Мой бывший - зверь

Глава 18

Прошла неделя. Я свыклась с мыслью, что у меня будет ребенок. Именно так — не волчонок, а малыш. Потому что он будет прежде всего человеком. С некоторыми особенностями. Когда я думала об этом, на ум приходили сравнения с одаренными детьми, и это помогало принять ситуацию именно такой. Просто в отличие от большинства людей, я знала об особенности своего ребенка заранее.

Ива прислала мне контакты врача, у которого следовало встать на учет, и которая в любое время суток будет на связи. Но эту встречу я оттягивала. Обследования в клинике пока что вполне достаточно. Хотелось затаиться, остаться в тишине и привыкнуть к ощущению новой жизни. Ведь предстояло сказать о ребенке Игорю. Но как бы он ни отреагировал, на мое решение это не повлияет. Уже нет. Если он не готов быть со мной — его право. И я хотела это право ему оставить. Поэтому оттягивала разговор.

Но время мне было нужно не только для того, чтобы свыкнуться. Я записывала вопросы, которые возникали у меня в связи с ситуацией, чтобы задать их Давиду. Понятно, что он на моей стороне до тех пор, пока я связана с Игорем, но других кандидатов у меня не было. Визитку Стаса я выбросила в тот же вечер, когда видела его в последний раз.

Меня интересовало, какие у Игоря вообще могут быть права на ребенка. Он боялся, что я не осознаю всю серьезность своего выбора. А если он решит, что и к ребенку я не готова? Может ли он отобрать его? И у кого из нас двоих больше прав? А есть ли у меня права вообще? Это все пугало, но я старалась не падать духом. Вряд ли Игорь пойдет на то, чтобы разлучить нас с малышом. Я убеждала себя в этом и отвлекалась на планирование жизни матерью. А подумать было о чем, ведь ребенку понадобятся условия, отличные от московской квартиры.

В общем, жизнь только начала меняться, а мне порой становилось так страшно, что я надолго замирала, сжимаясь в комок в своем кабинете. Но глобальный ступор проходил. Когда пройдет совсем, нужно будет воспользоваться предложением Давида и завести знакомства в новом мире. Желательно среди матерей-одиночек с такими же детьми…

«Привет, Яна, как ты?» — поинтересовалась Ива однажды утром, когда я только спустила ноги с кровати.

«Я ему не сказала».

Не могла себя пересилить и решить, написать Игорю, позвонить или попросить встречи. Малодушно хотелось промолчать вовсе. Потому что все это было похоже на попытку привязать Игоря к себе беременностью. Ну а как еще это расценил бы любой нормальный мужчина, который дал понять, что не готов к отношениям? Думаю, оборотень не исключение. Мне претило вынуждать его принимать ответственность за ребенка. Это решение только мое.

«Понятно. Но я спрашивала про твое самочувствие. Токсикоз есть?»

Токсикоз измотал меня. Плохо становилось неожиданно, поэтому я всегда была готова к тому, что приступ тошноты застанет врасплох. В сумке всегда лежали несколько пакетов, яблоко и бутылка воды.

«Есть», — ответила лаконично.

«Можно походить на капельницы для облегчения интоксикации. Не терпи, если плохо. Свяжись с врачом».

Значит, контролирует и в курсе, что к врачу я так и не обратилась.

«Поняла. Хорошо, спасибо. — Подумав, добавила: — Я скажу Игорю в ближайшее время, не переживай».

— Что ты там так пыхтишь? Плохо? — заглянула в комнату Маша.

— Нормально, — отмахнулась я.

— Я завтрак приготовила.

— Моя же очередь.

— У тебя отпуск по беременности, — усмехнулась подруга. — На время токсикоза. Ты уж прости, но мне худеть нельзя, а от того, как ты блюешь в туалете во время завтрака через день, аппетита не прибавляется.

Когда я вышла из ванной, Маша уже приготовила мне чай.

— Что там у нас из одобренного твоим организмом на данный момент? — деловито глядела она в мобильный. — Я записала яйца вкрутую, творог без сметаны, сосиски из индейки, гречка…

— Еще макароны, — опасливо слушала я список.

— Это на ужин.

— Я попросила заведующего столовой клиники высылать мне меню… Надеюсь, он подумает, что я просто охренела от собственной важности, а не забеременела.

Маша прыснула.

— Хороший ход, — бросила на меня восхищенный взгляд. — Добавь вздернутый нос и надменный взгляд.

