Мой бывший - зверь

Глава 3

Ноги тряслись. Руки — тоже…

Отпуск ей нужен?

Пожалуй.

Но только со мной.

Реакция у нее на меня хорошая, правильная — пахнет так, что с ума сойти можно.

Я вышел из смотровой, украдкой вытирая пот с висков, и наткнулся на главврача в комнате ожидания.

— Где тут у вас можно кофе выпить? — выдавил я хрипло.

— Пойдемте, — повел рукой тот, — в кабинете как раз обсудим…

— Я попросил кофе, — едва не зарычал я. — Мне нужна пара десятков минут проверить входящие. А потом я буду готов обсуждать с вами все, что нужно.

— Хорошо, Игорь Андреевич, — закивал тот раздражающе спокойно.

Как же его? Павел... черт... пришлось сощуриться мельком на его бедже. Павел Петрович Розмух. Хороший, кстати, хирург. Был. Пока не выбрал должность главы этой клиники.

— Павел Петрович, я прошу прощения за свою несговорчивость, но у меня была очень тяжелая неделя.

Мы вышли с ним в коридор и направились куда-то вперед. Надеюсь, что к моему необходимому сейчас одиночеству.

— Не извиняйтесь, Игорь Андреевич, — покровительственно приосанился он. — Всякое бывает, а такое утро кого угодно выведет из себя. Вам рубашку можно предложить? И брюки могу найти. У нас хорошая униформа.

Я только тут опомнился, что внешний вид мой оставляет желать лучшего. Пожалуй, следует и правда ретироваться в кабинет главного, а потом домой. Расхаживать в униформе я тут пока не был готов. А потом — за город, как и планировал вчера, пусть и на один день.

Только зверюге этот план не понравился. Снова я утаскивал его от той, на которую положил глаз.

— Так что с Яной?

— Постмиокардический кардиофиброз, полная блокада правой ножки пучка Гиса, частично — левой. И синусовая тахикардия, — рассеяно доложил я.

Яна испугала меня не на шутку. Не тогда, когда вылила на меня горячий кофе, а когда внезапно отключилась и осела мне в руки. Как я еще никого не убил — сам не знаю. Я все боялся, что ее тахикардия перейдет в фибриляцию… но этого, к счастью, не произошло.

— От чего у нее случился краткосрочный обморок, предстоит выяснить.

— Я прослежу, — серьезно пообещал собеседник и нажал кнопку вызова лифта.

— Давайте все же к вам в кабинет, — смущенно глянул на него. — Совсем забыл, что надо переодеться.

— Я заметил, — улыбнулся Павел Петрович. — Вам будет предложен лучший кофе. — Когда мы остались в тишине кабинки, он скосил на меня насмешливый взгляд: — Давно у вас с Яной?..

— Полгода, — усмехнулся я.

Знал, что сделал сейчас очередную лажу. Помимо той, что ввязался в практику на территории этой клиники. Яна будет в бешенстве, но кто ей поверит? А мне? Врать, что я — набожный христианин, поздно. Я носился сегодня по клинике с Яной на руках не на шутку перепуганный за ее жизнь. Все это видели. Поэтому пусть лучше я объясню это вполне очевидным — что мы с ней встречаемся. К счастью, сердце ее выдержит это все — я в этом убедился. А потом в моих интересах будет обеспечить девочке постельный режим…

***

Я сидела в смотровой, оглушенная всем случившимся, и пялилась на руки. При одной только мысли, что нужно как-то выйти за дверь, сжимало грудь, и я снова дрожала. Князев сказал, что ничего мне пока принимать не нужно, и даже лекарством не воспользовался, которое ему так долго искали. Сама же я себя чувствовала так, будто по мне грузовик проехал, и что мне определенно что-то нужно. Как минимум — компания и консультация моей подруги Карасевой. Может, позвонить ей и увезти меня отсюда на каталке, прикрытую простынкой?

Вытащив мобильник, я кое-как совладала с дрожавшими пальцами и набрала подругу. Та редко отвечает в разгар дня. Терапевты у нас тут вечно на разрыв. Но каково же было мое удивление, когда Маша не просто ответила — ворвалась вдруг в кабинет собственной персоной. Глаза навыкате, и даже видны из-под копны кучерявых темных волос, не поддающихся никаким укладкам и заколкам. Чаще всего Маша смотрела на пациентов лишь одним глазом — с той стороны, на которой спала последней ночью. Верхние пуговицы клетчатой рубашки как всегда расстегнута, являя всем «высушенную корму», как она сама говорила про свои выступавшие ключицы и верхние ребра. Она не стеснялась своей худобы и носила ее с такой гордостью, что даже я завидовала уверенности подруги в себе.

