Мой талисман

Глава 11

Сегодня императрица выбрала для посещения приют для девочек. Елизавета Алексеевна ездила в него чаще других, она нежно относилась к воспитанницам, особенно к самым маленьким, и все фрейлины понимали, что это связано с воспоминанием о ее собственных дочерях, умерших совсем маленькими. Государыня сидела в кресле посередине большой комнаты, а около ее ног маленькие девочки играли с подаренными сегодня куклами. Около Елизаветы Алексеевны стояли Варвара Туркестанова и Катрин Загряжская. Ольга и Роксана Струдза, которые раздавали подарки девочкам постарше, заглянули в комнату и, увидев нежно-грустное лицо императрицы, нерешительно остановились в дверях.

– Пойдемте во двор, – шепнула Роксана, – подождем государыню около карет.

– Пойдемте, – обрадовалась Ольга, которая с самого утра не находила себе места.

Она понимала, что, напросившись пойти с кузеном к этой таинственной Татариновой, сильно рисковала. Одно дело – взрослый мужчина, каким был Николай, и другое дело она – семнадцатилетняя девушка. Если бы понять, что представляет собой эта Татаринова, она, может быть, смогла бы оценить всю опасность того, что собиралась сделать. Но спросить было не у кого. Катю вчера она побеспокоить не решилась, а сегодня невестка уже уехала. Княжна хотела порасспросить Туркестанову, но та, как назло, не отходила от императрицы. Может быть, Роксана сможет помочь? Нерешительно посмотрев на свою величественную спутницу, Ольга вздохнула. Фрейлина Струдза была красива яркой южной красотой, но на ее лбу лежал отпечаток непогрешимости. Роксана была так фанатично религиозна, что княжна побаивалась ее. Однако через пару часов ей предстояло встретиться с кузеном и ехать к этой таинственной предсказательнице, и хотя она почему-то думала, что все кончится хорошо, но все-таки хотелось бы понять, чего ждать. Поэтому Ольга решилась и спросила:

– Роксана, я недавно при дворе и никого не знаю. Можно вас спросить об одной даме?

– Конечно, Холи, я с удовольствием помогу. Кто вас интересует? – улыбнулась Струдза.

– Екатерина Татаринова, – упавшим голосом призналась Ольга, и тут же поняла, что ее собеседница разочарована.

– Холи, что заставляет вас спрашивать об этой страшной женщине? Она говорит, что верует в Евангелие, но собрания, которые она проводит, не имеют никакого отношения к истинной вере. Да, она действительно может предсказывать будущее, поэтому император покровительствует ей, он даже разрешил Татариновой жить в Михайловском замке вместе с матерью. Ее мать, баронесса Буксгевден, была няней старшей дочери августейшей четы, Марии. В память о покойной великой княжне родители девочки пожаловали право ее няне жить в Михайловском дворце, но та давно вернулась в свое имение в Лифляндии, а ее дочь осталась, и теперь в царском дворце служит свои черные мессы.

– Но почему же ей не запретят это делать? – удивилась Ольга, – ведь за этим должен следить Священный Синод.

– Ах, девочка, обер-прокурор Священного Синода князь Голицын – один из главных членов ее секты. Он участвует в каждом собрании, где они занимаются своим верчением, пока не впадают в транс.

– Каким верчением? – испугалась Ольга.

– Они поют и крутятся на одном месте, пока кто-нибудь из них не входит в такое состояние, что начинает слышать голоса. Татаринова говорит, что она слышит глас Божий, но я думаю, что это голоса черных сил, – объяснила Струдза. – Холи, не ходите туда, не дай Бог и вас затянет эта секта.

– Я уже пообещала, – расстроенно сказала Ольга. – Мой кузен Николай должен сегодня вечером заехать за мной, чтобы отвезти к ней. Мне нужно узнать одну вещь, она жизненно важна для меня.

– По крайней мере, не ходите на собрание, – посоветовала Роксана, – все признают, что Татаринова может предсказывать будущее, пару месяцев назад, еще до вашего представления ко двору, ее вызывали и к государю и к императрице. Так что, если хотите, идите к ней на прием. Только не давайте обещания, что будете посещать ее собрания, отговоритесь занятостью во дворце.

– Спасибо, я так и сделаю, – обрадовалась княжна, – вы мне очень помогли.