— Я не смогу долго скрывать, — вздохнула я.

— Рано или поздно тебя стошнит на Розмуха — на него не может не стошнить. И с этим надо просто смириться…

Тут уж прыснула смехом я. Вытащила из кармана брюк мобильник и тут же побледнела.

Мне звонил Игорь.

— …Что такое? — обеспокоилась Маша. — Тошнит?

— Кажется, да, — выдавила я дрожавшим голосом и бросилась в уборную.

Когда вернулась, подруга мрачно следила за струей кофе из кофеварки.

— Перезвонишь ему?

— Позже.

И я потянулась за чаем. Руки заметно дрожали.

— Эй, ну ты чего? — обняла меня Маша за плечи. — Все хорошо. Что бы он там ни собирался тебе сказать. Помни о том, что ты не одна.

А если он все узнал? А я ничего еще не выяснила о своих правах. Снова затошнило. Ну с чего бы Игорю звонить, если неделю назад он ясно дал все понять?

А может, что-то случилось?

Мне стало резко не хватать воздуха. Я собралась за пять минут и вылетела на улицу, намереваясь подождать Машу и перезвонить Игорю. Только пальцы дрожали все сильнее, пока я смотрела на экран. Мог бы и написать, раз я не взяла. Черт, да что же меня так трясет?

Я боюсь…

Мир только-только перестал крутиться калейдоскопом перед глазами, и снова Князев врывается в мою жизнь неожиданным звонком. Я хочу покоя и стабильности.

— Ян? — окликнула Маша подруга так внезапно, что я вздрогнула и едва не выронила мобильник. — Прости.

— Нормально все. — Машина пиликнула, и я потянула на себя двери, усаживаясь на пассажирское.

— Позвонила?

— Нет.

— Значит, подождет, — философски заключила Маша и завела двигатель.

«Что ты хотел? — написала я быстро, стараясь не думать. — Занята».

Когда ответ ушел, сердце набрало обороты так, что я слышала его гулкие удары в тишине машины.

«Начать все сначала».

Я тяжело сглотнула, уставившись на экран. И с губ сорвался смешок. Насколько Князев удивится, когда выяснит, что ему придется не начать, а продолжить?..

***

Прошла неделя после встречи с отцом. За это время я официально закончил свою терапию в отделении и получил заключение о том, что вполне вменяем и пока ни для кого не опасен. Я встретился с Давидом и извинился за то, что стал такой занозой в заднице. И поблагодарил его за помощь и терпение.

Но главное — я каждую ночь уезжал на прогулки за город. Час до места, час побегать в звере и еще час до дома, чтобы отоспаться. Уверенность в себе крепла с каждым днем, и к концу недели я уже больше не мог терпеть.

— Ты чего? — устало буркнула Ива, глянув на меня, застывшего в коридоре с мобильным.

За окном уже стемнело. Операции на сегодня кончились, экстренных пока не было. Я закончил обход, но отвлекало это все теперь плохо. Все мысли были о Яне. На мое предложение начать все сначала она затаилась. Логично, конечно. Но начало на то и начало, что просто никому не будет.

— Яна не отвечает весь день, — нахмурился я.

— Решился попробовать? — удивилась Ива и остановилась рядом.

— Надеюсь, не опоздал.

— Наоборот, — усмехнулась она, но тут же закусила досадливо губу.

Только было поздно.

— Что такое? — вцепился я в нее пока что только взглядом.

Ива прикрыла глаза, устало вздыхая:

— Яна беременна, Князев.

Сначала показалось, что ничего не произошло. Как далекое землетрясение, от которого едва ли качнулась лампа под потолком. Только где-то далеко над морем уже поднялась волна, и ее неотвратимо понесло к берегу… Грудную клетку привычно сдавило от нехватки воздуха, и я сжал зубы, медленно заполняя легкие…

— Игорь? — осторожно позвала Ива. — Ты как?

— И давно ты знаешь? — тихо потребовал я.

— Я достаточно уже влезла между вами с Яной, — закатила она глаза. — Она собиралась сказать тебе сама.

— А если что-то с беременностью? — Волна медленно начала накрывать, разгоняя сердце. — А если она на аборт соберется?

— Я все проконтролировала, — подняла руки Ива, говоря со мной как с психом. — Яна прошла обследование, а я проконсультировалась с ее психотерапевтом по препаратам, которые она принимает. Если бы собиралась на аборт, не говорила бы мне сегодня про токсикоз.

— Сегодня? — тяжело дышал я.

