Навязанная семья. Наследник (СИ)

19

Дима

Карина появляется в дверях очень внезапно, и, если честно, меня удивляет ее пунктуальность. Тут же убираю смартфон в карман и поднимаю на нее взгляд.

Как только это случается, дыхание предательски перехватывает. Карина стоит передо мной в черном платье, подчеркивающем все достоинства ее фигуры, каждый изгиб которой знаком моим рукам…

В свете люстры её кожа кажется фарфоровой, а губы соблазнительно манящими.

Сглатываю вставший в горле ком и едва заметно киваю. Карина тут же копирует меня и делает шаг навстречу.

— Ты невероятно красива. — Слова срываются с языка сами.

Я не планировал ей этого говорить. В нашей ситуации — это похоже на бред и горячку, и тем не менее я это озвучил.

Карина вздрагивает, и по ее щекам разливается тот самый румянец, который сводил меня с ума в прошлом.

— Спасибо, — шепчет, наконец взглянув мне в глаза. — Можно сделать вывод, что это, — касается ладонью ткани платья, — подходит под дресс-код заявленного мероприятия?

Я молча киваю и, пропустив Карину вперед, открываю для нее дверь. Она накидывает на плечи короткую шубку и выскальзывает на улицу.

Водитель тут же выскакивает из машины и подает Карине руку, чтобы помочь сесть.

Она негромко его благодарит. Пока я огибаю багажник и сажусь рядом с ней. Нас разделяет встроенный подлокотник, на который Карина опускает свою руку.

Ее тонкие пальцы с прозрачным покрытием на ногтях побуждают во мне желание к ним прикоснуться.

Мне дико хочется протянуть руку и накрыть её ладонь своей.

Хочется почувствовать тепло ее тела и бархатистость нежной кожи.

Это даже в моей голове звучит безумно, поэтому все, что я делаю, это сжимаю пальцы в кулаки и отворачиваюсь. Только вот и в этом меня хватает ненадолго.

Я слышу, как она дышит. Слышу каждый шорох. Слышу, как у нее бьется сердце.

Это мания. Она была тогда. Она есть и сейчас.

Одержимость.

Это не поддается объяснению. Просто я увидел ее тогда и понял, что не отпущу. Никогда.

Жаль, что реальность сложилась иначе…

Но, несмотря на все, что между нами произошло, мои чувства к ней никуда не делись. Я по-прежнему ею одержим… и если честно, в этом временном совместном проживании вижу какой-то уродливый, возможно, абсолютно нечестный, но шанс на сближение, несмотря ни на что.

Я бы даже сказал, вопреки самому себе...

— Илья сегодня с таким серьезным видом наблюдал за тем, как я чищу зубы, — произношу невпопад и понимаю, что улыбаюсь.

Вообще с новостью о сыне улыбка на моем лице и правда стала появляться чаще. А еще она стала более искренней…

Илья перевернул мой мир. Ворвался в него с ноги.

И как бы я ни был зол на Карину за то, что она его от меня скрыла, то чувство, что сидит в моем сердце к этому парню, перекрывает абсолютно всю мою ярость в отношении его матери.

Я сам вырос без родителей, поэтому чтобы Карина обо мне не думала, я могу лишь угрожать ей тем, что отберу ребенка. В реальности же я ни за что не пойду на такой шаг.

Карина реагирует на мои слова улыбкой.

— Он вообще очень любит, когда ты приходишь, — шепчет. — Ему нужен отец.

Я киваю, чувствуя, что пространство между нами заполняется чем-то легким и настоящим.

Человечным.

Взгляд тут же скользит по Карине, и я чувствую, как ледяная глыба отстраненности и обиды внутри меня в очередной раз дает трещину в отношении этой девушки.

— Я рад, что ты это понимаешь, — произношу максимально миролюбиво. — И хочу, чтобы тебе в этом доме тоже было хорошо.

Карина распахивает глаза шире, глядя на меня не просто с удивлением; она смотрит на меня как на душевно больного.

— Я серьёзно. Мне не хочется, чтобы ты чувствовала себя пленницей или заложницей обстоятельств в моем доме. Ты мать моего сына. Я обязан тебе уже за то, что ты его родила…

Карина растерянно поджимает губы, явно не понимая, что говорить и как реагировать на мой эмоциональный выпад.

— У меня нет желания с тобой воевать. Я просто хочу быть рядом с Ильей, но отпустить тебя сейчас тоже не могу. Ты нужна мне на этих выборах.

— Очень откровенно, Дима, — шепчет Карина. — Я не ожидала…

Я на ее слова лишь пожимаю плечами.

— Спасибо, что не устроил скандал при моих родителях и что не выгнал их, я давно хочу за это поблагодарить, — в её голосе пробивается слабая, смущённая улыбка.

— Они очень сильно меня бесят, — ухмыляюсь. — Но Илья их внук, поэтому, — развожу руками.

