Мой талисман

Глава 14

Ольга смотрела на сияющее лицо своей невестки и страшно боялась ее расстроить. Катя ходила вокруг нее, обсуждая вместе с Луизой де Гримон, что еще нужно подправить в великолепном белом шелковом платье, в котором она должна была сегодня предстать на торжественном ужине, посвященном ее помолвке. Герцогиня Генриетта уже была объявлена невестой, что тоже было отпраздновано в доме на Миллионной улице два дня назад, а теперь пришел ее черед. Если бы можно было не устраивать никакого празднества, Ольга была бы счастлива. Она хотела провести дни, оставшиеся до отъезда Сергея в Лондон, вместе с любимым, просто сидя с ним рядом на диване или гуляя по засыпанному первым снегом саду, но у брата были свои представления, как он должен выдавать сестер замуж, поэтому ей, как и всем остальным в доме, приходилось подчиняться.

Вся семья вернулась в столицу неделю назад. Алексей обнял сестру, выбежавшую встречать родных, и сообщил:

– У меня есть две приятные новости: первую ты, конечно, уже знаешь, поскольку твой жених вернулся раньше нас, но вот вторая – сюрприз.

– И что же это за новость? – спросила заинтригованная Ольга, но тут же догадалась. – Ты хочешь сказать мне про Лизу? Кто-то родился? Но ведь еще рано!

– Ну вот – никаких сюрпризов… – улыбнулся брат. – А родилась девочка Александра, она, хотя и семимесячная, но сильная и здоровая. И мать, и малышка чувствуют себя хорошо. Мои скромные познания в греческой мифологии наводят на мысль, что девочка получила то имя, с каким ее мать выступала на сцене. Ведь у древних греков Кассандра и Александра считались одним именем.

– Господи, какое счастье! – обрадовалась княжна, – и как все прошло?

– Тетушка осталась пока с Лизой, но ее состояние опасений не вызывает, хотя роды длились почти сутки. Счастливый отец не отходит от жены и дочки, которая, кстати, очень напоминает свою мамочку. Ну, а если тебе интересны подробности, то спроси Катю.

Ольга так и поступила, и потом, сидя на диване между Натали и Генриеттой, целый вечер слушала рассказы, как семья отпраздновала сначала помолвку Натали с кузеном Никитой в доме вдовствующей графини Белозеровой, потом помолвку Генриетты и кузена Николая в доме Черкасских, и как потом все в парадных платьях и драгоценностях, которые не успели снять после торжественного ужина, сидели в гостиной дома Печерских, ожидая, когда же закончатся неожиданно начавшиеся у Лизы роды. Уже на рассвете, поняв, что ребенок родится еще не скоро, Катя, оставив с роженицей тетушку и Луизу де Гримон, отправилась устраивать всех на ночлег. От Михаила Печерского толку было мало, он посоветовал невестке делать то, что она считает нужным, и остался сидеть в гостиной. Княгиня понимающе погладила его по плечу и, вызвав экономку, приказала подготовить три спальни. Спустя полчаса она отправила спать измученных девушек и предложила то же самое Алексею. Но тот остался в гостиной вместе с зятем, который сидел бледный и потерянный и категорически отказывался идти отдыхать.

– Холи, они так и просидели в гостиной до вечера, пока не появилась на свет малышка Алекс, я только успевала посылать им все новые графины. Но зато когда все было кончено, твой брат проспал почти двенадцать часов, чего я за ним никогда не замечала. А Михаила мы не смогли уговорить покинуть комнату жены, он так и спал на узеньком диванчике, и проснулся в тот момент, когда Лиза утром открыла глаза. Слава Богу, что девочка, хотя и маленькая, но сильная. Печерский оказался таким восторженным отцом, что я даже не могла себе это представить.

– Действительно, граф не спускает малышку с рук, – подтвердила Луиза де Гримон, – обычно отцы боятся новорожденных, а он сразу взял девочку на руки, объявил красавицей, и с тех пор все время старается быть поближе к ней.

– Михаил – прекрасный человек, – согласилась Катя, – к тому же он сам рано остался без матери, а отец всегда жил отдельно. Поэтому он уже сейчас старается, чтобы его дочка сразу почувствовала отцовскую любовь.