— Да, утром переписывались.

— У нее ограничения по сердцу, — туго соображал я.

— Это уже ты сам. Твой же ребенок.

— Как мы заговорили, — тяжело выдохнул я…

…уже понимая, что эта волна, которая вот-вот меня размажет — банальная радость. Человеческая, звериная — все вместе и разом. И, кажется, это шанс окончательно примириться со зверем. Если Яна и правда оставляет ребенка. Я качнулся к стенке и оперся на нее спиной.

— Князев? — испугалась Ива и подхватила меня под руку. Но когда увидела, что я улыбаюсь, закатила глаза, и вместе мы сползли до самого пола. — Поздравляю, Игорь, — улыбнулась Ива, вытягивая ноги вдоль моих и блаженно вздыхая.

— Спасибо, — повернул я к ней голову. — Спасибо, что взяла все под контроль, пока я… тупил…

— Ты не тупил, — похлопала она меня по плечу. — Зачем еще нужны друзья, да?

— А Яна точно собирается оставить ребенка? — В груди заворочалась колючая тревога. Она же совсем одна с этим всем. Ива не в счет. И ведь знает, что от меня будут необычные дети. А вдруг она поэтому и говорить со мной не хочет? — Она говорила что-то?

— Сказала, что… — Ива осеклась. — Ну, вроде да. Неделя прошла. Сегодня она писала мне, что токсикоз есть и что тебе скажет в ближайшее время.

— Понял, спасибо. — Я поднялся и подал ей руку. — Присмотришь за моими пациентами?

— Беги-беги, — усмехнулась мне Ива вслед.

Ну Янка!.. Ну а что я хотел? Она изначально-то не особо в лапы шла, а теперь, когда я ушел, и подавно будет обходить стороной. Гордячка. Но если она действительно собралась родить моего ребенка в одиночестве… тогда я точно не ошибся с выбором женщины.

Осталось только вернуть ее себе.

***

Я прокралась в кабинет рано утром и с блаженным вздохом вытащила из пакета баночку помидоров в собственном соку. Рот наполнился слюной, желудок вымученно заурчал. Завтрак за пределы квартиры вынести не удалось, вся надежда была на то, что волчонок сменит гнев на милость, и мы все же поедим его любимую больничную овсянку в столовой. Открыв банку с громким «чпоком», я на всякий случай закинула в рот маленький помидор и принялась катать его на языке. В коридоре было тихо, и только уборщица монотонно возила в дальнем конце шваброй. Я прошла к лифту и нажала кнопку вызова, предвкушая вожделенную кашу. Уж не знаю, чем волчонку она так полюбилась, но мне приходилось брать ее с собой и на ужин в качестве подстраховки.

Вчерашнее неожиданное сообщение от Князева пускало сердце вскачь. Я так и не придумала, что ему ответить. И решила сначала все же озаботиться всеми правовыми тонкостями. Мы встречаемся с Давидом в обед. А потом придумаю, что сказать Игорю… Вернее, придумаю как именно ему сказать, что жду ребенка.

Лифт долго жужжал между этажами, и я уже привычно прокляла верхний этаж руководства, когда мне, наконец, повезло. Я раздавила помидорку между щекой и языком и зашла в лифт. Только вопреки ожиданиям, голодный желудок такой разнузданной компании с утра не обрадовался. Меня затошнило. Спина вспотела, сердце разогналось в груди… Я как раз лихорадочно прикидывала, успею ли добежать до туалета на первом этаже, когда створки лифта открылись…

… и передо мной оказался Князев…

… на которого меня феерически и стошнило.

Наверное, мужчине, который с психопатическим спокойствием выдерживает такую встречу от бывшей девушки, можно простить многое, если не все. Князев только помог мне определиться с этажами — выставил из лифта — и придержал за живот, дожидаясь окончания спазмов.

— Попросите каталку! — крикнул он охраннику, когда я шумно втянула воздух ртом.

— Каталку срочно в холл! — полетело по коридору.

— Не надо… каталку… — выдавила я, хватая ртом воздух.

— Не отвлекайся, Яна, дыши, — посоветовал мне Князев своим божественным тоном, которым общался с придурошными пациентами.

Стоило скользнуть мутным взглядом по нему, и мне снова сплохело. Но тут подогнали каталку, и Игорь усадил меня на нее. Желудок от такого аттракциона опешил и замер, а у меня появилась надежда не оконфузиться более снова. Хотя, куда больше?

