Мой бывший - зверь

Глава 13

Я извелся ждать новостей. Сложнее всего было держать себя в лапах и никуда не рыпнуться. Во-первых, не было сил. Я откровенно еле ползал, и зверь это, к счастью, признавал. А собственная жизнь у него еще была в приоритете. Во-вторых, мой порыв не пойдет сейчас нам с Яной на пользу.

И здесь начиналось самое сложное — довериться. Врачам. Давиду. Яне…

Но в голове постоянно копошились мысли. Я тщетно пытался успокоить себя, что Яна не может от меня отказаться. Каждая такая цепочка умозаключений сползала к брату, и я ловил себя на том, что снова отрастил клыки, и они противно скрепят в тишине палаты.

Давид пришел ближе к вечеру. И то, что он не спешил, мне не нравилось.

С Давидом Горьким я познакомился обычным для меня способом — вытащил его с того света. Было это давно. Он тогда еще работал в городском оперативном отделении главным спецом. Считал себя бессмертным, как и многие подобные ему. Мало кто знал, что он не ведьмак прежде всего, а оборотень. Но он знал это хорошо, что и сыграло с ним дерьмовую шутку. Я собирал его едва ли не заново двое суток после разрывного патрона. Давид в долгу не остался. Когда меня сорвало, и я расправился с мужем пациентки прямо в коридоре хирургического, Давид выбил мне условное.

Виделись мы редко. Дружбы особой не случилось, да и Горький на нее не нарывался. Ему было комфортно рассчитаться со мной самым верным способом. А я… Я просто избегаю своих, в этом Ива права.

Но вчера я позвонил ему. Наверное, нужно что-то менять в своих ценностях. Другого времени точно уже не будет.

— Спасибо, — первое, что выдавил я, когда Давид тяжело опустился у моей кушетки на стул.

— Не за что, — кивнул он хмуро.

— Что-то не так? Мне… крышка?

— Нет, все нормально, — удивился он, усмехаясь. — С твоим делом все гладко. Если кто-то и хотел тебя подставить, то у него не вышло.

Давид знал, что со Стасом мы не просто в плохих отношениях, а в экстремально дерьмовых.

— Я уверен, что это покушение — его рук дело, — досадливо процедил я. — Стас вился вокруг этой ненормальной с первого дня.

— Ты мне мотив объясни, — облокотился он о кровать. — Он правда готов тебя убить?

— Стас знал, что Галина меня не убьет, — покачал головой. — А вот доставить проблем — да. Особенно с Яной. Он навестил меня на неделе. Увидел, что я измотан, на нервах из-за всего… и что у меня появилась женщина. Но я думал, он меня по допросам затаскает, потреплет нервы, позубоскалит на Яну… А он, видимо, свои способности зря не растрачивает.

— Что-то он совсем не в породу, — покачал головой Давид и после небольшой паузы продолжил: — Я допросил Яну.

— Как она? — вцепился я в него взглядом.

— Напугана, конечно, — покачал он головой. — Пока на препаратах.

Я прикрыл глаза, хмурясь:

— Не хочет меня видеть…

— Не может. Она… довольно предсказуемо все, в общем. С ней сейчас работает психотерапевт. Яне нужно время.

Я слушал, стекленея взглядом на белой стене.

Когда я пытался не обернуться зверем там, рядом с трупом своей неудачливой убийцы, мне даже показалось, что Яна осталась рядом. Она хоть и испугалась, но действовала четко — нашла чем заткнуть мне рану, держалась, спасала меня…

— Я говорил ей, что все будет хорошо, — усмехнулся я. — Что я выживу. А она плакала, сжимая мою руку, и… прижималась губами к моей щеке.

— Игорь, ее состояние вполне нормальное.

— Да, я знаю, — сморгнул я, вздыхая. — Ты же рассказал ей правила, да?

— Не совсем. Не все. Я не сказал ей, что она зависит от тебя. Обошелся информационным ограничением.

Я кивнул.

— Можно мне будет поговорить с ее психотерапевтом?

— Конечно. Это в плане терапии, насколько я понял.

— А как твои дела? — поинтересовался я, и это вышло неожиданно для него.

Мне просто не хотелось сейчас думать о том, что за дерьмо у меня случилось в собственной жизни. Вернее, смысла думать не было. Я мог «продумать» себе голову насквозь, но это не будет иметь никакого значения, пока Яна не пожелает меня увидеть. Хотелось услышать что-то отличное от собственных мыслей.

— Хорошо, — улыбнулся Давид устало. Я видел, он удивлен моим таким нетипичным вопросом. — Сына воспитываю.