— Янка! — вылупила она на меня глаза, с разбегу падая на стул Князева. — Я только узнала!

— Что именно ты узнала? — поежилась я.

Машка замялась лишь на вдох, но я поняла — не о моем самочувствии идет речь. Закатив глаза, я потерла виски и приглушенно выругалась.

— Ну о чем еще могут судачить наши одноклеточные? — озадаченно осмотрела меня с ног до головы Маша. — Завидуют все черной завистью, конечно же. А кто-то делает вид, что просто рад, что ты переключилась со старого на молодого. — Она оттолкнулась ногой от пола и оказалась за столом, на котором лежало заключение Князева. — Что тут у нас?

Я вздохнула, понимая, что нужно как-то адаптироваться к реальности — это не кончится в ближайшее время, скорее наберет обороты. Ну еще бы, ушлая Перцева, чтоб ее…

— Я думала, что удача выудить Князева на операцию — венец моей карьеры в клинике, — пролепетала я.

— Так вчера и говорили, — заметила Маша, не отрываясь от заключения.

— А все обернулось позором…

— Да с чего ты так решила? — подняла она на меня глаза. — Судя по заключению и слухам, ты выиграла джек-пот, подруга. Князев не только таскал тебя на руках прилюдно, но еще и диагноз правильный поставил, судя по всему, впервые за всю твою жизнь. Янка, он же легенда! По этому поводу у меня к тебе только два вопроса. — Она приосанилась, принимая серьезный вид. — Почему ты, мать твою, не ходила к кардиологу, если у тебя в анамнезе миокардит? И еще… попросишь ли ты у него автограф для меня?

И она прыснула.

— Ой, иди ты! — насупилась я. — Я залила его кофе с ног до головы и грохнулась в обморок ему под ноги! Он меня больше и близко к себе не подпустит.

Последнее, на чем я собиралась себя ловить — на сожалении по данном поводу!

— Хорошо, что ты упала под ноги ему, — покачала она головой. — Я так поняла, ты все еще натощак?

Я кивнула.

— Ну вот отсюда и обморок. Сахар упал, давление подскочило, паническая атака из-за отсутствия режима труда и отдыха и присутствия сногсшибательного хирурга. Я тебе давно об этом говорю, но ты же у нас бессмертная пони. Пошли обследоваться?

— Что там, серьезно? — поежилась я.

— Ну не особо, — скосила она глаза на лист в руке. — Но я не кардиолог, конечно… Пошли, Алие тебя покажем.

— Это терпит? — с надеждой просипела я.

— Конечно. Ты, пони, живешь с этим уже двадцать семь лет…

— Тогда не сегодня, — мотнула я головой. — Спрячь меня под халат…

— Ян, ну ты чего? — Маша подгребла ко мне со стулом и заглянула одним глазом мне в лицо. — Если сравнивать слухи, то лучше пусть они будут про Князева, чем про шефа.

И она неприязненно скривилась, как и каждый раз, когда мы эти слухи обсуждали.

— Я раздела Князева прилюдно, — проскулила я.

— И именно в этот момент тебе рукоплескала вся женская часть клиники! — усмехнулась Маша, показывая мне большой палец. — Голову подняла и походкой от бедра!..

— Нет-нет, не сегодня, — замотала я головой. — Сегодня я останусь жить здесь.

— Ян, ну не дури. Тут только с удовлетворенным выражением лица пройтись нужно, ну ты чего? Не в первый раз же…

— Не настолько, — прошептала я.

— Так, — хлопнула Маша себя по бедру, — сейчас мы встаем и идем в столовку обедать! А ты в это время представляешь, что Князев тут тебя не обследовал, а впервые за долгое время хорошенько выдрал! — Я округлила глаза, открыла рот и закашлялась. — Нет, не так! Янка, надо всех добить, чтобы подохли от зависти! Ну ты же видела, что там у него под рубашкой!

— Как теперь только это развидеть…

Я сглотнула, вздохнула поглубже и прикрыла глаза. Маша права. Стоит показать слабость — почувствуют, как акулы каплю крови. И да, мне далеко не в первые. Но с Павлом Петровичем слухи были абсурдны, поэтому было как-то проще. А тут…

Я поднялась, прошлась к зеркалу в углу над раковиной и поморщилась, глядя на свое отражение. Видок у меня был слишком подходящим для Машкиной легенды. Пришлось хотя бы пригладить торчавшие в разные стороны волосы, подтереть пятна от туши под глазами и заправить блузку в брюки.

