Мой бывший - зверь

Глава 16

— Умение твоего брата ускользать от наказания впечатляет, — досадливо процедил Давид, чиркая зажигалкой.

Я последовал его примеру и впервые за долгое время почувствовал вкус табака. Во внутреннем дворе больницы было тихо. Никто не рисковал высовывать нос, пока я тут проветривался.

— У него был допуск на допрос. Все, за что я могу его притянуть — несогласование с лечащим врачом встречи со свидетельницей. Но тут он брешет, что навестил Яну как твой родственник…

— Молодец какой, — равнодушно выдохнул я вместе с дымом. Но, поймав напряженный взгляд Давида, покачал головой. — Я не знаю, что тебе сказать.

— Игорь, такое нельзя спускать с рук, — нахмурился он. — Стас — угроза. Не только тебе. Он занимает не последний пост в следственном, и его заслугами можно было бы гордиться, не твори он такой черни по отношению к тебе.

— Ну, может, отец и гордится…

— А отец знает, что ты попал в больницу?..

— Я не говорил.

— А о том, что Стас — такой мудак?..

Меня передернуло, и Давид прищурился.

— …Ты что, покрываешь его?

— Просто считаю, что одного разочарования отцу достаточно, — нехотя выдавил я. — Слушай, спасибо, что заехал…

— Черта с два, Князев, — неожиданно перебил меня он. — Я не буду извиняться, что лезу к тебе в душу. Но кому-то, очевидно, надо. Ты что, считаешь, что заслуживаешь все это? Что женщину ты свою не подпускаешь, что пашешь здесь, как зомби с утра до вечера?

— Смотрю, Всеславовна тебе хвост накрутила, — усмехнулся я.

— Ты никого не слушаешь. Оно и понятно, тебе попробуй слово против скажи, считаешь себя умнее других…

— Немного, — горько усмехнулся я.

— Знаешь, когда события прошлого начинают угрожать жизни тем, кто тебе дорог в настоящем, с ними нужно разобраться до того момента, как принесешь им в жертву все…

Я дернул грудной клеткой, чувствуя невероятную тяжесть, набухшую внутри.

— Я виноват в смерти матери, Давид. Стасу есть за что меня ненавидеть. Я не общался ни с ним, ни с отцом последние годы ее жизни…

— Что они такого сделали? — протянул он мне еще одну сигарету.

— Ничего. Мы выросли порознь. Я — тут с матерью. Стас — с отцом в Подмосковье. Родители поделили нас по какому-то признаку. — Я поджег очередную сигарету, наполняя легкие дымом, а душу воспоминаниями. — Я отнял мать у Стаса задолго до ее смерти.

Казалось, я и не видел Стаса с отцом. Какое-то время моего детства наша семья еще собиралась по выходным. Потом родители совсем разошлись. Тихо, без конфликтов и душевных надрывов. Наверное, за это спасибо отцу — сумел принять, что выбранная им женщина так и не стала его. Так бывает. Почему-то только сейчас мне стало интересно, как это отразилось на нем самом. И как он смог жить дальше.

— Ты не виноват, что родители вас разделили.

— Я виноват в том, что меня это устроило. Чем больше я смотрел на результаты зверства оборотней, тем меньше мне хотелось связывать себя с ними. Мне нравилось быть человеком, Давид. Но чем больше я им был, тем меньше признавал себя настоящего. Я потерял контроль. Я не знаю, на что способе в непривычных условиях.

— Это не повод отказываться от Яны.

— Я не отказываюсь. Я помог отказаться ей.

— Ты говорил с ней?

— Нет.

— Так откуда ты знаешь?

— Давид, — раздраженно прорычал я. — Яна… она привыкла быть всем должной и не умеет выбирать себя. С нее станется решить, что она должна мне что-то, а я не смогу отказаться и не принять эту ее жертву.

— Дело ведь не в этом.

— Не только. Я боюсь, что она выбрала не меня.

— Слушай, отношения — это не хирургия, многое можно исправить…

Я вздохнул.

— Я так и не послушал твою историю.

— Я тебя удивлю, — усмехнулся он.

— Тебе есть на кого потратить время с большей пользой, — улыбнулся я слабо. — Спасибо, Давид.

— Поехали, посидим выпьем, — покачал он головой. — У тебя тоже проблемы с определением собственной значимости для других. Я хочу, чтобы ты вылез из всего этого.

Я задумался на пару мгновений и кивнул. Наверное, стоило все же выйти в прежний мир, чтобы посмотреть, как он там… без меня. Я оставил Давида на улице, а сам вернулся в раздевалку, чтобы собраться. На зазвонивший мобильник бросил беглый взгляд и отвернулся к шкафчику. С Розмухом мне хотелось говорить сейчас меньше всего. Но что-то внутри потянуло так, что едва не лопнуло, и я все-таки ответил на звонок, уставившись в темное нутро шкафа.