Я захлебнулся воздухом, вперивая в него взгляд. Горький? Сына?

— Как? — выдавил сипло. — Ты же… с твоим образом жизни…

— А чем он отличается от твоего? — Стыдно признаться, что я ничего о Давиде не узнал за то время, что он пытался спасти мой блохастый зад от тюрьмы или, еще хуже, смертного приговора. Давид усмехнулся шире. — Да, даже такому, как я, удалось завести семью.

— Я бы послушал…

— Как-нибудь расскажу, если тебе интересно.

— Ловлю на слове. Мне тут долго валяться.

— Не раскисай, никуда она от тебя не денется, — ободряюще заметил Давид. Вытащил из папки планшет и показал мне статью с фотографиями.— Взгляни для осведомленности. Для всех — вы с Яной попали в аварию. Прости, Игорь, но машину твою пришлось угробить.

— Шустро ты, — усмехнулся я невесело, опуская взгляд на экран.

На фото моя тачка сиротливо стояла посреди трассы без морды, уткнувшись остовом в отбойник. Капот изуродован до состояния фарша, щедро посыпанный стеклами от лобового. Обзор в салон перекрыт вялыми подушками безопасности, напоминавшими вяленный рыбий пузырь.

— Мы еще и погорели…

— Это мы перестарались.

— Это понятно. — В нашей суровой реальности пожертвовать машиной — самое малое, что может случиться из неприятного. А так на кону чаще жизнь. — Ты не переборщил? Мы точно могли выжить в такой аварии? И… я тут точно не пьяный был?

— Утром были легкие заморозки, — усмехнулся он. — И, конечно, тебя подрезали. Ты читай ниже, там все красиво.

— А, — смущенно протянул я, опуская взгляд. — Да, действительно… «Несуществующий водитель внедорожника подрезал… и не выжил». Горький, только не говори мне, что вы еще и ликвидировали кого-то заодно.

— Это не твое дело, Игорь, — укоризненно заметил он.

Я вздохнул, запрокинув голову:

— Понял. Спасибо, Давид. Еще раз. Я бесконечно тебе должен.

— Ничего ты мне не должен, — поднялся он. — Если что, я на связи, звони в любое время.

Когда Давид ушел, тишина навалилась с новой силой. Я подумал, что мне стоит немного перегрузить мозги и позаботиться о человеческих проблемах. Нужно связаться с клиникой, в которую должен выйти завтра. Еще следовало позвонить юристу… Но все это казалось неважным. Я скучал по Яне. Еще ничего не ясно, а мне уже казалось, что именно ее выдрало из меня выстрелом, и от этого в груди расползался холод.

Ведь не сам по себе страх Яны становился препятствием к нашим отношениям.

Главной проблемой было то, что стояло за этим страхом.

Потому что когда Яна откажет мне, зверь сойдет с ума.

Что он будет чувствовать?

Сорвет меня с катушек?

Вытянет всю звериную злобу из нутра, заставляя вспомнить, кто я прежде всего?

Одно я знал точно — моя звериная сущность невероятно терпеливая. Но когда волк внутри меня поймет, что терпел напрасно…

…он возьмет плату за многолетнее подчинение.

А выдержу ли я?

И что я сделаю с Яной, если нет?

Брошу на операционный стол Иве?

Картинка взорвалась в мыслях такими сочными красками, что я наяву вздрогнул от брызг крови, летящих в лицо, и ощутил ее запах, будто он настоящий. Сердце затарабанило о грудную клетку, выбивая на коже холодный пот. Воздух сперло в груди, приборы забили тревогу, и в палату влетела Ива:

— Князев!

Я дергал грудной клеткой, пытаясь сделать вдох, и не мог.

— Пусть выйдут все, — просипел.

— Игорь, дыши…

***

— Яна, почему к тебе не пускают? Почему ты не говоришь, где ты?

— Мам, со мной все в порядке, — повторила я третий раз, пялясь перед собой. — Игорь после операции. Вы ему тут точно не нужны.

За окном стемнело. А вся моя вселенная сузилась до нескольких квадратов моего номера. Остальное будто стерли.

— Яна, как же так?..

И это она повторила уже несколько раз. Но между ее стенаниями я выяснила, что Никиту обследуют. Что вроде бы есть промежуточные диагнозы и, кажется, связаны они с сердцем. Какая ирония… Игорь действительно мог помочь сыну Ольги как никто другой.

— Передай Оле, что она идиотка! — прорычала я неожиданно даже для себя. — Если бы не ее дурость, Игорь бы успел помочь Никите!