– Да и Лиза теперь на седьмом небе от счастья, ведь когда начались роды, мы все очень перепугались, – подтвердила Генриетта. – Слава Богу, все закончилось хорошо. Девочка так похожа на мать, я думаю, что ей достанется и голос Лизы.

– Кстати, а что с твоими пробами в Большом театре? – спросила Ольга, вспомнив, зачем Генриетта поехала в Москву.

– Меня берут на двадцать спектаклей, вводят на роль Розины в «Севильском цирюльнике», – просияла Генриетта. – Мы с Николаем решили, что я через две недели вернусь в Москву в дом Печерских. Я буду занята два с половиной месяца, а потом уеду в Англию, буду готовиться к свадьбе. Князь Алексей сказал, что мы обе будем выходить замуж в июне в Лондоне. Ты знаешь об этом?

– Знаю, – кивнула Ольга, – мой жених уедет на следующий день после нашей помолвки. Он не может остаться, его ждет служба.

– Вот увидишь, время пролетит быстро, – нежно обняла золовку Катя, – через несколько дней вы с Генриеттой будете самыми красивыми девушками на собственной помолвке, а потом не успеете оглянуться, как пойдете к алтарю в самых красивых подвенечных нарядах. Луиза, я уверена, превзойдет сама себя, придумывая их.

– Конечно, они обе будут ослепительны, – кивнула мадам де Гримон.

Она сдержала слово, и платье из атласа цвета морской волны, единственным украшением которого была скромная вышивка шелком в тон по подолу, так шло молодой герцогине де Гримон, что все не могли оторвать от нее глаз на торжественном ужине в честь ее помолвки. А князь Николай не отходил от своей невесты, как будто боялся, что эта красавица исчезнет, как бестелесная мечта.

«Генриетта дождалась своего счастья, – подумала тогда Ольга. – Она уже больше так не рвется на сцену, как раньше, хотя получила сразу все – и жениха, и исполнение своей мечты».

Княжна так хотела, чтобы и ее мечта исполнилась, чтобы Сергей не только любил ее, но к тому же стал нежным мужем и замечательным отцом их ребенку. Так хотелось узнать, что все ее страхи напрасны, и она сможет стать матерью. Чем ближе приближался тот день, когда она могла узнать правду, тем сильнее нервничала девушка. И теперь, примеряя ослепительно-белое шелковое платье с широкой полосой вытканных фестонами кружев шантильи вокруг выреза и у края рукавов-фонариков, княжна думала только о том, что через четыре дня все должно стать явным. Но еще предстояло пережить сегодняшний ужин и завтрашний отъезд князя Сергея. Девушка посмотрела на Катю и Луизу, живо обсуждавших, следует ли чуть подкрахмалить кружева, чтобы они красиво отгибались от корсажа, или оставить все как есть, и мысленно взмолилась:

«Господи! Помоги мне, дай то, чего жаждет моя душа. Ведь если я окажусь бесплодной, мне придется самой отказаться от своего счастья, Сергей теперь уже не сможет этого сделать из соображений чести».

Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как упустила нить разговора, и только когда тонкая рука Кати легла на ее плечо, девушка опомнилась.

– Что с тобой, дорогая? Ты совсем не похожа на счастливую невесту, – спросила та.

– Сергей уезжает завтра, – пробормотала Ольга, стараясь, чтобы женщины ни о чем не догадались.

– Мы поедем в Англию в мае, – пообещала Катя, – а пока ты будешь ему писать. Как интересно: оказалось, что начальник князя Сергея в министерстве иностранных дел – наш новый родственник – тайный советник Вольский. Он – дядя Михаила Печерского. Николай Александрович готов переправлять твои письма с дипломатической почтой, они будут доходить очень быстро.

– Письма не заменят человека, – грустно сказала княжна.

И хотя она старалась отвлечь внимание женщин от того, что ее волновало больше всего, но в этот момент девушка подумала, что говорит чистую правду. В ее голове все смешалось. Предсказания провидицы, ее собственные чувства, страхи и упоительные воспоминания об их с Сергеем близости сплелись в какой-то странный, непонятный узор. Ей казалось, что сама судьба рисует его на белом снегу этой зимы, и пока было не ясно, превратится ли этот узор в прекрасную картину, или растает, чтобы исчезнуть вместе с первым снегом.