— Игорь Андреевич, Павел Петрович Розмух беспокоит.

— Слушаю.

— Как вы, Игорь?

— Бывало лучше.

— Я звоню узнать, заедете ли вы за документами.

— Да, — холодно отозвался я, закрывая шкафчик. — Скажите, когда будет удобно.

— Это не мое дело, но… как у вас с Яной дела? Она что-то совсем не своя.

Я вцепился в трубку так, что пальцы онемели:

— Где она? Что с ней? — потребовал я, повышая голос.

— Она возвращается ко мне на работу, — настороженно ответил он. — Я не спрашивал ее ни о чем, но… видно, что с Яной что-то не так. Поймите меня, Игорь, Яна столько у меня работала, и мне не все равно…

А у меня снова сдавило в груди и стало тяжело вдохнуть.

— Мы… плохо пережили то, что случилось. Я оттолкнул Яну…

— А, — растерялся он. — Понятно. Ну, я буду с ней осторожен, если это еще важно для вас. Мне показалось, что ей это нужно. Вернуться к работе, я имею в виду.

А я понимал, что Яна не пережила все, как мне показалось тогда в клинике. И хорошо ей не было. Захотелось кинуться к ней, узнать все самому.

— Игорь Андреевич…

— Да, — протянул я хрипло. — Напишите мне время.

— Хорошо. Всего доброго.

***

Впервые за долгое время меня затошнило от запаха операционной. Захотелось глотка воздуха, пусть и густо замешанного на никотине.

— Слушай, так а что с автономией Яны? — поинтересовался я у Давида, пристегивая ремень безопасности.

Равнодушие сыграть не вышло — ремень дернулся в моих руках и закусил ленту.

— Ты обещал сначала выпить со мной и историю мою послушать, помнишь? — усмехнулся Давид.

— Я должен знать, — выдавил раздраженно.

— Ей ничего не грозит. Если понадобится, то придумаем что-нибудь. — Он выкрутил руль, не спеша выезжая из тесного двора через арку на проезжую часть. — Со мной она, кстати, общается нормально. Никаких признаков дискомфорта не проявляет.

Я кивнул, переведя взгляд за окно. Стало невыносимо от желания броситься к Яне. Но она выходит на работу. Значит, чувствует себя лучше и возвращается к жизни.

— Игорь, а ты не думал про этап семейной терапии?

— Давид, ты — хороший опер.

— Игорь, я еще и неплохой медведь.

— Твоя женщина. Кто она? — решил попробовать сменить тему.

— Она ведьма и бывшая беглая преступница.

— Начало многообещающее, — усмехнулся я.

— Слава сносила мне крышу так, что я думал — убью ее, — тихо заметил он, не разделив моего веселья. — Но все, что у нас теперь есть, стоило того, чтобы за это бороться. Ты просто еще не знаешь, что может быть у тебя. Но я могу тебе рассказать.

Я болезненно нахмурился:

— Ты когда-нибудь терял самообладание по-настоящему?

— Много раз.

— А я убил в этом состоянии, — повернулся к Давиду резко. — Ты знаешь, ты ведь разгребал это дело.

— Это не одно и то же.

— Я ненавижу эту свою сторону! Эта ненависть въелась в меня с детства. И я никак не могу себя убедить в том, что мой зверь не опасен для Яны.

— Мне здесь очевидно, что ты настолько требователен к себе, что никогда не позволишь потерять контроль, Игорь.

Для меня очевидно было другое: нельзя пускать Яну по новым кругам ада и пробовать себя на прочность в отношениях с ней. Но мысль встретиться с ней уже вгрызлась в мозг и начинала зудеть в висках. Только хирурги не ведутся на желания пациентов. Нередко такие желания связаны с сиюминутным облегчением боли от страха, а операцию все равно делать надо. Так зачем давать ложные надежды?

Давид перестал меня в чем-то убеждать, давая передышку, и я нашел неожиданное удовольствие в том, чтобы скользить взглядом по вечернему городу в огнях. Как же легко в эту жизнь провалиться с головой… Да, работа у меня нелегкая, но она давала массу преимуществ, казавшихся жизненно важными для того, чтобы я продолжал заблуждаться на свой счет — честолюбие, возможности, связи. Оборотни редко выбиваются «в люди» настолько высоко. Большинству звериная сторона мешает.

Я так думал раньше. Теперь же понимал, что большинство эту сторону просто признает. А не бежит от нее трусливо.

— Приехали, — констатировал Давид, заглушая двигатель.