Карина облизывает свои намазанные блеском губы, а потом растягивает их в улыбке.

Очаровательной, искренней, живой.

В горле тут же образуется ком. Я сглатываю и, чуть заострив уголки губ в ответ, перевожу свой взгляд в окно, потому что мой мозг сейчас видит не просто женщину, которая родила мне ребенка.

Меня натурально сводит с ума ее запах, голос, краснеющие щеки, линия декольте и даже тонкие пальцы рук.

Так мы снова погружаемся в молчание, но теперь оно не гнетет. Скорее наоборот, позволяет подумать и насладиться моментом этого единения.

Когда машина останавливается, я сам открываю для Карины дверь и подаю руку. Она смущенно вкладывает в мою ладонь свои пальцы, и я чувствую ее дрожь. Наши взгляды тут же встречаются. Уверен, мы оба чувствуем эти невербальные вибрации. Они просто зашкаливают между нами.

— Не волнуйся, — произношу полушёпотом.

— Я и не волнуюсь.

Карина поправляет свои локоны и, быстро осмотревшись, делает шаг вперед. Нам нужно преодолеть расстояние от машины до дверей, поднявшись перед этим по ступеням.

— Это благотворительный вечер, — поясняю ей на ходу. — Это часть моей предвыборной кампании.

— Значит, ты просто хочешь набрать побольше голосов пожертвованием?

— Нет, — улыбаюсь, — мы занимались и занимаемся этим уже не один год без огласки, но, к сожалению, сейчас приходится подсветить эту сторону моей жизни.

— Поняла. Я думаю, что об этом нужно говорить, чтобы другие люди, глядя на все это, тоже…

Карина, такая оживленная, раскручивающая свою мысль, вдруг резко замолкает, а ее плечи снова напрягаются.

Поворачиваю голову в ту сторону, куда она смотрит, и чувствую то же самое, разжимая ладонь, в которой все это время удерживал ее пальцы.

Журавлев, идущий к нам, здоровается по пути с парочкой гостей и, оказавшись рядом, возвращает все на круги своя.

Моё лицо почти сразу застывает в привычной маске безразличия, с которой я и пожимаю руку Вите.

— Опаздываешь, — басит Журавлев. — Токарев уже здесь.

— Задерживаюсь, — парирую, подталкивая Карину чуть вперед, положив руку ей на спину.

Она напрягается еще сильней от моего прикосновения.

— Улыбайся, пожалуйста, — шепчу ей на ухо, уже в зале, и ее губы тут же растягиваются в улыбке.

Вечер тянется мучительно медленно. Я успеваю поговорить со всеми, с кем планировал, и представить свою жену свету.

— Мы женаты два года, просто мне не хотелось подсвечивать эту сторону своей жизни, — парирую вопрос председателя правления газовой компании, который не раз выступал инвестором в нашем с Витьком бизнесе.

— Красавица жена, уже восемьдесят процентов успеха!

— Это точно, — вмешивается Журавлев, и Карина, стоящая рядом со мной, тут же отводит взгляд.

А вот Журавлев напротив смотрит на нее весь вечер. Украдкой, явно думая, что этого никто не замечает.

Я вот заметил…

Когда вечер заканчивается, Карина предупреждает меня, что отойдет в дамскую комнату. Я жду ее в зале. Она возвращается минут через пятнадцать, дерганная, еще больше поникшая и раскрасневшаяся.

Мысли скачут по черепной коробке, как блохи по котам.

— Все нормально, Карина?

— Отлично. Мы же домой?

— Домой.

— Хорошо.

Она натянуто улыбается и, не дожидаясь меня, направляется к ступеням, на которых почти сразу оступается.

Я успеваю подхватить ее в самый последний момент.

Мои руки обвивают ее талию, крепко прижимая к груди. Сердце тут же ускоряется, а мы, напротив, замираем. Стоим, смотрим друг на друга, чувствуя обоюдное притяжение. В этом я уверен.

Карина приоткрывает рот, но ничего не произносит.

У меня же в этот момент сносит крышу, потому что все, о чем я думаю, это ее губы. Губы, в которые мне хочется впиться. Которые мне хочется почувствовать.

Я сгораю в одной-единственной, всепоглощающей волне желания. Оно накрывает с головой.

Дико. Первобытно.

Тепло её тела прожигает слои одежды. Я забываю, где мы, кто мы, и что между нами было.

Есть только она. И она сейчас в моих руках. Трепещущая, живая, сексуальная.

Я смотрю ей в глаза и вижу, что она понимает, как я на нее реагирую.

— Будь осторожнее, — шепчу с хрипотцой.

Карина заторможенно кивает, а потом касается моей щеки ладонью, и в этот момент случается самый настоящий взрыв. Я начинаю сбоить, и только поэтому ее целую…