Мой талисман

Сергей, мысленно обругав себя за то, что его мысли можно прочитать по лицу, уселся к столу, на котором красовалась большая кулебяка, стояли тарелки с холодным мясом и заливной рыбой, несколько плошек с солеными грибами, вареной картошкой и крошечными огурчиками.

– Подавай, – велел Вольский, обращаясь куда-то в сторону двери.

– Сейчас принесут утку с кашей, и больше нам никто не помешает, – объяснил он гостю.

Для Вольского не было тайной, почему посольство в Лондоне так успешно работает. Помимо того, что непревзойденная графиня Ливен умудрилась обворожить всех главных персон этой страны, включая принца-регента, но и посольство заработало по-другому. Курский смог так организовать работу, что донесения приходили день в день, деньги расходовались исключительно по делу, и что самое интересное, от князя начали поступать ценные наблюдения по развитию торговли и промышленности Англии. Вольский был удивлен точностью и глубиной познаний молодого дипломата и его аналитическими способностями. Николай Александрович разлил по рюмкам водку из запотевшего графина и, дождавшись, когда слуга, отрезав по большому куску утки, наполнил их тарелки и бесшумно исчез, поднял свою.

– Предлагаю выпить за те назначения, которые сегодня произошли. Я считаю, что это подчеркивает ту важность, которую придают новому направлению государь и граф Нессельроде, – провозгласил он, чокаясь с гостем. – Надеюсь, что мы совместными силами будем вести эту работу успешно!

Они выпили, и Вольский, как бы подводя черту под праздничной стороной сегодняшнего ужина, перешел к делу.

– Ваша светлость, вам придется начинать с нуля. До сих пор вся работа в посольстве строилась вокруг обмена официальными бумагами и салона нашей блистательной Дарьи Христофоровны. У вас пока нет никого, будете искать информаторов, кого за деньги, кого по дружбе, болтуны тоже очень полезны, им и платить не нужно, только бы послушали. Деньги на эти цели уже зарезервированы, что-то увезете с собой, остальное получите через посольство.

– Да, не очень почтенное занятие, – пожал плечами князь Сергей, только сейчас понявший окончательно, чего от него ждут, – расспрашивать друзей, а потом выдавать их откровения в рапортах.

– Не нужно смотреть на это столь пессимистично, – посоветовал Николай Александрович, – эта работа очень важна. Блестящий пример – граф Чернышев, он, конечно, еле ноги унес из Парижа, когда Наполеон заподозрил русского любовника своей сестры Полины в шпионаже, но зато успел многое сделать: у государя была подробнейшая информация о французской армии. Император не остался в долгу – Чернышев делает стремительную карьеру. А сколько жизней спасла эта работа!

– Но сейчас нет войны с Англией, – заметил князь Сергей, – мы никого не спасаем.

– Вооружение – вещь тонкая и небыстрая. Нужно не только придумать новинку, но еще и испытать ее, поставить на производство, вывести в серию, а только потом армия и флот начнут получать пушки и корабли. А ведь можно и в тупик угодить: не заметить недостатка в новой конструкции, а он вылезет на поле боя. То, что будете делать вы, дает нам двойную выгоду. Наши производители вооружения будут проверять идеи конкурентов очень придирчиво, и пройдет через это сито только то, что действительно ценно, а наши, проверяя, напитаются новыми техническими идеями. Зачем все время изобретать колесо?

– Вы, оказывается, философ, ваше высокопревосходительство, – засмеялся Курский, – поднимаю обе руки, вы меня полностью убедили.

– Вот и отлично, – обрадовался тайный советник, – только зовите меня, пожалуйста, по имени-отчеству, Николаем Александровичем, ведь нам придется работать очень плотно.

– Благодарю, но и вы тогда зовите меня Сергеем Ивановичем, – попросил князь.

– Конечно, – обрадовался Вольский и заговорил о деталях предстоящей работы. Пока еще ничего не было, и нужно было объять необъятное, но, глядя на сосредоточенное волевое лицо своего молодого коллеги, Николай Александрович интуитивно понял, что они справятся.