***

Ива махнула мне от столика в углу, и я, смущенно улыбнувшись, направилась к ней. Не знаю, зачем мне понадобилось улыбаться вообще, ведь это не свидание с подружкой, но… мне захотелось. Это как подружиться со своими страхами, направляясь к ним прямиком. Ива сама по себе меня не пугала, но вот то, что она — друг Игоря, заставляло замирать в мрачном предвкушении. Я бы на ее месте была на его стороне. Уверена, она — настоящий друг. У Игоря вряд ли есть другие.

— Привет, — уселась я в уютное кресло напротив.

Столик оказался на четверых. Тут было тихо, тепло, уютно. И музыка играла приятная. Ива мягко улыбнулась, скользнув внимательным взглядом по моему лицу, и протянула меню. Непривычно было видеть ее вне стен больницы. Я бегло глянула на нее поверх папки и опустила взгляд.

— Ян, не бойся меня. Ты сама позвонила, помнишь?

Я снова вскинула на нее взгляд и смущенно улыбнулась.

— Я… Не обращай внимания, — смущенно потупилась в стол. — Я нервничаю. Боюсь, что ты мне что-то плохое расскажешь…

— Нет, ничего плохого, — качнула она головой. — Игорь работает. Много.

Ее слова неожиданно рухнули в солнечное сплетение камнями, и теплоту атмосферы вмиг развеяло.

Я замерла, привыкая к неприятному ощущению тяжести. Значит, Игорь работает. То есть он может работать. Может жить прежней жизнью…

— Хорошо, — натянуто улыбнулась я, испытав жгучее желание тут же и распрощаться с Ивой.

— Ян, ничего хорошего, — пристально всмотрелась в меня она. — Он не справляется. — Я задышала чаще. А Ива вздохнула, покачав головой. — Игорь упертый такой! Вбил себе что-то в голову, и не переубедить его! Он скорее сдохнет, оперируя на износ, чем позволит себе расслабиться и потерять контроль. Сейчас его жизнь — операционная. Он даже не выходит из нее, уже и живет там!

Ее слова о том, что Игорь живет в операционной, неожиданно заслонили от меня ту последнюю картинку, которая так пугала — как Игорь на койке рычит на Иву, выпустив клыки. А тут — в операционной. Живет в операционной, работает много… Но это ведь значит, что клыки он там точно не выпускает…

Ход мыслей вынудил меня усмехнуться, и Ива обескуражено моргнула.

— Прости, это нервное, — потянулась я за чашкой чая.

— Вам нужно поговорить, — решительно заявила она.

Наши взгляды встретились, и я поспешила опустить свой в чашку:

— Мой врач говорит, что Игорь старался меня защитить.

— Да, но его самого при этом никто не защитит. Он не выдержит долго в таком режиме.

— Почему ты думаешь, что я могу для него что-то сделать?

— Потому что ты для него — все. Он рискнул, когда попытался завести отношения. Они все всегда рискуют. Ян… — Ива дождалась, когда я снова на нее посмотрю. — Ну неужели он не стоит того, чтобы попытаться?

— Ива, а как волчат рожать? — ляпнула я.

Ива вымученно улыбнулась:

— Да точно так же… — закатила она глаза, но тут же вскинула взгляд куда-то за мою спину. И тяжело вздохнула. — Ян, ты только не нервничай, ладно? Мы с Давидом уже не знали, что с вами делать…

Я обернулась и увидела Игоря в двух шагах. Он стоял, напряженно вцепившись в меня взглядом, и будто боялся пошевелиться. Рядом замер Давид со смущением на лице. Когда Игорь вдруг сделал шаг навстречу, я задержала дыхание и настороженно замерла. Видела, как Ива скользнула мимо меня к Игорю, как они обменялись взглядами, но не шевелилась. Мне все казалось, одно неверное движение, и я спугну момент…

— Привет, — улыбнулся мне Игорь спокойно, проходя за столик.

И я сделала судорожный вздох, с облегчением выдыхая:

— Привет.

Игорь уселся в кресло Ивы и сложил руки на столе, всматриваясь в меня. Как же он изменился… Взгляд стал каким-то колючим, темным, а линии его лица показались более жесткими и решительными. Непривычно. Весь он стал каким-то незнакомым.

— Как ты? — спросил он спокойно.

— Нормально, — еле пролепетала я. — А ты?

— Бывало получше, — усмехнулся он устало, — но, думаю, все будет нормально.

Я огляделась и обнаружила Иву с Давидом за столиком поодаль. Они не собирались нас бросать, будто это было опасно.

— Ива с Давидом ждут твоего возмездия? — улыбнулась слабо. — Ты не знал про встречу со мной?

— Не знал, — пожал он плечами, будто извиняясь. — Да, с такими друзьями врагов не надо.

