Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 16. Последствия

Конраду чудилось, что он по-прежнему сидит за отцовским столом. Тяжёлое молчание висело над блюдами с купленной в магазине ветчиной с фасолью и жареным картофелем — готовить отец никогда не любил и не умел. Конрад буквально чувствовал, как касаются кожи повисшие в воздухе слова: «Я всегда знал, что ты будешь работать задницей, как твоя мать». Конраду нечего было сказать. Никто толком не рассказывал ему причин, побудивших уехать мать. Только теперь он начинал смутно их понимать — и одновременно осознавать, насколько абсурдно всё, что выдумывает о них обоих отец. Он не знал, что может сказать в ответ на эти слова. «Я люблю его и хочу прожить с ним жизнь…» — ничего более идиотского придумать было нельзя. Он отчётливо представлял себе, как выглядит всё происходящее с позиции отца. Сбежав из колледжа, он встречает богатого любовника и вместо учёбы остаётся с ним на целый год. И даже не важно, где именно Конрад его нашёл — отец не станет задавать этот вопрос. — Ты тоже так думаешь? — спросил он у Линдси. Та отвела глаза. Конрад не знал, зачем приехал сюда. Рассказать, что случилось, он всё равно не мог. Просто не сдержал желания недолго побыть в кругу родных — забыв, что никогда раньше не было между ними особого родства. — Он же выкинет тебя, — выплюнул, прощаясь, отец, когда Конрад спустя два дня, так и не найдя с ним общего языка, покидал дом, — ему же только твоя мордашка нужна. Конрад стиснул зубы. Ему показалось вдруг, что отец вовсе говорит не с ним. Но от этого было не менее обидно слышать его слова. — Я не знаю, — честно признался он, — но кроме его дома мне некуда идти. Он — моя семья.

Конрад брёл по улицам, залитым дождём, спрятав руки в карманы, и вспоминал последние слова Рея. Он пытался представить себе, мог бы остаться здесь насовсем или нет. Ему хотелось провести больше времени с отцом. Доказать ему, что он не тот, кем отец привык его считать. Но он понимал, что не сможет доказать ничего. Закрыв глаза, Конрад остановился в подворотне и попытался представить себе лицо Рея. Такое, каким оно было в первую их встречу, и такое, каким стало теперь. Конраду казалось, что за это время холод покинул его глаза, но теперь, задумавшись об этом, он понимал, что этими новыми — теплыми — глазами Рей смотрит только на него. «Я не игрушка», — говорил он сам себе, но чем сильнее пытался себя убедить, тем меньше верил собственным словам. Наконец он закрыл лицо руками и перестал понимать, что течёт по щекам — слёзы или дождь. Он долго стоял так, силясь справиться с собой и пытаясь понять, куда должен идти теперь. Если отец был прав, то оставаться с Реем на таких правах он бы не хотел. Нужно было пользоваться случаем, возможностью получить свободу — но Конрад чувствовал, что и она ему не нужна. Он хотел назад. Он уже почти разобрался в собственных чувствах, когда ощутил чью-то руку на своём плече. Конрад машинально рванул за неё, как учил тренер, но приём не удался — только запутал всё. Теперь Конрад оказался прижат к стене, а крупный мужчина навалился на него, прижимая к горлу нож. Он что-то говорил на французском языке с таким ужасным акцентом, что Конрад вряд ли смог бы понять его, даже если бы кровь не шумела так в висках. — Подстилка… — казалось, незнакомец вторил отцу, — … будешь не нужен ему. Не нужен никому. А затем лезвие ножа мелькнуло в воздухе и полоснуло по щеке. Незнакомец повернул нож, причиняя новую боль, разрывая края раны, и тут же занялся другой щекой. Конрад попытался вырваться, но нож глубже вошёл в тело. Боль стала нестерпимой, но ему всё же удалось оттолкнуть противника, и тот, испуганный таким поворотом, нанёс новый удар — теперь уже под ребро. Конрад закричал, вырывая оружие из его рук, и нападавший легко подарил нож ему — а сам бросился прочь. Конрад шагнул в направлении улицы, но тут же стал оседать на землю. В голове клубился туман. «Рей», — звенело в голове и отчётливо стояло любимое лицо. Конрад не знал, сколько пролежал так. Когда пришёл в себя, часы показывали одиннадцать часов. Тело всё ещё терзала боль, но, кажется, кровь остановилась. «Вокзал», — вспомнил он и, с трудом поднявшись на ноги и надвинув на лицо капюшон, чтобы прохожие не шарахались от него, бросился туда.

