Моя сводная Тыковка (СИ)

Глава 6. Второй раунд

Злюсь всю лекцию, на которую опоздала, разумеется, не из-за Марата, а потому что сама виновата. Поддалась эмоциям, не следила за временем. Но если Ахматгариев и не виноват за то, что теперь у меня не будет по психологии хорошей оценки, я его всё равно ненавижу.

Я бежала, как будто мне юбку подожгли, а он преспокойно сидел, даже ухом не повёл, когда прозвенел звонок. То, что чемпиона не касаются правила университета, ужасно раздражает! И этот человек собирается стать старостой? Примером для всех? Тем, кто организует мероприятия и выступает от всей группы? Защищает права студентов?

— Ты сейчас вскипишь, — шепчет мне Лола, когда Марсель Вячеславович отвлекается на вошедшего старшекурсника. Я услышала слово «ректор» и догадалась, что речь о торжественной части, которая вот-вот начнётся. — Что случилось?

— После расскажу, — умудряюсь ответить, не шевеля губами, поскольку Бузыцков, услышав разговоры, оборачивается и смотрит прямо на меня. Не хочется усугублять своё положение. — Тс-с…

После звонка подхожу к преподавателю и пытаюсь извиниться, но, как и следовало ожидать, меня и слушать не стали.

— Скоро начнётся торжественная часть, Ковка, — резко говорит мужчина. — Вы хотите ещё и туда опоздать?

— Нет, — смиряюсь со своей будущей второй тройкой.

Не будь Царёвой, из-за которой о повышенной стипендии студенткам остаётся лишь мечтать, я бы сильно расстроилась. Впрочем, мне всё равно неприятно, ведь психология один из моих любимых предметов, и Бузыцков отличный преподаватель. Собственно, я очень надеялась, что он посмотрит работу, которую я написала, занимаясь с Толей.

— Чего нос повесила? — спрашивает меня Лола.

— Не знаешь? — Даша поправила очки и просветила подругу. — Таня собиралась с третьего курса выбрать углублённое изучение психологии болезни и инвалидности, даже готовилась всё лето, вместо того, чтобы по югам мотаться, как некоторые…

— Я не моталась! — перебив её, возмущается Лола. — Я пахала, как лошадь! И скажу, что после этого лета стала с большим уважением относиться к горничным. Вы не представляете, какая это тяжёлая работа! Например, один чокнутый постоялец…

— Потом расскажешь, — останавливает её Дарья и кивает на трибуну. — Начинается.

Мы садимся на свободные места, которых в актовом зале остаётся не так много, поэтому приходится забраться на самую галёрку. Отсюда почти ничего не видно и не слышно.

— Они с утра места занимали? — Лола завистливо посматривает на Королёву и её подружек. — Почти у самой сцены сидят!

— Чего мы там не видели? — ворчит Даша и листает обновлённое расписание. — Завтра четыре пары? Хм… Физра первой, да ещё сдвоенная!

— Что? — вздрагиваю я, а девушки понимающе переглядываются. — Кажется, у меня настала чёрная полоса.

Церемония проходит, как обычно.

— Бла-бла-бла, — закатывает глаза Лола. — Когда же Марат выйдет?

— Ты пришла только для того, чтобы его увидеть? — вспыхиваю я.

— Да все сюда только за этим пришли, — хмыкает Даша. — Или думаешь, студентам интересно каждый год слушать одно и то же?

— Вовсе не одно и то же, — возражаю я и хватаю подругу за руку. — Бузыцков!

— Началось! — вздыхает Лола.

Я же внимательно слушаю преподавателя, отмечая в блокноте все организации, которые он упоминает вскользь, так как очень хочу пройти практику не на бумаге, а по-настоящему! Добиться направления и поработать с такими детьми, как Толя.

Когда Марсель Вячеславович заканчивает, поднимаюсь.

— Ты куда? — удивляется Даша. — Сейчас будет речь нашего чемпиона.

— Видеть его не хочу, — признаюсь, хотя раньше всегда смотрела на Марата, как на небожителя. — Лучше подойду к декану, он обещал поговорить с Царёвой.

Спускаюсь по ступенькам и замечаю, что Марат идёт к кафедре. Наши взгляды на миг сталкиваются, как в море корабли. Так и слышится треск лопнувших досок и скрип трущихся друг о друга бортов. Кажется, вот-вот раздадутся крики «На абордаж!», но я отворачиваюсь и иду к декану, который обсуждает что-то с ректором.

Тот жмёт Самушкину руку и спешит на сцену, где Царёва с широкой улыбкой уже представляет гордость нашего университета Ахматгариева Марата Дамировича.

— Артур Сергеевич, — обращаюсь к декану. — Вы поговорили с Николь Романовной?

— Конечно, — кивает он. — Как и предполагал, ты неправильно её поняла. Марата избрали ваши студенты, и с этого семестра он будет старостой. А тебя Николь Романовна попросила помочь ему на первых порах. Считай, что передаёшь ему дела при увольнении.

Я стою, кок током ударенная. С трудом обретаю дар речи:

— Что значит «избрали»? Когда?!

— Летом на сайте висело голосование. Ты не знала?

— Но как можно было избрать Ахматгариева, если он не числился в нашей группе?

— Это мне неизвестно.

— Что-то не так, — мотаю головой. — Артур Сергеевич, никто не знал, что Марат будет учиться с нами! А ещё деньги… Почему Царёва сказала, что я буду получать доплату? Это же невозможно, если старостой будет другой человек.

— Тише, Ковка, — недовольно шипит он. — Дай послушать чемпиона.

— Артур Сергеевич!

— Татьяне Ковке, похоже, не интересны проблемы физического воспитания среди молодёжи, — вдруг слышу голос Марата и медленно холодею. — А ведь стоило послушать. Каждый из нас одним своим видом должен представлять честь Университета туризма и спорта.

В лицо бросается краска. Он только что намекнул на мои объёмы?!

Медленно поворачиваюсь и смотрю на Ахматгариева, а он дёргает уголком губ.

— Рад, что, наконец, привлёк ваше внимание.

Стою, как будто в колоколе, по которому с силой ударили снаружи. Всё тело вибрирует, в ушах гул. Марат не моё внимание к себе привлёк, а выставил меня на посмешище. Он будто на весь университет заявил что-то вроде — «смотрите, какая она толстая!».

Вижу, как студенты бросают на меня осуждающие взгляды, переговариваются, многие откровенно посмеиваются, и стискиваю пальцы в кулаки. Репутация, которую я с таким трудом создала для себя, в этот миг разлетается на куски.

— Тыква, — доносятся шепотки. — Слышали? Он назвал её тыквой. Тэ Ковка… Да! Ха-ха!

К глазам подступают слёзы, но я не могу их себе позволить. Это будет полнейший крах. Если расплачусь, то меня никто больше не будет принимать всерьёз, и на требования исправить оценку по какому-то предмету я буду слышать бесконечные «сначала похудей»!

А Марат, как ни в чём не бывало, продолжает речь. И выглядит, как победитель. Человек, который не привык проигрывать. Студент, которому не обязательно учиться. Кумир, который считает себя неотразимым.

— Надеюсь, что все вы изо всех сил будете стремиться к идеалу! — завершает речь Ахматгариев.

Посматривает на меня, наверное, ждёт, что сбегу в туалет и буду рыдать до окончания пар. Но он меня плохо знает.

Сжимаю губы и прищуриваюсь.

Всё. Это война.