Коляска катила по Невскому проспекту. Осенний вечер был промозглым и очень темным, улица освещалась только огнями факелов, горящих у некоторых дверей, и светом из окон. Еще до войны в Санкт-Петербурге собирались установить газовые фонари, но тогда не успели, а теперь все, видимо, забылось. Однако Сергею было уютно в темноте кареты. Впереди была новая трудная работа, и сейчас были, может быть, последние спокойные дни. Он договорился с Вольским, что поработает с инженерами на верфях, потом проедет по оружейным заводам и, получив необходимый уровень понимания в тех вопросах, которыми собирается заниматься, отправится обратно в Лондон.

«Месяца два-три я могу затратить на эту инженерную подготовку, – подумал Сергей, – и смогу видеть Ольгу».

Теплая волна, прокатившись по сердцу, подняла настроение. Его ангел большеглазой девочкой в белом платье, спускающейся по лестнице, вновь всплыла из глубин памяти.

«Милая, как же ты меня встретишь? – подумал князь. – Я свалял дурака, но тогда удар был слишком сильным, и, главное, все произошло через три месяца после злополучной несостоявшейся свадьбы в Лондоне».

Сергей в который раз подумал, что благодаря этому нежному ангелу он так быстро оправился от безмерного унижения, поняв, что его чувство к Кате не было глубоким. Малышка вылечила его своей преданностью и бесхитростной, такой открытой любовью. Да он должен был ноги ей целовать, а он повернулся и сбежал. Чего теперь стоили все его оправдания, он просто не захотел объясняться с мужчиной, победившим его в борьбе за женщину. Какая разница, что для Черкасского Катя была судьбой, а для него только увлечением, его мужское «я» не смогло смириться с публичным унижением. А теперь это самое «я» кричало, что его нежный ангел должен быть с ним.

«Господи, пошли мне удачу, пусть она простит меня и примет обратно, – мысленно попросил Сергей, – и я больше никогда не предам ее доверия».

Коляска остановилась у крыльца, и лакей поспешил отворить перед князем дверь.

– Ваша светлость, графиня просила вас прибыть в гостиную, она и барышни уже поужинали, – отрапортовал он.

– Хорошо, – кивнул Сергей. Погруженный в свои мысли, он даже не обратил внимания на то, что лакей сказал «барышни».

Молодой человек привычно направился в любимую комнату сестры. Уже в дверях он услышал веселый смех. Заливисто хохотали молодые девушки. Два молодых голоса, перебивая друг друга, говорили что-то о камер-фрейлине. Уже поняв, кого увидит, князь остановился в дверях. Но он не ожидал, что увиденное поразит его в самое сердце. В кресле около камина, сверкая очаровательной улыбкой, сидела ослепительная красавица. Все в ней было совершенно: точеные черты нежного лица, блестящие каштановые локоны вдоль щек, бархатистые темно-серые глаза с приподнятыми, как у восточных женщин, уголками. Красавица была так хороша, что оторвать от нее глаз было невозможно. Но куда же делась трогательная, угловатая девушка-подросток? С той было так просто и легко, а эта великолепная молодая женщина была бесподобна, и, самое главное, она была совершенно недосягаема.

– А вот и Серж, – обрадованно встала ему навстречу сестра, – знакомься – с Натали приехала ее подруга княжна Ольга Черкасская.

– Мы знакомы, – спокойно сказала девушка, окинув вошедшего равнодушным взглядом, – мы виделись два года назад в имении крестного.

Сергей не мог поверить, что этот равнодушный голос принадлежит его нежному ангелу, у той все ее чувства были написаны на лице. А теперь эта мраморная статуя в бархатном фрейлинском платье с алмазном шифром на голубом банте смотрела на него, как на пустое место! Он совершенно не был к этому готов. Столько мечтать и получить равнодушный кивок!..

– Сергей! – прозвучал удивленный возглас Сони.

Поняв, что он ведет себя неприлично, князь собрался с мыслями и ответил:

– Да, княжна права, мы действительно встречались у дяди. Только теперь ее светлость очень повзрослела, ее совершенно невозможно узнать!

– Да, девочки выросли и стали настоящими красавицами, – поддержала разговор Соня, – а в этих бархатных платьях они совсем взрослые.

– Этот фасон одинаков и для фрейлин, и для старших дам. Все фрейлины императрицы гораздо старше нас с Холи, камер-фрейлина, наверное, ровесница дяде, а гофмейстерина – вообще старуха, – простодушно заметила Натали, поднимаясь навстречу князю Сергею. – Как я рада, что хоть вы приехали, мама хочет меня бросить!