— Молодец! — одобрила Маша, когда я обернулась к ней, более-менее удовлетворенная своей внешностью. — Пошли.

Мы вышли в коридор и направились к лифтам. Машка сразу же придумала тему для обсуждения, чтобы отвлечь меня от косых взглядов. Но я все равно цеплялась за них, все неувереннее переставляя ноги.

— Слушай, ну а как он в постели-то? Помещается хоть? — громко прошептала она, когда мы зашли в набитый лифт. И повисла гробовая тишина, в которой я медленно округлила глаза, тяжело сглатывая. Подумалось, что мы с Машкой больше не друзья. Но она вдруг продолжила: — А то я прошлогоднюю модель массажера не могу впихнуть на свою половину кинг-сайз. А Ксенька запрещает ее часть кровати продавливать всякими старческими девайсами. Я ей говорю, доживешь до моей тридцатки, будешь умолять меня им поделиться…

Я нервно хихикнула.

— Помещается, — выдавила сипло и прокашлялась. — Но с усилием.

До кафе мы добрались без приключений. Маша только хрюкала украдкой, а я закатывала глаза.

— Они созданы для того, чтобы их убивали завистью! — напомнила она мне зловещим голосом. — Иди место займи, а то набегут сейчас ординаторы. Тебе как всегда?

— Ага, — кивнула я и устремилась к свободному столику.

Интересно, Князев еще тут? Вряд ли. Я же ему всю одежду испоганила. Черт, надо было предложить оплатить химчистку. Может, предложить? У меня же есть его номер. Наверное, стоит. Да и повод спрятать взгляд в мобильный нашелся.

«Игорь Андреевич, это снова я…» — начала я собираться с мыслями и зависла.

Ну что за глупость? Будто он меня забыл после сегодняшнего утра!

«Игорь Андреевич, я бы хотела оплатить вам химчистку костюма. И извиниться еще раз за утро».

А я извинялась? Ах да, раз двести, пока раздевала его у дверей приемной. С губ сорвался униженный стон, и я отправила сообщение.

«Извинения не принимаются. Предъявлю вам счет позже».

Что? Я вылупилась на экран мобильного, не зная, что и думать. Он со мной флиртует? Издевается? Наказывает за неуклюжесть и наглость?

— Маш, может, он больной? — подняла я взгляд на подругу, когда та уселась за стол напротив.

Она пробежалась взглядом по сообщению:

— Больная из нас троих тут только ты, — неодобрительно покачала она головой. — Даже с диагнозом на сегодняшний час. А он просто тебя хочет.

— Ты смеешься? Меня? — Не найдя понимания на ее лице, я решила разъяснить свои сомнения. — Ты понимаешь, он ответил на мой звонок случайно. У него принцип: если попросили помощи, а он свободен, он возьмется. Но счастлив он явно не был, когда взялся…

— Я не видела счастливого хирурга, согласившегося оперировать в полночь перед выходными, — съязвила Машка и вгрызлась в булочку.

— Вдруг он псих? И теперь будет мне мстить?

— За то, что сказочно заработал за ночь? Убила бы тебя, ага…

— Ты его видела? — склонилась я ниже и зашептала. — Ему не нужны деньги…

— Нет, не видела. Ян, мужик тебя просто хочет, и другого тут не дано. Уверена, ему есть чем заняться по жизни кроме мести тебе.

— Ян, он взрослый мужик. Ожог у него, видимо, в другом месте. И не в том, где ты подумала! Роговицу ты ему спалила своей физиономией смазливой, а потом и сиськами упругого третьего размера!

— Там, где я подумала, тоже ожог, — пришибленно втянула я голову в плечи. О моей голой груди и торчавших сосках при постановке диагноза я буду вспоминать до старости. — Мне кажется, он хочет, чтобы я осталась без работы.

Маша закатила глаза и громко сербнула супа из ложки.

— Давай повышай сахар уже! — проворчала она. — А то снова упадешь в обморок, а я не Князев, таскать тебя на руках не буду.

Она ехидно хихикнула, а я неодобрительно нахмурилась, но последовала ее совету и взялась за суп. Обед действительно улучшил самочувствие. Странно, я ведь не первый раз в жизни забываю поесть, но чтобы меня от этого так жестко накрыло — это впервые. Может, старость?