— Лифт! Игорь Андреевич, сюда…

— Может, вам форму? — суетились вокруг.

Князев выкатил меня на втором этаже, где к нам уже прибежала дежурная медсестра и провела в свободную смотровую. Они будто репетировали тут все! Или мой первый конфуз оставил столь неизгладимое впечатление, что у персонала появилась негласная система реагирования на мокрую рубашку Князева?

Когда медсестра вышла, я попробовала усесться на каталке, но Князев придавил меня рукой:

— Полежи, — приказал странным голосом. Полу-ласково-полу-раздраженно. Сам нацепил стетоскоп, но я возвела глаза в потолок и красноречиво икнула:

— Сними, пожалуйста, рубашку. Или я за себя не отвечаю…

— И давно это у тебя? — отложил он стетоскоп и начал раздеваться.

— Что?

— Токсикоз, Яна, мать твою! — Он скомкал рубашку и отшвырнул ее кушетку.

— Какой токсикоз? Ты сдурел? — зачем-то сыграла я дурочку.

Его злость мне не понравилась. Я уселась и нахохлилась, хмуро уставившись на него. Игорь ждал, недобро сужая глаза.

— Какие были твои планы? — потребовал холодно.

— Поесть овсянки в столовой.

— Я про ребенка.

— Слушай, да какое ты теперь имеешь право?! — взвилась я. — Ты ушел!

— Яна, — предупреждающе зарычал Князев, — это и мой ребенок.

— Я еще не узнала, — ляпнула я.

— Чего не узнала? — застыл он чертами.

— Всего, что мне нужно знать! — всплеснула я руками. — Я с Давидом встречаюсь в обед! Ну мало ли, Игорь, что ты решишь дальше?!

— Что ты собираешься узнать от Давида? — стал совсем глухим его голос.

— Какие у меня вообще права, — понизила я свой. — Ребенок не виноват, что мы с тобой расстались. Он заслуживает нормальную жизнь. И я хотела узнать у Давида, имею ли я права, схожие с человеческими… или все будешь решать ты.

Он тяжело сглотнул в тишине, глядя на меня немигающим взглядом.

— Ты что, хочешь от меня уйти? — наконец, спросил тихо.

Только при этом вдруг улыбнулся, и черты его лица разгладились.

— Да я к тебе не пришла еще! — возмутилась я. — Мы расстались!

— Я пришел, — улыбнулся он еще шире.

— Ты то пришел, то ушел! — трясла я рукой туда-сюда, пока Князеву это не надоело.

Он схватил меня за руку и дернул к себе:

— Я здесь! Я хочу быть отцом и буду им!

Я влетела в его грудь, а он подхватил меня под бедра и вскинул на руки, запрокидывая голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Только мой желудок совсем ошалел от такого поворота.

— Если меня сейчас снова стошнит, я никогда уже не смогу посмотреть тебе в глаза, — пропищала я в панике, хватаясь за его плечи. — Поставь меня сейчас же!

Игорь скрипнул зубами и усадил меня обратно на кушетку. Но я тут же спрыгнула с нее, оправила блузку и вылетела в коридор. Сначала захотелось забиться в кабинет, но я вовремя вспомнила, что там меня ждала только банка с помидорами, и свернула в кафетерий.

— Ян! — махнула рукой Маша, завидев меня в холле. — Слышала? Князев у нас снова!

— Угу, — поморщилась я. — Я его уже даже облевала…

Маша вытаращилась на меня, но позволила утянуть себя в сторону кафе. Уже сидя за столиком у окна с вожделенной кашей, я наконец-то смогла рационально соображать. Тошнота отступила, и накрыло стыдом.

— Да ладно, так ему и надо, — хихикала подруга, когда я живописала ей встречу с Игорем.

— Чертова помидорка, — не разделяла я ее радости. И только тут до меня дошло, что Князев, что… еще у нас?

— Ну да, — подтвердила Маша. — Снова оперирует. Розмух сегодня совещание созвал на десять, счастливый такой! Князев снова шороху наведет в клинике, и Розмух этим доволен.

Я прикрыла глаза, потирая виски. Нужно быстрее что-то решать, иначе я вконец опозорюсь на работе. Мой организм в токсикозе еще более непредсказуем, чем когда у него было просто слабое сердцем.

— Так а что Князев? — спохватилась Маша. — Или не успел за твоим напором?

— Успел, — насупилась я. — Сказал, что собирается стать отцом. И подбросил меня к потолку.

