Мой талисман

– Если она согласна.

– Я согласна, – тихо подтвердила Ольга, отвечая на немой вопрос нежданного кавалера и, положив ладонь на его рукав, направилась в центр зала.

Она чувствовала, как все головы оборачиваются им вслед и что все видят, как она танцует с самым красивым мужчиной праздника. Руки девушки стали такими горячими, что ей казалось, будто ее ладонь через перчатку и рукав фрака жжет руку Сергея. Она чуть скосила на него глаза и увидела пристальный взгляд голубых глаз.

– Спасибо, Холи, что согласилась танцевать со мной, – просто сказал он.

– Не за что, – машинально ответила девушка, подумав, что ведь это ее первый в жизни танец на большом, настоящем балу, и она танцует его с любимым.

«Неужели это знак судьбы? – подумала княжна, – все первое у меня связано с ним».

Князь Сергей подвел ее к длинной шеренге пар, выстроившихся для полонеза, и встал с ней рядом, взяв за руку. В этот момент заиграла музыка, и пары двинулись вперед. Ольга чувствовала, как через кончики пальцев, которые сжимала рука кавалера, в ее руку перетекал жар, и в ответ в ее груди, около часто колотящегося сердца, тоже стало жарко. Ей казалось, что сейчас они думали и чувствовали одинаково, княжна даже захотела, чтобы Сергей понял, что она любит его.

«Я люблю тебя, – мысленно твердила она, уже не вспоминая о своих планах и маске равнодушия, – люби и ты меня».

Девушка подняла глаза на князя и утонула во всепоглощающей нежности голубых глаз. Он услышал ее немой призыв и ответил на него! Ольга двигалась под музыку, уже ничего не замечая вокруг, она смотрела только в эти полные нежности глаза. Но волшебство исчезло вместе с музыкой. Танец закончился. Сергей поклонился и предложил ей руку.

«Что это? Зачем все кончилось? – расстроилась княжна. – Мы даже ничего не сказали друг другу, а второй раз он меня больше не пригласит, ведь приличия этого не позволяют».

Потупив глаза, шла она к окну, где сейчас стояла одна графиня Софи. Девушка поискала глазами брата и увидела, как Алекс, поддерживая Катю за локоть, ведет ее с другого конца зала. Видно, они тоже пошли танцевать, когда ее пригласили. Ей показалось, что князь Сергей пошел медленнее, она вопросительно посмотрела на него, тот чуть заметно прижал локтем ее руку и тихо сказал:

– Я не смогу больше пригласить тебя, мне придется танцевать с другими, чтобы не дать повода к сплетням, но для меня бал закончился.

Ольга не знала, что ответить, но она все равно не могла бы уже ничего сказать – они подошли к графине Белозеровой одновременно с Натали, которую вел князь Никита.

– Благодарю вас, княжна, – услышала Ольга традиционные слова и кивнула, говорить она не могла.

На ее счастье, кузен пригласил ее на следующий танец, а князь Курский пригласил Натали. Катя танцевала с императором, а Алексей пригласил графиню Софи. Это была мазурка со сложными фигурами, и Ольга встречалась во время переходов дам и кавалеров от одного к другому с князем Сергеем, но это были такие короткие мгновения, и они так быстро кончались. Она поймала себя на том, что пропустила вопрос собственного партнера по танцу и виновато сказала Никите:

– Прости, я за музыкой не расслышала, что ты спросил.

– Какие планы графини Софи насчет ее дочери в этом сезоне? – повторил свой вопрос кузен, и Ольга удивленно уставилась на Никиту. У него было такое напряженное лицо.

– Графиня завтра уезжает самое меньшее на полгода, Натали будет жить у нас, – ответила девушка, – я думаю, что София Ивановна вообще не хочет расставаться с дочерью.

И вдруг Ольгу осенила блестящая идея. Она поняла, что это именно тот момент, когда можно помочь подруге, ведь ее кузен – взрослый и уважаемый человек, и если он решится сделать предложение до отъезда графини, та, по крайней мере, будет вынуждена его рассмотреть. Если Никита, как опытный дипломат, произведет впечатление на графиню Белозерову, Натали сможет упросить мать пойти навстречу ее чувствам.