— А Князеву напиши, что очень ждешь от него счет.

— Вот еще, — поперхнулась я.

— Яна, — вздохнула Машка, глядя на меня как на безнадежную. — Ты-то еще помнишь, как расплачиваться по таким счетам? То-то же. Это нормально — флиртовать с понравившейся женщиной. Нормально хотеть кого-то трахнуть. Ненормально не хотеть!..

— Да хочу я! Только мне некого, — пожала я плечами.

— Я уже сочувствую Князеву, — закатила она глаза и поднялась. — Иди домой отдыхать, Палыч, уверена, даст тебе выходной. А я побежала. Позвоню тебе вечером!

Я проводила подругу взглядом и поплелась следом. Но стоило мне остаться без компании, уверенности в себе снова поубавилось. Я собралась было опять сбежать взглядом в мобильный, но вспомнила Машкин совет и попыталась представить, что у меня с Князевым было все, о чем другим можно лишь мечтать. Только это сработало не так, как мне было нужно — мои глаза округлились, к щекам, наконец, прилила кровь, и они вспыхнули так, что стало жарко… К черту эти советы!

— О, Ян! — прозвучало вдруг позади, и я вздрогнула, сбиваясь с шага. Меня догнал Павел Петрович. — Как самочувствие?

— Нормально, — кивнула я нервно, натянуто улыбаясь. — А я как раз к себе… к вам шла. Павел Петрович, можно мне выходной?

— Конечно, — закивал он, подхватывая меня под руку. — Голова не кружится? Ты сдала анализы?

— Я решила отложить. В понедельник сдам. Маша Карасева сказала, ничего страшного…

— Ты понимаешь, страшно не страшно, а я выглядел перед звездным хирургом форменным деспотом, — склонился он ко мне, понизив голос.

«Вот же сволочь!» — поджала я губы.

Мы вышли в коридор, по которому я сегодня так неудачно сопроводила Князева, и мне стало совсем не по себе. С ресепшен на меня таращились так неприкрыто, что захотелось стать невидимкой. От отчаяния я снова последовала совету Машки, громко возмутившись:

— Ой, бросьте, Пал Петрович, наши врачи-ординаторы по сорок восемь часов на смене, пусть их жалеет! — принялась я отвоевывать свое право на трудоголизм. Представлять себя после секса с Князевым и одновременно смело его критиковать стало верхом апокалипсиса для моей психики. — Ну и кто он вообще такой, чтобы вас так заботило, что он подумает?

Знала бы моя психика, что все только начинается.

— Слушай, я в курсе, — неожиданно усмехнулся Павел Петрович, пропуская меня в свой кабинет. — Игорь сказал, что вы встречаетесь с той самой поездки в Эмираты…

Если бы в меня запустили полной уткой, это не произвело бы такого эффекта, как услышанное секунду назад. Я замерла в двух шагах от двери, тяжело сглатывая. От постоянного, мягко говоря, удивления у меня уже болело лицо.

— …Ну теперь хоть понятно, как тебе удалось до него дозвониться вчера. Конспирологи!..

Он победно улыбнулся, плюхаясь за стол, и погрозил мне пальцем.

— Вот как? — просипела я, натянуто ухмыляясь.

В груди снова что-то сжалось, и я застыла, пережидая удар эмоций: злости, гнева, шока, ступора… Проще было описать все эти переживания одним емким матерным словом.

Князев... совсем?..

Орать сейчас о том, что он врет, бесполезно — только дурой себя выставлю. На что он, скорее всего, и рассчитывает. С губ сорвался презрительный смешок, и я прокашлялась.

— Ну, понятно…

— Ян, я понимаю, что ты смущена, но тебе не стоит ни о чем беспокоиться, — рассеяно увещевал босс, пялясь в монитор. — Наоборот, я очень за тебя рад. Вы, наверное, видитесь редко, вот ты и решила вызвать его к нам в клинику, да?

И он, довольный умозаключением, глянул на меня блестящим взглядом.

— А вы проницательны, — пожала я плечами, глупо улыбаясь.

Не было ни одного шанса сказать сейчас что-либо умное — в голове стреляли лишь матерные обороты один другого крепче.

— Молодец, Ян! — похвалил Пал Петрович пафосно. — И себе, и людям! Так можешь только ты. Ну беги давай, а то Игорь уже ждет тебя поди дома… — Тут он прищурился и хлопнул по столу. — И опять ты молодец! Облила мужика кофе!