Маша снова округлила глаза, пролепетав:

— Ты сказала ему, что на роль отца у нас теперь кастинг? Он с таким рейтингом далеко в хвосте.

— А откуда у нас «хвост»? — насторожилась я.

— Положись на меня, — многообещающе усмехнулась она.

— Да зачем это все?

— Затем, чтобы мужик сделал правильные выводы и понес наказание за тупость, Яна! Он тебя то бросил, то вернулся…

— Маш, — покачала я отрицательно головой. — Я просто многого тебе не говорила и сказать не могу. Но у него были причины.

— Хорошо, — капитулировала она обижено. — Но женщины склонны преувеличивать личные трагедии тех мужчин, которым позволяют слишком многое.

Быть может. Не мне судить Игоря. Но достаточно ли моей личной обиды, чтобы оставить ребенка без отца? Да еще и «такого» ребенка без «такого» отца. Игорь просто так не отступится. А я не была уверена, что хочу с ним войны. Даже не так… Я уверена, что он пытался дать мне свободу не для его собственного блага. Игорь не знал, но я насмотрелась на женщин в реабилитационном. Хочешь-не хочешь, а не столкнуться с ними в коридорах клиники невозможно. Они тоже ходят на психотерапию, скользят тенями вдоль стенок, сливаясь с ними цветом… И мне как-то сразу стало понятно, от чего именно пытался оградить меня Игорь, оставив одну.

Но он вернулся.

***

День прошел как в тумане. Я все чаще обнаруживала себя за тем, что кручу банку с помидорками, сидя за столом, и смотрю на колыхание долек чеснока на дне… Павел Петрович будто забыл обо мне. Не позвал на подготовку совещания по поводу возвращения Князева, не давал и других заданий. Пригласил зайти к нему только уже после обеда, и то не за поручениями.

— Игорь Андреевич снова с нами, — начал издалека.

— Я заметила. Поздравляю, — отстраненно отозвалась я, разглядывая ногти.

— Думаю, поздравить из нас двоих нужно тебя.

— А? Что? — встрепенулась я.

Вспомнился ход недавних событий, когда, после появления Князева в клинике, последняя наполнилась слухами о нас и нашей давней связи. Что на этот раз?

— Думаю, его очередным «гастролям» мы все снова обязаны тебе, — многозначительно постановил босс.

— Не исключено, — не спешила я с разоблачениями.

— Мне переживать? — прищурился Павел Петрович.

Я пожала плечами, медленно втянув голову в плечи так, что те соприкоснулись с ушами:

— Понятия не имею.

— Яна Анатольевна… — вкрадчиво протянул он мое имя.

— Павел Петрович?

— Последний раз в вашем с Князевым эпицентре случился триллер, — нахмурился он.

— В этот раз он уже тоже случился — я достойно встретила Игоря Андреевича в холле, думаю, вы в курсе.

— В курсе. Удивлен был обнаружить его в хирургической форме на совещании и еще больше, услышав причину.

— Рада стараться.

— Яна Анатольевна, спрошу прямо: у тебя — токсикоз?

— Да, — бодро кивнула я, жалея, что потенциал моих плечей достиг максимума — дальше уже голову не втянуть.

Босс неожиданно просиял:

— Поздравляю!

— Спасибо. Только Князева не поздравьте случайно, пожалуйста.

— А… разве не он — папа? — ошалело начальство от такого поворота.

— Он. Но мы еще ничего не решили. Давайте закончим разговор? А то у меня помидорки подгорают… то есть, остывают! В общем, мне нужно работать, пока вы меня не уволили!

— Яна, выдыхай, — вскинул руки босс, — никто тебя не уволит. Спокойно пойдешь в отпуск по сроку, возьмешь декрет, получишь все выплаты. С нас — бесплатная поддержка: постановка на учет, все обследования, ведение беременности и роды, если захочешь…

Пока я слушала, у меня защипало в носу, а на глазах навернулись слезы.

— Спасибо, — пискнула я.

— А Игорь Андреевич что, не хочет? — насторожился Розмух моей радости. — Так мы его быстро переубедим…

— Павел Петрович, — откинулась я вымученно на спинку кресла. — Давайте без силовых методов, пожалуйста.

— Ну каких силовых, Яна? Он, может, думает, что ты одна тут, но это не так. Я за тебя горой и в обиду не дам.

Я прыснула и закусила губы. Потом поднялась, обошла стол и обняла босса:

— Спасибо. Растрогали до слез.