– Знаешь, Никита, если ты можешь быстро принимать важные решения, то, мне кажется, у тебя есть шанс. Приезжай до отъезда графини. Она до полудня еще будет дома.

Ольга увидела, как мгновенно отвердело лицо кузена, и поняла, что тот оценивает ее совет. Потом он, казалось, принял решение и благодарно улыбнулся ей.

– Спасибо за совет, я попробую. В конце концов, бабушка не зря звала тебя Лаки, ты всегда знала, что нужно делать, дай бог, что бы ты и сейчас была права.

Они выполнили еще несколько па мазурки, с последними аккордами Никита поцеловал кузине руку, и Ольге показалось, что он не просто выполнил фигуру танца, а поблагодарил ее.

«Дай ему бог, – подумала она, – и Натали тоже, они будут такой красивой парой».

Она не знала, что ту же фразу несколькими минутами раньше сказал император Александр светлейшей княгине Черкасской, расспрашивая ее, с кем танцевала первый танец ее золовка. Катя, надеясь, что тот не знает историю несостоявшейся свадьбы, назвала фамилию князя Курского. Но он, оказывается, все знал. Сестра, великая княгиня Екатерина Павловна, еще в Лондоне рассказала о том, что они с графиней Ливен пережили, увидев князя Алексея в церкви, где Катя, которая считала себя вдовой, собиралась обвенчаться с князем Курским.

– Вот как, значит, Алексею предстоит трудный выбор, – сказал император, – но я надеюсь, что он проявит истинные черты своего характера и не станет стоять на пути счастья сестры.

– Я не сомневаюсь в этом, ваше императорское величество, – твердо ответила Катя.

– Я всегда говорил, что Черкасскому очень повезло с его княгиней, – весело заметил император, – у него очень преданная жена.

Кате оставалось только поблагодарить, что она и сделала, и когда император, провожая ее к мужу, остановился около их компании и пригласил на танец Ольгу, она не удивилась. Похоже, Александра Павловича забавляла сложившаяся ситуация. Не до смеха было только Алексею Черкасскому, когда он, глядя на императора, танцующего с его сестрой, слушал рассказ жены о ее разговоре с государем.

– Значит, красивая пара и подлинный характер? – переспросил Алексей.

– Именно так, – подтвердила Катя, – и еще то, что тебе повезло с твоей княгиней.

– Ну, в этом он прав, – согласился ее муж и улыбнулся. – Не нужно меня уговаривать, я приму выбор сестры. Я обещал бабушке, что все сестры выйдут замуж за кого захотят, хоть за нищего. Курский, по крайней мере, не нищий.

– Как я рада, – просияла Катя, – он – хороший человек, и Ольга будет счастлива.

– Не ставь телегу впереди лошади, – пробурчал князь. – Пусть Курский сначала сделает предложение.

После танца с государем у княжны не было отбоя от желающих ее пригласить. Как и предполагала графиня Софи, все танцы были заняты и у Натали, стоявшей рядом с княжной. Кавалеры, толпой повалившие в сторону светлейшей княжны Черкасской, разглядели и ее миниатюрную подругу, и теперь обе девушки непрерывно танцевали. Но Ольга все время искала глазами высокую фигуру князя Сергея. Она видела, как он приглашал дам, которых она не знала, а потом танцевал с княжной Туркестановой. И хотя она понимала, что Барби гораздо старше Сергея, но та была так весела и обаятельна, что ревность кольнула Ольгу. Она успокоилась только тогда, когда на следующий танец Курский пригласил камер-фрейлину Сикорскую.

«Ну, эта ведьма его не может заинтересовать, – подумала девушка. – Она такая некрасивая и злобная».

И все-таки, когда императорская чета покинула бал, княжна вздохнула с облегчением, увидев, что с Елизаветой Алексеевной уехали и все ее фрейлины, кроме них с Натали.

Князь Курский сам удивлялся тому нетерпению, которое сжигало его все время, остававшееся до бала. Он начал разрабатывать стратегию завоевания Холи с того самого момента, как за ним захлопнулась дверь особняка Черкасских. Все было не так уж и плохо. Он встретился с Катей и был приятно удивлен тем, что сам ничего не почувствовал, и тем, что княгиня была с ним по-прежнему любезна. Девочка-ангел вылечила его от неразумного увлечения, а теперь ему нужно было вернуть саму Холи.