«Ты просто игрушка, — звенело у него в ушах, — он наиграется и выкинет тебя».

Конрад не помнил, как пробрался на вокзал. Не разбирал где сон, а где явь, когда увидел вдалеке силуэт Реймонда в узком чёрном пальто, с руками, спрятанными в карманы. Тот шагнул в вагон, а Конрад всё ещё был слишком далеко, чтобы удержать его. — Рей! — услышал он собственный голос, но так и не понял, звучит ли тот наяву или только мерещится ему. Он попытался стянуть капюшон, и, похоже, кровь потекла опять. Рей обернулся. Несколько бесконечных секунд прошли в полнейшей тишине, и Конрад успел увериться, что Рей не узнает его, когда тот метнулся в темноту и прижал его к себе. — Рей… — выдохнул он. Слёзы текли из глаз, обжигая кровоточащие порезы на щеках. Страх сковал тело, а Конрад всё смотрел и не мог оторвать глаз от склонившегося над ним лица.

— Состояние стабильно, — врач равнодушно делал пометки в блокноте. Рей с трудом удерживался, чтобы не подойти к нему и не встряхнуть за плечи, чтобы заставить чувствовать хоть что-нибудь. Немало способствовал его сдержанности и Майкл, который с силой надавливал на руку Рея, не позволяя тому встать, едва тот начинал подниматься вверх. — Следы останутся? — глухо спросил он. — Скорее всего. Я оставлю вам проспекты — лучше сами обсудите с ним этот вопрос. Рей молча кивнул. Майкл встал и прошёлся по холлу туда-сюда. Ему жутко хотелось курить. — А риск был? — Вообще — нет. Такое чувство, что тот, кто нанёс удар, вообще не смотрел куда бил. Нож прошёл по ребру. Крови вытекло много — это и был главный риск, — врач поднял на него задумчивый взгляд, — если спросите меня, то никто не собирался его убивать. Скорее хотели… изуродовать… и предупредить. — Предупредить, — повторил Рей, пытаясь справиться с дежавю. — Его или вас. Майкл кивнул. — Благодарю. — Мне можно к нему? — Рей встал, уже приготовившись войти. — Пока нет. Он спит. Но вы сможете навестить его через пару часов. Рей нехотя кивнул. — Пошли, — Майкл взял его за локоть и потащил прочь, — кофе попьём. Хотя тебе бы лучше травяной чай.