— И я не знала, — пожала плечами, но взгляд застыл на его лице. Он смотрел на меня совсем не так, как раньше. Будто… бывший, с которым мы расстались по согласию, а теперь встретились случайно в магазине. Или в кафе, чтобы расставить все точки над i. — Хочешь уйти?

Игорь застыл на мне взглядом надолго. Нет, ничего у него не наладилось. Я видела перед собой мужчину в полном раздрае. И он не намерен им делиться.

— Да, пожалуй, но позже, — выдавил напряженно. — Я очень рад тебя видеть.

Я не смогла скрыть эмоций. Вздрогнула, как от удара, и опустила взгляд на чашку в руках, лихорадочно изучая замысловатый рисунок на ней.

— Игорь, я… — В груди обдало кипятком от понимания, что это — все. Я не интересна ему больше. — Ива говорит, что тебе плохо и что ты не справишься…

Вернуть на него взгляд стоило труда. Черты его лица будто врезались в память, бередили душу, отогревали сердце, и оно благодарно стучало все быстрее… чтобы замереть в следующие мгновения.

— Ян, не беспокойся обо мне, пожалуйста. Тебе стоит подумать о себе.

Я покачала головой, пытаясь сдержать слезы.

— Значит, все на этом? — прошептала сдавленно.

— Яна, — Игорь протянул вдруг руку и коснулся моих пальцев. — Ты мне ничем не обязана, не нужно себя в чем-то винить, слышишь? Это я виноват, что втянул тебя в это все. Я тебя выбрал и решил рискнуть.

Я шмыгнула носом и закусила губы.

— Но ведь вы все так делаете.

— Неправильно то, что ты вынуждена сейчас делать выбор, к которому не готова. Если бы у нас было больше времени, я бы сделал все, чтобы ты выбрала меня, — он грустно улыбнулся. — Но сейчас я не смогу этого принять. Тобой легко управлять всем. На твое чувство вины сейчас давят Ива, Давид и твой психотерапевт, ведь его задача — примирить тебя с моим выбором. До этого на тебя давила твоя семья и Розмух. Но так быть не должно, Яна. Такой выбор нужно делать осознанно. Ведь отказаться уже будет нельзя.

— Я не смогу от тебя отказаться? — всмотрелась я в его лицо.

— Нет. Кто-то из нас этого точно не выдержит.

— Почему ты не хочешь попытаться? — Я попробовала сжать его пальцы своими, но он убрал руку. — Ты же здесь…

— Мы оба здесь только потому, что нас сюда притащили, — усмехнулся он. — А значит никто к этому по-настоящему не был готов.

Его глаза вдруг блеснули желтым, и я рефлекторно отпрянула, не готовая это увидеть. Игорь же зажмурился, как от удара, и резко поднялся:

— Пока, Яна.

***

Я вылетел на воздух и еле подавил желание взвыть. Зря Ива бросилась за мной, очень зря!

— Какого черта вы оба творите?! — прорычал я, когда она подскочила ко мне.

— Мы не знали уже, что делать! — всплеснула она руками. — Князев, вам с Яной обоим плохо друг без друга!

— Зато теперь мне хорошо! Ты думаешь, что притащишь Яну ко мне на аркане, и это решит все мои проблемы?!

Я развернулся и зашагал прочь. Ива бросилась следом.

— Я не тащила ее силой, она сама мне позвонила! Игорь! Она не хочет, чтобы ты бросил ее!

— Я что-то не помню в списке твоих одаренностей чтение мыслей! — затормозил я так резко, что ведьма по инерции едва не пробежала мимо. — Яна испугана, а ты этим беззастенчиво пользуешься, чтобы спасти меня!

— Ты ничего ей не сделал! — обличительно ткнула она в сторону кафе. — Ты сидел, разговаривал, улыбался… У вас может все получится!

— Да ты хоть знаешь, чего мне это стоило?! — взревел я так, что Ива отшатнулась. — Янку все имеют по жизни, и мы с тобой — просто следующие в очереди! Мне она нужна, чтобы роза не завяла, а тебе — чтобы я оставался рядом в уме, здравии и с твердыми руками! Только ей лучше будет без потребителей в наших лице и морде!

— Боже, Игорь, ну какой же ты… хирург во всем! — воскликнула Ива, заламывая руки. — Только других ты вытаскиваешь с того света при нулевых шансах, а себе не даешь ни единого!

— Я слишком долго себя переоценивал и считал богом, для которого нет ничего невозможного. Пришло время заплатить за собственные заблуждения. И прошу, не надо больше таких подстав!

Я развернулся и зашагал прочь, чувствуя, как рвется все в груди по швам. Как же там, в кафе, хотелось пересадить Янку к себе на руки и пообещать, что все будет хорошо. Но я не умел это обещать там, где прогнозы строятся на печальной статистике…