Сергей предполагал, что племянница перед балом упросит мать заехать за подругой, чтобы прибыть в дом Лавалей вместе с княжной. Но он не хотел встречаться с Алексеем Черкасским в дверях его дома, это, все-таки, было слишком унизительно. Князь решил приехать сразу на бал. Чтобы не объясняться с сестрой, он с утра объявил, что уезжает по делам и прибудет сразу к Лавалям. Он действительно отправился на верфи, но пробыл там не больше двух часов, а вернувшись в дом сестры, незаметно прошел в свою комнату, запретив слугам сообщать барыне, что он вернулся. Поскольку его комната находилась в противоположном крыле дома, князь не сомневался, что Соня его не хватится.

Все вышло как по писаному, и когда экипаж, увозящий сестру и племянницу в сторону Миллионной улицы скрылся в темноте, Сергей, уже полностью одетый, спустился вниз и поехал на бал. С хозяином дома он был близко знаком по работе в министерстве иностранных дел, поэтому его встретили очень любезно, а хозяйка дома заинтересованным взглядом матери трех дочерей, старшую из которых она начала вывозить в свет, мгновенно оценила внешность и элегантный английский наряд молодого князя.

– Очень рады, князь, – повторила она вслед за мужем, – надеюсь, что вам понравится в нашем доме, веселитесь, сегодня здесь много молодежи.

Курский так же любезно поблагодарил хозяйку и прошел в зал. Непрерывно здороваясь со знакомыми, он искал место, откуда можно будет увидеть входные двери, оставаясь незамеченным. Наконец, в самом конце зала он увидел свободный пятачок у колонны. Вокруг, к счастью, не было никого из знакомых, поэтому он со скучающим видом прислонился к белому мрамору и стал разглядывать входящих. Княжны все не было. По его подсчетам Черкасские и Белозеровы должны были приехать еще полчаса назад, но они так и не появились. Сергей уже не знал, что и думать, когда церемониймейстер громко произнес титул и имя Сони, а потом светлейшего князя Черкасского. У молодого человека замерло сердце, он уже знал, что увидит красавицу, но Холи снова поразила его. Княжна была в простом белом платье, без цветов и украшений на голове, но она и не нуждалась этом.

«Господи, она сверкает как звезда, – подумал князь, – даже признанная красавица Катя блекнет рядом с ней. В княгине нет того светлого огня, который горит в Холи, нет той очаровательной живости лица, нет этих блестящих, с искорками веселья глаз, нет тех ярких красок, которые цветут на лице ее золовки. Да просто она – не Холи».

Сергей нерешительно шагнул вперед, но тут же остановился. Высокая фигура Черкасского возвышалась над головами дам. Подойти и вступить в беседу Сергей не мог. Князь не сомневался, что его встретит прохладный прием. Черкасский не мог забыть тот печальный инцидент в Лондоне. По крайней мере, сам Сергей в такой ситуации точно не забыл бы, и окажись он сейчас на месте светлейшего князя, встретил бы соперника ледяным молчанием. Но выносить холодный прием в планы Курского не входило, оставалось только одно: пригласить Холи танцевать, как только пригласят ее подругу. Черкасский не станет устраивать скандал, и у Сергея появится шанс потанцевать с Холи.

Он снова угадал, брат разрешил княжне самой ответить князю на его приглашение, и когда та согласилась, у молодого человека отлегло от сердца. Как же это было хорошо, когда он взял тонкие пальцы в шелковой перчатке в свою руку. Они были теплыми и чуть-чуть дрожали. Сейчас он так любил свою малышку, девочку, которая превратилась в блестящую красавицу, и отдал бы все на свете, чтобы этот танец не кончался. Ему казалось, что девушка чувствует его нежность и любовь. Когда она поднимала на него глаза, казалось, что в ее взгляде была ответная нежность. Неужели это возможно?! Надежда окрылила Сергея, и он уже хотел сказать княжне о том, как скучал все эти годы, но танец кончился.