— Я не специально! — устала я слушать этот поток щенячьего восторга. — Или вы думаете, что диагноз я тоже изобразила?!

— Ладно-ладно, Ян! — примирительно вскинул ладони он. — Все. Хороших выходных! И жду тебя в понедельник как обычно. — И уже у самых дверей меня догнало его громкое насмешливое «размышление вслух»: — Что ж он тебе задолжал такого, что ты его устроила в нашу клинику на подработку…

Я только сжала пальцы на дверной ручке до скрипа и вышла в приемную. Как же жаль, что кипяток у меня в стаканчике был не крутой! Теперь эта сплетня разнесется на всю клинику! Тихо взвыв, я скользнула в свой кабинет и закрыла двери.

Мой маленький уголок меня всегда успокаивал. Места тут хватало только на небольшой стол и два стула — мой и Машкин в углу. Хорошо хоть окно было. И даже подоконник, на котором я завела целое семейство бегоний. Был здесь и походный коврик моего бывшего парня со спальным мешком в углу. Я не стала выкидывать, когда его сдуло к какой-то пышнозадой походнице. Моя карьера пошла в гору, а спальный комплект пригодился, чтобы ночевать на работе в случае необходимости.

Я села за стол и обернулась к окну и своим бегониям. Сколько я тут провела часов вот за такими созерцательными медитациями! Что мне делать? Позвонить и обматерить Князева? Глупо. Нет, если он и ждет от меня реакции, то именно такой — бессильной злобной ярости. Ну точно! Решил выжить меня с работы! Вот же…

Я хотела было его обозвать вслух, чтобы ободрить себя, как боевым кличем… только вспомнилось выражение его лица, когда он перевел на меня взгляд в смотровой. И у меня вышло только пришибленно поскулить.

Я решительно поднялась и направилась прочь из этой насиженной клетушки. Знаю я себя! Стоит еще посидеть, и найдутся дела. А если еще немного — мне их найдут другие.

— Ян, ты уже уходишь?

Ну так и есть. Секретарь босса Эмма Сидоровна еле успела уберечь стопку бумаг, прежде чем я едва не смела ее вместе со стопкой.

— Угу. Босс дал выходной.

И я совершенно неожиданно загадочно ей улыбнулась. Эмма удивленно вытаращилась на меня:

— Ох ничесе! А выглядела как умирающая…

— Чего не сделаешь ради выходного, — пожала я плечами и болезненно скривилась, отворачиваясь.

Ну вот и все. Как говорила мама, если начинаешь врать, то уже не можешь остановиться. Даже если начинаешь не ты. Уже в лифте я подумала, что неплохой идеей было бы съездить к родителям… Но послезавтра на работу. Расстроенная этим, я отметила мельком, что и правда стало проще, стоило подыграть Князеву во лжи. Наверняка слух дошел уже даже до охранников, но стало плевать, кто там и как смотрит.

В задумчивости я вышла на крыльцо и подняла глаза от мобильника, прежде чем нажать кнопку вызова такси. Всегда так делала, чтобы понять, повезло ли мне, и машина сможет подъехать к крыльцу, или придется пробираться к выезду с территории. Но сейчас так сразу решить оказалось сложно.

На одном из трех козырных мест у ступеней стояло авто Князева. Это было несложно понять, потому что сам Игорь Андреевич опирался задом на ее капот, сложив руки в брюки, и смотрел на меня выжидающе. Действительно, зачем рассчитывать на сомнительную скорость слухов, если можно уже до вечера этого дня никому не оставить сомнений в своих словах?

Я окинула взглядом персонал, вышедший подышать воздухом рядом с клиникой — зрителей собралось достаточно. Конечно, оставался шанс, что он ждал не меня…

Я даже скорректировала траекторию, чтобы вильнуть в сторону выезда, когда Князев оттолкнулся от машины и учтиво открыл мне пассажирские двери.

— Яна Анатольевна, вам снова стало плохо? — сурово спросил он, ловко беря меня на прицел своего особенного взгляда.

— Нет, — растерялась я.

— Садитесь, — кивнул он в салон, и я, не придумав ничего лучше, повиновалась.

Откуда он знал, что я к нему сяду? С чего решил, что меня устроила его сплетня и я буду подыгрывать? Или он ничего этого не знал, а просто брал меня «на слабо»? Что вообще происходит? Может, он маньяк? Да ну, при стольких свидетелях… А может, считает себя таким неотразимым? Это слишком…

— Я надеюсь, что вы прошли обследования, которые я прописал? — глянул он на меня требовательно, усевшись за руль. — Пристегнитесь.