– Я буду в столице месяца три, – осторожно ответил молодой человек, – у меня дела в министерстве, а потом уеду в Лондон.

– Может быть, мама успеет вернуться до вашего отъезда, – предположила его племянница.

– Вряд ли, дорогая, – вздохнула графиня Софи, – если с дедушкой все обойдется, я вернусь месяцев через пять, а ты пока поживешь у Черкасских.

Натали надулась и начала что-то обиженно выговаривать матери, Соня виновато успокаивала дочь, но князь Сергей их не слышал. Все его внимание поглощала невозмутимо молчащая сероглазая красавица. Она была абсолютно бесстрастна. Твердо выдержав его пристальный взгляд, она даже бровью не повела. Спокойно поглядев в его глаза, княжна повернулась к спорящим и примирительно сказала:

– Натали, не расстраивай матушку, мы отлично проведем время, ожидая ее. Работа у нас нетрудная, императрица – ангел, она так добра и внимательна к нам, проводить с ней время – одно удовольствие. А когда мы будем свободны, Катя обещала вывозить нас на балы и приемы. Вот увидишь – будет очень весело.

«Понятно, они намереваются выезжать! Не знаю, как племянница – а княжна при такой красоте к концу сезона непременно найдет жениха, – расстроенно подумал Сергей, – и я, похоже, никак не вхожу в круг претендентов».

Это окончательно испортило настроение князя. Так бережно лелеемые мечты разбились на тысячу кусков, как драгоценная старинная ваза в его далеком детстве. Только тогда все обошлось легким упреком, полученным от матери, а теперь он упрекал себя сам. Нужно все было решить еще два года назад. Можно было добиться согласия Алексея Черкасского, объявить о помолвке, тогда на его невесту уже никто не претендовал бы. Молодой человек мысленно выругался. Какого дурака он свалял!

Княжна Ольга посмотрела на часы, стоящие на камине, и поднялась.

– Спасибо за прием, но мне пора, Катя будет беспокоиться, – объявила она.

– Конечно, дорогая, мисс Даун поедет с тобой, а Серж вас проводит, – сказала графиня и обернулась к брату. – Ты проводишь княжну?

– Буду счастлив, – тут же согласился Сергей, – я сейчас распоряжусь и вернусь за дамами.

Он повернулся и стремительно пошел прочь. Нужно было собраться с мыслями. Сестра, сама того не понимая, дала ему шанс объясниться с Ольгой. Ведь он очень хорошо знал, что гувернантка Натали не понимает по-русски, и если говорить с княжной на родном языке, все, что будет сказано, останется между ними.

«Я объяснюсь – и будь что будет! – решил он. – Если не судьба – значит, приму это со смирением…»

Но его сердце не хотело ничего принимать со смирением, а хотело эту дивную красавицу, ведь ангел не ушел, а просто вырос. Неужели вместе с детским платьем осталась в южном поместье и преданная любовь?

Увидев сквозь окно двусветного холла экипаж, подкативший к крыльцу, Сергей развернулся и направился к гостиной.

– Мы можем ехать, – сообщил он сестре, старательно избегая смотреть на княжну.

– Отлично, мисс Даун сейчас спустится, а Холи уже готова, – ответила графиня. – Мы с Натали вас проводим.

Она поднялась и, подхватив под руки девушек, двинулась к холлу. У дверей их ждал лакей с бархатным синим плащом, подбитым голубым шелком. Сергей взял из его рук плащ и накинул на плечи княжны. Он сознательно задержал пальцы на обнаженном плече, но девушка как будто не почувствовала его прикосновения.

«Да что же это! – поразился молодой человек. – Она как мраморная статуя».

Но его тело было не согласно с разумом, теплая шелковистая кожа под его пальцами была так эротична, что он непроизвольно представил, как его пальцы спускаются ниже, скользя по спине и добегая до талии, останавливаются на круглой ягодице. Молодой человек представил себе все это так ясно, что мгновенно возбудился.

«Только не это, – испугался он, – не дай бог, Соня заметит».

Он отступил за спину княжны, пытаясь быстро взять себя в руки. На его счастье внимание женщин отвлекла мисс Даун, сухонькая старушка, живущая в доме сестры почти с рождения ее старшей дочери. Она, радостно всплескивая руками, спускалась по лестнице, громко восхищаясь тем, какими красавицами стали обе девушки и какие они теперь важные особы. Графиня согласилась с ней, а Сергей коротко поздоровался, не выходя из тени.