Но нужно было взять себя в руки и не портить родным праздник, ведь Катя вложила в него столько сил. Сегодняшний торжественный ужин с танцами, хотя и не дотянул по количеству гостей до настоящего бала, но обсуждался во всех светских салонах столицы. Черкасские пригласили на него своих родственников и друзей, а также офицеров, сослуживцев хозяина дома, во главе с его боевым командиром генералом Милорадовичем. Княгиня же с нетерпением ожидала свою любимую подругу графиню Ливен, приезжавшую в Санкт-Петербург для свидания с императрицей-матерью. Поэтому Холи следовало спрятать свои сомнения и горькие мысли в самый дальний уголок души и весело улыбаться, готовясь к торжеству.

– Спасибо вам всем, вы так стараетесь для меня, а я, неблагодарная, думаю только о себе, – самокритично сказала Ольга.

– Это естественно, дорогая, на то мы и семья, чтобы стараться друг для друга. А твои переживания для нас не новость, каждая из нас прошла через сомнения перед свадьбой, – успокоила ее княгиня. – Я хотела умереть, когда получила предложение руки и сердца от твоего брата, на Долли было страшно смотреть, когда она ждала свадьбы со своим герцогом, Элен поехала в Санкт-Петербург, чтобы отказать своему будущему мужу. Так что ты находишься в «приятной» компании. Но я не знаю, может быть, Луиза – исключение?

Княгиня повернулась к мадам Штерн, и по лицу той поняла, что ее подруга совсем не является исключением. Луиза побледнела, вспомнив то, что чувствовала перед венчанием, и, тряхнув головой, сказала:

– Избави вас Бог от тех мыслей, что роились в моей голове перед венчанием. Но миледи права: вы выйдете замуж, и все забудется.

– Спасибо вам за поддержку, – кивнула Ольга, – надеюсь, что так и будет.

Она с помощью горничной Домны сняла новое платье, у которого все-таки отправили крахмалить воротник, и, закутавшись в пеньюар, прилегла на кровать. Все женщины ушли, и она осталась одна. Сомнения вновь поднялись в ее душе, ведь ей предстояло самой принять самое важное решение в жизни: она должна будет отпустить любимого человека, если поймет, что он будет с ней несчастлив.

Князь Сергей приехал в дом Черкасских почти за час до назначенного времени в надежде поговорить с невестой наедине. Слава Богу, что их упоительное свидание так и осталось в тайне, и ему не пришлось выяснять отношения с князем Алексеем. Навязчивые мысли о мерзкой камер-фрейлине почти исчезли из его головы, он вновь почувствовал себя здоровым молодым человеком и больше не боялся сойти с ума. И всем этим он был обязан своей любимой. Холи, подарив ему свое дивное тело, вылечила его. Его кровь вскипала, а горячая волна страсти пробегала по жилам, как только Сергей вспоминал о том, что произошло между ними. Он сейчас был готов отдать несколько лет жизни, чтобы вновь испытать то блаженство и ту всепоглощающую нежность, но понимал, что придется смириться и ждать свадьбы.

Ожидая прихода хозяев в гостиной, он думал, нельзя ли уговорить Алексея на более скорую свадьбу, но пока не видел никаких аргументов в свою пользу, кроме того, о котором говорить было нельзя. Вдруг удачная мысль пришла в его голову. Отец был сильно болен. Если, не дай бог, с ним что-нибудь случится, семье придется не менее года быть в трауре, и, значит, никаких свадеб не будет. Следовало поговорить с Алексеем, и когда лакей распахнул двери перед хозяином дома, Курский поднялся навстречу с готовым планом действий.

– Добрый вечер, Алексей, – поздоровался он с будущим родственником, – прошу прощения, что явился рано, но я хотел до начала празднества поговорить с вами и моей невестой.

– Мы всегда рады, – ответил Черкасский, – тем более что я уже готов, хотя женщины еще долго будут наряжаться. Присаживайтесь. Что вы хотели обсудить?