— Яна, ну кто же знал?..

— Пока, мама!

И я отбила звонок и швырнула аппарат на покрывало.

Только через мгновение меня догнало осознание — я только что поверила в ложь, созданную для меня здесь. Ведь ничего бы не изменилось на самом деле, даже если бы мы разминулись с Галиной. А может, обстоятельства сложились бы иначе, и она убила бы нас обоих. Или только меня…

А если бы не случилось покушения, что бы было?

Да какой смысл гадать?

Я не хотела знать.

До воя захотелось в ту жизнь, которая могла бы быть у меня с Игорем без этого странного поворота! Я бы жила с ним, мы бы работали вместе, и ничего бы плохого не произошло… Ведь так?

— Черт, — спрятала я лицо в ладонях.

Мир за пределами комнаты казался пугающим и незнакомым. Все, что у меня было от него теперь — звонок маме и периодический стук в двери. За стуком следовал чей-то визит. Осторожный, трогательно-заботливый, невесомый… Мне приносили еду, чай, кофе, спрашивали, как я себя чувствую и не нужно ли позвать врача. И это будто бы устраивало. Лишь бы не говорили больше ничего о том, что я не могу слышать.

Но так ведь не может длиться вечно.

И Игорь…

Я сказала Давиду, что не хочу… что? Не хочу его видеть? Это неправда. Я очень хотела увидеть Игоря снова. Но стоило вспомнить, что он не тот, кем я его считала, и меня будто било током.

Когда мобильный зазвонил, я опустила взгляд на экран… и схватила аппарат, принимая звонок.

— Яна! — вскричала в трубку Маша. — Яна, ты где?!

— В больнице с Игорем, — просипела… и расплакалась.

— Ян, я уже во всех побывала! В какой вы? — потребовала она сурово. — С утра курсирую…

— Маш, тебя не пустят сюда, — затараторила, всхлипывая, и с трудом вспомнила заготовленную ложь. — Тут… тут родственники Игоря. Они попросили все держать в тайне…

Я знала, что Машу будет сложно остановить, поэтому согласовала с Давидом вот такую версию. Он одобрил.

— Вот черт! — ругнулась она, тяжело дыша — шла куда-то. — Почему ты не отвечала? С тобой тоже что-то?

— Маш, Машунь, — жалко скулила ей в трубку. — Я так испугалась…

— Расскажи! Тебя задело? Ян, я видела фото машины…

— Нет-нет, я только… только в шоке… Меня устроили тут в отдельную палату и оказывают помощь. Мне было страшно, Маш. Так страшно ждать, пока кто-то приедет… Знаешь, такое состояние… Говорят что-то все вокруг, а я даже слушать не могу. Вчера проспала весь день почти. Капали меня тут чем-то…

— Ох, девочка моя… А Игорь?

— Игоря прооперировали, говорят, что он поправится.

— Какой ужас, — выдохнула она, наконец. — Но, может, я к тебе приеду, а? Ты же там совсем одна? Маму тоже не пустили?

— Нет, Маш, нет… Черт, как же я хочу с тобой увидеться!

И эта мысль вдруг будто продула плотную завесу тумана в голове. Маша хоть и осталась в прежней жизни, но вот же она — живая, говорит со мной! Я могу до нее дотянуться, могу увидеть. Мне только говорить ничего ей нельзя, ну и пусть! Я и не хочу ей ничего говорить! Мне она просто нужна рядом!

От того, как взбудоражило меня жаждой жизни, затряслись руки.

Нужно как-то выкарабкаться отсюда. Если дело только в моем психическом состоянии, то нужно приложить усилия и успокоиться. Я хочу отсюда выйти!

— Ян, ну узнаешь, а? — прервала мое громкое сосредоточенное сопение в трубке она.

Я вздохнула и решительно поднялась с кровати.

— Давай попробую узнать у врача что и как и спрошу, можно ли увидеться с тобой. Хорошо?

— Идет. И держись там, подруга! Я с тобой! Звони в любой момент, побуду на связи сколько нужно!

— Спасибо, Маш. — Я подошла к окну, заглядывая в него впервые за все время. — Я приду в себя. Все будет хорошо.

Конечно, сказать оказалось проще, чем сделать.

Когда ко мне вечером пришла врач, я встретила ее за столиком в гостиной, которая была частью моей палаты, а не забившись в спальне к изголовью кровати. Но чувствовала себя я все еще очень хрупкой.