Все шансы на сегодняшний вечер были использованы. Сергею оставалось только поблагодарить девушку и отвести ее к родным. Он должен был еще танцевать с племянницей и другими дамами, но ему уже было все равно. Для него бал был окончен. И хотя в мазурке он еще встречался с Холи, но этого ему уже было мало. Спорить с общепринятыми традициями не приходилось, и он, вернув Натали матери, отошел на другую половину зала. Жены его коллег стали очередными партнершами. Во время танцев они мило щебетали, расхваливая своих мужей, и Сергею было даже не обязательно разговаривать, поэтому он только кивал и отделывался междометиями, не выпуская из вида свою Холи.

Девушка танцевала все танцы, она была так легка и грациозна, что многие головы поворачивались ей вслед, а шепоток восхищения уже полз по залу. Ревность поднялась в его душе, но Сергей приказал себе успокоиться. Кажется, ему это удалось, но захотелось немедленно поговорить о любимой. Но как сделать это, не нарушая приличий? Фрейлины! Холи теперь фрейлина, значит, можно будет, не привлекая внимания, поговорить о ней с ее подругами. Князь поискал глазами фрейлин. Три женщины с бриллиантовыми шифрами, приколотыми к ярким голубым бантам, стояли рядом в конце зала, ожидая императрицу. Самая старшая – высокая черноволосая и черноглазая княжна Туркестанова, с которой он был знаком, весело улыбалась, глядя на танцующих. Она казалась самой добродушной из фрейлин, и Сергей решил на следующий танец пригласить ее.

– Княжна, позвольте пригласить вас на следующий танец, – галантно склонив голову, обратился он Туркестановой.

– Охотно потанцую с вами, – просто ответила та, протягивая ему руку.

Танец оказался кадрилью, пришлось выполнять сложные фигуры рядом с еще несколькими парами, и поговорить о Холи ему не удалось. Сергей проводил Туркестанову к подругам. Наверное, лучше всего ему было бы сейчас уехать, но как только он, поблагодарив Туркестанову, хотел откланяться, она задержала его и начала расспрашивать о жизни в Лондоне графини Ливен, которая в одно время с ней была фрейлиной императрицы Марии Федоровны. Она так искренне радовалась успехам прежней знакомой, что князь заулыбался и с удовольствием начал вспоминать разные случаи из жизни Дарьи Христофоровны.

Вновь зазвучала музыка, к ним подошли два офицера. Одного из них, князя Голицына, который пригласил Туркестанову, Сергей знал, а второго, который увел Катрин Закревскую, он видел впервые. Князь остался наедине с некрасивой темноволосой дамой, которую Туркестанова ему представила как камер-фрейлину Сикорскую.

«Придется танцевать, – с раздражением подумал он, – не могу же я оставить ее здесь одну».

– Сударыня, разрешите пригласить вас на танец, – поклонился он.

– Благодарю, – ответила дама и положила руку на сгиб его локтя.

Музыканты играли вальс. Он обнял талию камер-фрейлины и закружил ее в танце, но тут же понял, что женщина танцует плохо и не успевает за ним. Это было наказание Божье. Она сбивалась с шага, и ее некрасивое лицо стало совсем сумрачным от напряжения. Сергей понял, что он не удержит партнершу и все это может кончиться конфузом. Молодой человек медленно повернул Сикорскую к краю площадки и остановился у колонны.

– Здесь так жарко, не хотите ли пройти поближе к балкону, там поприятнее, – предложил он, не зная, что делать.

– Конечно, – так же коротко, как и раньше, ответила камер-фрейлина и крепко вцепилась в его локоть.

Осторожно лавируя между гостями, князь Сергей повел женщину в сторону балкона, спрашивая себя, как же ему себя вести, что говорить. Но привычка светского человека поддерживать любезный разговор в любой ситуации выручила его. Он любезно улыбнулся даме и спросил ее:

– Вам нравится у Лавалей?

– Да, – односложно ответила та, исподлобья глядя на Сергея.

– А коллекцию графини вы не видели? Мне говорили, что у нее прекрасное собрание античных артефактов, – схватился за новую тему молодой человек, но, глянув в растерянное лицо собеседницы, пожалел о вопросе, похоже, что та не поняла, о чем ее спросили. Нужно было спасать положение, и он спросил о самом простом:

– Ваши родные живут в столице?

– Мой кузен – граф Аракчеев, – заявила женщина, и по ее лицу было видно, что она надеялась поразить собеседника своим заявлением.