— Вы что, шутите?! — не вытерпела я, срываясь на сдавленный крик.

— Я никогда не шучу с диагнозами своих пациентов, — повернул он ко мне голову.

— Игорь Андреевич, скажите честно: вы псих? — не вытерпела я.

И было плевать, что мы все еще стоим на парковке, и нас с ним могут видеть. Не слышат же! А может, это и плохо?

— Никакого психического диагноза у меня нет, — спокойно ответил он, усмехаясь, как мне показалось, удивленно.

— Меня и не психические не устраивают! Вы патологический лжец? Нарцисс? Интриган? Чего вы добиваетесь?

— Теперь, видимо, я добиваюсь вас, — веселился он.

— Вы соврали моему начальству, что мы встречаемся!..

— Не я, — усмехнулся он, переставая улыбаться и становясь слишком серьезным. — Розмух уверен в этом с прошлой ночи. А меня он лишь спросил, как давно вы со мной спите.

— Что? — Я схватилась за голову, теряясь окончательно. — Вам не стоило… Вы тут из-за меня?

— Нет, Яна. Я встречался с пациентом.

Я прикрыла глаза, болезненно хмурясь. Во же дура! Выходит, Павел Петрович его даже не спросил, решив, что иначе и быть не может. А Князев что? Развлекается?

— Неужели вам так скучно живется? — сдавленно поинтересовалась я, глядя вперед. — Могли бы сказать ему правду…

— У меня не было шансов его убедить, — усмехнулся он и протянул карту в окно, чиркая ей по датчику шлагбаума. Машина не торопясь проехала до перекрестка со светофором и остановилась на красный свет. — Яна, мне жаль. Но я не поступаюсь тем принципом, который привел меня сюда. Мало кто этот принцип поймет и поверит, что я обещал себе реагировать на такие стечения обстоятельств. Однажды обратное стоило мне очень дорого. Но я не хотел бы рассказывать это всем…

— Рада, что вам не пришлось, — разочаровано отвела взгляд и отстегнула ремень. — Не беспокойтесь, я вам подыграла. Ваш принцип останется тайной. А теперь высадите меня на автобусной остановке за углом, пожалуйста.

— А как же счет за испорченные вещи? — вдруг на полном серьезе поинтересовался он.

— Скажите, сколько я вам должна, — ответила непринужденно, желая одного — быстрее провалиться сквозь землю.

Вязкий комок липкого холода сковал горло. Когда этот день кончится?

— Вы мне должны ужин. — И Князев как ни в чем не бывало тронул машину с перекрестка, стремительно перестраиваясь в крайний ряд. — Верните ремень.

— Вы правы, лучше высадить меня подальше от больницы, — упорствовала я.

Надо признать, что командовать он умел запредельно. Хорошо поставленный голос с правильной интонацией — и люди делают все, что ему нужно. Я тоже не посмела ослушаться, пристегиваясь снова. Князев — это какое-то стихийное бедствие невероятной разрушительной силы. Кажется, я не хирурга нашла для клиники, а демона вызвала! Ну и черт с ним! Машка права. Стихия неотвратима, отказывать я ей не могу, так хоть получу удовольствие. Или по башке, что более вероятно.

— Вы что предпочитаете? Какую кухню? — поинтересовался он, игнорируя мои надежды на другую остановку.

— Люблю суши, — выдавила нехотя и откинулась на спинку шикарного кресла, решив забить на свои жалкие попытки отвертеться от ужина.

Получить удовольствие пока что казалось вполне посильной задачей. Пока я не сообразила, что нет зрелища глупее, чем я, запихивающая в рот эти самые суши. Это с Машкой выходит непринужденно, а с этим я даже дышать забываю, а есть вообще не смогу. А если вспомнить, что он меня сегодня раздел до пояса, как и я его…

— Яна…

— А? — спохватилась я, запоздало понимая, что Князев меня о чем-то спросил.

Сморгнуть воспоминание о его топлесс стоило трудов, тем более что разум мой незаметно спеленало знакомым ароматом, к которому добавился запах кожаного салона…

— Ресторан «Японский городовой» подойдет? — притягательно усмехнулся демонюка. — Я просто не силен…

— В таком примитиве как суши? — хрипло крякнула я и закашлялась, на что Князев протянул мне новую бутылку воды откуда-то из-за моей спины.