– Не за что, дорогая, – ответила фрейлина, – я всегда рада поддержать молодую девушку при дворе.

Роксана Скарлатовна посмотрела на почти истаявшее лицо княжны, еще месяц назад сиявшее ярками красками, и пожалела бедняжку. Пусть сходит к этой ведьме, по крайней мере, та даст ответ на вопросы девушки, в этом Струдза не сомневалась. Вот только влияние этой пророчицы на государя и Елизавету Алексеевну становилось слишком сильным. Эта женщина вытесняла из памяти Александра Павловича баронессу Крюденер, подругу и наставницу самой Роксаны, которой та поклонялась и которую считала святой. Тогда, в Париже, именно влияние Юлианы Крюденер на русского императора привело к образованию Священного союза. Тогда государь советовался с прорицательницей каждый день, а теперь, разделенный с ней половиной Европы, начал забывать верную подругу, и Татаринова нагло заняла ее место. Вот ведь, верна русская пословица: «с глаз долой – из сердца вон».

Государыня вместе с другими фрейлинами вышла во двор, и Роксана вновь увидела слезы на глазах Елизаветы Алексеевны. Эта мерзкая Татаринова знала, как вползти в душу императрицы. Струдза подслушала разговор пророчицы с государыней. Та пообещала бедняжке, что ее муж, который, наконец, расстался с глупой гусыней Нарышкиной, вернется к законной жене. Опытная фрейлина понимала, что, даже наладив отношения с женой, император Александр не вернется на супружеское ложе. Все, кто хорошо знал государя, понимали, что этот так преданный долгу и России человек не хочет иметь прямого наследника-сына, собираясь передать трон брату. Страшная трагедия – убийство отца, омрачившая начало его царствования, навсегда укрепила его в этом решении. А Татаринова давала Елизавете Алексеевне несбыточную надежду.

«Голицын с помощью Татариновой поднимается как на дрожжах, усиливая свое влияние, – подумала Струдза, – хорошо, что у него есть сильный конкурент – Аракчеев. Нужно натравить того на Голицына, а через него и на Татаринову. И нужно срочно написать Юлиане, чтобы приезжала в Россию. Только она сможет уговорить государя поддержать борьбу греческого народа».

Подумав о своем народе и о своей миссии, Роксана Скарлатовна села в карету напротив императрицы и начала обдумывать план действий, а княжна Черкасская, оставшаяся одна во второй карете, вспомнила слова фрейлины и задумалась, что же ей делать. Но тяжелая неизвестность, томившая ее весь этот месяц, казалась девушке невыносимой, а мысли о предсказательнице все время приходили в ее голову, искушая решить все проблемы сразу, и она пообещала себе, что будет очень осторожна, но все-таки пойдет сегодня вечером на встречу с Татариновой.

Михайловский замок со своими кирпично-красными стенами и подчеркнутой простотой облика не понравился девушке. Он производил тягостное впечатление. Может быть, потому, что она знала, что здесь произошло злодейское убийство, но девушку начала колотить мелкая дрожь. Однако внутри дворец оказался торжественно-нарядным, и Ольга немного успокоилась. Изысканно украшенная мраморная лестница привела их на второй этаж. Лакей, сопровождавший ее и Николая, вел их через величественные залы с высокими расписными потолками. Комнаты с темно-красными стенами и мраморными колоннами, увенчанными скульптурами, сменялись аскетически белыми залами. Наконец, слуга остановился у высокой белой двери и, попросив их подождать, вошел в комнату.

– Ники, ты пойдешь со мной? – тихо спросила Ольга. – Или нас будут принимать по одному?

– Я не знаю, – чистосердечно признался князь Николай, – но в любом случае, я буду за дверью. Ты можешь позвать меня, и я войду.

– Спасибо, – кивнула Ольга. Она сама не знала, чего хочет, говорить с пророчицей с глазу на глаз было бы проще, но она боялась этой женщины.

– Прошу пройти светлейшую княжну Черкасскую, – провозгласил лакей, появляясь в дверях, – госпожа Татаринова ждет вас.

Ольга прошла в большую комнату с зашторенными окнами и остановилась, оглядываясь по сторонам.

– Прошу вас, проходите к столу, – позвал ее мелодичный голос, – садитесь в кресло напротив меня, чтобы я могла видеть ваше лицо.

