Навязанная семья. Наследник (СИ)

18

— Я совершенно ничего не понимаю, — вздыхает мама, — они же так хорошо жили. Всегда вместе, всегда такие дружные, а теперь, на тебе, развод, — недоуменно разводит руками.

Мы сидим на кухне, пока папа возится с Ильей. Родители приезжают ко мне третий день подряд, чтобы наиграться с внуком. А мама — чтобы еще и обсудить со мной ситуацию в семье сестры.

Марина запретила говорить о причинах развода, да я и сама не горела желанием. Влад поступил подло, Маринка вряд ли сможет его простить.

— Владик позавчера съехал, — снова вздыхает мама. — Марина его даже слушать не стала. Я у нее спрашиваю: «Изменил?» Она говорит: «Нет». Что тогда? Не понимаю.

— Мам, они сами разберутся, — делаю глоток чая. — Просто дай им время и не дави на Марину, она обязательно тебе все расскажет.

— Тебе уже рассказала?

— Нет же! Мы договорились, что я ничего не спрашиваю, пока она сама не будет готова к диалогу.

Мама качает головой и откусывает кусочек от своего эклера.

— Ладно, может, ты и права. Не буду к ней лезть. А ты как? — оглядывается по сторонам. — Дом, конечно, не чета нашему. Знатно этот Астахов наворовал, а теперь еще и в политику собрался. Мало ему всего!

— У меня все хорошо. Как было вчера и позавчера, — выдаю улыбку, хоть и фальшивую.

На самом деле, за три дня, что я тут, Дима появился лишь единожды, что радует. На этом фоне я даже немного расслабилась.

— Нет, если он тебя обижает, ты не молчи, мы семья, что-нибудь придумаем и…

— Мам, — ловлю ее взгляд, — все хорошо.

Мама поджимает губы, а я понимаю, что не слышала громкого папиного голоса уже минут десять. Обычно, когда они играют с Илюшей, папу слышно на весь дом, а тут он вдруг затих. Это странно.

Отодвинув от себя чашку, поднимаюсь на ноги и иду в гостиную, где сразу же натыкаюсь на картину, от которой по позвоночнику бежит озноб.

Дима сидит на ковре, прижимая к себе Илью, пока тот громко хохочет. Астахов широко улыбается, пока сын мнет ладошками ткань его дорогой рубашки.

Внутри что-то сжимается. Это так странно — наблюдать за всем этим…

Дима приехал внезапно. Без звонка. Без малейшего предупреждения. Да, я понимаю, что это его дом, но он мог поставить меня в известность хотя бы для того, чтобы мой отец сейчас не сидел на диване с перекошенным лицом.

Мама, вышедшая за мной следом, замирает у меня за спиной, и ее лицо искажает гримаса отвращения, которую не скрыть ни одной улыбкой. Папа молчит, упираясь в Диму тяжелым, каменным взглядом, которым с легкостью можно убить.

Воздух в эту же секунду становится густым. Им почти невозможно дышать.

— Здравствуйте, Дмитрий, — цедит мама, сцепляя руки в замок.

Астахов отвлекается от сына и, мазнув по маме взглядом, кивает.

— У вас очень большой и красивый дом, — продолжает мама.

А я вижу, как проступают жилы на папиной шее. Он ждет повода. Ждет, что Астахов скажет хоть что-то не так, даст хотя бы малейший повод.

И повод находится. Мама, вздыхая, опять заводит разговор о сестре.

— Нет, ну я не понимаю, как так можно? Влад, конечно, не идеальный, но вот так рубить с плеча и подавать на развод… У меня сердце за нее разрывается!

Я тут же перевожу пугливый взгляд на Астахова и замечаю, как дергается уголок его губ в ухмылке. Он даже не пытается ее скрыть. Это ухмылка того, кто знает, какую гадость сделал Влад. Астахов уж точно не испытывает к Владу ни капли уважения. Он был просто средством для достижения цели, не больше. И я уверена, что Дима его презирает. Как и всех в этой комнате, в общем-то. За исключением Ильи.

Я вижу это и понимаю, что этой ухмылки хватает, чтобы папа взорвался.

— Тебе смешно?! — он вскакивает с дивана, сжимая руки в кулаки. — Ты над проблемами моей дочери смеешься?

Илья вздрагивает от раскатистого баса и начинает хныкать. Мое сердце в этот момент ухает в пятки, а на задворках сознания появляется мысль о том, что Астахов сейчас просто позовет охрану и выгонит родителей… Это будет катастрофа. Самая настоящая. Моя. Личная.

Дима медленно поднимается на ноги, держа Илью на руках, а потом его глаза находят папу.

— Вы напугали ребенка, — произносит монотонно.

Папа сглатывает и не говорит больше ни слова.

— Карина, можно тебя на минутку? — Дима переводит взгляд на меня.

Я киваю и тут же иду за ним следом, осознавая, что Илья не плачет. Он всхлипнул, но Дима как-то так прижал его к себе, что истерику сын не продолжил.

— Если тебе не трудно, предупреждай меня, когда они здесь. У меня нет времени и желания участвовать в этом театре.

— Хорошо, — киваю, как болванчик.

— На субботу я уже договорился с няней. Она посидит с Ильей. Ты же помнишь про наш выход?

— Помню, — снова киваю.

— Хорошо. Вы со стилистом что-то подобрали?

— Да, — шепчу.

Дима в эту же секунду пробегается по мне глазами. Сегодня я в бледно-голубом домашнем костюме, который мы выбрали со стилистом.

— Вижу, — уголки губ Димы заостряются. — Тебе идет.

— Спасибо.

— У меня есть пара нерешенных вопросов по работе, — передает мне Илью. — Если не трудно, позови, когда они уедут, — кивает на гостиную, имея в виду моих родителей. — Ты укладываешь Илью в девять, — смотрит на свои часы, — я бы хотел поучаствовать.

— Ладно, — бормочу, чувствуя себя странно. Сегодня он словно говорит со мной иначе?!

Дима кивает и уходит, оставляя меня с Ильей у лестницы, а моих родителей — внутри дома.

Это какая-то поблажка? Манипуляция? Или он просто делает все это ради сына?