— Просто скажи «да» или «нет», — посоветовал снисходительно.

— Да, — сдалась я.

— Хороший потенциал, — оскалился он, и я снова задержала дыхание, задрожав внутри.

Нет, с ужина надо «спрыгивать». Мало ли что он еще спросит, а я снова как завороженная скажу «да»! Я никогда не ходила на свидания такого уровня! Мой предел — какой-то менеджер среднего звена из Тиндера, который повел меня ужинать в кафе на районе. Деловые ужины Павла Петровича я только организовывала, да и смотреть там было особенно не на что. Отказывать его партнерам во встречах я поднаторела сразу. Встречаться с врачами я зареклась, наслушавшись в кулуарах клиники всякого, что меня и близко не интересует. К счастью, никто меня не спрашивал дважды… пока не нашелся тот, кто вообще не спросил.

— Ян, а вы давно в клинике работаете? — глянул на меня Князев, когда пауза, по его мнению, затянулась.

— Вам правда интересно? — зачем-то огрызнулась я. — Или нужна инсайдерская информация?

— Да, — ничуть не смутился он. — А еще интересно, откуда в вас столько напряжения и предубеждения к врачам.

— В клинике я работаю два года. Напряжена я, потому что день вышел какой-то незаурядный. А к врачам я просто отношусь как к коллегам по работе. Никакого предубеждения. Моя лучшая подруга — врач.

— У вас предубеждения к мужчинам-врачам, — усмехнулся он.

— Нет.

— Считаете их ненадежными?

— Да…

Он довольно усмехнулся, отводя взгляд.

— …А вы, наверное, видите людей насквозь, — фыркнула я.

— Профессия у меня такая, — пожал он плечами.

— Мне сложно поверить, Игорь Андреевич, что вам нечем занять вечер субботы, учитывая, что я нарушила ваши планы вчерашней ночью. Зачем вы везете меня в ресторан?

— Яна, я хочу вас накормить и затащить в постель, — вдруг с обескураживающей честностью ответил он.

— А почему не напоить? — охрип мой голос.

Ума не приложу, как я вообще могу поддерживать с ним этот разговор, да еще так непринужденно? Потому что внизу живота у меня все сжалось в тот момент, когда он произнес «затащить в постель», и пошло затягиваться в тугую спираль от пупка и до самого горла.

— Я считаю, что могу рассчитывать на трезвое согласие провести со мной ночь.

— Наверное, можете. Такой мужчина, как вы, может рассчитывать на все, что угодно, — несла я полный бред и чувствовала себя соответствующе. — Но меня ваше предложение не интересует.

— Вряд ли у вас было время оценить мое предложение полноценно, — упивался он моей дуростью, глядя на дорогу.

— Почему же? Я видела достаточно…

— Яна, — понизил он голос, ухмыляясь, и повернул ко мне голову. — Вы спешите с решением…

В горле пересохло. Никогда еще на меня так не смотрел ни один мужчина. У Князева взгляд был подчиняюще-гипнотическим, как у какого-нибудь удава, не знаю… Я чувствовала, как мое изначально не шибко решительное «нет» тает и течет лужей. Ужина с этой рептилией оно точно не переживет. Нет, если бы он не собирался работать в нашей клинике, хрен бы с ним! Но нам же потом тереться бок о бок, если он продолжит требовать меня в помощницы!

— А ваш временный контракт все еще содержит требование о личном помощнике в моем лице?

— Конечно.

— Тогда у нас с вами нет варианта, Игорь Андреевич. Ну как мы потом будем работать?

— Легко, — искренне недоумевал он. — И даже отлично. Будете под присмотром.

— Под чьим присмотром? — не поняла я.

— Под моим, конечно. Обследоваться не собираешься, как я понял? — перешел он на неформальное общение, и взгляд его потемнел настолько, будто мы сейчас свернем куда-то за угол, и он лично меня за это пристрелит.

— В понедельник, — пожала плечами. — Мне сказали, что это терпит.

— Зря ты не слушаешь, что я тебе говорю, — заметил он мрачно.

Я промолчала, решив не вызывать больше подобного взгляда в свою сторону, иначе его концентрация превысит все допустимые нормы.

— Хотела бы я посмотреть на ваших помощников.

— И что хочешь увидеть?

— Образчик дисциплины и хладнокровия, — улыбнулась.

Он усмехнулся, но интригу не нарушил.

— А зачем вы, кстати, меня указали в качестве вашего помощника? — спохватилась я.