Иллюзий я не питала, конечно, но все же этот порыв от Павла Петровича согрел. Я улыбалась до самого вечера. И ничто меня не втягивало в суету, царящую вокруг. А все было как и всегда — на каждом углу обсуждали Князева, обмороки интернов, экстренные встречи с хирургами и новый ажиотаж пациентов. В приемной и коридоре было не протолкнуться, а у меня в кабинете было уютно — вкусно пахло маринадом, бегонии радовали глаз и даже обед доставила Маша, каким-то чудом пробравшись к моей двери.

— Ох, вот это Князев восстал! — округлила она глаза от входа, хлопнув дверью. — Вся клиника ходуном!..

— Рассказывай, — улыбнулась я, с вожделением глядя на поднос в ее руках. — Что там?

— Курочка в сливочном соусе, грибы, гречка, — опасливо начала перечислять Маша, не решаясь пройти к столу.

— Я про Князева, — закатила я глаза.

Мы пообедали, делясь новостями. Я рассказала про трогательную беседу с Павлом Петровичем, Маша — про то, как зверствует Князев в хирургии и как летят щепки на совещаниях и обходах.

— Он совсем не потерял форму, будто реально озверел только, — дивилась Маша.

Я снова втянула голову в плечи.

— Ты ему уже что-то сказала? — насторожилась Маша.

— Еще нет.

— Но?

— Но, думаю, нам надо поговорить.

— Это правильно. Но только поговорить!

Я пожала плечами и вцепилась зубами в вожделенную курочку.

Когда рабочий день закончился, я удобнее устроилась в кресле и зевнула. Игорь домой по оперативным данным не собирался. Да еще и прислал сообщение, чтобы не вздумала улизнуть без него. Пришлось подождать, пока он не разберет последние кирпичи самоуверенности в нашем хирургическом отделении.

В начале восьмого, видимо, в живых уже никого не осталось, и Князев показался на пороге моего кабинета.

— Готова? — глянул на меня еще не остывшим взглядом.

— Ага, — поднялась я и, подхватив куртку, вышла ему навстречу.

Он молча помог мне одеться, взял за руку и повел по коридору.

— Ты едешь ко мне, — постановил не глядя на меня.

— Так себе для нового начала, — заметила я.

— А как нужно? — глянул он на меня напряженно.

И у меня засосало под ложечкой от мысли, что Игорю может быть слишком тяжело переживать все и сразу.

— Давай откровенно. Ты справляешься? Народ говорит, ты прямо как из преисподней явился…

Мы остановились возле лифта.

— Я злюсь больше обычного, — нехотя выдавил он. — Но все под контролем. Кроме тебя.

Я вздохнула, прикрывая глаза, и сжала его руку. Он завел меня в лифт… и нажал на кнопку остановки, стоило створкам закрыться.

— Ян, — развернул меня к себе и заправил прядь мне за ухо, — я облажался как никогда…

— Ты не виноват, — встряла я, мотнув головой, и прядь снова упала на глаза.

— Послушай, — положил он теплые пальцы мне на щеку. — Я прошел терапию и хочу получить второй шанс. Когда я писал тебе вчера, не знал, что ты ждешь ребенка. Я здесь не из-за него. Из-за тебя.

— Тебе Ива сказала?

— Да.

— Вот же! — фыркнула я.

— Ты стоишь всего, — посмотрел он мне в глаза. — Я уверен теперь, что смогу все преодолеть. И что не подведу тебя. К сожалению, мне понадобилось время, чтобы это понять.

А я подумала, что, наверное, в этом весь Князев. Он не смог взяться за дело без уверенности его выиграть. А то, что он — волк где-то в другом мире, вообще потеряло всякое значение. Как же странно… И из-за чего мы так перенервничали?

— Мы оба облажались. — Я протянула к нему руку и коснулась его щеки. — Не нервничай. Я под контролем.

Он склонился к моему лицу, и мы вцепились друг в друга с таким голодом, что кровь едва не закипела у меня в жилах. От поцелуя Князева стало жарко, бросило в пот, скрутило внутренности узлом и опустошило голову напрочь. Когда заработали механизмы лифта, я сжала пальцы на его пиджаке и прерывисто вздохнула.