Врач Эмма Эдуардовна располагала к себе. Ей было, наверное, около пятидесяти, и выглядела она очень хорошо: ухоженное лицо, ясные живые глаза, мягкая улыбка. Я понимала, что мне хочется доверять сейчас кому-то здесь, и я вынужденно наделяла эту женщину, возможно, несуществующими качествами. Но мне хотелось. В ней не было суеты. Она всем своим видом давала понять, что ничего особенного не произошло. Ну подумаешь увидела ты лапу с когтями! Тут и не такое видали!

Но, конечно, ничего такого она не говорила. Наоборот. Когда меня начинало трясти от паники, никаких обесценивающих уговоров — только помощь. И это успокаивало.

Врач улыбнулась мне, усаживаясь напротив.

— Как ты, Яна?

От нее приятно пахло какими-то цветочными духами, и запахи больницы почти не слышались.

— Мне очень хочется увидеться с кем-то из близких, — осторожно начала я.

— С кем? — оживилась она, будто мой интерес — хороший знак.

— У меня есть близкая подруга. Она врач. Ее зовут Мария.

— Яна, никаких препятствий к встречам нет, — улыбнулась Эмма Эдуардовна. — Единственное, человека вне системы сюда не пустят. Но вы можете встретиться недалеко от клиники, к примеру, в кафе. Их тут много.

— Правда? — задышала я чаще.

— Конечно. Для людей наш медицинский центр является многопрофильной частной больницей с множеством направлений. Не будет проблемы объяснить это подруге.

— Это здорово, — улыбнулась я искренне. — Могу… завтра?

— Можете.

— Хорошо, — закивала я.

— А об остальной ситуации думали? — склонила она голову набок, внимательно глядя на меня.

И я тревожно сжалась. Голос осип:

— А вы… тоже? Тоже оборотень?

— Нет, я обычный человек, — осторожно улыбнулась она. — У оборотней нет представительниц женского пола. Они заводят семьи с человеческими женщинами.

Я замерла, будто эти несколько слов были хищными существами и могли впиться в меня острыми зубами, если я пошевелюсь. Но ничего подобного не происходило. Эмма Эдуардовна терпеливо ждала, пока я усвою услышанное.

— То есть Игорь бы все равно был вынужден завести женщину… если даже не меня, то кого-то…

— Да, если мужчина решается на отношения, он выбирает себе женщину и начинает с ней встречаться.

— И… — Мысли вязли, как в киселе, но я упорно гребла сквозь эту жижу в голове. — Значит, таких, как я, много…

— Да, Яна.

— И они… живут нормальную жизнь… у них все как обычно?

Доктор задумалась, не спеша меня обнадеживать.

— Здесь множество вариаций, как и у людей, — сообщила уклончиво. — Есть счастливые пары, есть те, кому сложнее.

— А какие нюансы? — И я тяжело сглотнула, прокашлявшись. — Игорь… он так похож на обычного мужчину…

— Яна, а, может, что-то необычное вы все же замечали? — спросила она вдруг, поощряя меня углубиться в эту мысль.

Необычного…

Что в нем необычного?

Я же рассказывала Маше чуть ли не всю неделю, какой он… запредельный…

— Он слишком идеальный, — глухо выдавила я. — А я… Я — простая девушка. Выходит, будь он человеком, не выбрал бы меня…

— Яна, это тут вообще ни при чем, — мягко перебила она. — Игорь выбрал вас так же, как выбрал бы любой человек. Это никак не умаляет ваших достоинств и не делает вас непривлекательной. Для него вы особенная ровно настолько, насколько были бы особенной для любого другого мужчины.

Я почувствовала себя глупо.

— Он сказал, что сохранил мой номер полгода назад, — ступала я словно по хрупкому льду своей памяти.

— Значит, он уже тогда думал, что вы можете быть для него подходящей женщиной.

— Я не знаю, — отвела взгляд. — Я говорила Маше, что у нас слишком много секса, но подруга заверяла, что это нормально для здорового мужчины.

— Мужчины его расы действительно первое время могут быть более зависимы от физической близости, — неожиданно поощрила меня Эмма Эдуардовна. — Первый месяц называется у них «медовым». Как правило они себя сдерживают, чтобы не отпугнуть человеческую женщину своим темпераментом.

— Вот как? — пришибленно выдавила я.

— Да. Физическая близость для него очень важна.

— Но ведь… — Я прикрыла глаза, чувствуя, что вдруг снова провалилась в те секунды, когда он бросился на Галину. — Скажите мне, пожалуйста, что они — обычные мужчины, и им просто нестрашно броситься на человека с пистолетом.