Ольга пригляделась и увидела за большим письменным столом красивую женщину лет сорока, одетую в бархатное платье темно-вишневого цвета. Женщина ласково улыбалась ей и манила девушку рукой. Княжна подошла к столу и села в указанное кресло напротив пророчицы.

– Что привело вас ко мне? – спросила та, внимательно разглядывая девушку. – На самом деле я вам не нужна – вы все знаете сами, у вас внутри замечательно светлое равновесие, вы – особенная женщина, такие редкость, вы – белый маг, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Нет, я не понимаю, – удивилась Ольга.

– Вы сами все знаете, понимаете сущность того, о чем хотите узнать. Просто вы себе не верите, не научились слушать свой внутренний голос, – сказала Татаринова. – Но раз вы пришли ко мне, давайте вместе будем смотреть, что вокруг вас творится.

Пророчица накинула на голову темный монашеский плат, сняла нагар с толстой красной свечи, стоящей перед ней на столе, и начала молиться. Пока Ольга слышала только привычные с детства молитвы, ничего необычного, а тем более страшного не происходило. Наконец, Татаринова перекрестилась, произнесла «Аминь» и посмотрела на княжну.

– Я уже вижу тени тех, кто играет важную роль в вашей жизни. Я стану называть вам имена, вы говорите мне, кто они вам, а я скажу, что ожидает этого человека, и как будут складываться ваши отношения.

– Хорошо, – кивнула Ольга, – я поняла.

Пророчица закрыла глаза и сразу произнесла то имя, которое волновало княжну больше всего:

– Сергей! – сказала она, не открывая глаз.

– Это мой жених, – призналась Ольга.

– Он в большой беде. Его сердце разрывается от любви к тебе, но он связан по рукам и ногам раскаленной веревкой. А в голове у него живет другой приказ. Ищи женщину. Она захотела твоего жениха, и ей помогли его приворожить. Пока он не освободится – жизни, а тем более счастья тебе с ним не будет.

– Но как это сделали? – спросила Ольга, уже понявшая, что Татаринова права, ведь она сама весь этот месяц знала, что между ней и Сергеем встала злая воля.

– Его приворожили на восковую куклу. Не бойся, этот приворот не смертельный, слава Богу, что эта женщина очень жадная и пожалела денег, чтобы сделать приворот на месячную кровь, вот тогда бы шансов у него не было. Он смог бы освободиться, только когда эта женщина умрет, а сейчас тебе нужно найти восковую куклу и растопить воск, три раза сказав: «Отпускаю тебя».

– Но как же я найду эту куклу, и где ее искать? – растерялась Ольга.

– Ты найдешь! Слушай свой внутренний голос, – сказала Татаринова.

Она надолго замолчала и сидела, не открывая глаз, а потом сказала:

– Наталья!

– Это моя подруга, – объяснила княжна.

– Странная у тебя подруга, которая тебя не любит, – саркастически заметила пророчица. – Пока ненависти у нее к тебе нет, ты ее только раздражаешь. Она каждый день видит тебя и завидует твоей красоте, твоим нарядам.

– Вы ошибаетесь, Натали не может мне завидовать, она сама красивая, и наряды у нее не хуже моих.

– Детка, я никогда не ошибаюсь, – возразила Татаринова. – Не ты первая, не ты последняя, кто попадается в эту ловушку. Эта Наталья завидует твоей красоте и богатству, и еще она хочет получить мужчину, связанного с тобой. Думай сама, как это проверить, вот увидишь, что я права. Но больше вокруг тебя теней нет. Только эти два человека сейчас важны для тебя. Хотя их двоих хватит для любых бед. Смотри за своими вещами, никогда не отдавай того, что ты одевала или держала в руках, посторонним. Сейчас в этом таится главная опасность.

Женщина сняла с головы черный плат и, помолчав, сказала:

– Иди, милая, и больше не ищи ничьей помощи. Ты – талисман, и те, кого ты любишь, пройдут через беды, но обретут счастье благодаря тебе. Это – твое предназначение в жизни.

Пророчица поднялась со своего места и кивнула, показывая, что разговор окончен. Ольга поднялась, попрощалась и вышла. Она была так озадачена, что даже не поняла, чего от нее хочет кузен, встретивший ее у дверей. Тому даже пришлось встряхнуть девушку за плечи.

– Холи! Очнись! Ты слышишь меня? – воскликнул Николай.

