе.

Сердце Конрада гулко стукнуло о рёбра.

— Уильям Доррет? — уточнил он. — Я видел его работы, это действительно он? Но зачем ему студент?

— Затем же, зачем и все. Подготавливать эскизы, делать первые слепки. Правда, есть одно, но — он не сможет оплатить жильё.

Конрад молчал, почти что ощущая, как щёки заливает огонь.

— Деньги у меня есть, — наконец сказал он, и после долгой паузы Огилви озвучил за него:

— «Но»?

— Но…

Конрад умолк и покосился на телефон. Он почти что уже решился было ответить согласием на предложение Охотника. В конце концов, с друзьями он виделся не в последний раз, а шанс увидеться с человеком, который в последнее время занимал все его мысли, мог и не выпасть второй раз.

Он снова вспомнил ту мимолётную встречу в магазине в Глазго, когда решился подойти к тому, кто его заинтересовал — но не решился пойти до конца.

«Сказал А, говори Б», — неоднократно повторял он себе.

Но практика в Лондонской галерее под руководством Уильяма Доррета…

Конрад вздохнул.

— Я согласен, — сказал наконец он.

— Ты говоришь так, будто я заставляю тебя идти на эшафот. Вообще-то, такой возможностью с удовольствием воспользуется любой другой.

— Нет-нет, — поспешил возразить Конрад, — я очень благодарен вам. И я в самом деле рад. У меня были некоторые планы на пасхальные каникулы — но я понимаю, что ради такого случая их стоит отложить.

— Именно так, — сухо сказал Огилви, и Конрад остался с впечатлением, что тот обиделся на него. — Что ж, тогда для оформления документов обратись в деканат. Мой друг возьмёт на себя внешнюю часть.

К кампусу Конрад двигался в тоске. Белые хлопья снега падали ему на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.

Вздохнув, он рухнул на скамейку, когда та оказалась по правую руку от него, и достал телефон.

«Извини… — набрал он, — я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».

«Твои друзья?» — почти сразу высветился ответ.

«Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».

Молчание затягивалось, так что Конраду показалось, что собеседник тоже им недоволен, но он не собирался отступать.

«Я даже имени твоего не зна…» — набрал он зло, но «отправить» нажать не успел, потому что пришёл ответ:

«Ты увлекаешься живописью?»

Конрад стёр набранные в запале слова.

«Вроде того», — вместо этого набрал он.

На какое-то время наступила тишина.

«В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»

«В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» — уточнил Конрад, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.

«В Британский. Я приеду в Лондон на пару дней, у меня всё равно намечались там дела».

Вот теперь сердце Конрада забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.

«Хочу…» — только и написал он.

«Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в бистро Блу Доор».

Конрад вскочил со скамейки и ударил ногой по сугробу, не зная как ещё выразить охватившую его радость.

— Да! — выдохнул он.

И только теперь поняв, что находится в парке абсолютно один, а Охотник сейчас далеко-далеко, торопливо набрал.

«Я постараюсь».

«Напиши, когда будешь выезжать».

На вечеринку Конрад не пошёл.

Воспользовавшись тем, что остался один, он зажёг в комнате свечи и, приготовив грог, разлил его в два стакана — один поставил на стол перед собой, а другой — на дальний конец стола, и там же положил телефон.

Он зажёг свечи и едва успел чокнуться сам с собой, когда телефон издал негромкое: «пилик».

Конрад потянулся, открывая браузер, и расплылся в улыбке: на него смотрело огромное алое сердце, медленно отстукивавшее какой-то ритм. Под сердцем была ссылка, и, нажав на неё, Конрад услышал:

« I wanted to be

For the rest of my life

To be your happy valentine»

Конрад рассмеялся. Хотел было послать что-то в ответ, но передумал и просто написал:

«Один из нас точно сошёл с ума».

«Просто мы давно уже должны были встретиться, вот и всё».

Конрад помолчал. Он попытался представить себе, чем занят сейчас его собеседник, и ему стало вдруг грустно.

«Спорим, ты сейчас не один», — написал он.

Молчание длилось несколько секунд, а затем пришёл ответ:

«Нет. Здесь куча людей, дым от сигарет такой густой, что не продохнуть, и похоже, что я проторчу здесь всю ночь. Но я думаю о тебе».

Конрад слабо улыбнулся.

«Я буду ждать встречи с тобой», — написал он и отложил телефон.

— Если вы закончили говорить со своим адвокатом, мистер Мерсер, я попрошу вас отдать мне телефон.

Рей улыбнулся и покачал головой, на ходу одним пальцем отключая аппарат.

— Это исключено, лейтенант. Видите ли — мне не очень хочется, чтобы вы совали нос в мою личную жизнь. По крайней мере, пока не получили ордер на мой арест. Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? — улыбка не сходила с его лица.

Лейтенант Торренс, стоявший у него за плечом уже несколько часов, склонился к уху Реймонда и по слогам произнёс:

— Где. Юрген. И Мика. Клерссен. Мерсер. Я. Задал. Вопрос.

Реймонд повернулся к нему и выдохнул прямо в лицо.

— Я вообще не знаю этих имён.

— Не валяй дурака! — процедил Торренс и сунул фото близняшек ему под нос.

Реймонд повёл плечом.

— Кого-то напоминают. Ну и что?

— Ну хорошо, — Честер Торренс улыбнулся, но — хотя и не так легко, как сидевший перед ним молодой человек — но позиции не сменил. — Тогда мы будем искать. И уверен, что-нибудь найдём.

Торренс стоял, а Мерсер сидел в кресле рядом с ним — но при этом умудрялся смотреть на лейтенанта сверху вниз.

— Думаете, я спрятал их в шкафу для бумаг? Неужели вы не понимаете, что вам ничего здесь не найти? — Рей кивнул в сторону двоих полицейских, сидевших напротив него. Улыбка не сходила с его лица, — Скажите, вам самому не смешно? — и, окончательно отвернувшись от лейтенанта, обратился уже к ним: — Продолжим, дамы и господа?

Телефон скользнул во внутренний карман пиджака, а Реймонд откинулся на спинку кресла.

Он окинул презрительным взглядом кабинет и скопившихся в нём людей. Мужчина и женщина со значками налоговой полиции на рукавах уже устроились по другую сторону Т-образного стола так, как будто собирались взять его в захват. Все остальные — по большей части его собственные бухгалтера и секретари, а заодно и несколько копов, которых проклятый Торренс притащил с собой, столпились вдалеке, как будто боялись подойти.

— Перейдём к вашей налоговой декларации за 2014-й год. Здесь указаны доходы с отеля — а что насчёт денег, вырученных с продаж?

Реймонд выудил из кармана пачку сигарет и закурил. Дым в комнате и без того стоял столбом.

«Вот дерьмо, — подумал он, — Майкл, я тебя убью».