Княжна, попрощавшись с подругой и ее матерью, двинулась к выходу. Сергей запахнул шинель, наброшенную ему на плечи услужливым лакеем и, пропустив вперед мисс Даун, двинулся следом. Подождав, пока женщины подберут юбки и устроятся на заднем сидении, он поднялся в карету, сел напротив Ольги и дал приказ трогать.

«Как начать разговор? – размышлял молодой человек. – Ведь она не заговорит первой».

Вдруг удачная мысль пришла Сергею в голову. Все было очень просто: нужно тривиально спросить ее о крестном, она не сможет промолчать, ведь вопрос совсем безобидный.

– Ваша светлость, – начала он, – я, наверное, пропустил начало разговора, но вы ничего не сказали о моем дяде. Вы давно видели его? Как он поживает?

– Крестный был здоров, когда я уезжала из Ратманова полгода назад. Я выехала в Москву, чтобы провести лето с семьей брата, потом жила у своей средней сестры Лизы и уже почти месяц, как я живу в столице, – равнодушно сказала Ольга.

Сергей не видел ее лица, скрытого ночным сумраком, но ровные интонации голоса не оставляли сомнений в ее невозмутимости. В это было невозможно поверить – девушка говорила с ним, как с первым встречным! Ну, уж это у нее не получится! Если он не забыл влюбленную девочку, то пусть и эта Венера вспомнит свои былые чувства. Он чуть наклонился вперед, пытаясь увидеть ее глаза в темноте, и сказал:

– Я помню то лето в мельчайших подробностях, эти воспоминания согревали мне сердце в эти холодные годы.

Князь замер, боясь и надеясь одновременно. Ведь то, что он сказал, выдавало его с головой, сейчас он был беззащитен. Он, наверное, не пережил бы еще одной равнодушной фразы. Но Ольга молчала, и это молчание дало Сергею надежду. Она тоже помнила! Он понимал это так же ясно, как если бы она призналась в этом сама.

– Как ни странно, это оказались самые светлые воспоминания моей жизни, – признался молодой человек, – я был так счастлив тогда.

– Не могу сказать такого же о себе, – наконец ответила княжна и снова замолчала.

– Я причинил вам боль, простите меня, позвольте все исправить, – попросил Сергей. В его голосе была такая мольба, что мисс Даун, похоже, задремавшая под тихий перестук колес, завозилась на своем месте.

– Вы отказались от меня, – возразила Ольга, теперь в ее голосе больше не было равнодушия, – разбили мне сердце. Разве такому человеку можно верить?

– Попробуйте, разрешите мне видеть вас, хотя бы не гоните! – попросил князь. – Смотрите на меня, как на других мужчин, ищущих вашего внимания, непредвзято. Давайте начнем все сначала…

Он затаил дыхание, ожидая ответа. Наконец, княжна вздохнула и коротко ответила:

– Хорошо, попробуйте начать сначала.

– Благодарю вас, – обрадовался Сергей, – я буду за вас бороться.

В разговор вмешалась осторожная мисс Даун и начала по-английски рассуждать об особенностях погоды этой осенью, княжна вежливо отвечала ей, и даже Сергею пришлось вставить пару реплик. За этой глубокомысленной беседой они добрались до дома Черкасских на Миллионной улице. Сергей помог дамам спуститься с подножки на широкое крыльцо и отворил перед ними дверь. Он впервые был в этом доме, поэтому с любопытством оглядел двусветный холл с огромной бронзовой люстрой и мраморной лестницей. Широкие коридоры уходили в обе стороны от холла, и сейчас по одному из них быстро шла женщина. Легкие шаги стремительно приближались, и из темного коридора выступила высокая, стройная женская фигура.

– Катюша, я вернулась! – обрадованно воскликнула Ольга. – Князь Сергей и мисс Даун проводили меня.

– Добрый вечер, князь, мисс Даун, – вежливо ответила красавица с огромными очень светлыми глазами и толстой каштановой косой, дважды обернутой короной вокруг головы. – Благодарю за то, что привезли княжну домой.

– Не стоит благодарности, – поклонился Сергей, в очередной раз удивившись, что его сердце больше не бьется сильнее при виде светлейшей княгини Екатерины Павловны. – Компания княжны была очень приятной.