– Я хотел бы уменьшить срок ожидания свадьбы, боюсь, что мой отец не так здоров, как хотелось бы, не дай бог, что с ним случится, семья будет в трауре самое меньшее год.

Алексей задумался, как будто взвешивая аргументы собеседника, а потом сказал:

– Сергей, я понимаю вашу тревогу, но прошу вас понять и меня. Я – опекун сестры, она слишком молода, до восемнадцати лет ей не хватает пяти месяцев. Я хочу, чтобы ее решение было осознанным, ведь оно принимается на всю жизнь. Пусть лучше Холи подождет лишний год, чем скоропалительно сделает ошибку.

– Простите, но я должен был попытаться, – виновато улыбнулся Курский, – я ведь не мальчик, и уверен в своих чувствах.

– Это тот случай, когда главное – чувства невесты, – возразил Алексей. – Мой долг велит мне руководствоваться только благом Холи, даже если она сейчас этого не понимает.

– Жаль, но видно, ничего не поделаешь. Можно мне увидеть мою невесту до начала праздника?

– В качестве извинения, я даже разрешу вам подняться в ее комнату, и если она готова, проводить ее сюда, – улыбнулся Черкасский.

Поблагодарив будущего родственника, князь Сергей поднялся и направился к выходу из комнаты, когда услышал сказанные ему в спину слова:

– Лакей вам покажет комнату княжны.

– Да, конечно, благодарю, – кивнул Курский, мысленно ругая себя за неосторожность – он чуть было не выдал их секрет, показав, что знает, где расположена спальня княжны.

Лакей торжественно привел его на второй этаж и постучал в дверь комнаты Холи. На его стук из-за двери выглянула горничная Домна и, вопросительно посмотрев на жениха хозяйки, осведомилась:

– Что угодно вашей светлости?

– Князь Алексей разрешил мне подняться с его сестрой и сопровождать ее в гостиную, – объяснил Курский.

– Я сейчас узнаю, – пообещала горничная и скрылась за дверью, чтобы через мгновение распахнуть ее. – Пожалуйста, проходите, ваша светлость, – пригласила она.

Сергей вошел в комнату, где его невеста в белом шелковом платье стояла перед зеркалом. На ней почти не было украшений, только тонкая нитка жемчуга обвивалась вокруг высокой шеи, да в маленьких розовых ушках покачивались жемчужные серьги, но украшения и не требовались. Его Холи всегда была ослепительно прекрасна. Волны темных каштановых волос, закрученных в тугие локоны, спускались вдоль тонкого лица, подчеркивая его безупречную форму и белизну кожи, окрашенной на скулах нежным румянцем. Темно-серые глаза сегодня смотрели мягко и нежно, а поднятые к вискам уголки глаз делали классически правильное лицо Холи необычным, даже чуть-чуть экзотичным. Его невеста была изумительна, равных ей не было!

– Дорогая, от тебя невозможно оторвать глаз! – сказал он, с радостью отмечая нежный взгляд и улыбку, адресованные ему.

– Спасибо, я рада, что нравлюсь тебе, – ответила его невеста, потом нерешительно посмотрела на служанку, и та, поняв намек, выскользнула за дверь.

– У нас есть пара минут, чтобы побыть наедине, – сказала Холи и нежно обняла жениха. – Надеюсь, они не пропадут зря?

– Я этого не допущу, – прошептал Сергей и поцеловал теплые розовые губы.

Это было умопомрачительно, губы девушки раскрылись ему навстречу, и Сергей вновь испытал то упоительное чувство, когда всепоглощающая нежность перемешивается с жаркой страстью. Эти чувства рождались только рядом с Холи. Его девочка-ангел, его талисман заставляла, как никогда в жизни, биться сердце зрелого мужчины. Это было чудо! Но упоительное мгновение закончилось. Аккуратный стук в дверь предупредил о возвращении Домны, тут же появилась и она сама. Стыдливо опустив глаза, девушка замерла у двери, ожидая распоряжений хозяйки.

– Алексей ждет нас в гостиной, – напомнил Ольге жених, – но прежде чем мы спустимся, я бы хотел довести до конца одно дело.