— Я хочу знать все, — низко прорычал он мне в губы. И как же электризовало это его рычание, било током почти осязаемо, оставляя россыпь мелких иголок покалывать в солнечном сплетении. — Когда ты узнала, как и как себя чувствуешь…

— По сегодняшней встрече ты мог многое понять, — смущенно выдавила я, отстраняясь и подавая ему руку. Вместе мы вышли из лифта. — У меня токсикоз. Своенравный, надо сказать…

— Мне нужны будут результаты обследования. Где твоя карта?

Я улыбнулась, пряча глаза в пол:

— Оперативно тебе рубашку отстирали…

— Яна…

— У Маши все. Выдадут тебе карту, не переживай.

— А сердце?

— Оставили, видимо, тебе.

Мне доставляло удовольствие подергивать его за нервы. Раз уж генеральную головомойку я решила не устраивать.

— Хоть что-то мне оставили.

Мы вышли из здания клиники на холодный воздух, и Игорь повел меня к машине.

— А что ты планировала? — улыбнулся, открывая мне двери. — Родить, а потом?

— Ну, узнать планировала, — остановилась я, оборачиваясь. — Что там у вас по законам.

Игорь отгородил меня от улицы, берясь за дверцу машины:

— Смелая маленькая зайка, — покачал головой обескуражено.

— Зайкой я была только с тобой. Моя заячья шкурка в твоей квартире и осталась. А так я могу и сама за себя постоять. Ты же хотел, чтобы я научилась себя ценить.

— Да, ты научилась, — улыбнулся он задумчиво. — Садись.

Я повиновалась. Все же хорошо, что я Игорю не успела сказать ничего. Мне нужен был этот его шаг. А ему важно было узнать, что ребенка я оставляю независимо от того, будет Игорь с нами или нет.

— Так а что Давид? — поинтересовался он непринужденно, заводя двигатель.

— Я отменила нашу встречу.

Князев усмехнулся:

— Он мне звонил.

— Ох уж эта ваша мужская солидарность! Я так и думала, что он все-все тебе расскажет.

— Он искренне за нас переживает. Давид — хороший друг. Тут я тоже облажался и не позволял себе принять его дружбу. Но жизнь вынудила многое пересмотреть.

Пока мы ехали по городу, Игорь рассказал, как встречался с отцом неделю назад. И что их разговор по душам многое решил. Он также нехотя признался, что после операции лежал в психиатрическом… А я рассматривала его профиль и думала обо все. Жаль, что мы не нашли в себе силы помочь друг другу. Но тогда для каждого этот простой шаг оказался неподъемным.

— Знаешь, я же ничего так толком и не узнала за этот месяц о… таких как ты, — посмотрела я на него.

— Я расскажу тебе, — улыбнулся он грустно.

— Только что-нибудь нестрашное для начала, — устроилась я удобнее в кресле.

— Ну, такого нет… Я шучу! — поспешил признаться он, увидев изумление на моем лице.

— Я не боюсь больше! — выпятила я гордо грудь. — У меня будет волчонок, чем меня еще можно напугать?

— И то правда, — улыбался он и, поймав мою руку, прижал ладонь к своим губам. — Спасибо, Яна.

— Не за что. Я бы не смогла иначе.

Весь день оказался странным и непривычным. Я привыкла нести ответственность за себя. Мне несложно было принять серьезное решение. Скорее, принимать свою зависимость от мужчины мне в новинку. Но для ребенка важен папа… А мне… Мне важно, чтобы рядом был кто-то, на кого всегда можно положиться. Во всем. И неважно, какие темные стороны у него есть.

***

Я вел машину по вечернему городу на автомате — все мое существо сейчас было обращено к Яне. Фокус восприятия сузился до нас двоих, сидевших рядом. Непривычно было чувствовать себя наконец тем, кем являюсь. Отец прав — стоило дать зверю волю. Но и выбрать правильную женщину оказалось не менее важно.

Яна не подвела. Она бы не подвела, даже если бы не решилась рожать от меня ребенка. Но тогда мне просто было бы тяжелее. Я осознал это, когда она ускользнула из смотровой, но уже осталась рядом навсегда. Мне стало неважно, что она решит, что скажет и сделает. Я больше не зависел от внешнего. Все, что мне было нужно — внутри. Уверенность в выборе, завтрашнем дне, в своем контроле и профессионализме. Я остался тем, кем всегда был. Только теперь без страха. И стоило пройти через все, чтобы этого достичь.

— Ян, ты точно решила рожать? — спросил я, перехватывая ее взгляд.

Не хотелось этого разговора, но он был нужен. Мне было важно знать точно. Я ведь не видел ее столько времени. Что там руководило ее решениями, сложно сказать.