— Я никого, кроме тебя, не знал, а мне нужна была квалифицированная помощь.

— Вы мне льстите?

— Ты правильно сказала — я людей насквозь вижу. Тебя я рассмотрел еще при первой встрече.

И Князев выкрутил руль, въезжая на ярко освещенную парковку. Да, ресторан показался совсем не того уровня, к которому я привыкла. Но, видимо, Князеву в самый раз. Все, за что я себя похвалила — что не выскочила из машины самостоятельно, предположив, что все же нужно дождаться галантного жеста. В остальном — ни одежда, ни растрепанный вид никак не соответствовали уровню заведения. Но тут уж осталось только наплевать. И не заказывать суши.

— А как вы решили стать хирургом? — решилась я на вежливое анкетирование, когда у нас приняли заказ.

— У меня не было большого выбора, — перевел он на меня взгляд.

Создавалось впечатление, что говорил и думал он совершенно о разных вещах.

— Но вы теперь легенда. Разве это не ваше призвание?

— Мне нравится моя работа.

Князев что, напрочь лишен честолюбия? Это непривычно. Обычно мне было легко поддерживать беседу с такими, как он. Пара комплиментов, побольше информации о достижениях — и врач заливается соловьем. А я скучаю. Этому же попробуй скажи, что я в восторге от его последней статьи — решит, что мне закупорило какой-нибудь важный для кровообращения сосуд.

— Вино будешь?

— Нет, — слишком решительно отказалась я, что вызвало у него уже привычную хищную усмешку.

— Ян, ты боишься, что пожалеешь завтра, если проснешься со мной в одной постели? — склонил он голову набок.

— Да, — Я чувствовала себя его пациенткой, а он будто собирал анамнез.

— Ладно, — улыбнулся шире. — Тогда давай не будем делать ничего такого, о чем ты боишься пожалеть. Будешь вино?

— Нет.

Он рассмеялся, а я едва не заскулила — как же сексуально он смеялся! Уверена, это мало кому доводилось видеть.

— Ладно, — улыбнулся он, не сводя с меня взгляда.

И это нервировало.

— Вы могли бы ради вежливости попробовать хоть что-то обо мне узнать, — зачем-то ляпнула я.

— Я попробую, — пронзил он меня взглядом снова, и я тяжело сглотнула. — Но сегодня я достаточно узнал.

— Размер груди? — продолжала я пороть чушь, а он получать от этого удовольствие.

— Не всем мужчинам это важно.

— Игорь Андреевич. Вы вот доверили мне свой принцип. Я вам доверю свой. — И я вздохнула, набираясь смелости для трогательного монолога. — Моя подруга Маша Карасева говорит, что нужно отвечать стоящему мужчине, если он проявляет интерес. Переспать? Да нет проблем — для здоровья полезно! А у меня принцип, понимаете? Я так не умею. Мне не нужен просто секс для здоровья. Какой-то у меня некомплект, наверное — не добавили мне современного программного обеспечения, которое позволяет вести разнообразную сексуальную жизнь. Поэтому не стоит тратить на меня время.

И я уставилась в его глаза, сразу же пожалев, что не согласилась на вино. И на ночь! Черт, ну какие же у этого демона глаза!

— Ян, у тебя две проблемы, — осторожно начал он, загоняя улыбку в уголки губ. — Ты удивительным образом себя недооцениваешь. А еще думаешь, что тоже умеешь видеть насквозь. И если с первой проблемой стоит работать, то со вторым фактом нужно просто смириться — угадывать чужие мысли ты не умеешь. Но принимаешь решения на основе своих, соглашусь, более безопасных, но совершенно неверных умозаключений.

— Как это?.. — насупилась я.

— Почему ты думаешь, что мне интересно вести беспорядочную половую жизнь? На основе средней температуры по палате?

— Ну и чем это умозаключение неверно?

— Знаешь, я оберегаю свой принцип от случайных включений — у меня ведь на входящие с незнакомых номеров стоит блокировка, — оскалился он и перевел взгляд на официанта с подносом.

Пока нам расставляли блюда на стол, я лихорадочно соображала, что все это значит. Он добавил мой номер себе и разблокировал?

— Значит, вы все же хотели поработать в нашей клинике, — встретила его взгляд, когда официант ушел. — Раз дали возможность вам дозвониться.

— Ну хорошо, пусть будет так, — спокойно согласился он. — А где твои суши?

Я опустила взгляд на салат из водорослей.

— Сегодня не хочется, — пожала плечами и взялась за вилку.