Он достал из кармана квадратную коробочку и открыл ее. На синем бархате лежали два кольца с одинаковыми светло-голубыми сапфирами, отшлифованными как полусферы. В центре каждого камня разбрасывала тонкие лучи белая звезда. Женское кольцо казалось совсем маленьким и тонким на фоне массивного, оправленного в красное золото мужского перстня. Но камни в кольцах были совершенно одинаковыми.

– Успели сделать? – обрадовалась Ольга, – посмотри, все так, как я хотела!

– Можно мне надеть кольцо на твой палец? – спросил Сергей.

Ольга молча протянула руку, и когда тонкий ободок, скользнув по ее пальцу, замер на месте, почувствовала, что, как бы дальше ни сложилась жизнь, они с Сергеем связаны навеки. Девушке показалось, что сейчас слезы потекут из ее глаз, но она вздохнула и, посмотрев на жениха, спросила:

– А мне можно сделать то же самое?

– Я этого жажду, – признался молодой человек, протягивая руку.

Ольга взяла перстень с сапфиром и надела его на палец князя. Он поцеловал надетое невестой кольцо, потом обе руки девушки и сказал:

– Теперь мы – две половинки одного целого, пока каждый из нас носит на пальце это кольцо – мы будем вместе. Пусть моя любовь хранит тебя вместе с этим кольцом. А теперь пойдем к твоему брату, пока он не пожалел о своем решении допустить меня в твою комнату.

– Да, Алекса лучше не разочаровывать, – согласилась Холи, – обычно это нам с сестрами выходило боком.

Бальный зал в доме Черкасских был белым. Тонкий золотистый орнамент на стенах и потолке перекликался с узорами на паркете. Многочисленные зеркала, спрятанные между мраморных полуколонн, сейчас отражали огни свечей, зажженных в массивных бронзовых люстрах и в жирандолях, пестрые наряды дам и яркие красные мундиры гусарского полка, шефом которого был светлейший князь Черкасский.

Танцы были в разгаре. Сам хозяин дома, уже объявивший собравшимся гостям о том, что его сестра отныне является невестой князя Курского, не танцевал, беседуя со старым другом и боевым командиром генералом Милорадовичем, а его жена, стоя в противоположном конце зала вместе с графиней Ливен, наблюдала за танцующими.

– Катя, ты ничего не замечаешь между своими молодыми? – с сомнением спросила Дарья Христофоровна. – Мне кажется, что их взаимные чувства – явно сильные, но какие-то болезненные, как будто эта страсть на грани взрыва.

– Почему ты так думаешь? – испугалась княгиня, – Холи любит его с пятнадцати лет. Когда Алексей, наконец, дал свое согласие на этот брак, она была счастлива. Да и Сергей, как мне кажется, очень любит девочку, ты ведь знаешь, что князь очень хороший человек, он никогда не обидит Холи.

– Я не сомневаюсь, что он любит ее, – поморщилась Ливен, – но он на себя не похож. Куда девался выдержанный, спокойный человек, с которым я проработала бок о бок последние два года? Кстати, за это время я не видела около него никаких женщин. Все два года он был одинок, хотя его внимания добивалось немало дам. Мой салон в последнее время пользуется оглушительным успехом, после того как принц-регент провозгласил меня своим задушевным другом, поэтому все английские красавицы каждый день бывают у меня. На моих глазах князя Сергея пытались заарканить как минимум раз пять, но он остался неприступным. Тогда я относила его холодность на счет его неразделенной любви к тебе, но теперь вынуждена признать, что он никогда так не смотрел на тебя, как смотрит на Холи.

– Вот видишь, ты сама себе противоречишь, – попеняла Катя, – конечно, он ее любит, а ко мне был только привязан. Но ты ничего не говорила мне про принца-регента. Вы теперь так дружны?

– Каждой даме должна быть лестна дружба августейшей особы, – пожала плечами Дарья Христофоровна, но нежный румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал подруге. – Потом не забывай, что я делаю в Англии. Кстати, твой новый родственник там занимается не менее важными вопросами. Холи готова к тому, что ее муж будет заниматься опасной работой?

– Но он же дипломат, и чем опасна ваша работа? – не поняла Катя, видевшая Долли Ливен только в нарядных платьях в центре модного светского салона.