— Им страшно, — медленно возразила она, выделяя слова паузами. — И отличия все же есть, Яна. Здесь каждый взвешивает «за» и «против» для себя лично. Потому что мужчины-оборотни так же непохожи друг на друга, как и люди. Вы сказали, что Игорь слишком идеальный. Опишите, какие у него есть преимущества лично для вас.

Я медленно заполнила легкие воздухом, отмечая, что мы беседуем уже довольно продолжительное время, а у меня не случается привычной паники.

— Он… мне сложно что-то перечислить. Но я влюбилась в него по уши за эту неделю, пока мы были вместе. — Я подумала немного, опустив взгляд на стол. — Он восхищает своим профессиональным талантом. Он заботливый, внимательный, … он бросился спасать моего племянника в ночь после тяжелой рабочей недели. — Пока я говорила, стало казаться, что мне и правда удается вернуть себе что-то прежнее. Что-то, что разнесло в пыль вместе с выстрелом Галины. — Он доказал мне, что я стою большего.

— И он спас вам жизнь, — подчеркнула Эмма Эдуардовна.

— Да.

— А минусы уже видите?

— Откуда же мне знать? — растерялась я.

— Я не знаю вашего мужчину, — улыбнулась она. — Ну, попробуйте.

— Ему сложно соответствовать, — подняла я взгляд в потолок. — Он очень занят, профессионально востребован, у него мало времени на личную жизнь…

— У вас хорошо получается, — похвалила врач. — Еще что-то?

— Он незнакомой мне расы, — вернула я на нее взгляд.

— Считаете, что это недостаток.

— Да.

— Хорошо, — не стала спорить она.

— Ну а вы расскажете про недостатки, о которых я не знаю?

Разговор почему-то начал раздражать.

— Нет. — Отказ вышел неожиданным. — Вам об этом расскажет Игорь. У него тоже есть свои «за» и «против», и их совпадения или отсутствие таковых — ваше личное дело.

— А можно все же вопрос? — раздраженно перебила ее я.

— Конечно, — ничуть не смутилась она.

— А насколько он может быть другим? Я видела только, как он махнул будто бы не по-человечески крупной кистью, похожей на лапу… — Я взмахнула в воздухе рукой, а Эмма Эдуардовна улыбнулась. — Но это же не все, что он может? Почему вы улыбаетесь?

— Меня радует, как быстро вы восстанавливаетесь. Еще утром Давид Глебович звал меня, тревожась о вашем состоянии, а сейчас мы беседуем о травмирующих вас событиях довольно спокойно. — Я не разделяла ее энтузиазма. Но она не придала этому значения. — Это хороший прогресс, Яна. А на ваш вопрос ответ — да, оборотни могут полностью обращаться в зверей…

Мне показалось, она совершенно зря отметила мои успехи. Я медленно заполнила грудь воздухом, растеряв запал.

— …Яна, но это не значит, что вам непременно на это нужно смотреть, — продолжила она, глядя, как я вжимаюсь в спинку стула. — Оборотни не обращаются каждый день, да и вообще делают это довольно редко. Этот момент — один из самых интимных. Вам не нужно сразу к этому привыкать. Сама возможность этого не предполагает, что мужчина делает это при любом удобном случае. Такие правила пары устанавливают сами.

— Хорошо, — поспешила я кивнуть. — Наверное, пока что с меня достаточно, да?

— Яна, вы в этом не одна, — осторожно заметила она. — Да, вы уязвимы, но и Игорю сейчас очень плохо. Неведение, в котором он находится относительно вас, не способствует его восстановлению…

Я застыла, хмурясь, а она продолжала:

— Он перенес тяжелую операцию. И ему далеко не все равно, что вы здесь в одиночестве и что вам плохо. Уверена, он бы хотел вас увидеть и узнать, что вы думаете. Для него это жизненно важно сейчас.

Я молчала, и она снова продолжила:

— Яна, я хочу, чтобы вы знали. Игорь — редкий представитель своей расы. То, что он потрясающий мужчина, вы уже сказали. Но на моей памяти не было такого случая, чтобы оборотень рисковал жизнью, но не оборачивался зверем, отбирая у себя шансы на спасение. И все это ради вас…

— Он говорил, что может… обернуться, — с трудом выдавила я.

— Если бы он потерял сознание, его тело бы принялось спасать себя само. Но он держался, чтобы не напугать вас. — Женщина сделала паузу, в которую у меня внутри что-то отпустило, и я заплакала. — Яна…

— А можно его увидеть? — всхлипнула я.

— Конечно, — кивнула она.