– У вас – прекрасная родня, – заметил Сергей.

– Если вам нужна протекция или помощь в делах, я могу помочь, – сообщила Сикорская, – вы можете рассчитывать на меня.

У Сергея было такое впечатление, что на него выплеснули ушат с помоями. Высказывание было таким недвусмысленным, что он не поверил своим ушам. Но повернуться к фрейлине императрицы спиной в присутствии царской четы означало вызвать скандал. Но пропустить мимо ушей оскорбительное предложение он тоже не мог.

– Благодарю, сударыня, но свои проблемы, как все уважающие себя мужчины, я решаю сам, – сказал он, останавливаясь у приоткрытого окна. – Если бы я пользовался протекцией женщин, я бы перестал себя уважать.

Фрейлина молчала. Он посмотрел ей в лицо и увидел, как на ее глаза навернулись слезы. Господи, только не это! Не хватало еще рыдающей женщины на балу.

– Успокойтесь, прошу вас, – тихо сказал он, протягивая даме свой платок, – но вы не должны были говорить таких вещей, для мужчины это оскорбительно.

– Простите, вы не так меня поняли, – тихо сказала Сикорская, прижимая платок к уголку глаза. – Я в Санкт-Петербурге живу только год, а до этого жила в Лифляндии, там совсем другие обычаи, я не думала, что обижу вас.

Со слезами она вроде бы справилась, но легонько промокала платком веки. Сергею стало совсем неловко, эта женщина, самое меньшее, его ровесница, а может быть, даже и старше. Она некрасива, ее дурно сидящее синее бархатное платье явно сшито в провинции. Похоже, что родство с Аракчеевым – ее единственный козырь. Может быть, она сказала это по глупости?

– Давайте забудем это недоразумение, – предложил он, – расскажите мне о вашей службе. Тяжело быть фрейлиной императрицы?

– Я – камер-фрейлина, моя обязанность – наблюдение за работой других фрейлин, – хвастливо сказала Сикорская, и Сергей пожалел, что вообще начал этот разговор. – Я строго спрашиваю с фрейлин за нерадивое выполнение ими обязанностей.

Сергей представил, как эта грубая деревенская баба отчитывает его Холи, и ему захотелось тут же придушить Сикорскую.

– Надеюсь, что светлейшая княжна Черкасская и графиня Белозерова, которая к тому же приходится мне племянницей, не попадают под вашу тяжелую руку? – жестко спросил он и так посмотрел на Сикорскую, что та поежилась. – Обе эти девушки мне небезразличны, и я бы не хотел узнать, что их кто-то расстроил.

– Вы мне угрожаете? – удивилась камер-фрейлина.

– Вы меня не так поняли, – строго сказал князь, – вы еще не знаете местных обычаев. Девушки из хороших семей служат фрейлинами только до замужества, и их семьи, все как одна очень знатные и влиятельные, хотят, чтобы они потом с удовольствием вспоминали это время. Ни одна семья не обрадуется, если их дочерям будет читать нотации нетитулованная дама. Светлейшая княжна Черкасская и графиня Белозерова не исключение.

Это было уже прямое оскорбление. Сикорская побледнела и злобно глянула на князя оловянными, как стертая солдатская пуговица, глазами. Ситуация становилась совсем взрывоопасной. К счастью, князь заметил, что царская чета прощается с хозяевами.

– Государыня уезжает, мадам. Вам не нужно присоединиться к ней? – спросил он.

– Да, мне пора, – с облегчением сообщила Сикорская. – Проводите меня.

Она ухватила князя за локоть и пошла вместе с ним к тому месту, где уже стояли Туркестанова и Загряжская. Сергей подвел к ним камер-фрейлину и с облегчением удалился. Больше он не танцевал, а наблюдал за своей красавицей Холи. Он простился с Черкасскими три часа спустя, когда основная масса гостей начала разъезжаться.

Проводив сестру и племянницу до порога их комнат, князь отправился в свое крыло дома. В спальне, раздеваясь, он вспомнил, что его платок остался у Сикорской. Но думать о неприятном не хотелось. Сергей лег на кровать, закрыл глаза и начал вспоминать, как Холи появилась в дверях бального зала, как она танцевала с ним, а самое главное, как она смотрела на него с робкой нежностью.