– Моя работа опасна тем, что мой муж может со мной развестись, – спокойно сказала графиня, – а вот Сергея могут и убить в лондонских доках.

– Боже мой! Ты меня нарочно пугаешь, – не поверила Катя, а графиня, поглядев в расстроенное лицо подруги, решила не продолжать неприятный разговор.

– Конечно, я шучу, – улыбнулась Долли, – но тебе следует подготовить Холи. А теперь поговорим о деле. Я отплываю завтра, поэтому хочу передать подарок от его императорского величества и откланяться.

Графиня сделала знак своему лакею, маячившему в дверях, тот почтительно приблизился и передал ей бархатный футляр. Долли откинула крышку и показала подруге великолепный фермуар, выполненный в виде букетика фиалок. Листья у цветов были из изумрудов, лепестки из сапфиров, а сердцевины цветов и капельки росы, повисшие на листьях, были искусно выполнены из крупных алмазов.

– Какая красота! – восхитилась Катя. – Сейчас закончится мазурка, и Алексей объявит, что ты хочешь сделать поздравление от имени государя.

– Хорошо, – согласилась Долли, – кстати, твой муж как раз идет сюда.

Женщины объяснили князю, что от него хотят, и он, попросив внимания гостей, объявил о высокой чести, оказанной его семье. Дарья Христофоровна подошла к Ольге, стоящей рядом со своим женихом, протянула ей футляр и сказала:

– Его императорское величество Александр Павлович поручил мне передать вам его поздравления с помолвкой и вручить подарок, что я с радостью и делаю.

Она передала футляр девушке, обняла ее и, целуя, тихо шепнула:

– Дорогая, никогда не теряй надежды, если что-то сильно хотеть, это обязательно исполнится, может быть не скоро, но обязательно. Все зависит от силы желания, а значит, от тебя.

– Спасибо, Долли, – ответила удивленная княжна.

Она так старалась, чтобы ее сомнения и страхи остались никем незамеченными, но от графини Ливен скрыть что-то было невозможно, пришлось признать эту истину. По тревожным глазам невестки Ольга поняла, что Дарья Христофоровна поделилась сомнениями и с Катей. Теперь ей предстояла мучительная осада. Она впервые обрадовалась, что Сергей завтра уезжает, наверное, одной ей будет легче справиться со своими чувствами и разобраться со всеми своими родственниками.

Графиня Долли попрощалась и уехала, а вечер продолжился без нее. Капельмейстер объявил вальс, это был последний танец перед ужином, и княжна должна была танцевать его с женихом. Сергей обнял ее за талию, и хотя он не прижал ее к себе сильнее, чем требовали приличия, казалось, что его руки лежат не на шелке платья, а на ее обнаженной коже. Ольга подняла глаза на князя и поняла, что он чувствует то же самое. Как будто не было множества гостей, не было ее родных, и они снова были вдвоем в полутемной спальне, девушке даже показалось, что сейчас они выдадут себя, и все узнают их тайну. Но вокруг них уже кружилось множество пар, Ольга увидела брата, обнявшего жену, кузенов, танцевавших со своими невестами, этот пронизанный любовью танец околдовал не только ее. Девушка подняла лицо и посмотрела в глаза Сергея, она тут же утонула в любви и нежности его взгляда, и не смогла не сказать:

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя больше жизни, – признался Сергей, – для меня эти месяцы будут тянуться бесконечно долго.

– Ну что же делать, я не могу пойти против воли семьи и убежать с тобой в Англию, – грустно сказала девушка. – Да еще на твоем корабле будет Долли Ливен, она сразу же ссадит меня на берег, или развернет корабль обратно.

– По крайней мере, я буду знать, что ты была на это согласна, это будет греть мне душу в холодные зимние вечера, – улыбнулся ее жених.

Он теснее прижал девушку к себе и незаметно поцеловал каштановый локон на виске. Музыка смолкла, и Сергей с сожалением разомкнул объятия. Сказка кончилась, начинались серые будни. Они сидели рядом за столом, поднимали бокалы и благодарили тех, кто приносил им свои поздравления, но это было уже не то. Только два одинаковых камня на руках были их общей тайной, и князь потихоньку поглаживал пальцы невесты.