— Да, Игорь, — твердо ответила она.

— Не хочу, чтобы ты принимала решение под давлением обстоятельств.

— Ты бы не повлиял на мое решение и твои обстоятельства тоже, — уверенно возразила она. — А ты дал бы возможность дать заднюю?

— Сейчас бы дал. Не буду врать, что это было бы легко. Но ты для меня важнее.

— Все хорошо будет, — улыбнулась она. — Тем более если ты будешь рядом.

— Я буду рядом, — усмехнулся, качая головой. — Выключай уже режим «одинокая беременная Яна». Ты же замуж за меня выйдешь?

— Вот так просто?

— По-твоему, это было просто?

— Ты прав, не было.

— Ну так?

— Выйду, ладно.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— У меня столько вопросов, — спохватилась она. — Наверное, нужно было обсудить сначала.

— Обсудим, Ян, — улыбался я.

— Просто ребенка ведь нужно растить не в городе…

— В городе его растить не выйдет, да. Но это не значит, что тебе придется сидеть с ним в глуши. Мы со всем справимся.

— А он будет оборачиваться сразу?

— Нет, не сразу. Когда мама рядом, наши дети предпочитают быть с ней обычными.

Яна напряженно вздохнула.

— Мне страшно, что я испугаюсь, когда он обернется.

— Ты обязательно испугаешься. Это нормально. Каждая на твоем месте переживает.

— Ладно, разберемся, — подбодрила она себя.

— Да, — рассеянно отозвался я. — А как твой племянник?

— Нормально. Прооперировали недавно, наконец. Мама сильно переживала, я ездила к ней. С Олей, правда, так и не разговариваем.

Я улыбнулся:

— Хорошо.

Ее племянника оперировал я. Запущенная инфекция разрушила ткани сердца, и ребенку пришлось делать серьезную операцию. У семьи Ольги не было на это денег, а очереди бы Никита не дождался. Но теперь он поправится. Лечащий врач регулярно отчитывался мне о динамике.

Мое холостяцкое логово будто потеплело изнутри, когда я вернул в него Яну. Особенного удовольствия стоило стянуть с нее рабочие вещи, пропахшие клиникой и маринованными помидорами, и натянуть на нее заячью пижаму. Чтобы тут же содрать, едва не оторвав молнию. Планы на ужин пошли прахом. Волк устал терпеть, когда мы наговоримся и все решим. Но я не боялся больше — он у меня зверюга хоть и властная, но девочке своей вреда не причинит.

Яна еще не понимала, но давала мне знать, что тоже соскучилась по-звериному. Я видел, как дрожит ее взгляд, когда встречается с моим, но заднюю она не дает, не отказывается от желания мне принадлежать. Я объясню ей все. Но позже…

Ее пальцы нетерпеливо подрагивали, путаясь в пуговицах моей рубашки, а я не мог на нее насмотреться. Какая же она стала красивая! Похудела только — ключицы заострились, живот совсем стал плоским, зато грудь округлилась так, что глаз не оторвать. И пахла она невозможно вкусно. Я попробовал на вкус ее всю, теряя сцепку с реальностью. Мне нравилось, как туманит мозги от звериной одержимости и как заставляет чувствовать по-новому. Как же долго я от этого отказывался… Но теперь пришло время насладиться чувственным наслаждением в полной мере.

Подумать, ставить метку или нет, не довелось. Как и спросить… Мы с Яной оба потеряли голову, возвращая нашей спальне жизнь. Теперь она наполнилась не только прежними звуками — ее стоном, криками и жарким дыханием, — но и новыми. Я не отказывал себе в голодном зверином рычании, давая понять своей женщине, как сильно я по ней скучал. И заставлял ее отвечать не менее страстно. Яна хваталась за мои плечи и дышала загнанной зайкой, но я не давал передышек, с трудом осознавая степень собственного голода, который сдерживал мой зверь…

То, что я поставил Яне метку, оба осознали, только отдышавшись и придя в себя.

— Ян, больно? — прохрипел я, откидывая мокрые волосы с ее шеи.

— Нет. Я не поняла даже… — слабо выдавила она. — Игорь, а нам так можно? Малышу ничего не будет?

— Нужно, — усмехнулся я, упираясь ей мокрым лбом в затылок. — А еще нам нужно все же доехать до моего дома за городом.

— А зачем? — насторожилась она

— Затем, что тебя там никто не услышит, — усмехнулся я плотоядно и сгреб свою зайку в объятья.