– Да, Ники. Что случилось, зачем ты кричишь?

– Хочу убедиться, что ты поняла меня, – ответил кузен, – стой около этого окна и жди меня.

– Хорошо, – согласилась Ольга, но тут же забыв об обещании, осталась у двери.

Она все пыталась понять, где ей искать злополучную восковую куклу и кто та женщина, которая захотела отнять у нее жениха. Но и поверить в то, что ее подруга, которую она знала и любила с детства, завидует ей, девушка не могла. Одно пророчица сказала правильно: Натали – невеста ее кузена, мужчины, связанного с Ольгой родственными узами. Знать этого она не могла. О помолвке должны были объявить только через неделю в Москве.

Внезапно девушка поняла, что Николай, заходя, неплотно прикрыл дверь, и она слышит его разговор с Татариновой.

– Что князь, принес свои сомнения? – спросила пророчица, – я даже смотреть вокруг тебя никого не буду, сразу задай вопрос, я на него отвечу.

– Я должен знать, был ли мой отец безумен в конце жизни, и если это так, откуда взялась эта душевная болезнь, ведь в роду у нас никого сумасшедших до него не было.

– Василий! – назвала имя Татаринова. – Он не может успокоиться, слишком много злодеяний на его совести. Я чувствую, что он очень страдает, сейчас этот человек стоит по пояс в зловонной жиже. Он говорит мне, что его разум помутила женщина, поработившая его огромными долгами. Она опоила его какими-то травами и добилась того, что он стал ее покорным рабом. Эта женщина велела ему убить твою мать, в надежде выманить ее состояние, а потом посоветовала убить брата, чтобы получить состояние твоей бабушки. Эта женщина – француженка. Имени ее я не слышу, я знаю только, что она дает деньги в рост, и сейчас ее дело процветает.

Князь Николай молчал, пораженный ответом пророчицы. Та посмотрела на него и сочувственно сказала:

– Иди с Богом, князь, нет на тебе никакой болезни, здоров ты, и впереди у тебя радостная жизнь, девушка хорошая тебя любит, детки у вас будут. Будь счастлив, а о прошлом не вспоминай.

Николай опомнился, поднялся и, поклонившись Татариновой, вышел из комнаты. Князь испытывал такое облегчение, что даже забыл о том, что его ждет кузина. Он сразу направился к выходу, когда Ольга окликнула его.

– Ники, подожди меня!

– Ох, прости, милая, – извинился Николай, – я так озадачен, что даже забыл о тебе. Но ты получила ответ на свой вопрос?

– Да, спасибо, что привел меня сюда, – сказала Ольга, она не сказала, что ответ прорицательницы породил еще массу загадок, но, по крайней мере, девушка теперь знала, что у них с Сергеем есть враг, которого они должны были победить.

Ольга взяла кузена под руку, и они отправились в дом на Миллионной улице. Они были так заняты своими мыслями, что по дороге оба молчали, и даже не заметили этого, а опомнились только тогда, когда карета остановилась около крыльца особняка Черкасских.

– Холи, я не буду заходить, – сказал князь, – поеду собираться и выеду в Москву.

– Ты сделаешь предложение Генриетте? – спросила Ольга.

Утром следующего дня Ольга вместе с другими фрейлинами хлопотала около Елизаветы Алексеевны. Государыне нездоровилось, ее мучили боли в сердце и слабость, но она мужественно переносила болезнь и даже попросила одеть ее для поездки в Смольный институт, но, сделав несколько шагов по комнате, вновь прилегла на кровать. Роксана Струдза предложила почитать ей, и императрица попросила открыть Евангелие. Все, что читали государыне, читали только по-русски, и Ольга с удивлением отметила, что Роксана читает с чуть слышным акцентом. Когда та говорила, этот акцент не был заметен, и княжна забывала, что перед ней – гречанка.

Елизавета Алексеевна окликнула Ольгу и попросила принести ей из кабинета резной ларец, где она хранила письма своей матери, а потом достать из дорожной кладовой кедровый сундучок с письменным прибором. Княжна поднялась и отправилась выполнять указание. Ларец она нашла сразу, он стоял на уголке письменного стола императрицы. А вот в кладовую ей идти одной было бесполезно. Во-первых, кладовая обычно запиралась на ключ, и доступ к ключам был только у гофмейстерины и у камер-фрейлины, а во-вторых, все равно на многочисленных полках стояло столько вещей, что найти среди них кедровый сундучок она самостоятельно не смогла бы.