— Привет. К тому времени, когда Конрад пришёл в себя, Рей уже прорвался в палату, так что первым, что он увидел, было его лицо. — Привет, — Конрад вяло улыбнулся и раньше, чем ощутил скованность в лице, потянулся рукой к нему. Рей осторожно пересел в изголовье кровати, так чтобы можно было обнять Конрада сзади и прислонить спиной к себе. Поцеловал в висок. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Как человек, в которого всадили нож. — Помнится, это означает «не очень хорошо». Конрад запрокинул голову, с любопытством глядя на него. Попытался приподнять руку и коснуться пальцами шрама, но задел капельницу и был вынужден опустить её назад. — Что со мной будет? — Что произошло? Обе фразы прозвучали в унисон. Конрад напрягся, и Рей тут же успокаивающе сжал его ладонь. — Какой-то араб, — сказал он, — псих. Гомофоб? — Араб? — Рей нахмурился. — Сможешь узнать по фото его лицо? Конрад кивнул. — Он не пытался скрываться. Полный идиот. — Он что-нибудь говорил? Конрад машинально стиснул его руку и непривычно отстранённым голосом произнёс: — Нет. Ничего. Какую-то белиберду на непонятном мне языке, — поправился он. Рей поджал губы. Дежавю становилось всё сильней. — Рей… — голос Конрада прервал его мысли, — почему я не смог сделать ничего? Юрген ведь занимался со мной… Рей нахмурился. — В первый раз всегда тяжело, — сказал он. Но отметил мысленно, что и сам он не смог сделать ничего. — Я заставлю этого урода заплатить, Кони. Только дай мне несколько дней. Конрад, к его удивлению, спорить не стал — просто кивнул и прижал ладонь Рея тыльной стороной к виску. — Я люблю тебя, — прошептал, — что бы ни случилось дальше, я хочу, чтобы ты знал. Рей склонился и поцеловал его в висок, туда, где только что была его рука. — Я тоже тебя люблю, Кони, — сказал он. Сделал глубокий вдох. — Нам нужно решить ещё один вопрос. Конрад кивнул. — Сейчас мы в Глазго. На полное восстановление тебе может понадобиться от двух недель. Смотря какой курс лечения мы изберём. — Так. — Я бы предпочёл перевести тебя в Швейцарию на это время. Во-первых, потому, что там врачи, которые лечили меня. Во-вторых, потому, что не очень хотел бы провести это время в Глазго — а я должен быть если и не рядом, то неподалёку от тебя. Конрад кивнул. — Меня ничего не держит здесь, — он прикрыл глаза. — Ты хочешь, чтобы я сообщил твоей семье? — Нет. Мне будет тяжело лежать… и ждать… придут они или нет. Рей вздохнул и прижал его крепче к себе. Он понимал то, о чём думал сейчас Конрад слишком хорошо. — Второй момент, — продолжил тем временем Рей и на некоторое время замолк, думая, с какой стороны подойти к вопросу, чтобы не задеть. В конце концов решил сказать напрямик: — Ты должен подписать разрешение на перевод. И на пластику. Конрад заледенел. — Что? — уточнил он. Рей прикрыл глаза. — Ничего особенного. Он сильно порезал тебя. Видимо, хотел испортить лицо. Но этот номер не пройдёт. Конрад машинально коснулся щеки, которую давно перестал чувствовать, и обнаружил на ней бинты. «Он наиграется и бросит тебя», — прозвенело в голове. — Мне нужно поговорить с врачом, — тихо сказал он. — Хорошо, — легко согласился Рей, — хотя он советовал нам обсудить это между собой. — Я боюсь, Рей. Рей молчал. Этого он уже не понимал — но готов был принять. — Ведь может стать ещё хуже, — пояснил Конрад. — А что, если я… Если я откажусь? — Тогда у тебя останутся шрамы на лице. — Ты бросишь меня? Рей вздрогнул и, чуть сдвинувшись в сторону, внимательно посмотрел ему в лицо. — Если нет — значит нет, Конрад. Без тебя я не смогу, со шрамами или без. Рей в последний раз поцеловал его. — Мне нужно провести ещё несколько встреч, — он замешкался, размышляя, затем вынул из кармана собственный телефон и вложил Конраду в ладонь, — если что-то случится, что-то вспомнишь или просто соскучишься — звони. Второй мой номер забит в память под номером семь. И еще — когда придет полиция, скажи, что ничего не запомнил — все равно никого не найдут. Конрад кивнул. Рей поднялся и вышел, а он лежал ещё какое-то время, прижимая телефон к себе, пока не появился врач. Конрад молча подписал все бумаги, и когда тот вышел, уткнулся носом в мобильный, которого не видел уже почти год.

— Араб, — констатировал Рей. Они с Майклом сидели в больничном кафетерии, — что за хрень? Есть, конечно, известная вероятность, что это кто-то другой… Но что-то мне подсказывает, что удары нанесены той же рукой. Почему никто не… убрал его год назад? — Потому что ты был слишком занят, — Майкл пожал плечами и тоже хлебнул кофе, — я прислал тебе все материалы, ты их хотя бы смотрел? Рей поднял злой взгляд на него. — Я так и понял, что тебе плевать, — констатировал тот. — На сей раз я доведу дело до конца. И знаешь, что? Это уже точно не простой психоз. И ты правда веришь, что он сам забрался так далеко? Ему точно кто-то помог. — Он мстит за брата, год назад всё выглядело так. — Сначала проверим, потом уже будем решать. Я сам переговорю с Йонасом, чтобы тот достал его живым и отправил на остров. А там уже мы отыщем мотив. И надо сказать ему — пусть проследит, чтобы полиция удовлетворилась ответами.