«Нужно найти гофмейстерину, – подумала девушка, – Сикорская такая мерзкая, что лучше с ней лишний раз не говорить».

Она нашла гофмейстерину в маленькой столовой, где обычно сервировали обеды для императрицы, когда та обедала в узком кругу. Сейчас величественная дама собственноручно переставляла со стола на поднос блюда под серебряными крышками, по-видимому, собираясь отнести их в спальню, где лежала государыня.

– Ваше превосходительство, – окликнула Ольга гофмейстерину, – ее величество послала меня в кладовую за кедровым сундучком с дорожным письменным прибором.

– Конечно, княжна, пойдемте скорей, пока блюда не остыли, – засуетилась гофмейстерина, – я помню, куда поставила его на прошлой неделе.

Женщины подошли к кладовой, Ольга высоко подняла канделябр с тремя свечами, а гофмейстерина открыла дверь одним из ключей, висевших у нее на связке.

– Я ставила его на нижнюю левую полку, посветите сюда, – сказала старая дама.

Княжна послушно пододвинула подсвечник, но ничего похожего на кедровый сундук на полке не было.

– Как же так, я же ставила его сюда, – удивилась гофмейстерина, – я точно помню.

Ольга посмотрела на испуганное лицо старой женщины и посочувствовала бедняжке. Та была явно расстроена тем, что забыла, куда поставила вещь. Княжна высоко подняла подсвечник и начала осматривать полки. На самой верхней ей бросился в глаза массивный деревянный ларец. Она встала на цыпочки, подхватила свободной рукой тяжелую шкатулку и, прижав ее к груди, опустила на маленький столик, притулившийся в уголке.

– А это не он? – спросила девушка, откидывая крышку, но тут же поняла, что это, скорее, дорожный туалетный набор: в углублении лежали зеркало в серебряной раме и несколько щеток для волос с серебряными ручками, часть отделений ящичка были пустыми.

Княжна повернулась к гофмейстерине и испугалась: женщина побледнела и с ужасом смотрела на сундучок.

– Что с вами, вам плохо? – воскликнула девушка, подхватывая пожилую даму свободной рукой.

– А где пудреница, мыльница и флакон для духов? – тихо спросила та.

– Я не знаю, – растерялась Ольга, – может быть, они на верхней полке остались, выпали случайно. Я сейчас посмотрю.

Девушка поднялась на цыпочки и попыталась заглянуть на полку. Но полка была слишком высокой, зато она увидела край еще одного деревянного ларца, больше похожего на деревянный сундук. Она изо всех сил вытянула руки и, ухватив угол сундучка кончиками пальцев, потянула его на себя. Ларец пододвинулся к краю, и девушка, ухватив его, спустила на столик. Она откинула крышку и увидела письменные принадлежности, небольшой бювар, серебряную чернильницу, коробочки для воска и песка и изящную печатку с позолоченной ручкой.

– Слава богу, здесь все на месте, – обрадовалась гофмейстерина, – идите, милая, отнесите сундучок ее величеству, а я потом найду туалетные принадлежности, видимо, камер-фрейлина случайно переложила вещи.

Елизавета Алексеевна собиралась посетить Царскосельский лицей. Она решила, что поедет одной каретой и из фрейлин возьмет с собой только Роксану и Катрин Закревскую. Ольга собиралась дождаться отъезда императрицы и уехать домой. Утром Сергей прислал ей во дворец записку, что вернулся из Москвы и надеется увидеть ее вечером в доме Черкасских. Наконец, государыня и обе фрейлины направились к экипажу, и княжна свободно вздохнула. Слава Богу, все складывалось очень удачно. Они вечером будут с Сергеем одни, и она сможет поговорить с ним откровенно.

Вчера вечером, когда они с Луизой ужинали, в дом приехал фельдъегерь от императрицы-матери с письмом из Павловска. Гофмейстер двора ее величества Марии Федоровны сообщал мадам Луизе де Гримон, что государыня намерена заказать несколько туалетов к предстоящей свадьбе своего сына, и мадам де Гримон может прибыть в Павловск к полудню следующего дня.

– Холи, какая честь! – воскликнула, просияв, Луиза. – Я думаю, что это графиня Ливен написала государыне письмо, рекомендуя нашу компанию.

– Или императрица сама посмотрела на платья своей дочери, – улыбнулась Ольга. – Катя рассказывала, что вы сшили великой княгине Екатерине Павловне целый гардероб, после того как она сняла траур.

– Да, это правда, я просто уже забыла об этом, – согласилась Луиза, – ведь это было два года назад.

– Вы так много работаете, что уже не помните, кто покупал ваши наряды даже год назад, – сказала княжна.

– Но такова природа коммерции – нельзя стоять на месте, нужно все время бежать вперед, – развела руками мадам де Гримон, – иначе конкуренты обгонят. Но как же мне поступить? Ведь миледи оставила вас на мое попечение. Вы не можете остаться одна в доме.

– Не беспокойтесь, – попросила Ольга, – я останусь во дворце под покровительством императрицы. Спокойно поезжайте и ни о чем не беспокойтесь. Когда вернетесь, пришлите записку во дворец, и я приеду домой.

– Это очень разумное решение, – обрадовалась Луиза, – я уеду через несколько часов, чтобы быть в Павловске к полудню. Я думаю, что справлюсь дня за два. Вам придется переночевать во дворце только одну ночь.

Ольга успокоила француженку, что та может отсутствовать ровно столько, сколько это нужно для дела, та успокоилась и еще затемно выехала в Павловск. Ольга собиралась остаться на ночь во дворце, как обещала Луизе, но записка Сергея изменила все ее планы.

«Может быть, Татаринова права, когда говорит, что я – белый маг, – думала княжна. – Я так хотела объясниться, наконец, с Сергеем, но разве на глазах у родных это можно сделать, а он сам никогда не сделает попытки остаться со мной наедине. Может быть, это исполнилось мое самое сильное желание? Не бывает такого стечения обстоятельств».

Девушка последние две недели, прошедшие с того дня, как она побывала у пророчицы, пыталась все время прислушиваться к своим мыслям и чувствам. Ведь та сказала, что Ольге просто нужно научиться слышать свой внутренний голос. Княжна очень старалась, внимательно вглядываясь в лица окружающих, отмечая свою малейшую реакцию на их слова и выражение лиц. Но ничего нового, кроме того, что Барби Туркестанова не только весела и обаятельна, но еще добра и умна, а камер-фрейлина Сикорская не просто мерзкая, а совершенно отвратительная, жестокая женщина – Ольга не открыла. Все было как всегда, и девушка не могла понять, кто же ее враг, что за женщина хочет разрушить ее счастье. Полагаясь на тот же внутренний голос, она отказывалась поверить, что Натали Белозерова может желать ей зла. Она бы это почувствовала. Нет! Это было невозможно!

Девушка тряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли, и отправилась в свою маленькую комнату на антресольном этаже, где еще ни разу не ночевала, чтобы забрать вещи и ехать домой. Посмотрев на платья, развешанные в шкафу, она решила ничего не брать, надела голубую бархатную шляпку, накинула крытую темно-синим бархатом соболью ротонду, привезенную Луизой из Лондона, и вышла в коридор. В дверях девушка столкнулась с камер-фрейлиной Сикорской.

Настроение у княжны сразу испортилось, и она впервые, вместо того чтобы побыстрее пройти мимо, внимательно вгляделась в лицо женщины. Та смотрела на нее с неприкрытой враждебностью. Ее маленькие глаза непонятного оловянного цвета дышали злобой, и это было удивительно, ведь Ольга с ней никогда не ссорилась и никогда не дразнила Сикорскую, как другие фрейлины. Откуда эта ненависть? Но разбираться было некогда, поэтому княжна вежливо попрощалась и собиралась пройти мимо.

– И куда это вы направляетесь? – прошипела Сикорская, хватая Ольгу за руку. – Извольте идти и выполнять свои обязанности.

Она дернула перчатки, которые княжна держала в руках, и даже вырвала одну.

– Меня отпустила государыня, я свободна до послезавтра, и вы не должны мне приказывать, – твердо сказала взбешенная Ольга. – И вещи мои нечего брать!

Она шагнула к камер-фрейлине и крепко схватила ее за руку, повернув кисть. Та по-видимому не ожидала такого от хрупкой девушки. Она выронила перчатку, Ольга на лету подхватила ее, повернулась к камер-фрейлине спиной и пошла по коридору.